1983 год.

Рональд Рейган отбывает свой третий год в качестве президента Соединенных Штатов Америки.
Звездные войны Эпизод 5: Возвращение Джедая в кинотеатрах с 25 мая.
Карен Карпентер умирает от осложнений, связанных с нервной анорексией, в возрасте тридцати двух лет.

BPOV

Рыбы такие противные. Посмотрите на них, посмотрите, как они шлепаются друг с другом, груда жирных, чешуйчатых тел, по частям проглатывая булочку несвежего хот-дога, что я бросала им в воду. Их глаза были огромные и выпученные, а рты безумно двигались вверх-вниз. Это было самой грубой и самой невозмутимой вещью, которую я когда-либо видела. Всякий раз, когда папа говорил мне избавиться от булочек, я с нетерпением хватала сумку и бежала вниз к пристани, чтобы покормить это безумство.
Солнце только начало подниматься, а уже было очень жарко. Я могу сказать, что это лето собирается быть очень жарким. Доски подо мной уже начинают испускать пар, и когда я сажусь, они начинают обжигать ступни ног. Сев на пристань, я свесила ноги над водой, удобно положив руки на колени и прислонив голову к деревянным перилам. Я почувствовала запах крема для загара на коже, пока наблюдала, как рыбы продолжают всплывать к поверхности воды. Не было ветра, чтобы остановить потоки бисеринок пота на моей шее, поэтому я убрала свои волосы, заплетенные в жилистую косу, со спины, слегка царапая шею ворсистой резинкой для волос.
Я бросила взгляд на спуск, где уже дюжина тележек ожидала своей очереди, чтобы получить назад свои игрушки и искупать их в мелководье. Они – сезонные, все приезжие. "Ходячие Кошельки”, - как любит называть их мой брат, потому что они приносят нам деньги. Они все здесь только на лето, все они привлечены сюда жарким, сухим климатом пустыни Аризона, а также прекрасным местом для занятий водными видами спорта, что обеспечивала для них река Колорадо.
Мой отец, Чарли, владеет пристанью для яхт, и у нас уже были первые отдыхающие в этом сезоне. Семьи арендуют на неделю плавучие дома, или они приезжают сюда на своих понтонах, моторных лодках или гидроциклах, неуверенно катаются и уезжают на бензоколонку.
Мой брат легко очаровывает клиентов своей ямочкой на щеках, когда улыбается. Он наполняет их резервуары газом, при этом сообщая им обо всех удобствах, которые может предложить наша пристань, как и для лодок, так и для байдарок, как и учил его наш отец. Эммет продавец от природы, и все клиенты влюбляются, слушая его речь. Я думаю, это потому что он слишком большой для своего возраста. Ему всего четырнадцать лет, но все думают, что он старше. У него те же темно-каштановые волосы и глаза, что и у меня, такая же загорелая кожа, но все зовут его «Красавчик» или что-то в таком роде. Они считают его красивым, но я не вижу его таким. У него слишком большие уши, а над левым глазом небольшой шрам, что заставляет его выглядеть так, будто он всегда очень сосредоточен. Он гораздо умнее, чем должен быть любой четырнадцатилетний подросток. Иногда мне кажется, что когда-нибудь он мог бы стать президентом. Я просто думаю, что раз кинозвезда может справляться с такой работой, то, безусловно, и мой самоуверенный и наглый братец тоже сможет.
Я подтянула края своего неудобного купальника. Лайкра из цельно костюма станет моей второй кожей этим летом, но сейчас на мне этот неудобный купальник. Мне нужен новый, но отец пока не может позволить себе купить его мне еще в течение нескольких недель. И так происходит каждый год. Отец делает все возможное, чтобы рационально тратить деньги, которые мы зарабатываем за летний сезон, чтобы бы потом растянуть бюджет на весь год, но он очень редко тратится на такие вещи, как купальник, хотя мы проводим в них все лето. Они что-то вроде нашей формы. Тот, который я ношу сейчас, у меня уже второй сезон. Я помню, как папа завязывал бретельки у меня на спине, потому что когда он купил его мне, купальник был слишком большим, и мне пришлось носить купальник вместе с шортами, потому что плавки оседали сзади. Сейчас он стал уже очень тонким, и в любой момент может порваться, поэтому я снова ношу шорты поверх него, пока мне не купят новый. Может быть, мама купит мне еще один, когда я поеду навестить её на следующей неделе.
Я хотела бы, чтобы мама жила ближе к нам, но когда мои родители развелись, она сказала, что хочет жить своей мечтой. Я не знаю, что точно это значит, но Вегас кажется мне прекрасным местом для мечтаний. Она работает в казино в Тропикане, где есть очень большой бассейн. Иногда она разрешает нам поплавать в нем, и тогда я притворяюсь богатенькой певицей, расслабляющееся перед большим выступлением. Во время этих поездок, я надеваю свой лучший купальник и большие круглые солнцезащитные очки мамы, она угощает нас фруктовыми напитками в высоких бокалах с небольшими зонтиками и тонкими красными соломинками. Раз в месяц мы навещаем её. Это всего лишь в часе езды, папа высаживает нас, а мама привозит домой. Эммет говорит, что в этом месяце он не поедет, но он поедет. Он пытается казаться стойким, но я знаю, что он скучает по маме.
Оторвав еще один кусочек от булки, я бросила его в воду к жирным рыбам. Их блестящие серые тела поднялись над поверхностью воды; меня всегда удивляло, как им удается вот так выпрыгивать из воды. У рыб видимо на самом деле были очень сильные плавники. Либо это, либо они думают, что черствый хлеб – это что-то типа мороженного.
– Эй, привет! Девчонка! Я тоже хочу попробовать, – услышала я детский голос, и тут же оглянулась, недоумевая, кто может говорить так грубо. Солнце светило прямо в глаза, и мне пришлось прищуриться, чтобы разглядеть мальчика, стоявшего передо мной. Он немного сместился влево, своей головой закрывая солнце, и теперь я могла видеть его лицо.
Он весь светился. Золотое солнце за его головой делало похожим его красновато-коричневые волосы на пламя, огонь. Он был, как мне казалась, примерно моего возраста, может чуть постарше. Его губы были очень красивыми, как будто он только что съел фруктовое мороженое или что-то в этом роде. Его зубы и язык слегка окрашены розовым сиропом, который собрался в уголке его губ. Его зеленые глаза мерцали, в них отражалась вода, и у него были самые длинные ресницы, которые я когда-либо видела, словно перья, и мне стало интересно, такие же они мягкие, как выглядят.
