Я втягивал в себя кровь. Глотал. Приникал снова и снова. По моему языку и вниз по горлу струился божественный нектар. Ощущение было невероятным… несравнимым ни с чем… переполненность жизнью.
Это была… Белла.
Секунду назад время замерло. А сейчас оно внезапно набрало скорость.
Понимание того, что я творю, обрушилось на меня и заставило разомкнуть челюсти. Я был в таком ужасе, что преодолел инстинктивное желание проглотить кровь, которая уже была у меня во рту. Кровь потекла по моему подбородку, капая на волосы Беллы и подушку.
Белла задрожала, издала стон, ее глаза широко раскрылись, а затем закрылись.
- Белла? – выдохнул я.
- Эдва…

В то же мгновенье дверь распахнулась от удара и что-то – а точнее Эммет – обрушилось на меня и грубо столкнуло на пол подальше от кровати. Я зашипел и начал отбиваться. Не потому что он не давал мне допить кровь, нет, потому что он пытался разлучить меня с моей любимой. Я успел полностью восстановить контроль над своей жаждой, но мой мозг сработал настолько быстро, что слова просто не успели прозвучать.
Остальные тоже были здесь, они окружили кровать.
- Убирайтесь! – выдохнул, наконец, я. – Я… в порядке!
Эммет заворчал и вдвое усилил хватку. Меня спас голос Элис.
- Отпусти его, Эммет. Сейчас он, действительно, в порядке.
Эммет настороженно и оценивающе всмотрелся в мое лицо, снова взглянул на Элис, которая кивнула в ответ. Тогда он спрыгнул с меня, но принял боевую стойку, находясь между мной и кроватью.
Когда я поднялся, что-то матерчатое ударилось о мою грудь, и я инстинктивно поймал это. Мои пижамные штаны. Ну да. Я натянул их и обошел Эммета, глазами предупреждая его, чтобы и не думал останавливать меня.

Прошло пятнадцать секунд с тех пор как кровь Беллы коснулась моих губ.
- Карлайл? – хрипло произнес я, аккуратно садясь на кровать и взяв в свои руки ладошку Беллы. Слезы стекали по ее лицу, дрожащие губы постоянно шептали что-то, иногда напоминающее мое имя.
Карлайл заговорил быстро, лаконично, механически.
- Я ввел лекарство в обе бедренные артерии и в плечо с другой стороны укуса. Ее сонная артерия уже заполнена ядом, как мы и ожидали, но я могу утверждать, что успешно использовал сонную артерию с противоположной стороны.
Я кивнул. После того как Белла попросила, чтобы я укусил ее во время занятия любовью, мы с Карлайлом продумали, как нам сохранить возможность воспользоваться морфином. Карлайл высказал теорию, что если мы сможем ввести наркоз хотя бы в несколько частей тела, где еще не успеет распространиться яд, это должно сработать. Это было все, на что мы могли надеяться, когда Белла настояла, что ее обращение должно быть отражением нашей любви, а не медицинской процедурой.

Кто-то заботливо набросил простыню на тело Беллы, укрыв ее наготу от глаз стоящих вокруг кровати вампиров.
Несмотря на то, что морфий унял дрожь в ее теле, тихие стоны и всхлипывания продолжали вырываться из горла Беллы.
Пока Карлайл измерял пульс и вслушивался в стетоскоп, я прижался губами к ее пальцам.
- Прости меня. Прости меня. Прости меня, – шептал я.
Чья-то рука опустилась на мое плечо, и я вздрогнул.
- С ней все будет хорошо, Эдвард. Обещаю.
Голос Элис немного смягчил острое чувство вины, которое накрыло меня в этот момент. Эгоист, эгоист! Как я мог заговорить с ней! Как я мог возжелать ее! Как я мог сделать… это… с ней!
- Эдвард, не перегибай палку, - голос Джаспера звучал убедительно. – Грустить по поводу окончания ее человеческой жизни – это одно. Но сожалеть о происходящем – совершенно другое. Это бессмысленно. И неправильно. Она хотела этого, Эдвард. Она хочет этого. Лучше соберись, черт возьми, и приведи себя в порядок – ради нее. Ты нужен ей.

