Мишель, красавица моя,
Есть слова, которые вместе звучат прекрасно,
Их единство волшебно.

«Люблю тебя, люблю тебя, люблю», —
Вот всё, что я хочу сказать.

Пока не знаю как,
Но я найду те самые слова, которые (уверен)
Ты поймёшь, моя Мишель.

«Michelle», «The Beatles»

Откусив от клубничины в шоколаде половинку, Гермиона улыбнулась и с притворной невинностью спросила:

— Ещё раз… как ты это назвал?

— Фондю, — смущённо ответил Тео.

Гермиона съела вторую половину, а потом, словно смакуя, медленно произнесла:

— Ах, фондю, фондю-ю, фондю-ю-ю, — с каждым разом растягивая слово всю сильней. — И как оно пишется?

— Ф-о-н-д-ь-у, — почти убедительно солгал Тео. — Слово «фондю» происходит от французского «Fonduelious», что означает «покрывать что-либо чудесным вкусным лакомством».

Гермиона насмешливо фыркнула, указала на тарелку справа от себя и спросила:

— Повтори-ка, а вон то что такое было?

Он улыбнулся и програссировал:

— Крепс. Припоминаешь? Блинчики. От французского слова «Crepelous», что означает «вкуснятина, в которую заворачивают взбитые сливки или фрукты, прежде чем съесть их».

Она рассмеялась.

— А вот это? — и показала на то, что лежало на его тарелке.

— Ладно, ладно! Видимо, не гожусь я во французские шеф-повара, потому что ничего не знаю о французской кухне. Но хотя бы за попытку могу я получить несколько баллов? — спросил Тео и сунул в рот ломтик картошки фри.

— Я так не думаю, — запротестовала Гермиона, перехватив его руку, прежде чем он успел положить в рот ещё ломтик. — У нас, в Англии, даже эта картошка фри французской не называется!*

— Ну, если тебе так хочется придраться к деталям, — невозмутимо произнёс Тео, оттолкнув её руку, и закинул чипсину в рот, — Мы, то есть волшебники, обычно даже не едим её, потому что это маггловская еда. И всё-таки, неужели ты не собираешься засчитать мне баллы хотя бы за попытку?

Гермиона опёрлась на одну из подушек, накиданных Тео поверх снятого с кровати и постеленного на пол гостиной покрывала из шенила («шенил» — французское слово, попутно заметил он).

— Ладно, насчёт баллов за попытку говорю «да», — решила она и, почёсывая котёнка за ухом, добавила: — К тому же, ты научил меня печь блины и готовить омлет, а они мне никогда не удавались, прилипая к сковороде, так что считаю это моё задание выполненным. Кроме того, я была жутко голодна, и мне чертовски повезло, что ты именно сегодня решил взяться за его исполнение.

Гермиона была довольна собой. Она была довольна собой безмерно. Время подходило к двум часам ночи, на кухне царил беспорядок, коричневый свитер покрывали белёсые пятна муки, а прибывший вечером Тео так и не признался, куда убежал от неё и Блейза во время бала по случаю дня рождения Драко. Но, несмотря на всё это, Гермиона была довольна собой.

Подлив ей ещё немного <i>французского</i> шампанского Тео кивнул на корзинку для пикника, стоявшую на кухонном столе.

— Вообще-то сегодня ночью мы выполняем две задачи. Вторая спрятана в корзине.

Брови Гермионы сошлись на переносице, а на лице отразились заполнившие голову удивление и беспокойство. Отдав бокал с шампанским, она на коленях прошагала к столу, стянула с него корзину и, вернувшись, поставила её рядом с Тео. Потом заглянула внутрь и вытащила несколько помятых листов хорошо известной газеты, лежавших на самом дне.

— Я чуточку сбита с толку, — призналась она, непонимающе рассматривая пустую корзину.

— Ты чуточку права, что сбита с толку, — ответил Тео, возвращая ей фужер с шампанским, потянулся за смятыми газетными листами и начал их разглаживать на своём бедре обеими ладонями.

— Что ты делаешь? — спросила Гермиона, отставила в сторону разделявшую их корзину и быстро придвинулась ближе, с интересом наблюдая за каждым его движением.

