Нет, она чудовище. Она монстр. Потому что только монстр способен делать то, что делала она. Передвигаться с поразительной быстротой, стирать в порошок твердые предметы и жаждать крови, безумно, желать подчинить ей свое существо, убивать ради хотя бы одной капли. Разве может нормальный человек напасть на другого? Просто так, потому что в эту минуту страшно захотелось убить. Разве может человек с таким наслаждением, смешанным с яростью, впиваться в плоть другого, получая удовольствие от боли и криков живого существа? Зубы входили в те места на теле мужчины, до которых Эсми могла дотянуться. Иногда она отшвыривала его от себя, чтобы потом напасть под одобряющее урчание монстра внутри. Ему нравилась эта жестокость, эта игра, когда финал уже ясен, но удовольствие растянуть нужно.
Эсми почти не слышала его слов. Зато она слышала зверя внутри себя, который подбадривал её, поощрял, получая наслаждение от страданий мужчины, человека, в тело которого она буквально впивалась своими острыми зубами. Человека? Но ведь он же, он же… не такой. В нем все не так, как у обычных людей. Его кровь не волнует, она другая, не густая, и не пахнет сладким. По его тихому и слабому голосу она поняла, что сильнее. Но прозвучавшая в этом голосе огромная мука заставила Эсми на мгновение остановиться. Её человечность, ей светлое начало, которое до сих пор было с ней, как будто молило словами доктора остановиться. И в этот момент, словно почувствовав маленькую лазейку в помутненном жестокостью сознании Эсми, слова мужчины, наконец-то ворвались в её голову и взорвались там с оглушительным грохотом. Она отпрянула от него к стене, оставив лежать на полу. Все же в ней еще оставалось очень много от человека, хотя бы способность слышать. И она все же услышала. Ту боль и отчаяние, с которыми была произнесена его последняя фраза. Зверь внутри бунтовал, и Эсми, как могла, боролась с ним, обещая, что убьёт доктора, но позже. Она вжалась в стену, вздрагивая, дико озираясь по сторонам. Слишком много всего, что не поддавалось её пониманию. И слова доктора стали последней каплей.
- Так… ты был... тогда… таким же чудовищем? - она была потрясена. Обрывки человеческих воспоминаний, которые постепенно ускользали от неё, потому что были слишком далекими по времени, все же успели напомнить некоторые детали. Он выглядел, как нормальный человек, и только лишь руки были холодны, словно лед. Значит, получается, тогда он не был человеком. К сожалению, Эсми не поняла смысла его слов, не поняла совершенно ничего. Она только услышала, что он был такой же, как и она. Нечто. Чему нельзя жить в этом мире. Эсми сползла по стене на пол и сжалась в комочек. Господи, забери меня отсюда. Я согласна на вечную боль, на любые пытки, которые уготованы таким монстрам, как я. Только забери меня, умоляю. Я приму любое наказание. Но только не это. Я не хочу так.
Обхватив себя руками, Эсми стала раскачиваться из стороны в сторону, и негромкие стоны вырывались раз за разом из её груди. Отчаяние, страх, непонимание. Она смотрела на его разорванную рубашку, истерзанную шею, и ненавидела себя за это, хотя зверь внутри шептал ободряющие слова: это не так уж и страшно, и нечего стыдиться своего жестокого начала. Эсми с ним не спорила, потому что знала, что он прав. И все же она не хотела быть такой. Какой? Боже, да она даже не могла с уверенностью сказать, жива она, или мертва. Женщина зарыдала, и вместе с вырвавшимся всхлипом, пришло ужасное понимание: она чувствует слезы, они у неё в глазах, но наружу не выходят, оставляя лицо по-прежнему сухим. Значит, плакала она внутри, прижимая к себе простыню, наверно единственное, что осталось у неё из прошлой жизни. Она отчаянно цеплялась за эту материю и человеческий запах, её запах просто сводил с ума. Ей нужны люди, их кровь. Нужно туда, где их много. Она легко найдет их. Ведь она зверь, с острым обонянием, способным отличить любые запахи, мелькающие в воздухе, вычислить их происхождение и разложить на оттенки. Значит, нужно на улицу. Эсми посмотрела за окно. После объяснений доктора она сбежит, чтобы добыть себе кровь, потому что терпеть уже сил не было. Зверь внутри ей что-то напомнил, и Эсми согласилась. Сначала она убьёт доктора, а потом сбежит.