Я издал стон, закрыл глаза и тряхнул головой. Я не пытался опровергнуть слова Джаспера. Я пытался противостоять темноте, заполоняющей мой рассудок. Держи себя в руках – ради нее. Соберись – ради нее. Черт подери, не о тебе сейчас идет речь.
Это была та мысль, за которую я мог ухватиться.
Я открыл глаза, направил мысленную благодарность Джасперу и посмотрел на неподвижное тело Беллы.
- Все идет по плану, Эдвард, - сказал Карлайл. – Теперь остается ждать.
Вся семья сидела и стояла вокруг кровати: семь самых могущественных созданий мира, ставшие слабыми и уязвимыми от тревоги и беспокойства за Беллу. Комната стала ярче, когда из-за облаков выглянуло солнце. Солнечный свет принес некоторое облегчение. Первые едва заметные изменения уже коснулись тела Беллы – стало заметно, что ее кожа побледнела и начала слабо поблескивать. Кровь, которую я выплюнул недавно, казалась огромной алой раной, затрагивающей ее волосы, плечо и простыню. По крайней мере, с этим я мог справиться.
Не отводя глаз от Беллы, я мягко сказал:
- Я благодарю всех вас за… сегодня. Если я прошу не слишком о многом, не могли бы вы ненадолго оставить нас одних? Я хочу искупать и одеть свою жену.
- Помочь тебе, Эдвард? – тихо с надеждой спросила Элис.
Я отрицательно покачал головой. Мне необходимо было позаботиться о ней. Мне. Я хотел сделать хотя бы это немногое для нее.
Каждый член моей семьи произнес нежные ободряющие слова, выражающие их чувства.

Наконец, мы остались вдвоем с Беллой.
Мне ужасно не хотелось оставлять ее одну, но выбора не было, поэтому я направился в ванную. Достал пустую миску и наполнил ее теплой водой, потом отыскал несколько салфеток, полотенец и чистые простыни.
С максимальной осторожностью я вытащил грязную простыню из-под тела Беллы, затем еще более осторожно коснулся ее тела, покрытого потом и пятнами крови, мягкой салфеткой, смоченной в теплой воде. Мои движения были мягкими и нежными, но я замечал, что иногда ее тело вздрагивало – видимо, порой я прилагал слишком много усилий. Омыв ее тело, я собрал волосы Беллы в хвост, который тоже промыл остывающей водой, порозовевшей от крови.
Удовлетворившись результатом, я бережно поднял Беллу и уложил ее на одеяло, разложенное на полу. Быстро сменил простыни и снова разместил любимую в постели. Потом нашел ее любимые свободные штаны и голубой топ и одел на нее. На секунду я представил, что она просто спит, но затем содрогнулся от осознания бесполезности этого самообмана. Смотри вперед, Эдвард, и не вздумай оборачиваться. Это единственный путь.
Подвинув кресло поближе к краю кровати, я сел, опустив свои локти на край матраца. Так я мог легко касаться ее руки, не тревожа ее.

В десять часов осторожный стук в дверь и мысли Карлайла сообщили мне о его присутствии.
- Входи, - негромко отозвался я.
- Как она? – спросил Карлайл, остановившись у моего кресла.
Я сделал ненужный выдох.
- Лучше бы ты сказал мне об этом, - ответил я. Нормально… вроде бы? Гораздо тише, чем вели себя остальные, у которых не было морфия. Время от времени она вздрагивает или ее трясет, или перехватывает дыхание, или она постанывает.
Карлайл исследовал состояние Беллы. Он приподнял ее веки, чтобы изучить интенсивность красной окраски зрачков. Послушал пульс, который, как я и сказал, ускорился. Я был прав – сейчас пульс достигал 148 ударов в минуту. Карлайл также отметил, что кожа Белла уплотнилась и похолодела. Я замечал эти изменения каждый раз, когда брал ее за руку.
Наконец, рука отца успокаивающе легла на мое плечо.
- Кажется, все в порядке, Эдвард. Я соглашусь с твоим выводом, что ее тихое поведение – это результат морфия. И это хорошо. Это означает, что она не чувствует боли.
- Да, - прошептал я. – Это хорошо.

- Эдвард? Могу я войти?
Я обернулся через плечо и увидел необычно серьезную Элис, стоящую в дверном проеме. Джаспер, словно тень, стоял за ее спиной.
- Да, конечно, входи, - ответил я, зная, что Белла хотела бы, чтобы семья была рядом с ней.
Элис и Джаспер обменялись быстрыми фразами шепотом, прежде чем рука об руку войти в комнату. Я нахмурился, заметив, что они явно скрывали от меня свои мысли, заменяя их фальшивкой.
- Скажи им, - прошептала Элис.
Джаспер покачал головой.
- Что? – спросил я, чувствуя, как нарастает моя паника.
Слова Джаспера были тихими, словно выдох:
- Я не думаю, что это действует.
- Что? Что не действует? – спрашивал я, перебегая взглядом от серьезного выражения на лице Джаспера к изменяющемуся на глазах телу Беллы.
- Морфий. Я не думаю, что морфий срабатывает.
- Почему ты так считаешь, Джаспер? – спросил Карлайл.
- Черт. Да потому что я чувствую ее страдания.
У меня перехватило дыхание.
- Это не так мучительно, как другие перевоплощения, которые я наблюдал – это я могу сказать точно. Но я достаточно часто присутствовал при этом, - он кивнул на кровать, - чтобы знать, как это… ощущается.
Неконтролируемое ‘fuck' сорвалось с моих губ, а взгляд сразу же приковался к Белле. Затем я посмотрел на Карлайла, который стоял, почесывая в раздумье бровь.
- Что мы можем сделать, Карлайл? Что мы можем сделать?
- Черт! – выругался он, это было так непривычно для него. – Ничего, сынок. Я знаю, что это не то, что ты хотел бы услышать. И это не то, чего я хотел. Но… это перевоплощение. И это закончится.
В моей голове словно звучал колокол, выбивающий одно слово: «НЕТ!». Прости меня, Белла. Я думал, что мы сможем облегчить это для тебя. Проклятье! Прости меня…
- Я могу помочь.

