Розали не хотела возвращаться в свой гостиничный номер. Ее угнетало, что по возвращении туда, она вновь будет совершенно одна. А здесь, в толпе незнакомых людей она имела возможность раствориться среди них и спокойно обо всем подумать.
До сих пор девушка не могла поверить, что Рене оставила ей свои картины. И хотя творчество матери не вызывало в девушке восторженных чувств, но этот жест казался ей трогательным. Она не знала, как расценивать этот поступок. Как попытку Рене извиниться и загладить свою вину? Но это бессмысленно. Зачем ей прощение Розали после смерти?
Эти мысли терзали голову девушки с того момента, как она покинула Эдель Торрес в ресторане.

- Розали Свон? – голос, вырвавший Розали из потока ее мыслей, принадлежал пожилому мужчине с пронзительным взглядом голубых глаз.
- Это я, - девушка поднялась со своего места, чтобы подойти к работнику склада. Жестом руки он приказал Розали следовать за ним в одно из подсобных помещений, куда девушка отправила вещи Рене на хранение. В том числе и картины.
В небольшом помещении с тусклым светом, был нагроможден весь хлам, некогда принадлежавший ее матери. В скором времени Свон планировала продать всё на одной из местных барахолок. Но сейчас, принимая во внимание новые обстоятельства, девушка решила повременить с этим.
- Мисс, вы ищете что-то конкретное? – совсем рядом раздался хриплый голос охранника этого склада. Розали перевела на него взгляд и безразлично пожала плечами.
- Если бы я знала, что я ищу, - печально констатировала девушка, проходя внутрь помещения.
- Я не совсем понимаю вас, - промямлил мужчина. Розали улыбнулась.
- Картины, мне нужны картины.
- Они вот здесь, - явно обрадовавшись, что может хоть чем-то помочь, охранник прошел к одному из платяных шкафов и открыл его. Внутри, обернутые в белую ткань, стояли все картины, нарисованные Рене. Розали задержала дыхание, прежде чем подойти к шкафу.
- Помогите мне их достать и распаковать, - попросила Розали, считая, сколько картин у нее на хранении. Всего она насчитала двенадцать полотен.
- Конечно.
Следующие десять минут Розали и Стив, а именно так звали охранника, как выяснила девушка, доставали поочередно все картины, снимали с них защитную материю и выставляли сначала в ряд, а когда свободного места не осталось, просто клали их на пол. Когда работа была выполнена Свон, скрестив руки на груди, критично рассматривала творения написанные Рене. Рядом стоял Стив, складывая последний кусок ткани и откладывая его в сторону к остальным.
- Как вам? – внезапно спросила Розали, разрывая тишину.
- Хм, - Стив задумчиво потер подбородок, рассматривая все картины. Спустя минуту молчания, Розали посмотрела на него.
- Вам не нравится? – в голосе Розали не было упрека или злости, и это позволило Стиву быть предельно откровенным.
- Я не особый ценитель искусства, мисс. Мне ближе и понятнее Моне, а это скорее Дали. Но что я понимаю в этом, я всего лишь старик, - честно ответил Стив. Розали натянуто улыбнулась.
- Это Рене Миллер, но думаю ее эго, словно павлин, распустило бы хвост, стоило бы ему услышать ваши слова. Как думаете, что мне надо с ними сделать?
Стив непонимающе на нее посмотрел: - Вы хотите, чтобы я сказал вам, что делать с этими картинами?
- Было бы неплохо, - подходя к одной из картин ближе, согласилась Розали.
- Ну, это зависит от того, какие есть варианты и кем приходится вам эта Рене Миллер.
- Она моя биологическая мать, и мне предлагают продать эти картины.
- Право, это сложный выбор. И не мне его делать, - уклончиво ответил Стив. Посмотрев на часы, он понял, что потратил полчаса, в то время как в приемной его ожидает толпа людей. – Мне нужно идти, меня ждут люди. Вот ключ, - он передал Розали ключ от помещения, - повернете его два раза в правую сторону. А затем оставите его у стойки регистрации.
- Хорошо, я недолго, - взяв ключ в руки, пообещала Розали.
- Не торопитесь, - и Стив вышел из комнаты, оставляя девушку наедине с ее сомнениями.
- Что же мне с вами делать, - прошептала Розали, проводя кончиками пальцев по картинной раме.
Просто так уехать и бросить их здесь было бы глупо и несправедливо по отношению к Рене и к почитателям ее творчества. Но и просто взять и продать их, получив взамен деньги, Розали не могла.
Внезапно Розали осознала, что вопрос заключается не в том, куда деть эти картины, а в том, как она хочет поступить с Рене. Эти полотна олицетворяют ее биологическую мать, и сейчас ей предстоит понять, хочет ли она проучить Рене за ее жестокость или же, наконец, простить.
И Розали сделала свой выбор.