Он приезжий, "ходячий кошелек”, я была уверена. Это было очевидно, по его бледной и безупречной коже. Его тонкие белые ноги с угловатыми коленками торчали из-под синих плавок. На нем была надета белая футболка-поло, на груди который был вышит маленький крокодильчик. На его ногах были совершенно новые кожаные туфли на толстой каучуковой подошве, о которых я могла только мечтать. Я посмотрела вниз на свои старые сандалии, ремешками которых я уже натерла мозоли на своей коже. Мне все время приходилось останавливаться, чтобы вытряхнуть камушки и гравий из-под них.
– У меня есть имя, – ответила я, несколько раздражительно.
– Ну, откуда мне знать твое имя? Я же только что познакомился с тобой, – проговорил он, уперев руки в боки.
– На самом деле мы не познакомились. В принципе, я даже не собиралась этого делать, – проговорила я, вставая. Я была выше его, и это вдруг заставило меня чувствовать себя уверенней. Усмехнувшись, я посмотрела вниз на симпатичного бледного мальчика, его странные огненные волосы все еще привлекали мое внимание, и бросила ему пакетик с хлебом. – Вот, можешь взять. В любом случае, я уже закончила. Только выбросись пакет в мусорное ведро, когда закончишь.
Я уже развернулась, чтобы вернуться офис, посмотреть, нужна ли помощь отцу, но этот мальчишка схватил меня сзади за завязки купальника, и отпустил, отчего тот сильно ударил по спине. Обернувшись, я уже была готова врезать ему, а он просто стоял и улыбался. И тогда просто взял и подмигнул мне. Моя челюсть чуть не упала на пол, его глупая улыбка взбесила меня еще больше. Какой наглец!
Я даже не знала, что делать. Моей нормальной реакцией было ударить его между глаз. Вот что я узнала, растя вместе со старшим братом: если тебя кто-то тронул, ударь его в ответ. Мой брат удостоверился, что я знала, как нанести достойный удар, но этот мальчик был такой худенький, что я побоялась убить его одним ударом.
Что-то было в его улыбке, что заставило меня замереть и забыть о том, что я должна была сделать. Я даже думать ни о чем не могла, я вдруг почувствовала себя идиоткой.
И именно в этот момент, великолепная красивая женщина что-то закричала, заставляя нас обоих повернуться и посмотреть на неё. Её кожа, словно шелк, её золотисто коричневые волосы были отлично уложены. На ней было весьма откровенное бикини, поверх которого были надеты коротенькие красно-белые шортики для бега, которые только подчеркивали её стройные загорелые ноги. Я сначала немного смутилась, что так бесстыдно рассматриваю её совершенное тело, но потом подумала, что она бы не стала так одеваться, если бы не хотела, чтобы на неё смотрели. Но когда она открыла рот, то вся её красота исчезла вместе со словами, что она произнесла.
– Эдди! А ну тащи свою гребанную задницу сюда! Я же говори тебе не убегать, ты маленький засранец.
На самом деле её слова не были слишком оскорбительными, я живу на пристани, и из уст отца слышала гораздо более обидные выражения, но её голос, тон были полны ненависти. Улыбка исчезла с лица мальчика, и он побежал к ней с повисшей головой. Она выглядела очень молодо, но я предположила, что она была его матерью, потому что она потянула его за волосы, дергая его, когда он споткнулся об одну из цепей плавучих домов, привязанных к пристани.
Развернувшись, я бегом направилась к офису своего отца, слезы жгли мои глаза. Как только мне в голову могло стукнуть – ударить этого ребенка. Неудивительно, что он такой грубый, его мама ужасная женщина! Мне было так плохо из-за того, что я желала ударить его, но я не хотела, чтобы мои слезы текли по лицу. Нет, я не буду проливать слезы из-за некоторых слишком высокомерных и глупых летних "ходячих кошельков”.
Я открыла дверь в кабинет моего отца. Дверь скрипела, а кое-где облупилась краска. Кабинет отца был пристроен к небольшой двенадцати комнатной гостинице, расположенной у самой пристани. Папа унаследовал этот небольшой курортный бизнес от своего отца, который начал это дело, имея только небольшую пристынь, с палаточным лагерем и дорогу из гравия. Теперь, курорт включает в себя гостиницу с бассейном и спа-центром, кафе и универмаг. У нас было много мест для трейлеров, кемпинга и палаток, а также шестнадцать блочных домов для семей, которые остаются на все лето, более ста лодок у причала, и зона отдыха с волейбольной площадкой, игровым комплексом и дюжина ямок с огнем вдоль небольшого частного пляжа. Мы также сдаем в аренду водные велосипеды, байдарки и надувные лодки. Мой отец на самом деле очень хороший бизнесмен.
– Ну, интересно, почему чертеночек Беллз такая хмурая! Тебе еще слишком рано становиться такой, так что давай рассказывай, – рассмеялся папа, когда я словно штурм влетела в его небольшой кабинет. Здесь было не намного прохладнее, чем на улице, но, по крайней мере, возле окна стоял вентилятор. – Что так сильно тебя разозлило?
– Ничего, – пробормотала я, моя встреча с зеленоглазым мальчиком была слишком унизительной, чтобы её пересказывать. Я шлепнулась вниз на один из неудобных пластмассовых стульев, которые стояли перед его столом, пока он усердно строчил что-то в своей тетради. Он посмотрел на меня своими карими глазами, вокруг которых уже собирались морщинками, и я увидела, как под его густыми усами дёргаются в улыбке тонкие губы. Он знает, что я говорю неправду; его усы всегда дергаются, когда он пытается узнать правду.
– Ой, ну посмотри? Теперь я тебе ни капельки не верю. Твое маленькое прелестное личико пылает от гнева, – нежно проговорил отец. Я посмотрела на свои сандалии, встряхнув одной ногой, чтобы вытряхнуть из неё гравий, который застрял между пальцев.
– Я просто ненавижу начало летнего сезона. Все эти люди думают, что они такие особенные, имея такие огромные лодки и модную одежду, – проговорила я, размышляя о новых кожаных туфлях мальчика и о том, как он подмигнул мне, о том, как он думал, что пошутил, и о том, как я отреагировала на это.
