Белла.

То, что сделала Розали, потрясло меня до глубины души. Точнее, то, чего она не сделала. Ничего. Ни скандала. Ни упрека. Ни криков, ни ссор. Ничего.
После того вечера, когда я появилась в доме Калленов, все вдруг изменилось. Раньше я не верила, что так бывает: ложишься спать вечером - одна жизнь, просыпаешься утром - другая. Но пришлось поверить, потому что именно это со мной случилось. Когда в школе Розали при всех подошла ко мне и сказала «спасибо», я поняла, что все кончилось. Кончилась борьба, потому что я никогда в жизни больше не смогу причинять вред тому, кто не мстит. Кончилось движение, потому что исчез его стимул. Кончилось все, что было... а что будет - я не знала.
Эммет изменился. Джаспер изменился. А больше всех изменилась я, потому что я поняла, что отсутствие борьбы с Калленами чем-то нужно заменить, а мне - нечем.
Любовь. Это определенно должна быть любовь. Люди живут ради любви. Я хотела бы любить и быть любимой.
Но Джейкоб бросил меня, и хотя это была уже затянувшаяся рана, я помнила, что он не захотел любить меня. Эдвард Каллен... мне показалось на какие-то секунды, что он неравнодушен ко мне. Но, наверное, будь так, он бы пытался заговорить со мной, смотрел бы на меня, прикасался бы.. если он и хотел сделать что-то подобное, то наверняка то, что я сделала с Розали, отпугнуло его. Он не мог хотеть быть со мной после этого. Никто бы не захотел быть с чудовищем.
Да, именно так. Во мне нет ничего такого, чтобы Эдвард или Джейкоб захотели быть со мной. Розали великодушно простила меня, показав мне мое ничтожество. Мои «друзья» крутятся рядом только из своих меркантильных соображений, а у Анжелы есть Бен. Матери я нужна только как объект реализации своих безумных идей или как кукла для нарядов. Даже Джаспер и Эммет, и те в последнее время в ужасе от меня. Остается только Майк, милый, верный теленочек Майк. Может, он и такой супер-приятный, красивый и вообще отличный мальчик, вот только я не люблю его, и каждое его прикосновение вызывает во мне раздражение, а он с каждым днем хочет все большего и большего. Как там? Теория четырех баз? Мы прошли первую и вторую, а теперь он хочет больше и больше. А я не прогоняю его потому, что Майк - единственное, что у меня осталось.