— Это экземпляр завтрашнего «Ежедневного Пророка», — признался Тео, продолжая разглаживать один лист, потом второй и третий.

— Откуда у тебя завтрашний «Ежедневный Пророк»? — поинтересовалась Гермиона, пытаясь дотянуться до уже почти аккуратно выглядящих страниц.

Тео шлепнул её по руке и продолжил разглаживать складки и заломы.

— Поправочка: это экземпляр сегодняшнего «Ежедневного Пророка», так как уже перевалило за полночь, — ответил он, протягивая ей гладкие газетные листы.

Она вздохнула, но взяла у него газету. Стоящая вверху дата подтвердила, что Тео сказал правду. Гермиона нахмурилась, кинула на него быстрый взгляд и произнесла:

— Ладно, я в замешательстве. Мне не хочется этого признавать, но я всё ещё в замешательстве. Как тебе удалось заполучить ещё не изданный экземпляр газеты, и как это поможет с выполнением одного из моих заданий?

— Ты умница, — Тео взял лежащую около ног подушку, повернулся на бок и сунул её под голову. — Я подожду, и ты всё же разберёшься.

Гермиона начала внимательно изучать газету.

— В магазине приколов распродажа... Предлагают купоны с двадцатью процентами скидки на любой товар… — перевернув первую страницу, она продолжила: — Тут интересная статья про новый вид драконов, который обнаружили в Болгарии. Интересно, Чарли Уизли слышал об этом? Надо будет сохранить эту статью для него, — некоторое время помолчав, сказала: — Некролог человека, который дожил до ста пяти лет. Можешь себе представить? У него пятнадцать детей, сорок семь внуков, шестьдесят два правнука и двадцать девять праправнуков. Ничего себе!

Гермиона отвлеклась от чтения.

— Если задуматься, один человек мог бы заселить почти целый город. Представь только, чего добился бы Блейз, если бы не предохранялся.

Она быстро посмотрела вниз, на собственный живот, и поправилась:

— Если бы никогда не предохранялся то есть, — перевернула еще одну страницу и попросила: — Серьезно, Тео, признайся, что я должна здесь обнаружить?

— Я собираюсь немного вздремнуть, так что не беспокой меня, пока не найдёшь, — грустно произнёс он, лёжа на спине с закрытыми глазами и придерживая на груди котёнка.

Тут же почувствовал, как ему прилетело по лицу подушкой и быстро открыл глаза. Котёнок сразу сбежал, а Гермиона по-прежнему невинно продолжала читать газету.

«М-да».

Она перевернула последнюю страницу и как раз собиралась сказать Тео, что там нет ничего привлекающего внимания, кроме рекламы жаропонижающего эликсира, как вдруг увидела! Задыхаясь от волнения, она оглянулась в поисках ещё одной подушки, которую собиралась бросить в Тео, чтобы привлечь внимание, когда заметила, что он снова лежит на боку и смотрит на неё, широко улыбаясь.

— На самом деле?

Он кивнул.

— Хотя за это следует благодарить Блейза, а не меня. Один из бывших любовников его матери, или, может быть, один из её бывших мужей (я не уверен, кто именно) теперь главный редактор в этой газете. Блейз попросил его об одолжении.

Гермиона завизжала от восторга, неистово прижала газету к груди, потом ахнула и аккуратно разложила листы на полу.

— Она вся помята и истрёпана!

— У меня есть ещё несколько экземпляров, — заверил Тео, с улыбкой садясь рядом. — Ну, ты будешь читать мне своё первое опубликованное стихотворение или нет?

Улыбаясь, как девчонка, она протянула ему газету и сказала:

— Прочти ты, — он только протянул руку взять её, как Гермиона отдёрнула и сказала: — Нет, сама прочту.

Откашлявшись, она начала читать вслух:

Иногда

Иногда я поражаюсь, из каких вещей состоит наша жизнь:
Мечты, смех, удивление, воспоминания…
Однако, не могу вспоминать о них без некоторой грусти.
Ведь они так глубоко в моем сердце, что
Я знаю: мне никогда не избавиться от них.

