Саундтрек Jessica Riddle – Gone



В прихожей единственная лампа освещает беспорядочно разбросанные пары обуви и уже не раз ношеные пальто… опустошенность. Но даже этот слабый отблеск согревает атмосферу, в которой, кажется, нет места ничему, кроме леденящей прохлады, проникающей в помещение, и без того прохладное, сквозь открытое настежь окно и легкие ткани занавесок, вздымающиеся при каждом дуновении ветра.
Прислоняюсь к стене спиной и ощущаю кистями рук твердость и прохладу древесины. Перебираю по очереди пальчиками, словно в медленном танце, и прикрываю глаза, полностью погружаясь в темноту.
Медленно и глубоко вдыхаю… в поисках спокойствия и умиротворения, абстрагируясь от шума передвижения, раздающегося сверху. Просто прячусь в ожидании того, когда он закутается в простыни и притворится спящим еще до того, как я сделаю то же самое. Обоюдное притворство.
Дорога домой прошла в молчании, хотя мне хотелось знать, спросить, поинтересоваться.
Кем была женщина в красном?
О чем вы говорили?
Ты считаешь ее привлекательнее меня?
Но вместо этого я отвернулась к окну и смотрела в размытые картинки темноты с редкими вкраплениями яркого света, ослепляющего в те моменты, когда автомобильные фары проносились совсем близко.
Шум прекращается, и настает мой черед. Туфли одна за другой присоединяются к остальной обуви. А пальто оказывается на соседнем крючке, едва прикасаясь к соседнему рукавом, – намного ближе, чем в последнее время их хозяева.
Подаюсь чуть вперед, желая уткнуться носом в ткань, стать ближе хотя бы к какой-то части его существования. Но тут же останавливаю себя, осознавая, какое отчаяние накроет меня от этого поступка.
И тогда я буду хотеть и нуждаться в том, на что теперь просто не имею право.
Отстраняюсь и выдыхаю, делая крошечный первый шаг, потом другой. И так, пока не оказываюсь на пороге нашей спальни, которая едва ли может считаться нашей. И это не шутка. Никакого переплетения ног или скомканных простыней, никаких хриплых стонов или отчаянных касаний. Никаких объятий во время сна. Ничего.
Заставляю себя войти и, нахожу Эдварда, сидящего без рубашки спиной ко мне. Из-за освещения в комнате его бледная кожа становится какого-то неземного цвета, а лунный свет привносит серо-голубой оттенок. Хочется подойти и пробежаться пальцами по его плечам, чуть ниже, по спине.., коснуться его губами.., позволить ему обнять себя, подарить мне ощущение безопасности и принадлежать ему одному.
Я настолько погружаюсь в видения, что замечаю его наблюдение за мной, только подняв взгляд и встретившись с его, как мне показалось безразличием.
Неужели, когда он смотрит на меня, то больше не видит ту, которой хочет обладать?
Его ладони опускаются к застежке брюк, и, стоит мне услышать звук расстегивающейся молнии, взгляд приковывается к движению его рук.
- Хорошо провела время сегодня?
Прихожу в оцепенение, но потом поднимаю голову и, на краткую секунду повстречавшись с ним взглядом, невольно продолжаю следить, как он избавляется от последнего предмета своего костюма, пока, наконец, он не предстает передо мной в одном нижнем белье.
Стискиваю пальцы, но все же умудряюсь закрыть дверь перед тем, как окончательно войти в комнату.
- А ты? – интересуюсь я, уходя от ответа.
Снимаю серьги и кладу на поверхность комода, удивляясь, что он продолжает развивать тему. Обычно он отступает, не успев начать.
- Видел, ты познакомилась с Джаспером, – заинтересованность сквозила даже в его тоне.
Встречаюсь с его взглядом в зеркале, зеленые глаза смотрят в мои карие. И тот факт, что он уже, должно быть, познакомился с братом Розали и не рассказал об этом мне, не остается незамеченным.
- Не знала, что вы знакомы, - обвинительно произношу я, прикасаясь к медальону в форме сердца, который висит на серебряной цепочке у меня на шее. Подарок Эдварда на мое семнадцатилетие.
Он продолжает смотреть мне в глаза:
– Мы встретились за ланчем на прошлой неделе.
