Эдвард POV

Туман, туман, туман на много метров вперед… Я устал идти, устал пробираться сквозь непроглядную пелену, но если остановлюсь, то просто сразу же умру, прямо на этом месте, умру от любви, от того, что позволил ей уйти. Где-то впереди Белла, я знаю, я так чувствую, и ничто не убедит меня в обратном. Нельзя замедлять движение. Нужно двигаться, во что бы то ни стало. Но сил почти нет, и потому я закричал ее имя, чтобы она подождала.

- Белла!

Любимая, очевидно, услышала меня, мою мольбу, поскольку оказалась перед моими глазами, и я стал касаться ее щек, волос, рук, всего, до чего мог дотянуться, чтобы убедиться, что она живая и настоящая, и мои губы растянулись в улыбке, когда пальцы почувствовали тепло ее кожи и ощутили, как под нею бьется пульс. Но весь мир словно померк, потеряв свои краски, когда единственная женщина, которую я когда-либо любил и все еще люблю, четко, что у меня не возникло сомнений, что она это серьезно, произнесла:

- Я не могу больше ждать, Эдвард. Прости и прощай.

А потом она просто исчезла, от нее не осталось ничего, и я…

Я открыл глаза, резко сев и тяжело дыша. Снова этот сон, который мучает меня в последнее время все чаще и чаще, от которого я просыпаюсь весь в поту. Просто кошмар, обычно говорю я себе, но страх, что все события станут реальностью, никогда не отступает. Особенно теперь, когда час нашей с Беллой встречи уже близок. Меня не было три года, но кажется, что прошлая целая вечность, и все это время я словно бы и не жил, так, лишь существовал. Я улыбался и смеялся, когда от этого меня ждали, и никто не знал, что в это же время мое сердце рвется на части, а в душе пустота, и внутри только боль, боль, боль… Разве что мама твердо знала, что именно со мной не так. Матери всегда чувствуют, когда их ребенку плохо, даже если мы, дети, ничего не говорим и все носим в себе. Мама определенно понимала, почему, приезжая к ним, я часто стремился уединиться, и как-то научилась справляться с недовольством папы, который хотел проводить со мной как больше времени, но не получал этого, будто меня и не было дома. Отец не знал, что свой дом я оставил, когда бросил Беллу одну, и, признаю, в самом начале мне хотелось поговорить с родителями обо всем, рассказать о ней, но я испугался, что они посмотрят на меня совершенно иными глазами, не веря, что я, их сын, действительно причинил боль женщине. Не так они меня воспитывали. Я бы не справился с их осуждением в случае его возникновения. Но то, что мама при взгляде на меня по-прежнему излучала любовь, немного ободряло, как и ее слова, сказанные неделю назад, когда она крепко-крепко обняла на прощание, провожая в путь, просто обязанный изменить мою жизнь к лучшему.

- Мы не раз говорили тебе, что ты можешь все нам рассказать, все, что тебя беспокоит, но в этот раз, кажется, все иначе. Я не знаю точно, что случилось, ведь ты молчишь, и, наверное, это как-то связано с тем, что ты считаешь, что поступил с кем-то неправильно, но… Эдвард, ты мой сын и всегда будешь им. И я люблю тебя всегда, несмотря ни на что. И… все наладится. Обязательно.

- Спасибо, мама. Я тоже люблю тебя. И ты должна знать, что я… я собираюсь все исправить.

Вот так я и принял решение вернуться к Белле, чтобы больше никогда не уезжать никуда без нее. И вот я здесь, и у меня есть вопросы, мне нужно знать, почему она прекратила писать, но это подождет. Мы во всем разберемся, только позже. Главное сейчас, чтобы Белла простила меня за то, как я поступил с ней, с нами, с нашими чувствами. Надеюсь, с ее стороны они еще живы, и мы сможем начать все с чистого листа. Теперь, когда больше нет никаких препятствий, и я больше никогда не покину ее. Надеюсь, что еще не слишком поздно, и она примет меня. Я ведь не смогу без нее… Она мне необходима, чтобы вновь стать целым, чтобы обрести счастье. Я не смогу двигаться дальше по жизни, если рядом не будет Беллы.