Часом позже, чувствуя долгожданную легкость в груди, словно с сердца сняли стальными цепями прикованный камень, Розали сидела в аэропорту, ожидая, когда объявят посадку на ее рейс. Но до этого ей предстояло сделать важный звонок. Два монотонных гудка, и на том конце провода ответил взволнованный голос.
- Алло.
- Эдель, это Розали, - произнесла Свон, теребя в руках посадочный талон. – Я звоню вам, чтобы объявить свое решение.
- Ох, - только и смогла взволнованно произнести Эдель.
- Я хочу, чтобы вы от моего имени продали эти картины, а все деньги, вырученные от продаж, перевели на счет больницы Иллинойса, в которой лечилась Рене.
- Розали, ты же понимаешь, что сумма будет шестизначная.
- Более того, я на это надеюсь, - не колеблясь ни секунды, ответила Розали.
- Хорошо. От чьего имени делать пожертвование?
- От имени детей Рене – Розали, Изабеллы и Элис Свон.
- Я постараюсь все выполнить в лучшем виде и буду держать вас в курсе дела.
Розали хотела поблагодарить женщину, но не успела открыть рта. Эдель опередила ее.
- Розали…
- Да?
- Если ты передумаешь, звони в любое время суток.
- Я не передумаю. До свидания, Эдель.
И Розали положила трубку. Еще через пятнадцать минут ожидания, наконец, объявили посадку на рейс до Палм-Спрингс. Предвкушая возвращение домой, девушка заняла свое место у окна в салоне бизнес класса и нетерпеливо следила за быстрыми перемещениями сотрудников аэропорта по взлетной полосе. Былая Розали постепенно начала приходить в норму, поэтому в голове Свон начала выстраивать планы. Первым делом она разберется с накопившимися делами в конторе. К тому же, ей стоило бы поговорить с сестрами об этой поездке, но этот пункт плана Рози оставила напоследок.

Почувствовав на себе пристальный взгляд, Розали оторвала взгляд от взлетный полосы и оглянулась, чтобы узнать, чьим объектом внимания она стала. Встретившись взглядом с серыми глазами Ройса Кинга, девушка застыла в кресле. Заметив, что Свон напряглась, Ройс улыбнулся хищной улыбкой и отсалютировал Розали бокалом с виски.
Проклиная себя за глупую реакцию, Розали попыталась улыбнуться, но эта улыбка получилась вымученной и неуверенной. Щеки покрылись алым румянцем, а сердце отбивало бешеный ритм.
Поспешно отвернувшись от Ройса, Розали постаралась вернуться к предыдущему занятию, рассматривая вид из иллюминатора. Но зная, что в двух метрах от нее сидит человек, нарушивший ее самообладание, ей с трудом удавалось сконцентрироваться.
- Мисс Свон? – мысленно Розали застонала, услышав этот соблазнительный голос.
- Мистер Кинг, какая неожиданная встреча, - нацепив фальшивую улыбку безразличия (хотя внутри все горело), повернулась лицом к подошедшему Ройсу Розали.
- Действительно, неожиданная. Как поживаете?
- Отлично, - слукавила Розали, пытаясь совладать со своими чувствами. Этот красивый, могучий мужчина возвышался над ней, как гора. Это одновременно пугало и завораживало. – А вы?
- Вашими стараниями, не особо хорошо, - честно ответил Ройс. – Недавно освободил свой дом в Калифорнии. Теперь приходится ютиться в квартире в Палм Спрингс.
- Думаю, вы утрируете, - попыталась отмахнуться Розали.
- Думаю, все же нет, - откликнулся Ройс. – Все, что осталось мне после развода с Мелиссой – квартира и порядком опустевший банковский счет.
- Такова жизнь, - более умного ответа Розали, как старалась, не могла найти. Но она смогла найти воспоминания, похороненные на задворках сознания, которые до сих пор кружили ей голову. Год назад к ней обратилась Мелисса Кинг, желая развестись с мужем и, конечно же, отхватить половину его имущества. Тогда Розали перестаралась и отхватила большую часть того самого имущества, чему была несказанно рада ее клиентка. А вот Ройс Кинг не особо радовался такому положению дел.
Розали и сейчас помнит, как он ворвался в ее кабинет, чтобы высказать несколько нелестных комплиментов в ее адрес. Оставшись с этим красивым мужчиной в одном помещении, Розали впервые в жизни не могла найти оправдательных слов. С первого взгляда на него он вызывал в ней трепет и волнение. Но было неопределимое препятствие – Ройс Кинг ненавидел ее.
- Мистер, займите ваше место, мы взлетаем, - вежливый голос стюардессы вернул Розали в реальность и одновременно спас ее от дальнейшего неловкого разговора.
- До скорой встречи, мисс Свон, - попрощался Кинг и направился к своему месту.
- До свидания, - промямлила Розали, чувствуя, что эта поездка станет одной из самых адских в ее жизни.

