Ей так хорошо со мной,
Счастлива вполне со мной.
Говорит она мне так,
И я влюблён в неё и рад.

Говорит: всегда согласна
Быть моей, хоть ежечасно.
Говорит она мне так,
И я влюблён в неё и рад.

(«I feel fine», «The Beatles»)

На следующий день Гермиона в одиночестве сидела в своей квартире с котёнком Джорджем (это была его «дежурная» кличка) на коленях и думала о предыдущей ночи и последовавшем за ней утре. Она действительно ощущала себя развратницей, правда, это нисколько не мешало ей прекрасно себя чувствовать. Можно сказать, ей даже нравилось это слово. Оно не несло в себе негативного оттенка. Гермиона стала безнравственной, испорченной, совершенно невменяемой и замечательно развратной.

По крайней мере, на какое-то время.

Прикусив нижнюю губу, она поднесла котёнка к самому носу и сказала:

— Ну, Джорджи-Порджи*, что ты думаешь о женщине, которая занималась сексом с двумя мужчинами, ни в одного из которых она не влюблена? К тому же один из них практически женат, а второй… как это… бисексуал. Ой, и я почти занималась сексом с женщиной, хотя в действительности она всего лишь касалась меня то там, то здесь и делала приятные мелочи, но если бы я записала в списке пункт: «получить опыт общения с лесбиянкой»… Джорджи, Джорджи, думаю, сегодня я могла бы поставить напротив него галку!

Когда котёнок просто стукнул её лапой по носу, Гермиона поставила его на пол, но лёгкая улыбка, которая блуждала по её лицу с тех пор, как Маркус овладел ею в спальне собственного дома, подарив умопомрачительный оргазм, а Блейз утром привёл домой, всё ещё не сходила с её лица.

Она пожала плечами.

— Ну вот, теперь я — распутница. И не переживаю по этому поводу. Тем более что жить мне осталось с этим званием что-то около пяти месяцев и десяти дней.

Она подняла потрёпанную копию «Убить пересмешника», вытащила список с четырьмя недостижимыми пунктами, полюбовалась на него, как делала ежедневно, положила обратно между страницами книги и вновь улыбнулась.

Лучи солнца перечерчивали пол то там, то тут, и котёнок был занят тем, что прыгал с одного на другой, но он остановился, когда Гермиона задумчиво произнесла:

— А ведь книга лежала не там, где я её оставила вчера, Джордж.

Котёнок внимательно смотрел на неё.

— Точно не там, — она, играя, легонько щёлкнула его по голове книжкой и добавила: — Я нашла её на полу. Почти под кроватью.

Бросив книгу на дорожный сундук, стоящий возле дивана, Гермиона поднялась и направилась в кухню.

— Как она туда попала?

Открыв ящик стола, она достала нож, чтобы почистить яблоко для быстрого перекуса. Держа в руке и то, и другое, она снова обратилась к котёнку:

— У меня такое ощущение, что мистер Нотт, притворившись Эдрианом Пьюси (а я теперь подозреваю, что именно так и было), возможно, залез своим довольно привлекательным носом в мои дела. Но с какой целью? Самое смешное то, что человек, у которого больше секретов, чем у всех остальных, кого я знаю, хочет выведать мои тайны. Хорошо, что вчера вечером я изменила охранные заклинания, иначе он мог бы обнаружить слишком много того, что ему знать не надо. Плохо, что мои секреты известны Блейзу. Я не могу допустить, чтобы о них узнали все.

Если бы Эдриан не оставил записку с извинениями в моей двери прошлой ночью, я никогда бы не догадалась, что со мной на кровати сидел Теодор Нотт, а не он... Смешно. Если вдуматься, я, действительно, распутница. Так или иначе, я побывала в постели практически с каждым из змеёнышей. Я — воплощение распутства. Это всё так интересно, ты не согласен?

— На самом деле, нет, — раздался ответ от входной двери.

Гермиона стремительно обернулась и, промахнувшись мимо яблока, полоснула поперёк ладони ножом. Кровь тут же закапала на пол.