В воображении тут же возникают картинки, их все больше и больше, пока, наконец, они не заставляют меня практически задохнуться в шоке.
– Ланча? – с трудом произношу я.
- Да, ланча. С моей семьей, - легко произносит он. И это так естественно для него.
Ощущаю пронизывающую боль, которая внезапно разрастается в груди, нарастая и раскрываясь, словно ранний бутон, появляющийся по весне.
Разве я не его семья?
Ничего не говорю… не могу произнести и слова. Он тоже молчит, без тени беспокойства глядя мне в глаза, словно ожидая чего-то.
Гнева. Слез. Сжатых кулаков у груди, вновь и вновь демонстрирующих нестерпимую боль.
Но он ничего этого не дождется.
И я опускаю взгляд, проигрывая сражение, опаляясь под пламенем его взгляда. Шум обыденной суеты доносится до ушей, вместо слов, что мы так и не высказали друг другу. И я знаю, что на сегодня общение закончилось.
Свет в ванной мгновенно ослепляет, но я вхожу внутрь, игнорируя любые ощущения, и поворачиваю ручку крана. Вода теплая. Смыкая ладони, провожу ими по лицу, смываю ночные заблуждения: оттенок кармина на щеках, который возник отнюдь не от веселья, а благодаря пудре, что сродни лепесткам, оставленным на солнце, которые высыхают раньше, чем доживают свой век. К тому моменту, когда возвращаюсь в спальню, картина вновь становится привычной: Эдвард лежит на своей стороне, на этот раз лицом ко мне. Хотя так происходит не всегда.
Иногда мне легче, когда его лицо направлено в другую сторону. В этом случае мне не приходится лежать перед постоянным напоминанием о том, что настолько близко… настолько мое, но в то же время так от меня далеко.
Ложусь в ситцевой ночной рубашке, которая заметно остужает кожу и вызывает легкий озноб вдоль линии позвоночника. Тело проскальзывает под одеяло, и я усердно пытаюсь остаться на своей стороне, невидимая линия фронта проведена точно посередине, будто невидимая полоса чернил. Это никогда не обсуждалось вслух, просто однажды так произошло, и дистанция лишь продолжала увеличиваться, как натянутая резинка, что вот-вот готова разорваться, но все же не теряет свою прочность. Слишком прочная и сильная, за это и ненавижу. Я могла бы стать той, кто разорвет ее, но слишком боюсь ответной реакции, когда она ударит меня в ответ. Боюсь, что не выдержу этого удара.
Я забыла выключить свет в ванной, и эти приглушенные лучи лимонного цвета, пробиваясь сквозь темноту, освещают черты лица Эдварда, особо выделяя его темные ресницы, бросающие тень на высокие скулы.
Хочется протянуть ладонь и прикоснуться к его щеке, хочется свернуться калачиком у него на груди и прислушиваться к его сердцебиению.
И чтобы этот звук убаюкивал меня, а не пульсирующее мучение, что отдается во мне болезненным барабанным стуком. Снова и снова, и снова.
И хотя я все еще люблю его, это не делает меня счастливой и не заставляет улыбаться. А очень хочется. И в тоже время хочется быть той, кто ему необходим.
Все неправильно, так не должно было быть. Каждое утро я просыпаюсь в опасении услышать множество слов, которые способны раздавить, поставить на колени. Я не любима.
И тот момент, когда я передаю ему чашку кофе (прикосновение его пальцев к моим), становится самым любимым мгновением дня. Я всегда жду его, иногда даже фантазирую.
Правда, этим мечтаниям не суждено сбыться.
Тем, где наши ссоры выглядят все хуже, становятся более жаркими, слова воспламеняются, и огонь разгорается до невообразимых высот.
К тому же сейчас все с точностью до наоборот. Ситуация не выйдет из-под контроля, и все эмоции, что храню в себе, так и будут сокрыты. А его - недостижимы… а может, их уже и нет. Ощущение, словно все погружено в толщу ледяной воды, где температура только отрицательна, слова больше не обжигают.., а оставляют лишь горечь, как послевкусие на кончике языка от чашки выпитого кофе.