Но опасения девушки не подтвердились, и следующие два часа мистер Кинг не обращал на нее внимания. Это и злило, и утешало Розали. Она не могла разобраться в своих чувствах, и ей отчаянно хотелось поговорить с кем-то из сестер.
Хотя и тут она лукавила. Ей хотелось поговорить не просто с кем-нибудь из сестер, а конкретно с Беллой. Невозможность этого угнетала Розали.

На следующий день приехав на работу, Розали ждал сюрприз в виде огромного букета красных роз. Дрожащей от волнения рукой под восхищенные взгляды секретарей в приемной, Розали достала карточку.
«Цветы в знак примирения. Мое поведение в самолете было неподобающим, и я хочу загладить свою вину. Что на счет ужина?».
Внизу был приписан номер телефона Ройса Кинга. Краска вмиг прилила к лицу Розали, и девушка поспешила скрыться у себя в кабинете. Швырнув портфель на кожаный диван, который Розали использовала крайне редко, Свон плюхнулась в свое кресло. Её взгляд метался от карточки к телефону, но поднять трубку и набрать желанную комбинацию цифр она не решалась.
Мысленные стенания продолжались до самого обеда, пока ее телефон не зазвонил сам. Отвлекшись от бумаг, Розали не задумываясь сняла трубку.
- Розали Свон слушает.
- Мисс Свон, вы так и не позвонили, - вот так, без приветствий и предисловий начал Ройс Кинг. Розали сняла очки и положила их на стол к бумагам. – Вы же не хотите, чтобы я продумал, что вы испугались обычного приглашения на ужин?
- Мне не особо важно, что вы обо мне подумаете, мистер Кинг. Но все же, учитывая, что утром вы прислали букет цветов и слова извинения, я тоже в свою очередь извинюсь перед вами.
- За то, что обобрали меня до нитки? – иронично поинтересовался голос на том конце провода.
- Нет, за это извиняться не стану. Вы заслужили это, - не особо веря своим словам, ответила Розали.
- Интересно, чем же?
- Своей холодностью и безразличием к жене, - безапелляционно заявила Рози. В трубке послышался смешок.
- Вы, как и я, прекрасно осведомлены, что моя жена изменяла мне. Этим и вызвана моя к ней холодность.
Не зная, что ответить на это заявление, Розали молчала несколько мгновений.
- На самом деле, я хотела извиниться за то, что не позвонила утром, чтобы поблагодарить за цветы, - все же нашла в себе силы сменить тему и заговорить первой Розали.
- Розы вам к лицу, - Розали постаралась не акцентировать внимание на интонациях, с которыми Ройс Кинг произнес эту фразу. Но девичье сердце невольно сжалось.
- Спасибо.
- А что насчет ужина? Вы так и не ответили.
- Это очень любезно с вашей стороны, но после отпуска у меня накопилось много работы, - и это было правдой. Но также неоспорим был и тот факт, что впервые Розали хотелось плюнуть на папки с судебными делами и согласиться на ужин.
- Да бросьте, Розали. Дела никуда не денутся.
- Мистер Кинг, - начало было Розали, но ее перебили.
- Просто Ройс и можно на «ты», - предложил Кинг. Розали нервно закусила нижнюю губу. Ее решимость ослабевала с каждым мигом, и она была близка согласиться. – Розали, это всего лишь ужин. А затем вы сможете вернуться к своим делам.
И девушка сдалась. А позже вечером, после ужина, она так и не вернулась к своим делам – ее сердце и голову занимал лишь очаровательный красавец Ройс Кинг.



