Ты выбрал. А я свой выбор
Оставила за собой.
Достаточно глупых игр –
Опасно играть с судьбой.

Достаточно слёз, метаний,
Достаточно ссор, обид.
Эпоха прошла мечтаний,
И кровь моя не кипит.

Попробую всё начать я
Сначала. Да будет так!
Попробую не кричать я,
Из снов прогоняя мрак.

Уехал. А я осталась,
Мечтая тебя забыть.
Мне, видимо, показалось,
Что мог ты меня любить.

В машине Эммета всю дорогу висела тишина. Эм смотрел на дорогу, лишь изредка бросая на Изабеллу тревожный взгляд. Сама же девушка молчала, давясь слезами, так настойчиво пытающимися пробраться наружу. Она понимала, что, если скажет сейчас хоть слово, начнёт реветь прямо тут, в дороге. Поэтому упрямо хранила молчание.
Когда Эм остановился у подъезда Беллы, та, словно извиняясь перед парнем, сжала его локоть и выскочила наружу, бросив напоследок: «Помни, ты обещал молчать!». Эммет кивнул и прямо с места ударил по газам, резко выскочив на проезжую часть. Вскоре его автомобиль скрылся из виду.
Дом встретил Изабеллу громким плачем, доносившимся из детской: Маргарита пыталась покормить Сашу из бутылочки, с чем он был, по всей видимости, категорически не согласен, требуя маму, а точнее, ту часть её тела, где всегда было свежее грудное молоко. Белла быстро ополоснулась, переоделась и села кормить ребёнка под пристальным взглядом матери, которая, скорее всего, заметила то взвинченное состояние, в котором появилась дома её дочь.
- Где Танечка? – тихонько поинтересовалась девушка, чтобы не потревожить ребёнка.
- Ушла в магазин, - так же тихо ответила Маргарита.
Оставшееся время кормления прошло в молчании.
Когда сын поел, Изабелла подняла его «столбиком», дожидаясь, пока отойдёт воздух с частичкой молока, потом уложила сонного мальчика в кроватку. Собираясь пойти на кухню и перекусить, девушка развернулась и обнаружила, что мама стоит совсем близко, подозрительно её разглядывая.
- Что произошло, Бельчоныш? – спросила женщина, не желая ходить вокруг да около. – На тебе лица нет. И губы трясутся…
И тут, в домашнем тепле и уюте, рядом с родным человеком, Изабелла больше не в силах была сдерживать себя. Она опустилась на кровать и, закрыв лицо руками, разрыдалась горько и отчаянно. Девушка говорила и говорила, прижавшись к матери и посвящая ту в сегодняшние события. Закончилось всё тем, что Маргарита тоже расплакалась. Она гладила дочь по волосам и повторяла:
- Прости меня, девочка моя. Прости, моя хорошая…
- Мам, - удивлённо произнесла Белла, подняв голову, - за что ты просишь прощения?
- Да так… За всё сразу, – улыбнувшись сквозь слёзы, пролепетала мать и снова обняла девушку, спрятав её лицо у себя на груди.
Только Маргарита знала, в чём состоит её вина перед собственной дочерью. Но даже сейчас, видя мучения девушки, у женщины не хватило духу признаться, что, если бы не её единственный разговор с Эдвардом Калленом прошлой весной, её внук мог бы расти рядом с родным отцом. Глобальность своего поступка Журавлёва-старшая полностью начала осознавать только после рождения внука. Иногда, в выходные дни, они с мужем, стремясь дать дочери небольшую передышку, забирали Сашу на прогулку. Везя коляску по парковым аллеям, супруги частенько были свидетелями того, как очередная молодая семья выгуливала своё чадо, по очереди хлопоча над ним. Часто из уст уже подросших малышей слышалось: «папа», когда они общались с собственным родителем, требуя продолжения какой-нибудь весёлой игры. Саша Журавлёв отличался от этих детей только одним – его отца не было рядом с ним. Когда эта мысль накрывала мать Беллы с головой, у неё перехватывало дыхание от чувства вины, бетонной плитой сдавливающего грудь. О, кто бы знал, сколько раз она порывалась поговорить с Изабеллой и покаяться перед ней. Но, делая шаг вперёд, женщина отступала назад на несколько шагов. Страх останавливал её. Дикий страх противным голоском нашёптывал, что дочь не простит. Наверное, поймёт, что виной всему стал обычный материнский эгоизм, но простить не сможет точно. И разговор всё откладывался и откладывался, потому что в глубине души Маргарита понимала, что вряд ли вообще когда-нибудь наберётся смелости, чтобы просветить дочь насчёт своей роли в их расставании с Эдвардом.