Тихие слова Джаспера ворвались в мой воспаленный мозг, и я круто развернулся, чтобы посмотреть на него.
- Если ты не возражаешь против того, чтобы я находился рядом, я могу помочь.
- Джаспер, неужели ты сделаешь это?
- Она моя сестра, Эдвард, и твоя жена. Я сделаю что угодно для вас обоих.
Я взглянул на Элис и поразился, увидев, какое обожание было написано на ее лице. Но мысли Элис были в явном замешательстве – не потому что она не хотела, чтобы Джаспер помог Белле, просто она знала, чего это будет стоить ему.
- Пожалуйста.
Джаспер подошел и опустился на пол у кровати. Уложив руки на колени, он положил лоб на руки.
Я сразу же заметил, что его присутствие оказывало благотворное воздействие. Хаотическое движение зрачков Беллы под опущенными веками стало не таким быстрым, а пульс замедлился по крайней мере на пятьдесят ударов в минуту. Джаспер успокаивал ее, смягчая боль.
За спиной Джаспера Элис намотала несколько кругов по комнате, пытаясь успокоиться. Затем она взглянула на меня:
- Ты тоже можешь помочь ей, Эдвард. Говори с ней. Пусть она знает, что ты здесь.

Я придвинул кресло, на котором сидел, еще ближе к кровати. Садясь, я задел ногой что-то спрятанное под покрывалом. Опустив руку, я пошарил под кроватью, пока мои пальцы не нащупали тяжелую пластиковую папку. Вытащив папку, я узнал ее – это был подарок от Беллы, то, что я должен был читать каждый час ее превращения.
Меня настолько выбило из колеи вмешательство семьи в процесс обращения, я был настолько погружен в свое беспокойство, что совсем забыл об этой папке.
Я благоговейно погладил обложку, воссоздавая в памяти момент когда Белла вручила папку мне: как она выглядела, как пахла, звук ее голоса, мои ощущения от ее присутствия…
- Я принимаю твою книгу, Белла, - сказал я ей тогда очень мягко. – Обещаю не пропустить ни одной страницы. – Я не мог сдержать улыбки. – Ты дала мне исчерпывающие инструкции.
Бережно подняв пластиковую обложку, я перечитал вступление на обложке:

Дорогой Эдвард,
Поскольку я люблю тебя
И хочу тебя,
Я хочу быть такой, как ты.
Знаю, что ты будешь волноваться
И что будешь грызть себя.
Но вот этого я не хочу.

Как же хорошо она знает меня. Ее ободряющие слова были словно бальзам, да и вся книга, лежащая в моих руках, была словно линия жизни. Она вела к ней, помогала сохранить рассудок.

Поэтому прочитай
И запомни эти слова.
Мою любовь, надежды и мечты ради себя и нас.
И воспоминания того, что мы пережили.
Прочувствуй всю важность происходящего.
И знай, что я вернусь к тебе,
Как только смогу.
И тогда я буду твоей навсегда
Люблю. Белла.

«Вернусь к тебе как только смогу». О боже, Белла, прошу, пожалуйста, возвращайся ко мне.

На мгновение мне показалось неловким говорить при Элис и Джаспере. Но затем я отбросил это чувство – Джаспер в любом случае был вовлечен в наши отношения, а Элис уж наверняка была в курсе всего.
- Я хочу поддержать тебя этими словами, Белла. Ты слышишь меня? Возвращайся ко мне как можно скорее, любимая. И я тоже буду твоим навсегда.
Я посмотрел на часы. 10:48 утра. Я укусил ее чуть позже 6 часов. Это означает, что я пропустил первые четыре записи: те, которые должен был прочитать в семь, восемь, девять и десять часов.
Я разрывался между желанием в секунду проглотить все написанное Беллой или наоборот смаковать его целую вечность.