«Поздравляю, миссис Каллен, вы беременны».
Словно в тумане, не видя ничего и никого вокруг, я доехала до дома. В голове пульсировала лишь одна мысль: «Беременна». Это как точка в конце эпилога, как приговор для смертельно больного – дальше лишь пустота. Все было таким нереальным и неопределенным, что я даже не позволяла себе верить этому на сто процентов. И еще я ждала. Ждала, что мне позвонят и сообщат, что произошла ошибка, что на самом деле это было обычное отравление.
Но я знала, что этого не произойдет.

За ошибки надо платить. Изменив Эдварду практически с незнакомцем, я испортила то, что, казалось бы, испортить уже нельзя. Теперь же, цена, которую мне предстояло заплатить за мимолетное влечение, оказалась непомерно высока. Что бы я не выбрала.

Я зашла в дом, и первым делом в нос ударил едкий запах гари. Обеспокоенно откинув сумку и ключи в сторону, я опрометью бросилась к источнику ужасного запаха – на кухню. То, что я увидела там, заставило меня шокировано замереть на месте.
Эдвард, лихорадочно бегая по кухне и открывая окна, чтобы запустить свежий воздух в помещение, параллельно отдавал указания Лили и Тимоти не приближаться к раскрытой настежь духовке и активнее махать влажными полотенцами, чтобы разогнать дым. И хотя в комнате было довольно дымно, но огня не было, поэтому я вздохнула с облегчением и решила привлечь внимание то ли горе поваров, то ли чудо пожарников.

- Я смотрю, вам весело, - опираясь на дверной косяк, с улыбкой на губах довольно громко спросила я. Вся процессия резко остановилась и три пары удивленных глаз посмотрели на меня. Первой опомнилась Лили.
- Мамочка, ты вернулась! – счастливо воскликнула девочка и подбежала ко мне. Я ловко подхватила дочку на руки и поцеловала ее в розовую пухленькую щечку.
- Я скучала, моя хорошая, - прошептала я, крепче обнимая девочку. Затем я вновь перевела взгляд на сына и мужа. Оба выглядели виновато. - А вы, похоже, не особо скучали.
- Мы хотели сделать печенье для тети Элис. Чтобы она быстрее поправлялась, - оправдательно произнес Тимоти.
- И что же случилось дальше, - отпуская Лили на пол и приближаясь к сыну, чтобы ласково потрепать его по голове, спросила я.
- Мы поставили печенье в духовку, и пошли смотреть мультики. А потом уснули, - под конец, голос Тимоти стал настолько тихим, что мне пришлось прислушиваться к его словам. Улыбнувшись, тем самым показывая, что я не сержусь, я поцеловала сына в лоб.
- Теперь вы знаете, что нужно быть внимательными. А сейчас бегите наверх и переодевайтесь. Ваша одежда пахнет гарью, - я легонько подтолкнула Лили и Тимоти к выходу, и дети умчались в свои комнаты. Я развернулась к Эдварду, который выкидывал черное, словно угольки, печенье в урну. – Выглядит неаппетитно.
- И пахнет тоже, - мрачно ответил Эдвард. С моего лица все еще не сходила улыбка. Подойдя ближе к мужу, я обняла его за талию, прижимаясь к его сильной и мускулистой спине.
- Я скучала, - тихо произнесла я, и это было правдой. Присутствие Эдварда успокаивало меня, заглушало ненужные мысли. Эдвард замер на мгновенье, а затем развернулся в моих объятиях и обнял в ответ.
Уткнувшись носом в грудь мужа, я вдохнула аромат его мужского тела и блаженно прикрыла глаза. Несмотря на то, что в воздухе продолжал витать запах гари, запах Эдварда был сладким и чуточку пряным.
- С Элис все хорошо? – спросил Эдвард.
- Да. У нее начались преждевременные схватки, но все обошлось. Правда, теперь ей предстоит до самых родов находиться в больнице под наблюдением врачей, - ответила я, все еще не раскрывая глаз. – Печенье – это очень мило.
- Это была идея Тимоти, - грудь Эдварда завибрировала, и я поняла, что он тихо смеется.
- Там была Розали, - как бы между прочим заявила я. Смех Эдварда затих.
- О, - многословно высказался муж.
- Да. Но она так и не заговорила со мной.
- Мне жаль, - Эдвард не знал причину нашей ссоры, но все же он был на моей стороне. И от этого я чувствовала себя ничтожеством. Особенно сейчас.
- Да, мне тоже.
Я почувствовала, как Эдвард прижимается губами к моей макушке и оставляет нежный поцелуй. Крепче, если это было вообще возможно, я сжала его талию. Постепенно мои рецепторы утихали, и я приходила в норму.