Моя ревность легко отражается в его взгляде, плющом обвивая сердце, захватывая его в плен, заражая ядом мысли, оставляя позади любые доводы. Он обладает всем, мне же не остается ничего, кроме мимолетных поцелуев и небрежных ответов. Меня оставили на обочине, задвинули в угол, окутав паутиной, что блокировала любые возможности побега. Его мечта исполнилась, его амбиции получили свое воплощение. Я поступилась собой ради него… Все и всегда было для него.
В свое время меня это не заботило. Это был мой выбор. По крайней мере, думаю, что так и было.
Бывают моменты, когда я вновь вспоминаю те бесчисленные беседы, когда одни и те же темы поднимались из раза в раз. Эсме и Карлайл хотели для своего сына только лучшего… И я не была той, о ком они мечтали. Я знала это…Но их мнение ничего не значило ровно до тех пор, пока Эдвард стоял рядом и держал мою руку в своей. Конечно, они никогда не говорили конкретно эти фразы, но все было очевидно. И в их планах для меня никогда не было места.
Сколько себя помню, Эдвард всегда хотел быть адвокатом. Он постоянно читал книги и смотрел дерьмовые фильмы, каким-то образом касающиеся законов.
А когда я была увлечена сериалом о девушке-адвокате «Элли Макбил», Эдвард ни разу не присел посмотреть его вместе со мной. Делал вид, что ему не интересно, хотя книга на его коленях так и оставалась непрочитанной. И каждый раз, оборачиваясь к нему, я видела, что его взгляд был прикован к экрану. Это вызывало улыбку, приходилось прикусывать губу, чтобы не рассмеяться вслух, а лишь прижаться к нему покрепче. Мне было хорошо.
Он завершил свой последний год школы юристов около двенадцати месяцев тому назад и теперь стал частью команды местной фирмы в Порт-Анджелесе, в которой стажировался еще во время обучения.
В те времена он получал небольшую зарплату, это было редкостью и невероятной удачей. Друзья семьи Карлайла – прекрасная демонстрация того, что при наличии знакомых в определенных кругах ты можешь достичь большего.
Мне же хотелось переехать в Нью-Йорк или остаться в Сиэтле... не напоминающем Форкс..,.лучшем. Но его родители купили нам дом на окраине Порт-Анджелеса через пару месяцев после свадьбы. Столь щедрый подарок, что отказаться не было возможности. Им хотелось, чтобы он был рядом с домом, так же как и Эмметт. Семейный союз.
Это также позволило Эдварду сосредоточиться на учебе, не беспокоясь о поисках различной работы, кредитах и арендной плате. Так что сразу после получения степени в Сиэтле, я вернулась домой, а он продолжил брать классы пару раз в неделю, и хотя дорога была не короткой, по его словам, это стоило того.
Я переехала со степенью бакалавра в области английской литературы и сосредоточилась на работе, пока он получал свою степень. Мне следовало бы вернуться и закончить магистратуру по специальности и преподавать, как только он сдал свои экзамены для получения лицензии.
Прошел уже год.
Но я была готова ради него на все, в том числе отложить свои мечты в сторону, чтобы мы могли платить по счетам.
Конечно, нам предложили деньги, вроде как, в кредит, в долг, который, я знала, никогда не будет принят обратно. Но я ответила: нет, мы не можем, никогда. Его родители итак дали нам этот дом, и я никогда не смогла бы с ними за это расплатиться. За все, что имели, мы были в долгу перед ними. И это не тот путь… Не тот, с которого надо начинать семейную жизнь. Но это было так. И решение было принято слишком поспешно. Мне не хотелось оставаться одной в Сиэтле, пока он днями и ночами будет в отъездах, и, конечно, выбор всегда был. Эдвард даже подбадривал меня, говорил, что будет приезжать домой на выходные, убеждал, что все будет хорошо. Но для меня это было просто немыслимо. Та любовь, которую я к нему испытывала, была настолько сильной, что одна только мысль видеть его единожды… может быть, дважды в неделю, была невыносима. Мы были женаты совсем недолго, как же могли наши отношения преодолеть это?
А сейчас мне даже интересно, быть может, так бы было лучше… для нас обоих?