Протерев заспанные глаза, я осмотрелся вокруг и вспомнил, что, приехав среди ночи, остановился прямо под открытым небом, идеально голубым в эти мгновения, без единого облачка на нем, в своей машине, проведя темное время дня в чистом поле недалеко от дома Беллы. Нас разделяют минут десять, не больше. Кончики пальцев, которые я положил на освещенный ярким и обжигающим солнцем руль, стало ощутимо покалывать от болезненной необходимости обнять Беллу и почувствовать тепло ее тела. И я больше не мог ждать. Слишком много времени прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз, и промедление было не тем, что я мог себе позволить.

Издалека появившийся в отдалении дом любимой казался прежним, но я не был уверен в том, что при ближайшем рассмотрении подтвердится, что его не коснулось время. Я скорее неосознанно, чем сознательно, крепче сжал руль в руках, и меня стало по-настоящему трясти от охвативших мои мысли переживаний, когда я притормозил и окончательно остановился у крыльца, по которому Белла не раз спускалась навстречу мне. Но это было так давно, словно в прошлой жизни.

Я бы все отдал за то, чтобы она, будто ощутив мою близость, вышла сюда, и, желая этого, выбрался на улицу. В этот же момент входная дверь дома внезапно распахнулась, и я, кажется, прекратил на мгновение дышать, пока осознавал, что вижу не Беллу, как втайне надеялся, а ее брата. Мои мечты не осуществились. Но ничего, Дени приведет ее, стоит мне только попросить, и не откажет в такой мелочи. Всего несколько минут, и я смогу обнять любимую, чтобы больше никогда не отпускать. Более ничто не разлучит нас. Я не позволю.

- Эдвард, - как-то неуверенно обронил он и, к моему немалому удивлению, не спешил спускаться по лестнице вниз, ограничиваясь тем, что пристально смотрел на меня, словно бы не верил до конца, что я здесь. Да я и сам еще не полностью осознавал этот факт. – Ты вернулся? Как твои дела?

- Лучше скажи, как вы тут. Как Белла? Где она? – сразу перешел к главному я, считая секунды до ответа и чувствуя панику.

Мне страшно, что ничего хорошего не выйдет из моего появления здесь. Вдруг любимая уже и думать забыла обо мне? Встретила более подходящего ей человека? Полюбила его? Возможно, я зря волнуюсь и заранее все излишне драматизирую, но все равно никак не могу унять зародившуюся внутри тревогу. И то, что Дени изменился в лице и молчит, совсем не помогает успокоиться. Он постарался улыбнуться, но у него ничего не вышло.

- Ты причинил ей боль своим отъездом.

- Я знаю, но мне нужен всего один шанс, чтобы все исправить. Для этого я здесь. Пожалуйста, позови ее или дай мне пройти.

- Мне жаль, но ты ее не увидишь.

Когда до меня дошел смысл только что прозвучавшей фразы, появились мысли о том, что с моей любимой произошло что-то страшное и даже непоправимое, пока меня не было рядом, и она ничего не сказала, хотя и знала, что может всегда написать мне. Меня всего передернуло, и сердце резко ухнуло вниз.

- Почему нет? Что я сделал не так, кроме того, что уехал? Ты ведь знаешь, что у меня не было выбора, - говорил я, чувствуя, как внутри все рвется на части от испытываемой боли из-за того, что все выходит не так, как я надеялся и мечтал. – Что произошло?

- Ты отвернулся от нее, едва уехав, заставив страдать.

- Я не понимаю.

- Ты не понимаешь? Так я тебе объясню. Ты уехал, и почти сразу после этого она больше не слышала от тебя ничего.

- Дени, я не знаю, о чем ты говоришь. Белла, - закричал я очень громко, нуждаясь в том, чтобы она услышала, что я здесь, почти рядом, и выбежала из дома.

- Можешь не кричать. Она здесь больше не живет.

- Что? – еле выговорил я, чувствуя холод в груди.

- Белла вышла замуж, - потупив взор и тяжело вздохнув, Дени, наконец, сказал то, что от меня было скрыто, но это не принесло мне ожидаемого облегчения, на которое я, вопреки всему, рассчитывал.