Перед самым сном, уложив детей спать, Эдвард ушел в ванную, чтобы принять душ и переодеться, а я забралась под одеяло и выключила со своей стороны кровати свет.
Но не прошло и минуты, как телефон Эдварда завибрировал, оповещая о новом сообщении.
Обычно у меня не было привычки лезть в чужой телефон и читать сообщения. Но сейчас я почувствовала непреодолимое желание уступить своим принципам и узнать, кто пишет моему мужу в такой поздний час.
Оглянувшись на двери ванной, я услышала, как Эдвард включил душ, и зашумела вода. Поддалась порыву и, перекатившись на другую сторону кровати, я схватила телефон и сняла экран с блокировки. Тут же я увидела оповещение о новом сообщении от неизвестного номера. Сердце пустилось вскачь, я слышала его гулкие удары у себя в голове.
Я положила телефон обратно, все еще съедаемая сомнениями и страхом. Но он тут же завибрировал, опять оповещая об очередном сообщении. Плюнув на все окончательно, я взяла его в руки и открыла последнее сообщение, присланное тем же неизвестным номером. Прочитав его содержимое, мое сердце остановилось, и шум в голове прекратился. Мне показалось, что организм разучился дышать.
«Я беременна, Эдвард, и лучше не игнорируй меня».

Я забыла обо всем, что произошло с нами «после», я помнила лишь то, что было «до». Эдвард изменял мне с Кристен и теперь она беременна. Лишь эта мысль пульсировала в голове, и когда Эдвард вышел из душа, эту плотину прорвало. Дамбы, которые я возвела вокруг своей боли, треснули, и она выплеснулась наружу мощным потоком.

- Я тебя ненавижу, - тихо прошептала я, пока моя душа умирала. Эдвард непонимающе смотрел на меня пару мгновений, а затем, переведя взгляд на телефон, напрягся. Я заметила осознание в его глазах, и от этого стало еще больнее. Он знал, что она напишет.
- Бела, послушай, - начал Эдвард, приближаясь ко мне, но я отпрянула столь быстро, что уже через секунду стояла с другой стороны кровати.
- Не подходи ко мне, лжец! – яростно твердила я. – Я ненавижу тебя всем сердцем!
- Белла, милая…, - я слышала мольбу и сожаление в некогда любимом и родном голосе. Но того человека, которого я некогда любила и уважала уже не было. Сейчас передо мной стоял незнакомец.
- Не называй меня так. Не смей! – последнюю фразу я буквально прокричала, но тут же вспомнив о детях, опомнилась. – Уходи!
- Белла, это не то, о чем ты думаешь, - решительно заявил Эдвард, вновь предпринимая попытку приблизиться. Чтобы остановить его, я бросила в него его же мобильный телефон и это подействовало. Подхватив его, Эдвард тут же прочитал сообщение от Кристен. – О Господи.
- Я хочу, чтобы ты ушел! – требовательно прошипела я. – Убирайся отсюда! Из этого дома! Из моей жизни! Слышишь, пошел прочь!
- Белла, любимая, не надо… НЕ надо так. Позволь мне объяснить… это, наверное, недоразумение, - Эдвард все оправдывался, но я не слышала его. Мне было достаточно той боли, что я почувствовала, прочитав сообщение.

- Если ты меня любишь – уходи, - прошептала я, отворачиваясь к окну. – Умоляю.

И он ушел. Пока он собирал вещи, я стояла в ванной и смотрела на свое отражение в зеркале. Красные от непролитых слез глаза, бледные щеки, пустой, безликий взгляд.
Стук в двери, заставил меня вздрогнуть.
- Белла…
- Просто уходи, Эдвард, - надрывным шепот умоляла мужа я. Услышав, как двери захлопнулись, я осела на пол и зарыдала.

Раскрыв глаза следующим утром, я почувствовала адскую боль в теле из-за неудобной позы, в которой я заснула. Но затем, на смену боли физической, пришла боль душевная. Я вспомнила все, что произошло вчера, и впервые осознала, что, выйдя за двери ванной, я не увижу Эдварда.