В день дебатов, когда мы, взволнованные, но уверенные в победе Джаспера, сидели в зале, Майк ошеломил меня. Сначала он попытался участвовать в дебатах, что было мило, но, конечно, смешно. Потом, не удовольствовавшись своим поражением, он стал шептать мне на ухо разные банальности о любви, что было еще терпимо... Но потом... потом, в разгар невероятной речи Джаспера, Майк прошептал мне:
- Белла, выходи за меня, - и взял мою руку в свои ладони.
Он неожиданности я вырвала у него свою руку.
- Майк, о чем ты?
- Белла, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
- Я подумаю, - запинаясь, произнесла я.
- Никто никогда тебя не полюбит так сильно, как я.
Абсурд. Это просто абсурд. Я и Майк Ньютон? Невозможно. Он слишком высокого мнения о себе.
Но чем больше я думала, тем больше и больше предложение Майка казалось мне правильным. Ведь в самом деле, никто не будет меня так любить, никому я не буду так нужна, как ему. Родители, братья, друзья... им всем я в тягость. И только Майк терпит меня, хотя знает обо мне столько плохого.
Но все же... я и Майк? Я содрогнулась.
А что, если мне будет 90, и никто даже не позвонит узнать, как у меня дела, и как я спала... Тогда, наверное, я оценю Майка Ньютона, ведь ему-то будет не все равно...
Я не люблю его. Зато он любит меня. Может быть, любви одного человека будет достаточно?
Я не знала, я сомневалась. Если бы хоть кто-нибудь сейчас помог мне, проявил участие...
Когда объявили победу Элис и Джаспера, и они начали целоваться прямо на сцене, я едва не лишилась сознания от нахлынувших чувств. Во мне было все: и радость, и удивление, и ревность к неизвестно как появившимся отношениям с Элис... Я была счастлива за Джаспера, видя, что он сияет, но мы с Эмметом оба недоумевали - как это вышло? Было ли это спонтанным поступком? Или что-то между ними было давно, но Джаспер скрывал от нас? А больше всего меня поразило то, что именно Элис... Самый главный, самый давний, самый именно его враг... Это как если бы я и Эдвард...
На секунду я поверила, что, может, и для меня не все потеряно, когда Эдвард, спасая от мистера Баннера (тот был готов разорвать Джаса в клочки, и меня тоже, а Майк стоял рядом и молчал), поднял меня на руки и вынес из зала. Это было так упоительно сладко, что я даже прижалась к его плечу теснее, чем позволяли приличия, но мне было все равно - я чувствовала его запах, и воспоминания о нашем единственном поцелуе показались мне лучшим, что было у меня в жизни... Но Эдвард опустил меня на пол, не показывая никаких признаков волнения, и я сразу вспомнила, какую боль причинила Розали. Нет. Ничего не будет между нами. Он никогда не сможет меня простить.
Эммет, словно почувствовав неладное, повел меня прочь, а за нами шел Майк, и я знала, что он просверливает взглядом мою спину. Я знала, что он видит мои сомнения. Он уже догадывается о моем ответе...
Все дальнейшее слилось в ряд стаканов, стопок, бокалов, банок и всплесков воды в бассейне. Виктория, Эммет, Джаспер, Майк, Анжела... текила, пиво, коньяк, текила... Я плохо помню, что было. Помню только, что подходила к Розали, спросить, как она, но Розали сдержанно ответила - в порядке, спасибо. Больше сказать мне было нечего, и я отошла, чувствуя себя еще более ужасно и ничтожно. Оставалось только забыться. Я потеряла счет выпитым стопкам, тем более, что Виктория охотно чокалась и пила со мной. Сил хватало только изображать сумасшедшее веселье и отрыв, хохотать и прыгать в бассейн. И Майк, верный Майк, был все время рядом. Пытался уговорить меня больше не пить, потом успокоить, потом высушить меня после падения в бассейн. Я слушала его и, с одной стороны, радовалась ему, радовалась тому, что он есть у меня. С другой стороны... я все время пыталась поймать взгляд Эдварда. Где он был? Где-то рядом, тоже у бассейна, развалился на шезлонге между Викторией и Лорен, смеялся над шутками последней... нет, ему, определенно не было до меня дела. Лорен проводила пальчиком по его руке...
- Майк! - шепнула я, резко повернувшись и чуть не упав. Он подхватил меня.
- Да, любимая...
Любимая... Хоть для кого-то я любимая.
- Я устала.
- Пойдем в дом, я уложу тебя?
- Нет, я не так устала.
- А как?
- Я устала от всех этих людей. Спасай меня, - истерично вцепилась в него я.
- Белла, ты имеешь в виду...?
- Я не знаю, Майк... Сделай что-нибудь, что ты меня спрашиваешь!
- Ладно. Хорошо, любимая. Сейчас, - он преобразился на глазах.
Он куда-то звонил, потом повел меня в дом, умыл, переодел, заставил что-то съесть. Я подчинялась, машинально, как кукла, потому что мне было все равно, я просто надеялась, что Майк что-то сделает, и сразу мне станет хорошо.
- Едем? - спросил он.
- Куда?
- В церковь. В Порт-Анджелесе. Я договорился, чтобы прямо сейчас.
- Свадьба? - еще не веря в происходящее, спросила я.
- Да, Белла. Свадьба. Я сделаю тебя самой счастливой!

Хорошо, пускай. Пускай свадьба. Пускай самой счастливой. Пускай я никому не нужна, хорошо. Есть Майк.
Вечеринка уже затухала. Майк, выйдя во двор, пытался найти подходящего свидетеля. Он направился... к кому бы вы думали? К Эдварду Каллену...
Я чуть не расхохоталась в полный голос. Эдвард Каллен... вот так ирония судьбы. Эдвард Каллен или Джейкоб, а скорее даже, только Эдвард Каллен - тот, кто нужен мне сейчас.
Каллен долго не мог понять, чего мы хотим от него. Потом отказывался, еще бы, ехать ночью в Порт-Анджелес - кому бы было не в лом. Но все-таки он согласился, и сел с нами в лимузин. Я отключалась. Мне хотелось спать, и чтобы последних месяцев не было.. И чтобы я завтра проснулась замужней, спокойной, умной и счастливой женщиной... О том, что мне придется делить новую жизнь - и постель! - с Майком... подумаю об этом завтра...

Эдвард.