– Эти люди с большими лодками и модной одеждой обеспечивают нас крышей над головой, мисс. А также мороженым, которое ты так любишь, – подмигнул отец и протянул мне пару блестящих монет, и я знаю, что он прав. Бесполезно спорить с ним, я знаю, что мы живем гораздо лучше, чем большинство людей в этом маленьком городке. Кроме того, сезон только начался и у папы очень много работы. Я не должна была прибегать сюда со своим кислым выражением лица.
– Я знаю, папочка, – проговорила я, испытывая небольшое чувство стыда, что вообще посмела его побеспокоить. Он встал и положил мне монеты в ладонь, прежде чем поцеловать меня в макушку. Это знак для меня, чтобы уйти, положив деньги в карман, и я направилась обратно в самое пекло.
Пока я шла к универмагу, звеня монетами в кармане, я увидела знакомое лицо возле дверей магазина. Его черные волнистые волосы до плеч и темно-карие глаза, похожие на маленькие камешки. Он учится в моем классе, и я знаю его столько, сколько себя помню. У Джейкоба Блека есть много братьев, которые выглядят почти так же, как и он. Их всего шесть, и каждый учебный год преподаватель говорит, что у нас появился новый ученик из семьи Блеков. Его папа владелец единственной в нашем городе мастерской для лодок. Они живут в доме, который находится возле школы, в которую мы ходили в младшие классы. Это примерно миля или чуть больше от пристани, ехать приходится по грязной дороге и сломанной мостовой. В этом году мы пойдем в средние классы в школу в Боулдер-Сити, это двенадцать миль езды на автобусе от города, и я немного взволнована. Школу я посещала с теми же десятью ребятами, с которыми ходила и в садик, поэтому я жду не дождусь встречи с новыми друзьями. Возможно, я могла даже завести себе школьную подружку в эту году.
– Белла-смелла, – прокричал Джейкоб, стоя рядом с двумя старшими братьями, Джаредом и Полом, которые только что вышли из магазина. Папа мне говорил, что Джейкоб смеется надо мной, потому что считает меня красивой. Но я думаю, что так он просто пытается почувствовать себя лучше, ведь у него такой большой нос. Прошлым летом здесь отдыхали несколько очень недружелюбных детей, которые дали Джейкобу прозвище «Носастый». Ему это очень не нравилось. В тот же год он придумал для меня такое имя.
Я прошла мимо него, но мне пришлось остановиться, чтобы открыть дверь небольшого магазинчика.
– Здорово придумал, Джейк. Но неужели ты знаешь всего одно слово, которое рифмуется с Беллой, да? Может быть Белло-Джелло? Ох! Белла-смелла – это самая лучшая вариация, твоя любимая, – проговорила я с фальшивой улыбкой на лице. Высмеять меня – значит тут же получить ответный удар.
– Белла, закрой дверь. Ты пускаешь сюда весь горячий воздух, – рявкнула Лея изнутри.
– До скорого, Джейк-фальшивка, – улыбнулась я и увидела, как Джейкоб хмурится через стеклянную дверь. Я удивилась, что он не показал мне средний палец. Он думает, что такой крутой, и всегда поступает очень грубо, особенно на глазах своих братьев. Они всегда жестоко дразнили его, когда узнали, что он заплакал и намочился в свои штаны в тот день, когда мы на прошлой неделе увидели гремучую змею на тропинке. Боже, он плакал как ребенок!
– Привет, Леа, – проговорила я, вытаскивая монеты из кармана. Мой отец нанял её, чтобы она управляла магазином этим летом. Ей шестнадцать лет, у неё очень короткие темные волосы и глаза, которые были точной копией темных туч во время сезона штормов. Она встречается со старшим братом Джейкоба, Семом. Он работает в гараже вместе со своим отцом. Когда их отец уйдет на пенсию, он возьмёт на себя полное управление, также как и Эммет, в конце концов, станет хозяином пристани. А я собираюсь стать известной певицей, чтобы иметь возможность путешествовать по всему миру, и поедать любое мороженое, которое только захочу. Но, по крайней мере, это то, что я говорю сама себе. – Один Биг Отис, пожалуйста.
– Не понимаю, почему Чарли дает тебе деньги, ведь магазин принадлежит вам, – прокомментировала Лея, доставая мне шоколадное мороженое из морозилки за прилавком.
– Я хотела купить его сама, – проговорила я с негодованием.
Целый год я упрашивала отца дать мне какую-нибудь работу, но он постоянно твердил, что я еще слишком маленькая, и что должна заниматься тем, что делают дети в моем возрасте, но это заставляла меня чувствовать себя такой бесполезной. Я могла делать все, что скажет мне Эммет. Я могла спускать лодки на воду и помогать им плыть. Я могла заправлять их бензином. Я могла работать за кассой, с математикой у меня дела были гораздо лучше, чем у Эммета, но папа все время мне отказывал, и я проводила лето, бездельничая на пристани. Иногда, Эммет брал меня на лодку, чтобы покататься на водных лыжах, или на камере. Но это происходило только в конце лета, в конце августа, когда "ходячие кошельки” начинают собирать свои автодома и трейлеры и уезжают из Willow Cove, ведь солнце уже к тому времени не такое жаркое, и они возвращаются обратно к своей комфортной реальной жизни.
Для них это просто отдых. Для нас – реальная жизнь.
…
Я сидела между братом и папой в старом отцовском пикапе, по радио передавали знакомые мне мелодии, потому что папа их очень любил. Тесное пространство машины заполнилась мелодиями групп The Carpenters, The Eagles, и Fleetwood Mac, а мой папа подпевал им. Окна были открыты полностью, и ветер раздувал мои волосы. Я старалась как-то контролировать это, но потом поняла, что это бесполезно. Эммет практически все время бросал в мою сторону неодобрительные взгляды, потому что уже почти два раза его желательная резинка чуть не застряла в моих волосах.
– Господи, Белла, ты можешь заплести их или сделать что-то еще? – ругался Эммет, и папа просунул руку мимо меня, чтобы дать братцу подзатыльник. Эммет практически все время зависал со старшими братьями Джейкоба, и думал, что это очень круто.
– Эммет, я предупреждал тебя. Следи за своим языком, когда будешь рядом с матерью. Если я услышу хоть одну жалобу, что ты ругаешься, то ты можешь сказать лету «прощай». Я завалю тебя работой. И не испытывай меня, слышишь? – предупредил папа, держа сигарету мозолистыми пальцами, чтобы удобней было показать, что он подчеркивает каждое свое слова. Пепел от сигареты полетел мне прямо в лицо, и мне пришлось прищуриться, чтобы избежать попадания в глаза. Лицо моего брата побагровело, и я могла с уверенностью сказать, что он рассердился. У него всегда появляется складка на лбу, когда он расстроен, а его ямочки исчезают.