- Мам? – голос сына вернул меня к реальности. Быстро поднявшись на ноги, игнорируя боль в мышцах, я посмотрела на себя в зеркало. Серые круги под глазами и красный след на щеке в форме моей ладони, подперев голову которой я уснула вчера, не останутся незамеченными.
- Я в ванной милый, сейчас выйду, - осипшим голосом ответила я. Затем я включила холодную воду и сбрызнула ею лицо, чтобы хоть немного освежить свой вид.
- Мам, а где папа? – первым делом задал мне вопрос Тимоти, сидя на нашей с Эдвардом кровати, когда я вышла из ванной. Я попыталась собрать все свое мужество в кулак, чтобы вновь не расплакаться.
- Ему надо было на работу, - ловко соврала я. Тимоти нахмурился.
- В выходной день?
- Да. Ты же знаешь нашего папу, он работяга у нас с тобой, - я беззаботно улыбнулась и села рядом с сыном. Обняв его за плечи, я притянула его ближе к себе, и мальчик в ответ положил голову мне на плечо. – Как насчет того, чтобы погостить у бабушки Эсме в эти выходные?
Это было бегство от реальности. Рано или поздно мне придется рассказать детям, что их папа ушел, но сейчас я хотела оттянуть этот момент.
- А как же праздник в честь возвращения дедули и бабули из путешествия? – вопрос сына поставил меня в тупик. Я совсем забыла о вечеринке, которую мы устраивали в честь возвращения родителей из круиза. Но решение нашлось само собой.
- Эсме и Карлайл тоже там будут, они вас привезут туда. А после мы все вместе поедем домой.
- Хорошо, - согласился мальчик, и я вздохнула с облегчением. Казнь отсрочена.

Стоило мне об этом подумать, как раздался звонок моего телефона. С замиранием сердца, моля, лишь бы это был не Эдвард, я потянулась к своему мобильному телефону. Моему облегчению не было предела, когда на экране высветилось «Таня».
- Алло, - ответила я.
- Привет, сестренка, - напускная беззаботность в голосе Тани меня насторожила.
- Доброе утро, Таня, - осторожно поздоровалась я.
- А теперь расскажи-ка мне, что стряслось между тобой и Эдвардом?
- С чего ты взяла, что что-то произошло? – я жестом попросила Тимоти разбудить сестру к завтраку.
- Потому что вчера ночью он выдернул Эммета из кровати своим ночным звонком с просьбой пустить его переночевать, - в голосе Тани больше не слышалась беззаботность.
- Значит, он у Эммета? – вместо ответа спросила я.
- Да. Что произошло? Вы никогда прежде так не ссорились.
- Извини, Таня, но это наше с Эдвардом дело. И пока мы не разберемся с ним, прошу не лезть в него, - это было грубо, но это было необходимо. Я слышала, как Таня громко вздохнула.
- Хорошо, не буду. Но все это очень странно, Белла, - я закатила глаза в раздражении.
- Извини, мне пора, - и, нажав кнопку отбой, я отключила звук телефона и положила его в ящик своего прикроватного столика.

Весь день я словно на автомате выполняла обыденные действия. Накормила детей завтраком, отвезла их к родителям Эдварда. Выпила чаю с Эсме, ловко маневрируя от ее каверзных расспросов, позвонила маме, чтобы подтвердить время прибытия их самолета. Затем направилась в больницу, чтобы навестить Элис, но сестра все еще спала, оправляясь от операции и набираясь жизненных сил.
Избегая одиночества, которое неизменно ожидает меня дома, я заехала в самый многолюдный супермаркет нашего города и долго бродила среди полок с продуктами. Вернулась домой я к четырем часам вечера.
На автоответчике меня ждало сообщение от Эдварда.
- Белла, я звоню, чтобы сообщить, что я останусь пока у Эммета. И еще… я хочу, чтобы мы поговорили. Это все недоразумение, я не знаю, как это вышло. Нам надо…
Конец сообщения я не дослушала, просто стерев его с автоответчика. В доме воцарилась оглушающая, почти звенящая тишина. Одиночество, от которого я так настырно старалась укрыться, настигло меня, накрыв с головой, словно снежная лавина.

-----------------------

Тапки в автора не бросаем, знаю, неожиданный поворот событий. Но не советую торопится с выводами. Следующая глава - события пролога. Мы приближаемся к развязке, дорогие.

Жду ваши отзывы!
Редактировала главу Gretchen_Ross.
Форум: Я все решу сама