Мне стало только хуже. Что я почувствовал? Пустоту, которая уходила из меня по мере приближения к Белле, но сейчас расцвела во мне с новой силой. Невероятно опрометчиво было ждать, что все будет по-прежнему, учитывая, что все давным-давно безвозвратно изменилось. Я был неправ, рассчитывая на то, что меня здесь кто-то ждет, что я кому-то еще нужен. Не стоило жить иллюзиями, но я позволил себе их питать, поэтому, возможно, то, что пришел момент расплатиться за это, весьма закономерно.

- Эдвард? – окликнул меня Дени, возможно, собираясь сказать что-то еще, но я даже не обернулся, потому что был уверен, что не услышу ничего хотя бы немного утешающего, а прозвучавших слов более чем достаточно, чтобы выбить у меня почву из-под ног и заставить потерять понимание, как жить дальше. Все изменилось. Все мои страхи оказались правдой. Мы больше никогда не встретимся. Мне не суждено увидеть Беллу, ее улыбку, взглянуть в ее глаза и оказаться в ее объятьях. Больше никогда не будет двух слов «люблю тебя», не будет этого признания, и «никогда» отныне для меня самое страшное слово. Потому что его не измерить временем, оно не имеет конца и будет длиться всю оставшуюся жизнь, которая внезапно потеряла весь свой смысл. Я выбрал Беллу, но… Для нас уже слишком поздно. Она забыла меня и больше не моя. От осознания всего этого меня накрыла паника, стало тяжело дышать, и мне казалось, что чьи-то руки соединились на моем горле, перекрывая воздух. Я потерял самое важное, самое ценное в своей жизни и не знаю… как справиться с этим... Я просто раздавлен… потерян… убит…

Белла POV

- Засыпай, солнышко мое, засыпай, - шептала я, не переставая проводить рукой по шелковистым волосам дочери. Все в ней напоминало мне об Эдварде, и я, ранее считавшая эти мысли запретными, теперь больше не пыталась их отогнать. Я приняла, как данность, тот факт, что буду думать о том, как он и чем занимается сейчас, всегда, до конца жизни. Но и замужем я буду столько же, это неизменно, несмотря на то, что мой брак спустя год или чуть больше после его заключения потерпел крах. Я полностью разочаровалась в своем муже. Он теперь не тот, что раньше. И я знаю, почему это так. Я могу винить только себя. И наивно было полагать, что в момент прозрения его отношение останется ко мне прежним. Я.. я просто не ожидала, что он резко разлюбит меня. Но как бы мне не было больно от того, что мы стали совершенно чужими людьми, просто живущими под одной крышей и больше ничем не связанными, даже желанием помочь друг другу, как было в начале нашего знакомства, реальность такова, что рано или поздно станет легче, и вслед за разочарованием придет смирение. А потом и безразличие ко всей этой ситуации.

Почувствовав скользящую по щеке слезинку, я постаралась незаметно смахнуть ее, не желая расстраивать дочку, глазки которой уже закрывались. Я прижала Мелани ближе, укрыла нас одеялом и сама не заметила, как заснула вместе с ней.

И, казалось, уже в следующую секунду, вздрогнув, проснулась, когда со стороны двери послышался глухой удар, а вслед за ним до моих ушей донеслось ругательство. К счастью, позднее возвращение Джейка, вошедшее у него в привычку, не разбудило Мелани. Он и по утрам уходит очень рано, никогда не говоря, куда направляется, когда вернется, и его почти не бывает дома. Жаль, что ко всему этому я не могу относиться проще, быть равнодушной… Дени приходит все чаще и почти при каждой встрече спрашивает, в порядке ли я. Он знает, определенно знает, что у меня все плохо, и долго я не продержусь. Но я стараюсь не думать об этом и почему-то даже не рассматриваю развод, как единственный выход из этого сложного положения, из тупика, в который я сама себя и загнала.