– Да, сэр, - проговорил братец, но потом пробормотал «проклятье» себе под нос. Краем глаза я посмотрела на отца, но он продолжал рулить, даже если он и услышал, что Эммет ругнулся, решил не обращать на это внимание.
Мы ехали по плотине Гувер, что является государственной границей штата Невады. Я наклонилась в сторону брата, пытаясь получить лучший образ на плотину.
– Он все еще здесь, - сказал Эммет. Он повторял это каждый месяц. Мне просто нравилось смотреть на его структуру. Можно увидеть заднюю часть дамбы, огромную стену и бетонные колоны, поддерживающие ее из воды.
– Я знаю, - ответила я, возвращаясь на свое место, и пытаясь разглядеть еще что-нибудь особенное, в течение следующих сорока пяти минут. Вздохнув, я пожалела, что оставила свою любимую Нэнси Дрю на дне своего рюкзака.
– Не хочешь поиграть в ленивого жука? Ну, нужно угадать государственный номер автомобиля? Я первый выискиваю? – спросил Эммет. Я подумала, что ему видимо так же скучно, как и мне.
– Нужно определить государственный номер, – повторила я, увидев машину перед нами. – Государственный номер Аризоны, – прокричала я с улыбкой.
– Хорошо, ты заработала один балл, – рассмеялся Эммет. Мы продолжали игру, пока не добрались до пятнадцатого шоссе, и начали узнавать знакомые места Тропиканы. Папа всегда высаживал нас возле отеля. Он говорит, что не хочет ехать дальше, чем он должен, но я думаю, что он просто не хочет увидеть, где живет мама. У мамы симпатичный домик всего в пятнадцати минут езды от отеля. Из того, что мне говорили, я запомнила то, что ей не нравилось слишком долго жить на пристани. Мне было всего пять лет, когда мама ушла, они оба решила, что нам будет лучше, если мы останемся жить с отцом. Когда они только развелись, моей маме пришлось много работать, причем на разных работах.
Папа припарковался, и я увидела маму, стоящую за пределами казино, ожидая встречи с нами. На ней была униформа – белоснежная футболка и ярко-зеленый жилет с блесками, которые блестят словно бриллианты на солнце. Бросив сигарету на землю, мама направилась нам на встречу, пока мы вылезали из машины; её блондинистый парик странно подпрыгивал при беге.
– Приветик, мои маленькие! – радостно прокричала мама и притянула меня к своей груди, крошечные бисеринки на её жилете чуть царапали мое лицо. Я попыталась вырваться, но мои волосы зацепились за блески.
– Ой! Мамочка, я застряла,– крикнула я, схватившись за свои волосы, пока она пыталась распутать их, в конечном счете, просто срывая, отрывая блестки от жилета, потому что я громко кричала.
– Эммет, малыш, как твои дела? – поприветствовала мама братца, как только мне удалось распутаться, и смачно поцеловала его в щеку. Эммет любил делать вид, что он уже взрослый и ему уже не нужны все эти нежности, но когда мама поцеловала его в щеку, я увидела, как ямочки вот-вот появятся, стоит ему улыбнуться.
– Чарли, в конце недели я привезу детей домой, – сказала мама папе.
Он посмотрел на неё и засунул руки в карманы, щуря глаза от солнца.
– Хорошо Рене, но не опаздывай, у меня большие планы на эти выходные. Начинается горячий сезон, ну ты и сама знаешь, – проговорил папа, в то время как мама обхватывает руками меня и брата.
– Я все знаю о сезоне, – сухо ответила она. Мы пошли к машине мамы, папа шел за нами, неся наши рюкзаки. У мамы был Крайслер, и мы на самом деле очень гордились им. Это был кабриолет.
– Белла, как ты? – прошептала мне мама на ушко и поцеловала в висок. – А ты знаешь, что имя Белла означает «красивая», знаешь же?
– Кончено, мама, одна только ты повторяешь мне это миллион раз, – ответила я застенчиво. Мне не нравится, когда она говорит мне о том, что я красивая, словно если ты носишь подобное имя, то оно сразу делает тебя такой.
– Разве? – улыбнулась она, и я улыбнулась ей в ответ. Мама иногда бывает такой дурашливой.
– Можно я поведу? – спросил Эммет, и мама обратила все внимание на него.
– Тебя еще осталось два года в прошлом месяце? – спросила мама, и я смогла увидеть, как появляются ямочки на щеках брата.
– Да. Похищенный инопланетянами, – Эммет пожал плечами, и мы все рассмеялись, пока мама потрепала его по волосам.
Папа положил наши сумки в машину, и я вырвалась из объятий мамы, и обняла папу за талию. Его сильное, худощавое тело показалось больше, когда он крепко обнял меня в ответ. Потом поцеловал в лоб, и я села обратно на заднее сиденье, после чего он закрыл дверь, оставляя меня внутри. Моего брата он погладил по спине, рукой махнул маме на прощанье и пошел к своему грузовику. Каждый раз, когда он уходит у него странное выражение лица, я думаю, что он уже скучает без нас.
Оказавшись в машине мамы, мы сразу же просим её откинуть вверх машины. Она соглашается и брат поднимается на сиденье, что бы помочь осторожно сложить крышку, прежде чем мы на полной скорости едем к её небольшому, но довольно симпатичному домику. Солнце светило мне прямо в спину, и майка прилипла к моей потной спине, но все это охлаждалось ветром.
Всю неделю мама была с нами, балуя нас различными сладостями. Хорошая еда, новая одежда, сладости, она один раз даже сводила нас в кинотеатр, чтобы мы могли посмотреть новый эпизод «Звездных войн». Мама водила нас по магазинам, и мне удалось уговорить её купить мне новый купальник. Как только мама увидела тот старый и уже потрепанный, она тут же повезла нас в магазин и купила новые купальные костюмы и сандалии.
Ночью перед нашим отъездом, мама заплела мне косу и позволила спать в шелковой пижаме. Я лежала в постели, пока она красила ногти на ногах сидя рядом со мной. Мне нравилось смотреть, как она аккуратно водило ярко-красной кисточкой по ногтям. Мама посмотрела на меня и улыбнулась, засунув кисточку обратно в бутылек. Она внимательно посмотрела на меня, прежде чем её глаза заблестели от новой идеи.
