Я обычно не страдаю бессонницей, но сегодня ночь была особенная, во всех смыслах. То есть сейчас на часах чуть больше восьми утра, в окно ломятся беспощадные солнечные лучи, а в моих объятиях тихо посапывает Белла. Мило, и невинно, словно и не было тех неистовых ласк и той развратной страсти. Я закрываю глаза и передо мной сразу яркими картинами встают события прошедшей ночи.
Я не знаю, как вообще докатился до такой мысли, чтобы попытаться соблазнить ее, надавив на жалость. Еще кажется два года назад я, разрабатывая стратегию по её соблазнению, отмел этот вариант решительно и навсегда.

С разбитой губой и сильно ноющим боком, в который Ньютон все-таки успел заехать, я пришел домой. Один. Родители уехали, и горькое чувство одиночества сковало меня. Сделав пару глотков бренди, я решил прогуляться. Мой путь пролегал от дома, по лесной тропе в отдалении от трассы к дикому пляжу. Я сначала даже не мог понять, что заставило меня сбежать из уютных апартаментов. Я любил свой дом, его некую отчужденность и расположение. Но теперь мне в нем было очень… пусто. Наверно мой разум почти сразу понял это, но я признание себе дается с куда большей тяжестью. Мне не хватало её. Это было странное ощущение, подобно грому среди ясного неба, подобно урагану, сметающему все на своем пути. Я знал – это любовь. Я хотел, чтобы она была со мной, я хотел, чтобы она обнимала меня, чтобы позволяла себя целовать, ласкать, чтобы просто находилась со мной в одной комнате. Она мне была необходима словно кислород. И что гнобило меня более всего, она до сих пор не была моей. Она принадлежала этому ублюдку. Да, Майк сейчас не посмеет даже взглянуть на нее, но он был с ней близок. Он, а не я ласкал её кожу, и тело, целовал ночами. Он, а не я засыпал рядом с ней обнаженной и беззащитной. Он, а не я наслаждался её тихими стонами страсти и нежности. Ему, а не мне она отдавала себя по ночам.
Я разозлился, на нее, потом на себя, и наверно это и стало определяющим фактором моих дальнейших действий. Я грязно выругался, когда обнаружил, что несколько раз с силой ударил рукой по дереву, и теперь костяшки на правой руке ободраны в кровь.
Я достал телефон, и увидел, что он выключен. Быстро набрав пин-код, я ожидал подключения сети. Мне почти сразу пришло сообщение, «Абонент Белла звонил вам шестьдесят восемь раз». А потом посыпались сообщения от нее, с вопросами о том, где я, и угрозами, что по возвращении она надерет мне задницу, за то, что заставил её волноваться. И я улыбнулся всему этому, ощутив уже привычное для себя, но такое приятное чувство её беспокойства. Позвонив ей, я рассказал, где нахожусь, и что самое главное, я все-таки соврал. Я сказал, что меня выгнали из команды, при этом придав своему голосу толику страданий и пьяного разгульства, хотя был абсолютно трезв. Она, кажется, поверила…
А дальше…
Дальше была ночь.
Наша ночь, которая расставила все на свои места.
Наши мысли, чувства, желания слились воедино и теперь, все казалось, будет хорошо.
Осталось только придумать, как признаться ей во лжи и не потерять снова.
Но как?

Из размышлений меня выбил резкий и громкий звонок моего телефона. Я даже опомниться не успел, как Белла уже ответила.
- Алло, - она подмигнула мне и улыбнулась, натягивая легкое одеяло на обнаженное тело.
- Да, Том, но он еще спит. Мне что-нибудь передать?
Том? Вот, черт! Это по поводу тренировки, по-любому. Она меня сейчас убьет. Нет. Сначала возненавидит, а потом убьет.
- Ага. Значит тренировка основного состава сегодня, в четыре, потому что тренер не может раньше. Хорошо, я передам. Пока.
Она отключила трубку и вонзила в меня свой взгляд.
К слову – я не трус. Но мне впервые в жизни стало страшно. Она не могла мне нанести физической боли, но вспомнив о том, что она сотворила с Ньютоном, я нервно сглотнул.
- Белла, я все…
- Тссс… - она положила свой пальчик мне на губы, и только тогда я заметил её озорно-сверкающие глаза, - Ты понял? Тренировка основного состава сегодня, в четыре, потому что тренер не может раньше, - как ни в чем ни бывало, повторила она.
Я лишь растерянно кивнул.
И вот тогда Белла захохотала во весь голос. Так продолжалось минут пять.
- Эдвард! Ужас в твоих глазах и на лице – незабываемое зрелище! - истерично выдавила она.
- Ну… Ты знала? – спросил я.
- Ага, - она уже не хохотала, но улыбалась.
- И ты не сказала ни слова?
- А тебе хочется, чтобы я что-то сказала?
- Ну, хотя бы пощечину залепила.
В следующее мгновение на моей щеке зияла красная отметина.
- Ауч!
- Сам попросил, - подмигнула она, - Мне бы наверно и правда следовало проучить тебя, по хлеще Майка, но ты итак наказан!
- Интересно как?
- Я же говорю… виноватое выражение твоего лица – лучшее зрелище, - мягко улыбнулась она, а затем совсем неожиданно потянулась и одарила нежным поцелуем, сначала щеку, а потом губы.
У меня совсем снесло крышу, и я обнял её руками, наваливаясь и вдавливая в кровать, распаляя и делая поцелуй еще глубже.
- Эдвард,…
- Что?
- Извиниться не хочешь? – в глазах Беллы продолжал гореть этот бешеный огонек.
Она обворожительно улыбалась, наслаждаясь положением полного превосходства надо мной. Любой её жест, слово, простая улыбка подчиняли меня ей, лишали способности мыслить здраво и воли.
- Прости, - единственное, что я смог выдать.
- Прощен. Первый и последний раз, если отсчитывать от этого утра, - она быстро выскользнула из-под меня и направилась в душ. А у самой двери комнаты остановилась, развернулась и сказала:
- Люблю тебя.
Минут через двадцать грациозной походкой пантеры она спускалась по лестнице, одетая во вчерашние джинсы и топ. Я невольно залюбовался, вспоминая самый первый вечер. Огромные каблуки, насыщенно-зеленое платье, как она тогда заметила в тон моих глаз, пышные волосы и удивительно красивые глаза. Улыбнувшись своим мыслям, я даже не заметил, как быстро она ко мне приблизилась.
- Мечтаем?
- О чем, например? У меня теперь есть все, чтобы быть абсолютно счастливым, - честно признался я.
Белла с озорцой посмотрела мне прямо в глаза, и подмигнула. Я достал принесенные ею вчера булочки, те самые, с марципаном. Я разогрел их в микроволновке, и они сразу стали мягкими, как её губки… ох, я сойду с ума такими темпами! Но это не страшно – она рядом, она поможет.
- Так как ты узнала?
- Розали, - ответила она, - позвонила мне и все рассказала.
- Ясно.
Дальше несколько минут мы провели в тишине. Я приготовил кофе, который она так любила, поставил перед ней выпечку, и любовался тем, как она отламывает по кусочку и медленно, дразня меня, кладет их в ротик.
- Белла, ты искусительница.
- Я знаю, - хихикнула она, когда на всю комнату раздались звуки её мобильного.