Я тихо выскользнула из комнаты и сразу же наткнулась на мужа, который, судя по всему, был пьян, ничего не соображал и в таком состоянии даже не смог нормально снять с себя ботинки, просто швырнув их в сторону. Вот, к чему мы пришли… Он дома только ночует, я же сижу тут почти безвылазно, и мы… не разговариваем, и я… скучаю по тем далеким дням, когда он был мне другом, просто другом, без стремления к большему. Кажется, его чувства ко мне только разрушили все то хорошее, что было между нами, а отсутствие взаимности с моей стороны уничтожило все светлое в нем. И я чувствую печаль и вину по этому поводу…

Я нагнулась, чтобы поставить ботинки мужа поближе к двери, чтобы он сам через них не упал, а когда распрямилась, то почувствовала на своей шее его далеко не свежее дыхание. Меня пронзило отвращение к нему, но я не подала виду, опасаясь того, что Джейк сейчас не в себе и неспособен трезво и адекватно мыслить, что может принести немало проблем. Уж лучше помалкивать, чем нарываться на неприятности.

- Тебе нужно отдохнуть, - миролюбиво произнесла я и подумала, что этого будет достаточно, чтобы муж просто ушел в нашу комнату и лег в кровать, но не тут-то было. Джейк крепко схватил меня за запястье и начал приближать свое лицо к моему. Мне были неприятны и его прикосновения, и ощущение вызывающего тошноту запаха, вырывающегося из его рта. Но я старалась не заострять внимание на этом и начала с утроенной силой вспоминать Эдварда, надеясь, что воспоминания о тех днях, когда я была счастлива, и о человеке, который делал меня таковой, помогут мне справиться со всем, что со мной произойдет.

- Я не устал. Ты – моя жена, так что будь хорошей девочкой, как и полагается.

Джейк давно не прикасался ко мне в этом смысле, со дня рождения Мелани, и я чувствовала, что он больше не хранит мне верность. Мне не составило труда все понять в первый же раз, когда он поздно вернулся домой. В памяти сами собой воскресли воспоминания о той ночи.

Я помогла дочке собрать игрушки, после чего мы вместе пошли на кухню. Мне нужно было успеть приготовить ужин к возвращению Джейка. Время шло, но он все не приходил. Стрелки часов не стояли на месте, поэтому я накормила Мелани, которая устала ждать и стала капризничать, уложила ее в кроватку и убрала все со стола.

В доме было тихо, и, оставшись наедине с самой собой, своими мыслями, сев на диван в гостиной, единственной освещенной комнате в этот час, я поняла, что беспокоюсь, действительно, без всяких сомнений, беспокоюсь. Впервые за все время нашего брака с Джейком испытываю осознанное и возникшее не на пустом месте чувство тревоги за него. Возможно, это странно, глупо и бессмысленно, учитывая, что своего мужа я вроде бы не люблю. Пусть у нас стало совсем все сложно после дня рождения моей дочки, и так и будет, но, несмотря на это, он никогда не опаздывал к ужину, всегда приходил вовремя, так что у меня, думаю, есть повод поволноваться.

Кажется, в какой-то момент я все же заснула. Меня разбудил звук шагов, и я, подняв голову, обнаружила, что лежу на диване, а около моих ног на нем сидит Джейк.

- Где ты был?

- Тебе не надо было меня ждать.

После этих слов во мне, внутри, где-то глубоко, что-то пока только треснуло или уже сломалось. Непоколебимая уверенность, что Джейк никогда не причинит мне боли? Очевидно, что он переменился по отношению ко мне. Я не глупая и все вижу. Я не могу больше игнорировать складывающуюся ситуацию. Меня по непонятным причинам беспокоит такое положение вещей.

Я совершенно растеряна, не могу разобраться в себе, своих чувствах и понять, отчего меня тревожат возможные причины, по которым Джейк в первый, но, возможно, не в последний раз поздно вернулся домой.

- И что это значит? Я... Я переживала и не находила себе места, а ты приходишь, - я посмотрела на время и продолжила, - в полночь и надеешься, что я не буду задавать вопросов? Что случилось?

Джейк не смотрел на меня, и я вообще не была уверена, что он слушал и, что самое главное, слышал мои слова. Спустя несколько минут, хотя мне казалось, что прошел, по меньшей мере, час, муж повернулся лицом ко мне, и я все поняла. Осознала, где он был, что делал, и кто составил ему компанию. Мне достаточно было взглянуть в его глаза. Слова были не нужны.

Никогда не думала, что меня будет беспокоить вероятность того, что Джейк не хранит мне верность, но легче всего рассуждать о чем-то, пока это не произойдет. Теперь я понимаю, что меня это тревожит.