Пока Журавлёва–старшая занималась внутренним самобичеванием, Белла, выплакавшись и пригревшись у матери на груди, заснула. Осторожно уложив голову дочери на диванную подушку, Маргарита подошла к детской кроватке, поправила сбившееся на внуке одеяльце и, бесшумно закрыв дверь в комнату, на цыпочках отправилась на кухню, чтобы поставить чайник.
Она села за обеденный стол и снова ушла глубоко в себя, утонув в горьких раздумьях. Несколько минут спустя в дверях появилась Танечка, обеспокоенно разглядывая дочь.
- Рита, что с тобой? Я уже несколько раз окликнула тебя, а ты никак не реагируешь. Что-то случилось? На тебе лица нет. С Изабеллой всё хорошо? А с Сашей?
- Да, всё в порядке. Саша спит, Белла тоже заснула. Она долго плакала, потом, вымотанная, провалилась в сон.
- Плакала? – испуганно переспросила Татьяна Тимофеевна. - Почему?
- Были причины. Белла виделась с ним сегодня.
- С кем «с ним»? О ком ты… Изабелла встречалась с Эдвардом?!
Маргарита кивнула, горько усмехаясь.
- Мам, - пробубнила Рита, - я, кажется, сильно напортачила.
- О чём ты? – непонимающе поинтересовалась Танечка.
И Маргариту прорвало. Она рассказывала, ревела, размазывая тушь по щекам, потом снова рассказывала и опять заливалась слезами, вываливая на голову ошарашенной матери всю тяжесть, давившую на неё вот уже почти год. Когда женщина выговорилась, Татьяна Тимофеевна долго молчала, приходя в себя от услышанного, потом подняла на дочь тяжёлый обвиняющий взгляд.
- Ты понимаешь, бестолковая, что ты натворила?! – шёпотом воскликнула она, боясь потревожить спящих в соседней комнате внучку и правнука. – Он же уехал из-за тебя!
- Из-за меня, – обессиленно протянула Маргарита, признавая свою вину.
- А что будет с Изабеллой, если она узнает?! Думаешь, она сможет простить тебе предательство? - яростно шептала бабушка, всё больше распаляясь. - Твой внук растёт без отца только потому, что ты не захотела дать Белле шанс быть счастливой. Ты бы видела, что творилось с ней, когда он исчез: она разваливалась на кусочки. Ходила, как тень, по квартире, почти не разговаривала. Знаешь, я благодарю Бога, что Белла оказалась беременной тогда. Этот ребёнок вернул ей желание жить.
- Не говори ей, прошу, - умоляюще пролепетала Рита. Она отвернётся от меня, я знаю.
- Как знать? Сначала я тоже была в этом уверена, но… У нашей девочки доброе сердце. Но я не скажу, не волнуйся, – горько изрекла Татьяна Тимофеевна. – Когда–нибудь ты сделаешь это сама. Должна сделать!
Маргарита покорно кивнула.
- Хотя Каллен этот её тоже хорош – поверил пустым словам, даже не поговорив с Изабеллой, – проворчала Танечка, осуждающе качая головой.
- Он так легко принял за правду то, что я наговорила тогда, – сокрушённо прошептала Рита.
- Ничего, время всё расставит по своим местам. Может быть, их пути ещё пересекутся. В один прекрасный день понимание свалится на его голову, как снежный ком. И тогда Эдвард будет полным идиотом, если упустит свой шанс вернуть девушку, которая любит его больше жизни, – мудро изрекла Танечка.
- Думаешь, она простит? Его? Меня?
- Поживём - увидим.
* * *
Когда Белла проснулась, на улице уже стемнело. Заглянув в кроватку к сыну, она увидела, что тот не спал, но и не плакал, тараща глазёнки на модуль с погремушками, висевший над ним. Матери не было. Видимо, та ушла, пока Белла спала. Танечка, как убедилась Изабелла, заглянув к бабушке, дремала перед телевизором, устав от дневных хлопот. Девушка прошла в ванну, решив умыться, чтобы прогнать остатки сонливости. Она уже вытирала лицо, когда раздался звонок в дверь. На пороге стояла Женька, держа в одной руке игрушечного зайца, а в другой – большой торт.
- Привет, Журавлёва! - влетая в прихожую и звонко чмокая подругу в щёку, воскликнула она.