Она подбежала к креслу, где лежала сумка, присела на подлокотник, и, достав телефон, звонко пропела:
- Аллоооо…
Я улыбнулся, подходя к ней с её чашкой, которую она оставила на столе.
- Да, Фил, привет, - задорно продолжила она, - что у тебя с голосом? Тебя выперли из команды? – услышал я, а потом почувствовал, что что-то не так.
- Не может быть, - тихо шептала она, совсем не так как полсекунды назад. Её тело было напряжено и оно тряслось, рука вцепилась в мою с неистовой силой впиваясь острыми коготками в кожу. Ничего, Каллен, потерпишь, - Когда? Как? КТО? ЧТО С НЕЙ? – внезапно заорала она и инстинктивно подалась в мои объятья, - Понятно. Да, я приеду, сразу же… ближайшим рейсом.
Она отбросила телефон и переместила освободившуюся руку мне на шею. Она плакала. Я впервые видел, как Белла плачет и, честное слово, это было так ужасно. Я любил эту девочку, но видеть её такой угнетенной и такой уязвимой, осознавать, что когда-то она была такой же по моей вине… Если бы я узнал об этом раньше, возможно это сломало бы мою гордость и дурацкие принципы. Я бы никогда и никому не позволил обижать её, защищал бы от каждого, кто посягнет на её счастье и покой, но сейчас…
- Белла, что…
- Мама попала в аварию, она в коме. Фил сказал, что возможно она никогда не поправиться, - выдавила она из себя, - мне…. Мне нужно… Прости, Эдвард, я должна ехать,… сегодня… понимаешь? – она плакала и судорожно тыкала пальцами по кнопкам телефона. Я не мог на это смотреть и отобрал его.
- ОТДАЙ! – заорала Белла.
- Любимая, я закажу билеты, - тихо сказал я, снова обнимая её и усаживая на кресло.
Я отошел на кухню и совершил несколько звонков. Заказал билеты, номер в гостинице, позвонил Элис, чтобы та предупредила всех, что возможно мы будем отсутсвовать несколько дней. Так же Чарли, отцу Беллы. Он уже все знал и поддержал мое решение поехать с ней.

Всю дорогу до аэропорта она не проронила ни слова. На лице отражались боль, непонимание, и еще неизвестность. Я знал, сейчас её пугало это больше всего. В самолете она пыталась напиться, и мы сильно поругались из-за этого. Я отобрал от нее третий по счету заказанный стакан виски, а она вцепилась мне в волосы, с воплями, чтобы я оставил её в покое. А потом она уснула. Боль отразилась даже в таком состоянии, она плакала снова, только неосознанно. Пару раз она позвала меня, цепляясь своими пальчиками за мою футболку, как бы притягивая к себе, прижимая, нуждаясь в защите. И я обнял её, очень крепко и нежно, чтобы она поверила, как дорога мне, как я хочу быть с ней. Но все больше она звала маму, ей видимо снился кошмар.
До больницы добирались все в той же звенящей тишине и духоте. В Финиксе было гораздо теплее, чем у нас дома. К тому же мы застряли в пробке. Белла не выдержала и выбежала на трассу, переходя дорогу, чтобы пройти до больницы пешком. Через полчаса я тоже был там. Обычная больница, множество коридоров, персонал, стойка регистрации. Я узнал как пройти к реанимационному блоку.
- Прости меня, - первое, что услышал я от нее.
- Глупенькая моя, за что? – я обнял её, подхватив на руки.
- За истерику, и что побила, и что молчала… я просто свинья неблагодарная, потому что ты тут, ты приехал со мной, ты не оставил меня, а… - она снова заплакала. Боже! Не могу видеть её слез, это чертовски больно, - а мне придется… тебя… оставить…