– Итак, Белла, как Джейкоб теперь относится к тебе? – наконец, спросила она. Мама прекрасно знает, что он вечно дразнит меня.
– Он по-прежнему зовет меня Беллой-смеллой. Я сделала все, что ты мне говорила. Хорошо себя вела и пыталась показать ему, что все его комментарии для меня ничего не значат, но он не сдается просто так, – проговорила я, положив голову на подушку.
– Ох, дорогая. Я понимаю, что сейчас это не укладывается в твоей голове, но ты все поймешь через несколько лет. Кто знает? Может быть, вы могли бы быть друзьями, – я посмотрела на неё, ожидая, что она сейчас рассмеётся. Конечно, она пошутила. С чего это я захочу стать его другом?
Мама посмеялась над выражением моего лица, а потом погладила по голове и щеке, после поцеловала в лоб.
– Знаешь, жизнь такая странная штука. Ты только помни, что всегда есть только одна возможность, так что правильно используй ее.
Я понятия не имею, что все это означает, но когда она сказала эти слова, я почувствовала себя лучше. Рядом с мамой я быстро заснула, шелковая ткань приятно грела мои ноги, подушка пахла прачечной, так же как и дома на пристани.
Прежде чем я успела осознать, что мы вернулись в Willow Cove, я поцеловала маму на прощание. Она высадила нас в городе, потому что отказывалась ехать на своем новом автомобиле по неровной мостовой. Она, кажется, целую вечность обнимала меня, прежде чем вытереть слезы и сесть в свою машину. Я запрыгнула в старый грузовик отца, мой угрюмый братец сел рядом со мной. После маминого кабриолета, автомобиль отца кажется грязнее, древнее и пахнет затхлым запахом после долгих поездок по городу. Мы не спеша возвращались домой короткой дорогой, и я даже успела несколько раз поспать, прижавшись головой к плечу отца, пока тот вел машину.
Это всегда так, когда мы возвращаемся домой. Наш полупостоянный передвижной дом выглядит немного потёртым по сравнению с симпатичным домиком мамы в городе. Наша мебель старая, а ковёр пыльный, но, тем не менее – это наш дом. Я помыла посуду, что отец оставил в раковине, после я и Эммет пошли в прачечную. Мы заполнили несколько мешков с грязной вонючей одеждой и бросили их в тележку, которую мы используем, чтобы обойти всю пристань. Мы пришли к прачечной и по очереди решили следить за бельем, поскольку солнце, которое спускается за зубчатые холмы, что окружают нашу небольшую бухту, сильно греет.
Когда настала очередь Эммета, я пошла в наш продовольственный магазин и стащила пачку Pixy Sticks. Лея ничего не сказала, только, как обычно, закатила глаза. Взяв их, я пошла на небольшой частный пляж, где были качели и волейбольная площадка. Ногами, обутыми в сандалии, я встала в теплую воду, и оторвала верхнюю часть упаковки и, высыпав кислую пудру на язык, я поморщилась. Спокойные волны омывали мои ноги, но все равно было еще очень жарко, даже не смотря на то, что было уже девять часов вечера.
Я посмотрела вверх. Небо было темным с миллионом мелких звезд на нем, такого я никогда не могла увидеть в Лас-Вегасе, поскольку яркие огни казино затмевают их. Луна высоко в небе, я споткнулась, у меня немного закружилась голова, и я вытянула шею, чтобы посмотреть на это чудовище возле меня.
Я услышала металлический звон качелей позади меня, и резко повернулась. Я сразу узнала эти огненные волосы. Его голова опущена вниз, смотря на свою кожаную обувь, роя яму из грязи. Я не видела его лицо, но его бледные руки и ноги светились в лунном свете. Он потирал свои глаза, и я могла видеть, как дрожит его тело, и он что-то бормочет себе под нос. Он расстроен, может быть даже плачет, я попыталась осторожно уйти, но мои идиотские сандалии зацепились, и я плашмя упала на песок лицом вниз. Я быстро взглянула на него, чтобы посмотреть, увидел ли он мой позор. Он смотрел прямо на меня. Рукавом рубашки он вытер свой нос и продолжил смотреть на меня, я встала с земли и отряхнула песок с одежды.
– С тобой все в порядке? – спросил мальчик сломленным голосом, и я почувствовала, как смягчилась к нему.
– Все отлично. Я просто споткнулась, – ответила я и направилась в его сторону. – Хочешь Pixy Stick? – я протянула ему палочки, которые также повалялись на земле, и теперь мне было немного стыдно за их внешний вид.
– Спасибо, – пробормотал он, и взял из моих рук одну. Я неуклюже села на качели рядом с ним, и сорвала упаковку с конфет, кислый вкус который заставил меня немного поморщиться.
– Почему ты плачешь? – спросила я его, и он снова перевел взгляд на свою обувь.
– Ну? – он отреагировал на мой резкий голос.
– Это из-за твоей мамы? – спросила я, а затем только подумала, что возможно мой вопрос звучал грубо.
– Она мне не мама. Моя мама умерла. У неё был рак мозга, – разволновался он, слезая с качелей. И я наблюдала, как он наворачивает круги по пляжу.
– Моя мама живет в Лас-Вегасе. Она работает в отеле и казино «Тропикана». Иногда она разрешает нам поплавать в бассейне, и тогда я представляю себя известной певицей, – бормотала я, потому что не знала, что еще сказать. Его мама умерла? Я на самом деле не знала, что такое рак, но я подумала о своей маме и как бы я себя чувствовала, если бы ее заменили красивой злой ведьмой. –А эта мадам не очень приятная.
– Джейн? Она моя махеча. Я ненавижу её. Она – монстр, – прошептал он и возобновил свое хождение по кругу.
– Монстр! Может быть она вампир! Мы должны попытаться разоблачить её! Как в Nancy Drew Mystery! – взволновано проговорила я, прежде чем поняла, как глупо я звучу. Он наверняка, подумает, что я чудачка.
– А знаешь что? Она почти ничего не ест. Бьюсь об заклад, что она вампир и выпивает всю кровь из своих мужей и детей. Мы должны предупредить моего папу, – его губы растянулись в улыбке, и он больше не выглядел таким расстроенным, и я улыбнулась в ответ. В течение долгого времени мы просто молчали, пока он снова не заговорил.