Я удивляюсь невежеству окружающих людей
И собственному тоже.
На самом деле никто не знает всех ответов,
Хотя иногда некоторые и притворяются, что уж им-то всё известно.

Я мечтаю о тех замечательных людях, которых никогда не встречу,
Думаю обо всех, кого люблю, но иногда ненавижу,
И о тех, кого ненавижу, но иногда люблю,
А еще о собственных поступках, о которых жалею.

Смех я оставила напоследок.
Потому что с трудом могу вспомнить, когда смеялась в последний раз.
Мои разум, тело и душа словно наполнены до краёв мрачной тайной,
Повергая меня в хаос и смятение.

Иногда я задаю себе вопрос:
На что будет похоже, когда всё это исчезнет...

Но лишь иногда.

Вернув газету себе на колени, Гермиона медленно сложила её один раз, второй, а потом взглянула Тео прямо в глаза… в самое сердце.

— Как ты их вообще нашёл?

— Мы с Драко пошарили тут и обнаружили твои старые дневники, — признался он. — Мы прочитали не все, только некоторые, пока не нашли это стихотворение. Оно было датировано 1999 годом. Мне стало интересно, что творилось у тебя в голове, когда ты писала его, что с тобой происходило и всё такое. Почему-то оно показалось мне подходящим, вот я и выбрал его.

— Мне оно всегда нравилось. Мама немного переволновалась, когда прочитала его, — положив сложенную газету на диван, Гермиона переползла через разбросанные подушки и уселась на полу рядом с Тео. — Думаю, она решила, что я в некотором роде склонна к самоубийству, ну, или что-то в этом роде. Она никогда глубоко не вникала, что происходит в нашем мире, — она склонила голову на его плечо. — Спасибо, что помогаешь мне выполнять задания. Вот и ещё два завершены, — посмотрела в глаза, повторила: — Спасибо, — и прижалась губами к его рту.

Запустив пальцы в волосы Тео, Гермиона подумала, что они гладкие, словно шёлк. И о том, что подбородок у него уже совсем шершавый из-за пробившейся тёмной щетины, коловшей её нежную кожу. Но её это сейчас совершенно не волновало, ведь его губы были такими нежными и мягкими.

Она упала на спину, и Тео прижал её собственным телом к подушкам. Пальцы Гермионы блуждали в его волосах, поглаживали затылок, и на неё нахлынуло всепоглощающее чувство покоя, умиротворения и наслаждения, когда она почувствовала на себе тяжесть Тео, когда его грудь коснулась её груди, а его тело уютно улеглось в ложбинке её бёдер.

Его рот был тёплым. Его вкус пьянил, словно шампанское. Нет, не так. На самом деле это было похоже на голубое небо после утреннего лёгкого дождя и на всё то приятное, что приносило ей счастье в жизни. Тео как будто безмолвно задавал ей какой-то вопрос. И, подобно искусному ваятелю, осторожно лепил из её рта своими губами определённую форму, нежно оттягивая их, теребя, облизывая, дразня и мучая.

Гермиона изо всех сил поцеловала его в ответ единственным известным ей способом — отдавая всю себя. После чего, коснувшись его щеки ладонью, побудила остановиться и посмотреть на неё, чтобы получить возможность хриплым шёпотом задать вопрос:

— Ты меня любишь, Теодор Нотт?

Она дрожала, обеими руками вцепившись в его волосы, и, прежде чем успела притянуть его вновь к себе, услышала ответ:

— Да, я люблю тебя. Очень, очень сильно люблю.

И поспешила спросить:

— Теодор Нотт, ты женишься на мне?

Крепче обхватив его, она выгнулась навстречу и снова поцеловала с такой искренней, сладкой нежностью, от которой у обоих перехватило дыхание. Блаженное мгновение спустя она без сил рухнула на пол и открыла глаза, ожидая его ответа.

Всё так же молча Тео скатился с неё и лёг на спину, пытаясь отдышаться. Гермиона села и положила руку ему на грудь, пытаясь почувствовать сквозь стук собственного сердца его рваное дыхание.

«Что он ответит?»