Мне казалось, что чувства мужа ко мне искренние, и это то, что в свое время подкупило меня ответить Джейку согласием на его предложение. И я никогда до этого момента не задумывалась, а что будет, если мой муж на самом деле нисколько не любит меня или разлюбит, устав ждать взаимности?

Что, если последнее уже произошло? Что, если Джейк, правда, был с другой, и интуиция не подводит меня? Что, если он мне изменяет, и это происходит не впервые? Это не то, что я смогу вынести. Что подумают и скажут мои родные, если узнают? И что будет с моим браком? Нельзя, чтобы все рухнуло. Я не справлюсь, если все закончится именно так, очередным крахом. Но что я могу? Да ничего, собственно говоря. Мои глаза, наконец, открылись, и мне остается только смириться с тем, что я вижу. Джейк ни дня не любил меня. Какой же наивной я была... От него пахло другой женщиной. Как я только сразу не почувствовала в воздухе этот запах?

Я потратила полтора года своей жизни на человека, который искал во мне не то, что я думала. Я старалась быть хорошей женой, но ему это совершенно не нужно. И независимо от того, что у меня нет к нему романтических чувств, мне больно, просто больно. Потому что я заблуждалась и пожинаю плоды самой большой своей ошибки. Не нужно было выходить за него замуж. Но теперь мы связаны навсегда, навечно... Я пообещала.

Да и какой смысл что-либо менять? Его нет. Я обязана и о дочери подумать. Я не хочу, чтобы дочка в столь раннем возрасте столкнулась с тем, что люди не всегда остаются рядом. Да, Мелани мала, но и она, думаю, способна заметить перемены, которые последуют, если мы с ней вернемся домой, и со временем Джейк перестанет нас навещать. А так и будет, если мы с ним расстанемся. Нет, между нами все должно остаться по-прежнему. Джейк не заметит моих подозрений. Расставание не сделает меня счастливой. На это способен только Эдвард, но его нет, так что пусть все остается так, как есть. Вот только я не знаю, какой теперь будет моя жизнь. Мне неприятно даже сидеть рядом с Джейком, хотя все, что у меня есть, это лишь подозрения и догадки, но без доказательств и подтверждения они ничего не значат, а как я буду говорить с ним? Как буду смотреть ему в глаза? Как, в конце концов, буду заставлять себя ложиться с ним в одну постель и не для того, чтобы просто отвернуться от него и уснуть?

Я расстроилась тогда, не от того, что внезапно полюбила мужа, а от того, что мне все равно было больно, потому что понимание, что что-то хорошее кончилось, всегда ранит. Как бы то ни было, ни тогда, ни позже я не стала задавать ему глупые вопросы, на которые все равно не получила бы ответа, а, может быть, следовало это сделать. Чтобы он даже не думал о том, что я позволю ему коснуться себя. И все равно сейчас именно это и происходило. А я совсем не понимала, что ему нужно от меня. Его слова не имели абсолютно никакого смысла.

- Чего ты хочешь?

- Тебя. Потому что люблю тебя.

- Это все неправда.

- Но я люблю тебя.

- И от большой любви ты был с другой? Не только сегодня, но и раньше? Ты делаешь это от большой любви? - всхлипнув, не выдержала я. – Пусти меня!

Но Джейк поступил иначе. Я, очевидно, вывела его из себя фактом того, что все знаю, всего несколькими словами, которые прежде стоило тщательно обдумать, рассердила так, что он стал полностью неуправляемым. Джейк впечатал мое тело в свое, и увернуться от его поцелуев, которыми он начал покрывать мою шею, не представлялось возможным. Я, можно сказать, оказалась в ловушке, а захват мужа был крепким, словно сталь, а я была слишком слаба, чтобы даже постараться вырваться. Но, тем не менее, я предприняла попытку, но чувство эйфории от ее успешности долго не продлилось. Я планировала убежать в комнату к дочери или в нашу с Джейком спальню, чтобы отсидеться там до следующего утра, когда он протрезвеет, но споткнулась буквально на ровном месте и, упав на руки, смягчившие мое падение, почти сразу ощутила на себе тяжесть мужского тела. Чуть приподнявшись на мне, Джейк развернул меня лицом к себе, и спустя секунду мою щеку больно обожгло. Я стала тереть ее, чтобы смягчить боль, раз уж синяка наверняка не удастся избежать, думая, за что этот человек так со мной, отчего такая жестокость. Джейк же словно не заметил, что ударил меня, и начал задирать подол моего платья все выше и выше, пока полностью не снял его с моего тела. Я могла оказать сопротивление, но меня останавливало то, что в соседней комнате находилась моя дочь, и излишне громкая возня могла разбудить ее. Поэтому я… просто сдалась.