Эдвард постоянно уставший... особенно рядом со мной. Но иногда… Иногда я замечаю ту прежнюю искру в его взгляде, когда он смотрит на меня. И готова сделать что угодно, лишь бы это продолжалось. Я хочу кричать ему, чтобы обнял. Это ведь так просто и в то же время так много и так необходимо, что потребность буквально душит.
Бросаю еще один взгляд на его лицо: губы слегка приоткрыты, и меж них скользит легкое дыхание. Не могу удержаться.
Осторожно и так тихо, как только могу, наклоняюсь вперед над невидимой чертой и касаюсь его губ своими на одно короткое мгновение, и это прикосновение почти неощутимо, словно упавшее перышко. Он слегка морщит нос, но, к счастью, не просыпается.
Губы начинает покалывать, а сердце бешено колотится. Но я возвращаюсь на свое место и закрываю глаза, оканчивая сеанс и скрепляя его печатью поцелуя.

ХХХ

Отсюда прекрасный вид. Мне хорошо видны лодки в отдалении и семьи, что веселятся на берегу, придумывая развлечения на песке, не обращая внимания на серые облака, которые подозрительно сгущаются в замки различные формы, вызывающие искренние улыбки у многих в округе. Птицы здесь кружат прямо над водной гладью, демонстрируя размах крыльев во время полета. Но стоит только их лапкам пробороздить поверхность, как водная гладь покрывается мелкой рябью и начинает переливаться.
Откусываю кусочек сэндвича и продолжаю сидеть на скамейке прямо напротив берега, прищуриваясь от неяркого серого свечения при очередном взгляде на лодки. Наверное, на них лишь рыбачат… Быть может, совершают однодневные путешествия, чтобы получить более яркие впечатления от красоты, что заключена в этом месте. Но лично я продолжаю наблюдать с этого места и удивляться.
Я могла бы подойти и спросить, а потом держаться за бортики, пока лодка несла бы меня по воде. И, несомненно, увидеть больше с выгодного ракурса, но тогда бы исчезло чудо, ощущение необычного, которое бы растворилось словно дымка.
И я бы обратила внимание, что цвета бортов с того ракурса, ярко голубые и абсолютно белые оттенки краски, со временем потрескались и названия потеряли свой первозданный, с заботой созданный рисунок. А пойманная невинная добыча пыталась бы вырваться на свободу из цепкой хватки птиц. Легкий соленый бриз, который, казалось бы, расслаблял меня в данный момент, стал бы еще более мощным и подарил более яркие ощущения.
Нет, не хочу просить. Будет безопаснее остаться здесь и жить в фантазии.
По опыту знаю, что реальность гораздо более неприглядна.
Здесь я обычно провожу время своего перерыва на ленч. Наедине со своими мыслями. Закрываю магазин и совершаю небольшую прогулку в плаще, плотно запахнутом. Каждый раз останавливаюсь у одного и той же палатки и неизменно заказываю сэндвич с сыром и ветчиной, черный кофе с одним кусочком сахара и одно миндальное печенье. Молодой мальчишка за прилавком с длинными черными волосами – Джейкоб - всегда приветствует словами: « Хей, Белла, как обычно?» А прощается: « Пока, Белла, до завтра».
Сегодня в магазине было тихо, теплая погода выгнала всех на улицу, чтобы почитать книгу, лежа на мягком пледе у побережья. Устоявшаяся погода означала лишь теплоту и дружеские беседы. Никакого бизнеса.
Это утро началось как и все остальные. Я ждала, пока Эдвард первым примет душ, чтобы проскользнуть следом, и мы одновременно начали чистить зубы, правда, над разными раковинами: его и моей. А ведь было время, когда мы делили одну, игриво толкая друг друга легким ударом бедра.
Я сделала кофе, он положил хлеб в тостер. И расскажи я это кому-то, все казалось бы очень милым, приятные мелочи всегда производят такое впечатление. Но для нас это стало привычкой, не необходимостью или желанием.
Он сказал, что он поздно вернется домой, пропустит с Эмметтом по кружечке. Меня никто не приглашал. Поцеловал меня в щеку. Ощущения, словно это по привычке, а не от искренности желания.
А я помню, когда его было предостаточно.