– Мы переехали с плавучего дома. Теперь мы живем в доме на колесах, – проговорил он, и стал телом раскачать качели. – Папа привез нас сюда на лето, чтобы он смог закончить свою книгу. Он врач и проводит много тестов и экспериментов, а затем пишет книгу об этом.
– А ты откуда? – спросила я его. Мне всегда было интересно, откуда приехали «ходячие кошельки». В прошлом году я поставила себе цель, познакомится с каждым из жителей пятидесяти штатов. Пока я остановилась на шести. Люди, которые приезжают сюда отдохнуть в основном из Калифорнии или Невады, но в прошлом году здесь были семьи из штата Массачусетс. Мне нравилось слушать их рассказы.
– Сиэтл, штат Вашингтон. Нам потребовалась целых два дня, чтобы добраться сюда. А ты где живешь? – он задает этот вопрос так будто это соревнование, кто из нас ехал дольше, тот и выиграл.
– Я живу здесь, – проговорила я с гордостью. Иногда на детей это производит неизгладимое впечатление, и я бы солгала, если бы сказала, что не хотела произвести впечатление на этого мальчика. Странно, но он заставляет меня чувствовать себя так, будто все порхает в моем животе, и слова которые я говорю, кажется мне такими глупыми.
– Ты живешь здесь? Круто! Ты провидишь здесь время в течение всего года?
Мне нравится эта реакция, и я киваю.
– Да, я также могу кататься и на твоей лодке.
– Да ладно! А мы можем завтра покататься на лодке? – спросил он, и я подумала, прежде чем ответить. Эммету придется идти с нами. Фактически мне не разрешают самостоятельно управлять лодкой, но если Эммет пойдет с нами, то, может, папа разрешит нам прокатиться по реке.
– Может быть. Мне надо будет спросить у папы, – проговорила я немного разочарованная, что не могу ему сказать сразу «да».
– Да, мне тоже, – сказал он, и я вздохнула с облегчением. Его отец скорей всего не разрешит ему кататься на лодке с незнакомыми людьми. – Чем ты еще хочешь заняться завтра?
– Мы можем пойти в поход. Иногда мы можем увидеть змей и скорпионов, а также диких ослов. А после тогда мы можем покупаться в бассейне или на пляже, или мы можем поплавать на байдарке. Есть много чего интересного, чем можно заняться на пристани для яхт, – сказала я. Вспоминая своего брата, и то, как он использует свои ямочки на щеках, чтобы очаровывать клиентов, я тоже стараюсь улыбаться и быть очаровательной.
– Скорпионы! Круто! – ногами он пнул грязь. – Как тебя зовут?
– Белла Свон, – ровным голосом произнесла я. – А ты – Эдди.
– Эдвард, – поправил он меня с угрюмым выражением лица. – Я терпеть не могу имя Эдди. Только вампирская ведьма монстр зовет меня Эдди.
– Сколько тебе лет, Эдвард? – спросила я.
– Недавно исполнилось двенадцать. У меня был день рождение на прошлой неделе, – сказал он, и его грудь чуть-чуть выдвинулась вперед.
– Мне тоже! – сказала я. – Ну, мне еще не двенадцать. Мой день рождение в сентябре, но мы все равно одного возраста.
– Ну, не совсем одного. Я старше, потому что мне исполнилось двенадцать раньше, чем тебе, – самодовольно проговорил он, и я чуть-чуть рассердилась из-за того, что он спорит со мной, но главное – потому что он был прав.
– Ты понимаешь, что я имела в виду, – пробормотала я, ударяя ногой по земле. Он сделал то же самое, и вскоре наши качели поднимались все выше и выше, пока деревянные сидения качелей не начали чуть-чуть трястись.
– Белла! Теперь твоя очередь смотреть за бельем! – услышала я крик Эммета из прачечной, и медленно успокаиваю движения качелей, пока мои ноги не стали касаться земли, и я спрыгнула на землю. Приземлившись на ноги, я почувствовала острую боль в ступнях, но притворилась, что ничего не почувствовала.
– Это мой брат, я должна идти, – сказала я Эдварду, и увидела, что он также тормозит ногами по земле.
– Вы сами следите за своим бельем? – спросил он и я вздохнула.
– Да, мой папа говорит, что это формирует характер, – объяснила я, но увидела, что для Эдварда это ничего не значит. Он богатенький мальчик, и я уверена, что он даже не знает, как пользоваться стиральной машиной. Они, скорее всего, платят какой-нибудь даме, чтобы она стирала их вещи.
– Я пойду с тобой, – проговорил он, спрыгивая с качелей.
– Хорошо, – проговорила я, немного поколебавшись, потом он пошел за мной по тротуару к зданию. Эммет сидел на одном из откидных стульев, и подпрыгнул, когда увидел, что я прошла через дверь. Итак, в жаркой комнате стало совсем душно из-за сушилки.
– Почему так долго, – заворчал Эммет, прежде чем заметил Эдварда позади меня. Она нахмурился и выпрямил спину, чтобы стать немного выше.
– Эдвард, это мой брат Эммет, – Эдвард слегка кивнул, в знак приветствия, но Эммет только просто посмотрел на него. – Эдвард из Вашингтона.
– Из столицы или штата? – спросил Эммет, будто это был очень важный фактор, чтобы познакомится с ним.
– Штат, – ответил Эдвард, его глаза немного напуганы и он колеблется.
– Хух, – издевался мой брат. – Мне нужно в туалет. Я скоро вернусь, – он посмотрел на Эдварда, и медленным шагом пошел к двери.
– У тебя очень страшный брат, – проговорил Эдвард, когда Эммет скрылся, и я начала смеяться, потому что это было именно то, что хотел Эммет, чтобы люди думали о нем, и я не могу поверить, что Эдвард повелся на это.
– Он на самом деле не такой. Фактически он большой ребенок. Он тоже боится щекотки. Если он когда-нибудь перебросит тебе через спину, постарайся дотянуться до его подмышек, и тогда он тут же отпустит тебя. Каждый раз срабатывало, – проговорила я, и машинка загудела. Я открыла дверь, чтобы позволить вещам немного остыть, прежде чем я потяну их из машины. Я чуть не поперхнулась, когда пара моих трусов падает на пол, и вдруг складывать одежду при Эдварде, показалась мне очень плохой идеей.
– У меня нет ни братьев, ни сестер. Я одинокий ребенок, – пробормотал Эдвард, играя с кнопками стиральной машины, я тем временем быстро подбираю белье и засовываю его в один из мешков с одеждой из сушилки. Эммет очень разозлится, что я не сложила вещи, но я просто сделаю это, когда мы вернемся домой.