Молчание затягивалось, и Гермиона, избегая смотреть ему в глаза, попыталась подняться, но Тео схватил её за руку, удерживая рядом. Её пальцы подрагивали в его ладони.

Они остались сидеть, прислонясь спинами к дивану. Тео протянул ей ещё бокал с шампанским, потом взял себе.

Наконец, Гермиона набралась смелости взглянуть на него. На коленях у Тео сидел котёнок и слизывал с кончика его пальца порцию сливок из блина.

Никогда не испытывавшая недостатка в храбрости Гермиона попросила:

— Забудь на минутку о коте и блинах, пожалуйста. Слышишь, Тео? Я попросила тебя жениться на мне. Ты, по крайней мере, мог хотя бы дать ответ, неважно даже какой.

— Ты на самом деле хочешь выйти за меня замуж, Гермиона? — отстранённо спросил Тео, но в голосе его прозвучала му́ка.

Она растерянно прикусила губу, чувствуя себя невыносимо глупой.

— Иначе не стала бы спрашивать.

По-прежнему не глядя на неё, он спросил:

— Не стоит ли нам сейчас сосредоточиться на выполнении первой части твоего списка, а уже потом беспокоиться о второй?

— А я думаю, что мы должны выполнить весь список в целом, чтобы контрзаклятье сработало, — отрезала Гермиона.

Она поднялась на колени и раскидала подушки по местам, на диван и кресла, а затем принялась собирать тарелки и блюда их романтического «французского ужина на двоих». Потянувшись за бокалом, она одним плавным глотком выпила его содержимое, а затем швырнула в стену и заявила:

— Вообще-то я не должна пить шампанское! Я беременна, хотя все упорно не хотят говорить об этом! — поднявшись на ноги, она продолжила: — Мне следует думать о том, каким образом родить этого ребёнка или, по крайней мере, как воспользоваться этой беременностью, чтобы выполнить ещё одну из моих задач!

Тео продолжал смотреть в пол.

Гермиона пнула бутылку, и та разбилась о противоположную стену.

— Зачем ты дал мне шампанское? Если не хочешь жениться на мне, это сделает ещё кто-нибудь из змеёнышей, вот так вот! — она направилась к выходу из комнаты, но Тео схватил её за коричневый свитер.

Гермиона попыталась вырваться, но безуспешно, так что она просто выскользнула из свитера и направилась в спальню. Но Тео оказался быстрей. Он вскочил на ноги, схватил её и крепко сжал в объятиях.

— Мы пили не шампанское. Я солгал. Это была шипучка, сидр. Клянусь. Я переклеил этикетки. Можешь проверить с помощью палочки.

Пока удивлённая Гермиона соображала, что на это ответить, он продолжил:

— И дело не в том, что я не хочу жениться на тебе. Я хочу. Я люблю тебя и хочу на тебе жениться. Но, Гермиона, вполне вероятно, что есть ещё один способ излечить тебя, так что, мне кажется, следует рассмотреть оба варианта.

Она ещё смотрела с подозрением, но уже немного расслабилась в его объятьях.

— Какой ещё способ? С чего вдруг, после того как я несколько месяцев безрезультатно искала хоть какую-то возможность спастись, теперь они начали падать с небес одна за другой? И вообще, зачем нам второй вариант, если все уверены, что первый и так сработает?

— А ты уверена? — с неподдельным интересом спросил Тео, прислоняясь лбом к её плечу и делая глубокий вдох.

Гермиона услышала в его голосе настоящую, искреннюю тревогу.

Коснувшись ладонью щеки Тео, она приподняла его голову так, чтобы встретиться взглядом.

— По правде говоря, да, я уверена, что это сработает, поэтому, пожалуйста, не сбегай от меня, чтобы попробовать ещё что-нибудь. Пожалуйста. Не знаю, что ты задумал, но если это что-то слишком благородное, вроде самоотречения, или если это в конце концов причинит тебе боль, то я прошу тебя не делать этого. Более того, на самом деле я хочу, чтобы ты <i>пообещал</i>, что не станешь так поступать.