- Наконец-то, - проворчала Изабелла. - Я уж начала забывать, как ты выглядишь.
- Ну, прости, я не нарочно. Ты ж знаешь, учёба. И я тебе фотку свою подарю, чтобы ты помнила неописуемую красоту Евгении Керницкой.
Белла тихонько захихикала и, взяв торт, отправилась готовить чай. Вскоре на кухне появилась и Евгения с Сашей на руках и, обращаясь к мальчику, принялась ласково нести всякую ерунду и корчить смешные рожицы. Когда чай был готов, Женя положила Сашу в переноску, стоявшую рядом, и уселась за стол напротив Беллы.
- Что–то вы, девушка, неважно выглядите, - задумчиво протянула Керницкая, внимательно разглядывая подругу. Случилось чего?
- Случилась встреча с Эдвардом Калленом и эмоциональный обмен любезностями, – Изабелла саркастически усмехнулась.
- Да ладно?! Всё–таки столкнулись? И чем дело кончилось? Ты ему не сказала? – Женька засЫпала Беллу вопросами.
- Не сказала, конечно. А дело кончилось тем, что каждый остался при своём мнении. А ещё моими слезами, но уже дома, когда встретилась с мамой. Поэтому у меня вид такой помятый – я потом сразу уснула, наревевшись.
- При маме – можно, - вздохнула Евгения. – У мамы на руках поплачешь, и легче становится, по себе знаю.
- Точно.
- Белла, - вдруг тихо произнесла Женя, задумчиво водя пальчиком по салфетке, - ты ведь виделась с Эмметом? Ну, помнишь, ты писала в смс-ке, что вы квартиру, которую завещала тебе миссис Каллен, на него собирались переоформлять?
Изабелла кивнула, с сочувствием глядя на подругу. Они редко говорили с Евгенией о её бывшем парне, по совместительству приходившемся Эдварду родным братом. Белла видела, насколько болезненной была эта тема для Жени, и старалась лишний раз не упоминать Эммета при ней.
- Виделась, - тяжело вздохнула девушка. Он отдал мне ключи от квартиры, попросив проверять её иногда, и адрес дальней родни, с которой наладила связь Энни и которая должна присматривать за могилой.
- А тебя он, в свою очередь, попросил присматривать за этой самой роднёй?
- Получается, что так, - засмеялась Изабелла над выводами Евгении.
- Он спрашивал про тебя, – кинув быстрый взгляд на Женю, проговорила Белла. – Интересовался, как ты живёшь.
- И что ты ответила? – подскочив на стуле, протараторила подруга.
- Сказала, что более или менее… Что ты в порядке, в общем. Если честно, мне показалось, что ему и самому тяжело говорить об этом.
Женька грустно улыбнулась, потом гордо вскинула голову.
- И правильно, что так сказала. Я справлюсь как–нибудь. Ничего со мной не случится, вот увидишь.
- Ну, да. Ну, да, – саркастически протянула Изабелла, закатив глаза.
Женя посидела ещё немного, поворковала над Сашей, поболтала с Беллой, виртуозно обходя тему бывших парней, а потом ушла, обняв подругу на прощание. Когда Белла смотрела в окно на её удаляющийся силуэт, она видела, как Евгения часто подносит руку к лицу, видимо, смахивая катившиеся по щекам слёзы.
* * *
Каллены улетели через два дня. Перед отъездом к Белле ненадолго забежала Эсме, принеся с собой кучу разноцветных упаковок – подарки для внука. Стоя у двери, миссис Каллен обняла девушку, прошептала тихое «спасибо», пообещала быть на связи и ушла, оставляя за собой тонкий шлейф дорогих духов. С Эмметом же Изабелла простилась по телефону, не рискуя больше появляться в его квартире. Она опасалась, что вновь столкнётся там с Эдвардом.
Сейчас Белла стояла у окна в своей комнате и задумчиво разглядывала облака, неровной стайкой плывшие по небосводу. Совсем недавно это небо стало молчаливым свидетелем того, как огромный белоснежный лайнер уносил прочь человека, который почти год назад изменил её жизнь и оставил, сам того не ведая, самый ценный подарок – сына. Эдвард Каллен снова вернулся в ту жизнь, которой, как казалось сейчас девушке, так сильно дорожил. А она осталась, в который раз повторяя про себя, что выстоит, выдюжит это испытание, выпавшее на её долю, что всё будет хорошо. Журавлик – гордая птичка, так ОН когда-то сказал. Как же он был прав!