- Ш-ш, Чарли услышит, - шепчу я, с тревогой оглядываясь на закрытую дверь. Это мама спит как убитая, а папа - совсем наоборот.
Волосы Эдварда упали прямо на глаза, а капли от дождя стекали вниз по переносице и щекам. Как и в большинство других ночей, он забрался ко мне через окно, игнорируя капризы непогоды.
- Он спит на удивление крепко для блюстителя закона, - шутит он, закрывая за собой раму. Я всегда прошу его не рисковать и не приходить. На скользких дорогах слишком опасно, не говоря уже о лазании по веткам дерева под моим окном.
И продолжаю надеяться, что однажды он прислушается, хотя, честно говоря, глубоко внутри знаю, что не станет.
- Если ты и дальше продолжишь игнорировать мои слова, то или заболеешь, или просто свалишься с дерева, - произношу и протягиваю ему полотенце со стула позади, которое всегда лежит там для таких ночей, как эта. Влажные руки обхватывают меня со спины, и стоит мне ощутить, как его лицо прижимается к моей шее, изо рта неожиданно вырывается удивленный вскрик.
Мы оба находимся в таком же напряжении, как и пружины в матрасе кровати напротив. Уверена, сегодня мы откроем для себя что-то новое, и в голове словно стремительный осенний дождь начинают появляться различные отговорки… Но ни одна не кажется убедительной.
- Думаю, мы в безопасности, - он шепчет мне на ухо. Дрожь проносится по всему позвоночнику и растекается по плечам, когда теплое дыхание касается моей охлажденной кожи. – К тому же я знаю кое-что, способное заставить тебя сохранять тишину.
- Серьезно? – спрашиваю, разворачиваясь, чтобы взглянуть на его лицо, с раскрасневшимися от сильного ветра и дождя щеками. На небе один проблеск молнии сменяет другой, и его зеленые глаза, словно вспышки, светятся в темной комнате.
Его улыбка, моя улыбка – обожаю смотреть на нее – украшает его лицо.
– Да, - и его губы накрывают мои, говоря то, что не успели сказать слова. Поцелуи, заставляющие мое сердце трепетать настолько сильно, что мне следовало бы испугаться. Отстраняюсь и прикасаюсь к его губам еще на одно короткое мгновение, прежде чем отхожу, чтобы дать ему сухую футболку.
Он избавляется от промокшей одежды, и мои щеки мгновенно вспыхивают от его пристального взгляда и ухмылки. Резко отворачиваюсь, смущенная тем, что была поймана за разглядыванием. На данный момент мы не оговаривали, кем приходимся друг другу, не вешали ярлыков. Все это до сих пор было непривычно.
И когда он целует меня, я просто целую его в ответ.
А когда его пальцы переплетаются с моими, я не вырываюсь, лишь держу как можно крепче, проскальзывая под материал и прижимаясь ближе к знакомым ладоням. Сворачиваюсь клубком около него, голова покоится на груди, а его пальцы играются с моими волосами, грохот, сотрясающий весь дом, заставляет его руки еще сильнее прижимать меня к себе.
Молчание, и никакого желания или необходимости произносить слова, к чему конкурировать с шумом за окном.
- Разбуди меня прежде, чем уйдешь, - шепчу, когда встречаюсь с ним взглядом.
- Всегда, - обещает он, медленно целуя меня в лоб, а затем оставляет мимолетный поцелуй на губах.
Мы лежим так часами напролет, пока сон не накрывает нас окончательно.



Жмурюсь, выныривая из воспоминаний, и ощущаю подступивший к горлу комок. Заставляю себя обратить внимание на часы и вздыхаю, понимая, что пора возвращаться на работу, назад в безопасное место за прилавок, что становится мне щитом.
Провожу последние несколько минут наблюдая, как шарик желтого цвета выскальзывает из рук ребенка, чтобы украсить небо, как бы это сделало солнце, если бы день был более жарким.

_________________

Огромное спасибо за Ваше терпение. Всем желающим оставить комментарий или просто поделиться впечатлениями, добро пожаловать на ФОРУМ!
Огромная благодарность, Karma, тебе за твой труд и любовь к тексту! Не забывайте и вы, читатели, благодарить Алену!

И до новых встреч)