В его взгляде смешались скорбь и счастье. Это выражение было до боли знакомо Гермионе, и хотя Тео улыбнулся и дал обещание, она услышала его словно издалека, потому что испуганное, встревоженное выражение его глаз поразило её в самое сердце.

«Он решился на что-то, что причинит мне боль сильнее, чем собственная смерть».

Гермиона мгновенно поняла это. Тем не менее всё, что она сделала, это притянула его голову к себе и снова поцеловала, желая только одного: чтобы мысли перестали вращаться по кругу, а сердце в груди — так сильно сжиматься.

Иногда она задавалась вопросом:

«Что было бы, если бы я никогда не попала в их «змеиное логово?»

Но только иногда.


А в Малфой Мэноре Маркус Флинт разговаривал с Блейзом Забини и как раз проронил:

— Значит, решено?

— Да. По крайней мере, я с вами согласен, — кивнул Блейз, бросил на землю сигарету и затушил её носком блестящего чёрного ботинка. — Согласен с тем, что мы не можем рассказать об этом Малфою. И тем более Пьюси. Однако тебе всё равно придётся встретится с Тео и профессором Слагхорном, — он прислонился к невысокой каменной стене. — Скажи Тео то, что он хочет услышать. Соглашайся на всё.

— Так и сделаю, — Маркус скрестил на груди руки. — Представляешь, Поттер готов помочь мне. На самом деле, это была больше его идея, чем моя. Он был первым, кто додумался до этого и пошёл к профессору МакГонагалл, чтобы узнать, считает ли она это возможным, а затем получил разрешение Министерства магии. Там решили, что в некотором роде в долгу перед Грейнджер, в конце концов именно наша малышка помогла Поттеру спасти магический мир от сил зла и всё в таком роде.

— Она до сих пор делает это, каким-то образом держа нас в узде, — рассмеялся Блейз. — И всё же стоит наверное поклясться, что мы никому ничего не расскажем?

— Я не скажу, если ты будешь молчать, — пообещал Маркус.

— Я буду молчать, — подтвердил Блез, осмотрелся вокруг, желая ещё раз убедиться, что они здесь одни, и похлопал Маркуса по руке. — Кто бы догадался, что именно ты придумаешь такое лёгкое решение нашей проблемы?

— Хочешь сказать, что я тупой? — серьёзно спросил Маркус.

— Тупой, но красивый, — не менее серьёзно ответил Блейз.

Маркус нахмурился и сжал ладонь в кулак.

— Ой, извини, я хотел сказать, тупой, но мускулистый, — поправился Блейз.

Маркус помрачнел ещё больше.

— Как тебе угодно. Только гарантии того, что моя задумка сработает нет. А значит, Тео, возможно, всё же попытается выполнить своё маленькое заклинание. И что тогда?

— Тогда мы запрем его в какой-нибудь комнате до дня рождения нашей гриффиндорской малышки, — вздохнув, сказал Блейз. — Чёрт, да не знаю я. Будем надеяться, что это сработает. А сейчас лично я пойду домой? А ты куда?

Маркус пожал плечами.

— Не знаю. Я сказал Дафне, что она может остаться жить в нашем бывшем общем доме, так что мне некуда идти. Мои вещи у Эдриана, но я всё ещё немного злюсь на него, поэтому не хочу к нему.

— Ну, ладно, тогда пошли, у меня есть свободная спальня, которую ты можешь использовать по назначению, — предложил Блейз, похлопав Маркуса по спине. — Слушай, ты действительно мускулистый...

Маркус в упор смотрел на Блейза и ждал.

Забини улыбнулся и закончил:

— Я не собираюсь повторять, что ты тупой. У тебя в последнее время появилась дурная привычка почём зря лупить людей, — он засмеялся и смеялся всё время, пока они вернулись в Малфой Мэнор к точке аппарации.
______________________________________________________

* French fries или просто fries - название данного продукта в США. В Великобритании, Ирландии и Израиле картошку фри называют «чипсы» (chips).
https://www.the-village.ru/village/all-village/cookbook/66246-potatoes-free-pozhaluysta
https://4vkusa.mirtesen.ru/blog/43332767267/Kartofel-fri-iz-raznyih-stran-mira