Казалось, её добрая и чуткая душа осталась в той темноте, в которой она мучилась, пока не увидела свет. Или же это произошло раньше? Когда она решилась на самоубийство. Именно тогда она отдала свою душу дьяволу? Но, так или иначе, внутри неё была огромная зияющая пустота, в которой уютно расположилось зло, потихоньку отравляя человечность. Эсми закрыла лицо ладонями, тщетно стараясь заглушить в себе это зло. Внезапно ей показалось, что если она посмотрит в его глаза, то ей станет легче. Глупое желание, как и на протяжении всех этих десяти лет. Вот сейчас она поднимет голову, и это снова будут его глаза, теплые, цвета янтаря. Они наполнят её светом, таким желанным для неё. Она отняла ладони от лица и застонала. Доктор был другой. Такой же молодой, как и десять лет назад, не состарившийся ни на один день, в то время как она стала старше на десять лет. И сейчас это было другое лицо и другой взгляд. Но Эсми не понимала, что видит все это новым для неё зрением. Это был он, мужчина, который когда-то затронул её сердце, но видела она его словно впервые. Сердце, которое она уже не слышала в своем теле, а также не слышала, что оно бьётся в его груди.
Она уже поняла, что находится в реальном месте, в окружении реальных вещей, запахов и звуков. Это не ад и не рай, в том понимании, в котором их привыкли считать люди. Это намного хуже. Вот только Эсми не понимала, как такое возможно, и сейчас, какая бы правда не была, она хочет её слышать, даже если не поймет и не примет её. Но нужно было дать определение этому месту и, в первую очередь, себе. И сможет это сделать именно доктор. Потому что был таким же, как и она. В это Эсми поверила. Просто у неё не было другого выхода.
– Что ты такое? - с невыносимой мукой в голосе, и глядя на него глазами, полными отчаяния, произнесла Эсми, устав от изнурительной борьбы со своим монстром, который менял решения каждую минуту. Вот сейчас ей уже стало казаться, что не стоит тратить время на пустые разговоры, ведь где-то там, за окном, есть кровь, море крови. Ну и что, что она узнает правду? Что это изменит? Ровным счетом ничего. Она не превратится из демона в ангела. Не поменяет свои глаза и не перестанет хотеть крови. Она чувствовала, что даже вред себе причинить не сможет и останется такой навечно. Так зачем ей нужна эта правда? Все, что бы не сказал доктор, не изменит главной сути. Она никогда не станет прежней. Обреченность навалилась на неё, словно снежная лавина, не оставляя никакого шанса на спасение.
Она хотела уйти из этого дома, хотела уйти от этих глаз цвета янтаря, в которых, казалось, сейчас собрана вся боль, что есть в мире. Она не может пожалеть его. Раньше бы смогла. Раньше она упала бы на колени и просила прощения за те раны, что нанесла, если бы такое произошло. Хотя Эсми чувствовала, что никогда бы так не поступила, а сделала бы по-другому. Только вот как, она уже почти не помнила. Неужели вся её жизнь постепенно сотрется из памяти или станет размытой, и нужно будет напрягаться, чтобы что-то вспомнить? Неужели единственное четкое воспоминание будет связано со смертью своего ребенка, воспоминание, от которого она так хотела убежать? За что ей это? Ненависть прожигала её изнутри. К себе самой, а еще к мужчине, который был напротив. Хотя она должна была признать его, ведь он тоже монстр. Но прежняя её сущность, которая уже была побеждена и истекала кровью, все же в последний раз напомнила ей, что таким, как она, место в аду. Да и не все ли равно?
Пространство за окном манило, и Эсми невольно подалась вперед. Почему она медлит? Ведь там же люди. Эсми почти ощутила их запах и вкус на своем языке. Хватит ждать. Каждый должен существовать так, как ему определенно. Кем? Не важно. Если ей нужно пить кровь, она её будет пить, проклиная и ненавидя себя каждую секунду, и идя на поводу у чудовища внутри, имя которому жажда. Но она будет это делать. Негромко зарычав, она вскочила на ноги под ликование своего монстра, призывающего добить мужчину. Один шаг. Второй. Эсми не сводила с него взгляд своих кроваво красных глаз, не забывая об их цвете ни на секунду. Этот образ глубоко врезался в память, и даже не видя себя в зеркале, Эсми знала, какая она. Пары минут хватило, чтобы запомнить на всю свою оставшуюся… Она наверняка не знала, сколько ей отведено. Дай Бог, немного. Хотя какой там Бог? Его нет. Это все миф, чтобы людям было во что верить, чтобы они знали, что не одни в этом мире. Если бы Бог был, он бы не допустил такой страшной участи для Эсми. Словно что-то вспомнив, она дотронулась до шеи. Пальцы коснулись золотой цепочки, на котором висело маленькое распятие. Словно в тумане, она вспомнила, как мать подарила ей его на семнадцатилетие. И тут же это воспоминание пропало. Эсми сдернула с себя цепочку и бросила её прочь от себя, только лишь заметив, как она блеснула в лучах солнца и упала где то в холле. Этот бессмысленный предмет ей больше не нужен.