– Ты, наверное, хотел сказать – единственный ребенок, – проговорила я, бросая одежду из машинки в сушилку. Я нажимаю определенные кнопки, и машина начала работать.
– Нет, не так, – прошептал Эдвард, и снова я почувствовала в своем животе странные и нежные вещи. Я понимаю, как он себя чувствует. Конечно, у меня есть Эммет, но он проводит много времени с братьями Джейкоба. Очень много времени я одна, и если я была не одна, то, как правило, стремилась к этому
– В городе живет один мальчик, Джейкоб. Он постоянно дразнит меня. Он коверкает мое имя, – проговорила я, желая именно сейчас сказать это Эдварду, потому что он поделился со мной.
– Как он тебя называет? – спросил он, но я не хотела рассказывать. Глупо, но я не хотела нелепо выглядит перед ним. Но потом я вспомнила, как он плакал на качелях, и я снова почувствовала необходимость сделать что-то для него. Поэтому я рассказала.
– Белла-смелла, – пробормотала я, не глядя на него.
– Ну, это не совсем оскорбление. Смотря, какой запах. Моя мама обычно всегда пахла океаном, – проговорил он, пальцами водя по краям стола. – Есть вообще такое слово смелла?
– Джейкоб не обладает остроумием, – проговорила я с улыбкой, и я должна признаться, что это заставило меня чувствовать себя немного лучше.
– В следующий раз, когда он снова начнет, просто скажи ему, что можешь увидеть его эпидермис, – Эдвард улыбается, глядя на меня, но я только смотрю на него непонимающим взглядом, потому что я понятия не имею, о чем он говорит, но и не хочу его спрашивать, боясь показаться глупой. Судя по всему, он понял, что я не совсем в курсе его слов, и начал мне объяснять.
- Эпидермис – это твоя кожа. Ты всегда можешь видеть её, но Джейкоб скорей всего подумает, что это что-то плохое, это просто шутка такая, – Эдвард рассмеялся, и я улыбнулась, так как это было идеальным ответом на оскорбления Джейка, гораздо лучше, чем «убить его добротой», мама иногда дает чепуховые советы.
– И много ты знаешь таких громких слов? – поинтересовалась я.
Эдвард пожал плечами.
– Ну, только те, что говорит мой отец. Он хочет, чтобы я тоже стал доктором. Но он должен все время работать. Он никогда не занимается чем-нибудь веселым. Знаешь, что он делает сейчас? – я качаю головой, даже уже не говоря о том, что мне нереально знать, чем занимается его отец, когда я нахожусь сейчас рядом с ним.
– Он сидит в нашем доме на колесах и пишет свои глупые книги. Все то время, что мы провели в плавучем доме, он писал. Мы не сходили на рыбалку или в поход или не сделали ни одного из тех вещей, которыми он обещал мне тут заняться, – Эдвард ударил по линолеуму своей ногой в кожаной обуви, которая сейчас пыльная и потертая от грязи и гравия.
– Ну, эта глупая книга дает тебе крышу над головой, – процитировала я своего папу, но Эдварду, кажется, не понравился мой ответ. Он одаривает меня неодобрительным взглядом, и я чувствую себя немного не по себе, за то, что повела себя высокомерно, когда ему очевидно грустно из-за этого. – Я просто имею в виду, что он много работает, чтобы ты мог иметь хорошие вещи и делать массу прикольных вещей. Так и есть все на самом деле, все имеет свою цену, – папа все время говорит о деньгах. Он рассматривает все возможности как шанс для меня и Эммета научиться чему-нибудь, он всегда нам обо всем рассказывает, какие книги хорошие, какие нет, а какие лишь пускают пыль в глаза, или когда их нужно ждать. Обычно все это для того, чтобы сделать клиентов счастливыми, чтобы они вернулись.
– Да, я думаю, ты права, – пробормотал Эдвард, и использовал свою рубашку, чтобы вытереть пот с лица.
Эдвард рассказал мне немного о Вашингтоне и о своих друзьях, я рассказала ему о реке и о плотине Гувера, и пока мы говорили, машинка снова загудела. Когда я вытянула последнее белье из машины, Эммет появился на мостовой. Его волосы были мокрые, видимо он плавал в ночной воде.
– Ты не сложила вещи? Почему ты не сложила вещи? – спрашивал меня Эммет, даже не смотря на Эдварда, и я только пожала плечами, быстренько засовывая чистую одежду в прачечную сумку.
– Я сделаю это, когда мы вернемся домой, хорошо? – спрашиваю я, и к счастью, он замолкает, и беря большие мешки относит их в тележку.
– Ну, нам пора идти, – говорю я, и мы с Эдвардом выходим на мостовую.
– Хорошо, увидимся завтра, так ведь? – спросил Эдвард и я кивнула.
– Я встаю вместе с солнцем, так что будь готов рано. Может тебе немного нанести крема для загара, а то ты слишком бледный, – сказала я, не подумав. Снова.
– Да, ну ладно, а у тебя на самом деле очень кудрявые волосы, – он улыбнулся мне в ответ.
Я прищурилась, и он рассмеялся еще громче. Я почувствовала, как жар ударил мне в лицо, и я уверена, что была красная, как помидор. И снова наступила ситуация, когда я не знаю, что сказать. Обычно, я бы просто посмеялась, немного подразнила бы и остановилась, но когда я рядом с этим мальчишкой, мой мозг отказывается работать.
– Расслабься, Белла. Остынь, я всего лишь пошутил. У тебя очень красивые волосы, и они выглядят очень мягкими, – проговорил Эдвард, пожимая плечами, снова вызывая бабочек в моем животе. Я почувствовала, как кровь прилила к лицу, я смутилась, и он понял, что его комментарий взволновал меня. Единственное, что я смогла придумать.
Это ударить его в живот.
Я ударила его не сильно, но он не ожидал этого, поэтому он споткнулся и упал на задницу. Целую минуту он сидел на земле, полностью ошарашенный, я склонилась над ним, чтобы убедится, что с ним все в порядке. Я не хотела причинить ему боль, я просто не знала, что делать. Но теперь я боялась, что он наябедничает на меня своим родителям, что может означать проблемы для моего отца. Правило номер один, заботиться о клиентах. А Эдвард был клиентом.
– Ты в порядке? – неуверенно спросила я.
– Да, – ответил он, будучи на чеку.
