Пятница

— Зачем это тебе новое удостоверение? — спросил Дин.

— Я случайно сказала, что моя фамилия Грейнджер.

— Как? — взорвался Дин. — Как ты могла ошибиться?

— Ну, Дин, даже не знаю, что сказать. Ведь это так сильно отличается от «Рейнджер» и вообще.

Дин пробормотал себе под нос что-то подозрительно напоминающее «гребаный редкий талант, твою мать».

— Да какая разница, — продолжила Гермиона, — ты сам говорил, что это неважно.

— И все-таки, — слабо возразил Дин.

— И раз уж мы начали говорить про идиотские изречения, что еще за «ваша потеря памяти — чистое благословение»? Большую тупость и представить-то сложно.

— Ну да, — признал Дин и невнятно добавил. — Тюльпан тоже была не в восторге.

— Так это было ещё и не впервые? И несмотря на предыдущий «удачный» опыт ты снова решил блеснуть?

— Да ладно, Гермиона, — пожал плечами Дин. — Кому, на хрен, какое дело? Это все равно много больше, чем они заслуживают. После всего, что они совершили, им самое место в Азкабане. А не среди маглов с новой жизнью и чистой совестью.

— Дин, Азкабан — это…

— Да знаю я, знаю.

— В Азкабан попали те, кто это заслужил. Но Нарцисса, Драко, Блейз и Панси раскаялись.

— В жопу их раскаяние. Хорек и его мамочка отсиживались в Малфой-Мэнор, шпионя для Пожирателей смерти.

— У нас нет доказательств.

— Его гребаный папаша…

— Люциус Малфой мертв.

— Напомни, как он умер?

— То, что Люциус вел неприкрытую войну на стороне противника, вовсе не означает, что Нарцисса и Драко были его сообщниками, — закатила глаза Гермиона.

— Так почему бы вообще не оставить их в покое? Зачем было их арестовывать?

— Ты сам знаешь, зачем, — она уперла руки в бока.

— Зато ты, похоже, забыла, — едко отрезал он.

Она не забыла. Пожиратели смерти, попрятавшиеся было по норам после поражения Вольдеморта, начали новую войну. Некоторые, вроде Люциуса Малфоя, открыто нападали на Орден. Другие боролись тайно, снабжая информацией передовые ряды Пожирателей или организовывая в собственных домах тренировочные лагеря. И в отличие от тех, кто непосредственно участвовал в нападениях, и кого легко было опознать, тех, кто вносил менее очевидный вклад, было сложнее вычислить. И поэтому, хотя прямых доказательств сотрудничества с Пожирателями смерти Нарциссы, Драко, Блейза и Панси не было, Орден имел основания полагать, что все вздохнут с облегчением, если позволить Министерству каким-либо образом решить их судьбу.

— Допустим, ты веришь, что они не заслужили тюрьмы, — продолжил Дин, — но даже ты должна признать, что для них могли придумать чего и похуже.

— Возможно, — произнесла Гермиона и начала перебирать стопку документов, не желая продолжать этот разговор. — Так как насчет нового удостоверения?

— Ладно, я все улажу, — вздохнул он.

— Спасибо. До завтра. А я пока займусь бумажной работой.

— Не имею ничего против, — уже более спокойно произнес Дин.

Передал ей документы из своего портфеля и вышел из офиса.

Оставшись одна, Гермиона глубоко вздохнула и опустилась в кресло. Было ли это наказание таким уж мягким? Она знала, что некоторые выступали за более жесткую трактовку деяний бывших соратников Вольдеморта, но сама Гермиона была яростной противницей пыток и лишения свободы, которые предлагали многие. Конечно даже самые всепрощающие считали высшей несправедливостью позволить типам вроде Драко Малфоя, которые даже не признали своих преступлений, снова влиться в магическое сообщество. Решение должны были принять она и ещё пять членов Совета по санкциям. После долгих недель споров один из них — Гермиона даже не помнила, кто именно — предложил стереть им память.

Хотя большая часть членов Совета поддержала это предложение, были некоторые прения по поводу возможности, целесообразности и необходимости «перезаписи» памяти субъекта после примененного чар забвения.

— Они человеческие существа, — горячо возражала Гермиона, — а не машины. Мы не можем просто удалить им память и заново переписать по нашему вкусу.

— То есть этот способ достаточно хорош для твоих родителей, но недостаточно гуманен для Малфоев? — спросил Рон. Гермиона послала ему убийственный взгляд. Она знала, что он все ещё злится из-за недавнего расставания, но это было низко.

— Я сделала это ради их безопасности, — её тон пробирал до костей. — И обратила заклинание как только опасность миновала. Это было временно. Но то, что вы предлагаете сейчас — на всю жизнь. Перезапись памяти человека — да это хуже рабства. Лишение свободы выбора. Это неправильно, и я не хочу в этом участвовать.

— Да ну? Знаешь, что на самом деле неправильно? — спросил Рон. — Ненавидеть людей только из-за недостаточной чистоты их крови и быть Пожирателем смерти.

Гермиона была готова отстаивать своё мнение, но её прервал Гарри.

— На самом деле, гуманнее было бы их убить, а не перепрограммировать.

— Ну наконец-то хоть одно разумное высказывание, — заметил Рон.

— Но Гермиона права, — сказал Гарри. — Мы не можем так поступить. Мы выше этого. Все мы, — он в упор посмотрел на Рона, и тот заерзал на своем стуле. — Одно дело стереть им память. И совсем другое — определять их будущее.