Эсми наклонила голову набок, словно раздумывала, напасть сразу или поиграть немного.
Часть 20. Виновен?! (или лишь одна попытка на помилование)
(от лица Карлайла )
Я мог терпеть очень долго. Ведь я считал себя виноватым во всем, что сейчас переживала Эсми. Возможно где-то в глубине у меня сидела вина и за что, что тогда сбежал, не попрощавшись. Ведь я ничего о ней не знал. Прошли долгие десять лет. Для вампира их можно было бы сравнить с одним днем. Каких-то десять лет, за которые я не забыл ни одного дня из того месяца. Но для Эсми это была маленькая жизнь. Я мог только догадываться, что произошло в ее жизни за такой срок. Мог только гадать в своей голове, не смея задать вопроса, из-за чего она решила покончить с жизнью, избрав такой способ. А ведь я догадался, что Эсми решила убить себя, по-другому таких травм, какие были у нее, не получить.
Временами я жалел о своем характере. Жалел о своем воспитании и восприятии мира. Жалел, но меняться не хотел. Живя в мире хищников, которые убивали ради жизни, ради силы, я всегда был отшельником. И когда я был один, я легко мог мириться с этим, но сейчас на горизонте замаячила настоящая семья. Я уже был не один, Эдвард, стал каким-то солнцем в моей жизни. Как же я хотел, чтобы и Эсми поняла меня. Когда-нибудь смогла простить мой поступок. Ведь я любил ее, и теперь, именно сейчас, когда терпел эту дикую боль, которую приносили клыки моей любимой, я понял это. Какая-то секунда, и я уже летел через всю комнату, сбивая спиной вазы, книги, стукнувшись об стену и слыша, как от удара крошится камень. И вновь ее клыки с силой впиваются в еще целые участки на моей шее. Слышно, как разрывается рубашка, но я на все это уже перестал обращать внимания. Я пытался поймать ее обезумевший взгляд. Пусть я там сейчас увижу одну ненависть, но ведь я не ненавидел. Я любил, и готов был терпеть все, что мне будет уготовано в ближайшие секунды. А я не сомневался, что мое будущее - это смерть. Хотя нет, я не умру. Ведь Эсми не знала, что убить меня может лишь огонь. Я не успел еще даже поведать, кем она стала, кем являюсь я вот уже на протяжении многих десятилетий. И я молил про себя Бога, чтобы тот дал мне еще хотя бы пару минут. Лишь для того, чтобы объяснить, помочь этой женщине. Ведь я прекрасно знал, что значит стать вампиром и не знать, что с тобой на самом деле происходит. Знал, какое пламя сейчас пылает в ее горле, и, если бы мог, отдал бы всю свою кровь, что была в его теле. Вот только она для вампира это то же самое, что вода из океана, соленая и сделает только хуже.
- Если ты видела тогда во мне это чудовище… то да… Эсми, я такой…я убийца, но ты нет, девочка, - мне все-таки удалось посмотреть в эти прекрасные глаза. Мой голос звучал очень тихо, уже из последних сил. А может, только из-за того, что я хотел просто приглушить всю боль, что сейчас пронзала мое тело, мое мертвое сердце и душу, которой по сути уже давно нет. И я это подтвердил три дня назад, когда посмел взять на себя еще одну человеческую жизнь. Ведь я клялся себе, что больше никогда не обращу никого. Не обреку на вечное существование в этом аду. А что в итоге натворил? Я превратил своего Ангела в такого же демона, кем был я. Разве я имел на это право? Да, возможно у Эсми не было другого пути, кроме как стать вампиром, чтобы продолжить жизнь на этой земле. Но за нее выбрал я, тот, кто меньше всего имел на это прав. И сейчас моя боль, физическая боль, которую приносила мне Эсми, была детским лепетом по сравнению с тем, что творилось у меня внутри.