– Ты расскажешь родителям? – спросила я, и Эдвард наконец-то пошевелился.
– Это зависит от того, собираешься ли ты рассказать кому-нибудь, что я плакал? – спросил он, и я качаю головой. – Обещание на мизинцах?
Я облизнула большой палец и протянула мизинец, он сделал то же самое. Мы сцепили наши мизинцы и встряхнули их.
– Ставим печать, – проговорила я, глядя ему прямо в глаза, и мы прижали свои слюнявые пальцы друг к другу. Сделка заключена. Он не будет рассказывать, и я также буду молчать.
– Белла! Я расскажу папе, что ты забила на работу по дому! – закричал мой брат, и я разорвала наши с Эдвардом пальцы и побежала к телеге.
– Белла, увидимся завтра! – крикнул Эдвард мне в след, я помахала ему в ответ, благодарная за то, что нашла хотя бы одного друга, даже если только на лето.
…
Я провела с Эдвардом все лето. Иногда к нам приходил Эммет и мы вместе с ним отправлялись в поход или он катал нас на карте. Мы хотели одну ночь переночевать под открытым небом в палатке, но Эдвард испугался, когда я рассказала ему о койотах, которые живут среди скал, и он упросил меня вернуться к его дому на колесах. Мы купались в реке и плавали на камерах, которые мы привязывали к скалам длинной веревкой, пытаясь перепрыгнуть с одной камеры на другую. Я также показала ему, как использовать масло алоэ у нас в саду, когда он обгорел, а также мы каждый день ели мороженное из нашего магазина. Он всегда покупал себе Push-Up, а я брала Big Otis, мы часто катались на качелях и прыгали в воду, когда становилось слишком жарко. Мы придумывали различные способы уничтожения его злобной монстра-вампира мачехи, и новые забавные прозвища, которые я могу дать Джейкобу в школе в этом году. Иногда я смеялась так сильно, что чуть не писалась в штаны.
Папа даже несколько раз катал нас на лодке. Также я встретила доктора Каллена, папу Эдварда, и я поняла, что он на самом деле очень хороший человек. Я не знаю, но сначала я думала, что он будет таким же ужасным, как и та женщина, но он на самом деле оказался совсем другим. Злая ведьма вечно отдавала приказы и постоянно жаловалась. То ей слишком жарко, то влажно, то слишком грязно и бла бла бла. Но доктор Каллен был спокойным и рассказывал очень много занимательных историй, мне нравились его светлые волосы, и то, как они были аккуратно уложены. Его волосы всегда выглядели идеально, и даже когда на улице было сто двадцать градусов, и все сходят с ума от жары и потеют, он всегда спокоен и сдержанн.
Доктору Каллену понравилась наша пристань, и он говорил с отцом о покупке одного из блочных домов, которые были построены в прошлом году. Они все одинаковые, похожие на тот, в котором живем мы, только новые. Я была взволнована, так как это значило, что семья Эдварда сможет приехать сюда в следующем году. Я заводила дружбу со многими детьми, что приезжали сюда на лето, но большинство из них я больше никогда не видела. Это одна из особенностей, если ты живешь в летнем городе.
В ночь перед отъездом Эдварда мы ели мороженое и снова катались на качелях. Я узнала, что он уезжает, так как его палаточный лагерь был очищен от обычного мусора. Все полотенца, обувь и ящики со льдом были собраны, а тент опущен и закреплен. Остался только автодом. В тишине мы катались на качели, и воздух пах по-другому. Воздух был тяжелый, и футболка прилипала к коже. Это был август – сезон штормов, и все небо было в тучах. Эдвард не говорил о том, что уезжает и я тоже молчала, но мы оба знали, что он уезжает. Я видела все это и раньше.
– Я заставляю его приехать следующим летом, – в конце концов, заговорил он. – Я заставлю его, – проговорил он уверенным голосом, и я должна признать, что в моей душе появилась надежда. Но потом я вспомнила, что год очень длинный. Все меняется. Люди тоже.
– Может быть, мы поедим в Лафлин четвертого июля. В следующем году мы увидим большой фейерверк, – проговорила я без энтузиазма, желая, чтобы не было так плохо, но была лишь слабая надежда.
– Я сделала тебе подарок на день рождения, – проговорил Эдвард, и я посмотрела на его лицо. Его щеки порозовели от солнца, и кожа стало сходить с носа. – Я знаю, что еще месяц, но я хотел что-то подарить тебе. Воспоминание о себе.
Мое сердце распирало в груди, и стало занимать слишком много места, и я почувствовала, что мои глаза стали колоть от подступающих слез, но я не могла заплакать перед Эдвардом. Вместо этого я посмотрела на ракушку, что он держал в своих руках. Она была небольшой, белой и остроконечной, он протягивал мне её, держа в своей ладони.
Я узнала эту ракушку. Он нашел ее, когда мы были в походе на прошлой неделе, его тогда еще очень интересовало, как мы смогли найти ракушку так высоко на холме. Он сказал, что это должно быть что-то особое и спрятал ее в карман вместе с черным гладким камнем и кусочком дерева, похожими друг на друга. Эдвард любил собирать особенные вещи.
Осторожно взяв предмет из его руки, и пальцами повернула его. На внутренней стороне, где была гладкая поверхность, маленькими четкими красивыми буквами было написано: B & E 1983. Я закрыла рукой раковину, потому что больше не могла смотреть на эти черные буквы, потому что если я еще раз посмотрю на них, я заплачу.
В ту ночь я спала, держа ракушку в кулачке.
Эммет и я сидели на качелях и наблюдали за тем, как доктор Каллен двигается с места. Он ел эскимо рядом со мной, в то время как мое таяло в моих руках, и липкая жидкость капала на землю. Все внутри меня плачет, но я сопротивляюсь слезам, которые заполняют мои глаза, потому что я не хочу, чтобы брат называл меня большим ребенком.
Как только они сели внутрь, я начала волноваться, боясь, что я больше никогда не увижу его снова, и потеряю своего друга навсегда. Я смогла увидеть его в окне задней части прицепа, когда они тронулись с место. Мое сердце упало. Он махал мне, я помахала в ответ и слезы скатились по моим щекам. Я быстро вытерла их, прежде чем Эммет успеет заметить, но опоздала.

_____________________________________________________

Все благодарности за перевод Лисбет. Не забывайте наградить Танюшу за ее труд!

С нетерпением ждем ваши комментарии на ФОРУМЕ. Спасибо, что вы с нами!