После нескольких дней напряженных споров был найден компромисс: к «перемещаемым», как их решено было называть, будет применено Рескрипсо, один из вариантов чар забвения. Все воспоминания о магическом мире будут стерты. А затем в память каждого из «перемещаемых» будет загружена общая информация о мире маглов. Например, они будут знать, как водить машину, но не смогут вспомнить, где они этому научились. Они будут иметь представление о том, как выглядят лыжи и как управляться с DVD-плеером, но не о том, нравятся ли им лыжи или какой их любимый фильм.

После применения заклинания субъект провалится в глубокий многомесячный сон, позволяющий магии работать. После чего субъект доставят в магловскую больницу, где Дин встретится с медицинским персоналом и расскажет историю о Программе защиты свидетелей. И даст каждому визитку со своими контактами, чтобы человек мог связаться с ним, как только пациент очнется. Визитка, само собой, была зачарована таким образом, что любой её коснувшийся безоговорочно верил в эту историю. И как вода сквозь сито, из их голов мгновенно утекали вопросы и мысли о нестыковках в его рассказе.

«Перемещаемым» будет предоставляться все необходимое для адаптации к магловской жизни: работа, квартира со всем необходимым, подъемные. И на оставшуюся жизнь они будут предоставлены сами себе. Когда Рон предложил всем «перемещаемым» предоставить работу дворниками, Гермиона тут же возразила, что это может оскорбить магловских граждан-дворников, поскольку их профессию воспринимают как наказание.

— Ты просто чертов ангел... удивительно, как чертовы ангельские крылья еще не прорвали дыру на спине твоей чертовой мантии.

И в конце концов было решено предоставить каждому из «перемещаемых» работу, которая, по мнению Совета, ему подходит. Таким образом, утверждала Гермиона, их истинному «я», скрытому глубоко внутри, будет проще приспособиться к новой жизни. Так, Нарцисса Малфой стала профессиональным устроителем вечеринок в Саус-Бич, Майами. Панси Паркинсон — персональным консультантом по покупкам некоторых неприлично богатых семей в Брисбене. Блейз Забини работал в магазине высококачественных изделий из кожи в предместьях Флоренции. Что касается Драко, он должен был стать бухгалтером в небольшой фирме в пригороде Лондона, поставляющей медикаменты.

О принятом решении в мире магов никто не знал. Не вдаваясь в подробности, Министерство официально заявило, что виновные получили по заслугам. Какие только слухи не ходили: что всех виновных приговорили к смерти; или — тоже очень популярное мнение — что всех их превратили в ящериц. Естественно, подумала Гермиона, если случайно какому-нибудь волшебнику или ведьме попадется на глаза фирма по организации вечеринок Нериссы Мафлой, тайное быстро станет явным.

— Как можно быть таким идиотом? — вслух удивилась она.

Совет выбрал для этой цели Дина не случайно, полагая, что раз он наполовину магл, ему будет проще со всем справиться. Но, как оказалось, они ошибались. Хотя, когда пришла очередь Драко, Гермиона вызвалась приглядывать за ним, аргументируя это тем, что у Дина и так довольно работы с другими «перемещаемыми». Дин был рад избавиться от лишней ответственности и, хотя Гермиона была уверена, что справится с этим заданием лучше, воспитание не позволило ей произнести это слух. В конце концов, если дело касается Драко Малфоя, лишние предосторожности не помешают.

Что показательно: Драко Малфой проснулся спустя лишь три недели и два дня, тогда как обычно срок этот составлял от двух до трех месяцев.

В общем и целом на примере других «перемещаемых» было понятно, что план сработал. Если не брать во внимание первоначальные трудности в случае с Панси, которые, как сейчас понимала Гермиона, были вызваны отвратительным поведением Дина, «перемещаемые» довольно быстро приспособились к новой жизни. Судя по последнему отчету Дина, Нарцисса была по-настоящему счастлива, что само по себе казалось Гермионе невозможным. Её последняя вечеринка для известного магловского рэпера имела такой оглушительный успех, что она стала пользоваться бешеной популярностью и была полностью обеспечена работой на ближайшие восемь месяцев. И хотя она и чувствовала возмущение Рона по поводу того, что личности вроде Нарциссы недостойны радоваться жизни, она не могла не испытывать к ним жалости, особенно после сегодняшнего визита к Драко.

Было немного странно видеть Драко в больнице. В последний раз она видела его на полу пустой комнатушки, под обездвиживающими чарами, ожидающего применения Рескрипсо. Челюсти сжаты, глаза полны ненависти, когда заклинание, наконец, было произнесено. А через несколько мгновений он провалился в похожий на кому сон.

И потому, когда Гермиона впервые вошла в палату Драко, она не знала чего ожидать. Он казался больным, запутавшимся, но еще и странным образом... собранным. Судя по отчетам Дина, другие «перемещаемые» реагировали иначе: слезами, отрицанием, злостью, душераздирающими рыданиями или, в случае Панси, несколькими стаканами с водой, пущенными в Дина; но Драко не смутила рассказанная ему история.

Это было подозрительно. А ещё немного грустно. Драко — а кем бы он ни стал, он все еще оставался Драко — казалось, полностью смирился с фактом, что он абсолютно ничего не помнит и что он совершенно один. Она быстро подавила вспышку жалости, вспомнив, кем он оставался — Драко Малфоем. И скоро она в соответствии со своими трудовыми обязанностями была обязана его посетить. Всего через шесть дней. Гермиона вздохнула и затолкала бумаги во вместительную сумку. Это будет нелегко.