Ее действия, были настолько быстры, что я, если и несколько минут назад, с трудом мог поспевать за всеми передвижениями Эсми, то сейчас, когда лежал на полу, с помутневшим сознанием, вообще толком не мог понять, что же произойдет в следующую секунду. Я никогда не думал, что вампиры могут быть настолько слабы. Ведь я несколько раз пытался себя убить, и каждый раз все мои попытки рассыпались пыль, как несколько минут назад стекло в руках Эсми. Только сейчас я понял, что вот мое спасение, если бы я раньше додумался найти какого-нибудь вампира и попросить его о смерти. Моя смерть ради жизни этой женщины. Ради ее человеческой жизни, сколько бы ей не было отписано Богом.
Опять тишина, только тихие всхлипы из угла комнаты. Я лежал на полу, не двигаясь, какие-то мгновения. Закрыв глаза, ожидая продолжения. Да, возможно я поступал неправильно. Нужно было применить силу, ведь я был таким же вампиром, хоть Эсми и была сейчас намного сильнее меня. Но ведь я мог благодаря опыту остановить ее и внушить, вдолбив в ее сознание, кем она стала. Кем стало тело, но какая душа у нее должна была сохраниться. Я медленно поднялся. Сначала на колени, потом, держась за шею, я уже стоял на ногах.
- Эсми, - один аккуратный шаг, вытянутая рука, еще один шаг, и вот я практически уже рядом. Как же я хотел сейчас сесть рядом, обнять эту женщину и все спокойно объяснить таким же тихим, спокойным голосом, который ей так нравился. Мои уже черные глаза, в которых тоже, как и у Эсми, сейчас была видна кровь, были направлены только на женщину, забившуюся в углу. Она плакала, это я отлично понял. Вампиры не умели плакать. Но это было внешне, внутри эти монстры, которых создал даже не дьявол, а черная бездна, умели переживать целую радугу эмоций. И слезы в том числе.
- Я вампир… ты вампир. Мы те существа, про которых слагают легенды, но это мой мир, - еще один очень маленький шаг, и практически шепот, который сейчас лился из моих уст. Пока Эсми дала мне возможность, я должен успеть все рассказать, - то, что ты чувствуешь, эта жажда. Ты уже, скорее всего, поняла, к чему именно, ты всегда была очень умной… Эсми, девочка… Мне на самом деле, уже практически триста лет. Нет! - я дернулся вместе с женщиной, вот здесь бы я стоял до последнего, но не выпустил Эсми из дому, не дал бы ей убить. Не дал бы стать тем монстром, кем она себя сейчас считает, - ты можешь им управлять… можешь, как я, - секундный вздох облегчения, и еще один шаг, который приблизил меня к моей любимой, - Эсми, пожалуйста…
Голоса слышно не было, только тихое движение губ, теперь я опять начал отступать, делая маленькие шаги. А как хотелось, сделав один большой шаг, оказаться рядом с уже стоящей женщиной, обнять ее или же опять почувствовать ее клыки на своей коже, но только, чтобы она была рядом. Вечно.
- Ты можешь меня убить, а можешь дать одну маленькую попытку для того, чтобы я тебе помог, одну… как тогда, в больнице. Вспомни, малышка. Ты можешь стать другой, это зависит только от тебя… но дай мне одну маленькую попытку для того, чтобы я тебе помог загнать Тварь в самую глубину твоего сознания. Как сделал я… а потом ты сможешь уйти, если захочешь, сможешь меня убить… я… - одно мое быстрое движение, я просто не мог уже сдерживать себя и подлетел к Эсми. Обнял ее, сжав в своих крепких объятиях. - Я не буду сопротивляться… я даже скажу, как можно меня убить. Эсми, - я опять шептал, тихо, практически касаясь своими губами ее волос, опять вдыхая этот аромат, от воспоминаний о нем я не мог избавиться все эти годы. Не мог забыть этот сладкий привкус во рту, когда выходя из ее палаты, делал еще один глубокий вздох, чтобы хватило до следующего утра, - поверь мне еще раз… я больше никогда тебя не обману.
Как же я тебя долго ждал… Даже если я умру от твоих рук, для меня не будет большего счастья.