На моих глазах выступили первые слезы и солеными дорожками стали скользить вниз по лицу, исчезая в складках моих губ. Пусть у нас давно все плохо, но Джейк никогда меня ни к чему не принуждал, но, видимо, все бывает когда-то в первый раз. Я заставляла себя расслабиться и делала все возможное, чтобы подавить в себе неуместное и даже опасное в данной ситуации желание скинуть с себя грубые руки мужа. Он всегда был нежен со мной и, хотя, конечно не мог сравниться с Эдвардом, никогда не переступал через невидимые границы. Теперь же все изменилось. Терпеть отнюдь не ласковые прикосновения к моей обнаженной коже стоило невероятных усилий. Мне было неприятно все, что я чувствовала. Тяжелые вздохи мужа, его горячее дыхание на моей шее, когда он покрывал ее мокрыми поцелуями, ощущение его пальцев, касающихся самых интимных участков моего тела, грубо впивающихся в кожу моих ног и резко раздвигающих их в стороны.

Но у меня не было иного выбора, кроме как терпеть и мечтать, чтобы все это закончилось, как можно быстрее, и он, наконец, вырубился и уснул. Меня мало волновало, куда я пойду с ребенком на руках, но я знала только то, что не смогу остаться здесь ни секундой больше, чем это действительно необходимо, чтобы не почувствовать боли. Джейк не удерживал свой вес на руках, все больше наваливаясь на меня с каждым толчком вперед. Я чувствовала, что мое лицо все красное от слез, но мужу было плевать на меня, и он ничего не замечал, носом уткнувшись в мою шею и прерывисто дыша.

На коже ощущалась довольная ухмылка человека, который добился того, чего хотел. Джейк, в последний раз сделав движение вперед, навалился на меня, почти сминая мое тело. Я тяжело задышала от страха, что окажусь раздавленной, но, к моему невероятному облегчению, муж откатился в сторону, пробормотав что-то невнятное и тут же уснув. Дыхание и сердечный ритм стали постепенно приходить в норму, замедляясь, пока я продолжала лежать, зная, что надо уходить, но боясь, что муж притворяется и, стоит мне сделать одно движение, тут же вскочит, собираясь продолжить то, что недавно произошло. Снова взять меня прямо здесь, заботясь только о себе, но никак не обо мне.

Наконец, спустя какое-то время, я, превозмогая неприятные ощущения и явный дискомфорт между ногами, быстро натянула через голову платье, поднялась максимально тихо и, стараясь передвигаться на носочках, быстро побежала в комнату к дочери. Она все так же мирно спала, прижимая к груди своего любимого слоника и подложив под щечку сложенные вместе ручки. Мне было жаль будить Мелани, и я решила дать ей поспать еще немного, пока сама тряпочкой для мытья так яростно терла кожу, что она покрылась красными пятнами, но иначе я не могла. Мне нужно было смыть следы прикосновений ненавистного человека, и я не щадила свое тело, надеясь, что однажды смогу очистить и душу и не всю оставшуюся жизнь буду казаться себе грязной.

Кое-как приведя себя в порядок, я, разбудив дочку, неохотно севшую на кровати и потирающую глазки, быстро помогла ей одеться, сказав лишь то, что нам нужно идти, и взяла только самые необходимые вещи перед тем, как взять Мелани за руку и, не оборачиваясь, выйти из дома. Нам нельзя было возвращаться к родным, потому что это первое место, где Джейк будет искать меня, но в моей голове созрело решение, которое позволило бы нам с Мелани оказаться в безопасности и затаиться на некоторое время, пока я не придумаю выход лучше. Пока же мы шли навстречу неизвестности, но она пугала меня не так сильно, как страх снова пережить все то, с чем я столкнулась в нежеланных руках нелюбимого человека.