- Мы женимся, - сказал Майк.
- Что?
- Мы женимся.
Сон и усталость как рукой сняло. Что? Мы едем в Порт-Анджелес, точнее, уже почти приехали, пока я догадался спросить, и это для того, чтобы Белла Хейл вышла замуж за этого придурка? Два вопроса. Спокойно. По очереди.
- А я-то тут при чем? Не могли найти другого свидетеля?
Майк усмехнулся, нагло, уверенно, смотря мне прямо в глаза.
- Могли. Но ты единственный, кто еще не попал под ее чары, и единственный, кто не будет Беллу отговариваться, ты же Каллен, вы друг друга ненавидите.
Ошибаешься, Майк. Я, может, и Каллен, но я вашей свадьбе не рад...
Спокойно. Спокойно, Эдвард!
- А что это вы вдруг решили пожениться? - довольно развязно спросил я.
- А это уже наше дело, - в тон мне ответил Майк. - Решили - и решили.
- Ты решил или Белла?
- Я.
- А Белла?
Белла, казалось, даже не слышала нас. Она по-прежнему смотрела перед собой. Да что с ней такое? Она, может, не только напилась, но и наркотиков переела?
- Белла, я даже не думал, что ты захочешь замуж так рано.
Что? - переспросила она, оторвавшись от своего полусна.
- Удивительно, говорю, что ты решила так рано выйти замуж, да еще и в таких странных обстоятельствах. Ну, ночь, без платья, без гостей, так внезапно. А кто-нибудь знает вообще?
- Нет, - ответил Майк, - мы решили так.
Я начинал выходить из себя.
- Мы или ты?
- Я!
- Белла, а что же ты? - уже почти крикнул я ей.
- Что я? Майк... хочет защищать меня.
- И ты поэтому соглашаешься на такой шаг? Белла!
Я не понимал ее.
- Слушай, я смотрю на тебя, и вижу, что ты не хочешь ни в какую церковь, и вообще Майк тебе противен. Или это не так? Ты просто скажи, а то мне же быть свидетелем, не буду же я врать перед Богом, - ерничал я, понимая, что перегибаю палку, но надо же было как-то вывести ее из этой комы.
- Эдвард, ты о***л, - Майк был готов ударить меня, вид у него был бешеный, - ты что говоришь вообще?
- Да подожди ты! - я видел, что у Беллы в глазах что-то мелькнуло, страх? Или понимание того, что происходит? А что происходит - я, я, Эдвард Каллен, пытаюсь спасти ее, Хейл, от необратимо глупого поступка. Поверить в это сам не могу.
- Белла, очнись, - я оттолкнул уже протянувшего ко мне руку Майка, и пересел к ней. Майк ошарашенно смотрел на меня, а я взял Беллу за плечи и развернул к себе:
- Ты любишь его?
Она испуганно покачала головой: нет, нет, нет.
- Ты хочешь просыпаться с ним рядом каждый день?
Она еще испуганнее затрясла головой. Боже, это что, ситком? Или мыльная опера?
- Он тебе вообще хоть нравится?
Она смотрела на меня, моргала, и молчала. Что с ней случилось? Где характер, где стервозность, где, блин, Белла-монстр, которую я знал?
- Хочешь, мы повернем и вернем тебя домой?
- Меня там никто не ждет, - прошептала она, и я почувствовал, как задрожали ее плечи. И Майк тоже, потому что он решил изменить агрессивную тактику на уговоры:
- Эдвард, в самом деле, что ты вмешиваешься? Это наши дела, у Беллы депрессия, поэтому она отказывается говорить,что любит меня, и вообще, это вы ее довели до такого состояния, а со мной она будет счастлива, ей нужен нормальный, хороший, стабильный парень, то есть, муж, и стабильная жизнь...
- Ньютон, отвали! - рявкнул на него я. У Беллы депрессия - это все, что я понял из его масляных слов и взглядов. У Беллы депрессия, а он просто решил этим воспользоваться, чтобы приковать ее к себе навсегда, и показать всем, какой он крутой, - понял я.
И, казалось бы, что мне до нее и до Ньютона, но нет - я не мог все так оставить. Каллен - Робин Гуд хренов.
- Белла, - я обнял ее и посмотрел в глаза. - Ты много переживала, ты пыталась запить горе текилой, ты сейчас все неправильно воспринимаешь и можешь сделать страшную ошибку, - Ньютон снова вернулся к тактике боя, и мне пришлось ограждать себя и Хейл от него. Он получил хук справа и сейчас матерился где-то у меня под ногами.
- Белла, скажи одно слово, и мы повернем назад. Свадьбы не будет. Но все будет хорошо и без нее. Я обещаю. Ну?
Я не знал, слышит ли она меня, потому что взгляд у нее был рассеянный, словно она вообще не здесь, и я не знал, то ли я говорю, что нужно, потому что мне никогда раньше не приходилось бывать в настолько тупой ситуации. А мы уже въехали в Порт-Анджелес, и времени почти не оставалось... И еще я не знал, правильно ли сделал, что вмешался, может, эти двое безумно друг друга любят и все такое... Но что-то подсказывало мне, что я не ошибся...
- Да, - тихо сказала Белла. - Домой.
Мое сердце забилось, как будто это было что-то такое, чего я всю жизнь ждал... и Майк тоже услышал это «да», взвыл, как волк, очень, очень грязно даже для моих ушей, выругался, и крикнул водителю остановить машину.
- Ты что? - спросил я у него. - Назад, а не остановиться!
- На улицу!
- Что?
- Давайте выйдем на улицу! Надо выйти!
- Ладно…
- Белла не могла выйти сама, и я вынес ее на руках, обернулся, чтобы понять, что хочет Майк, и увидел, что он не вышел из лимузина.
- Что? Что ты хотел? - крикнул я, - ей плохо, видишь?
Вид у него был бешеный. Он засмеялся:
- Не хотите, как я предлагаю - делайте, как знаете!
Он захлопнул дверцу, и машина резко тронулась с места.
Две мысли, абсолютно разные, одновременно мелькнули у меня в голове.
Первая - какое счастье, что все эти разборки с Майком закончились.
Вторая - что сейчас я стою где-то посредине спального района Порт-Анджелеса, держа на руках девушку, с которой меня связывают самые напряженные отношения, которые только возможны между людьми. И у меня нет в карманах ни кредитки, ни бумажника, ни даже мобильного телефона...
- *** Майк!
И что нам теперь делать?