Тео бросился к ней. Действуя чисто инстинктивно, он отобрал у неё нож, бросил его в раковину и, схватив полотенце, обмотал им кровоточащую ладонь. Потом потянул Гермиону за руку, включил холодную воду и, уложив её ладонь в свою, словно в колыбель, сунул под кран.

Оглядывая небольшую квартирку, Теодор основательно устроился у мисс Грейнджер за спиной, прижимая её к раковине.

— С кем ты разговаривала, когда я вошёл? — спросил Нотт.

Одновременно с ним Гермиона поинтересовалась:

— Что ты услышал, когда нагрянул без предупреждения?

Они посмотрели друг на друга и хором спросили:

— Что?

Тео покачал головой.

— Забудь.

Он убрал раненую руку из-под воды, а это значило, что пора было и самому отодвинуться от Гермионы. Наблюдая, как кровь скапливается в лужицу на ладони, Теодор признал маггловские средства остановки кровотечения безнадёжными, вытащил палочку, прикоснулся её кончиком к порезу и сказал:

— Ну, вот, пожалуйста, мисс Грейнджер, теперь рука как новенькая. Итак… Ты разговаривала сама с собой?

— Какое супер-пупер удобное невербальное излечивающее заклинание, мистер Нотт. И, нет, я разговаривала с Джорджем, когда ты ворвался без стука, — ответила Гермиона.

Они одновременно наклонились: она — подобрать яблоко, он — очистить пол от капель воды и крови.

— Скажи, пожалуйста, что ты не переименовала бедного кота снова. Я не вынесу, если ты это сделала, — Тео поморщился.

В ответ Гермиона лишь улыбнулась.

— Теперь твоя очередь признаваться, — сказала она. — Так что ты слышал?

— Я слышал, как ранее умная и вполне здравомыслящая женщина разговаривает с котёнком, — ответил Теодор, облокотившись на стойку.

Он вытащил из стола чистый нож и начал чистить новое яблоко. Закончив, протянул его Гермионе.

— Нет, нет и нет! Я имела в виду: слышал ли ты, о чём я говорила с котёнком? — спросила она, откусывая от яблока и вытаскивая кухонный стул, чтобы сесть.

— Нет, — Тео подцепил носком ботинка стул по соседству с ней, вытащил его и тоже сел. — Но если ты имеешь в виду ту часть, где ты называла себя воплощением распутства, тогда да, я это слышал. Однако, не думаю, что согласен с тобой. Ну, то есть пока ты не представишь лично мне надлежащие доказательства этого.

Гермиона улыбнулась и почувствовала огромное желание кинуть в него яблоком, но не стала этого делать, потому что очень хотела это яблоко доесть.

— И больше ничего?

Гермиона хотела знать, не услышал ли Тео что-то из того, что она говорила о нём…

— Ничего. Не говори мне, что я пропустил что-то стоящее. А то я ещё подумаю, что распутное поведение — это здорово, — он взглянул на кота и добавил: — Данте расскажет мне обо всём позже, без тебя.

— Ну, и кто из нас теперь не в себе? — спросила она, выбрасывая огрызок яблока в мусорное ведро.

Нотт прижал руки к груди.

— Ты думаешь, я сошел с ума, потому что всем сердцем верю, что твой котёнок будет со мной разговаривать?

— Ты бредишь, если думаешь, что мой котенок выдаст мои секреты. Он слишком умён, чтобы разговаривать с тобой о чём-то, и, в отличие от меня, его не получится одурачить, выдавая себя за Эдриана Пьюси.

Гермиона встала, бросила ему «извинительную записку» Эдриана и, рассмеявшись, направилась в спальню.

Прочитав записку, Теодор последовал за ней.

— Это только доказывает, что Эдриан Пьюси — зануда, и что у него большие проблемы с грамматикой. Вот это слово он использовал в отрыве от контекста, а вон то неверно написал.

И он указал на две, по его мнению, ошибки.

Гермиона пожала плечами.

— Это доказывает только то, что у Эдриана ужасный почерк. К твоему сведению, он использовал первое слово правильно, а второе можно написать и так, и эдак. И он хотя бы не притворялся кем-то другим, когда сочинял эту записку.

— Что же я мог поделать, если ты приняла меня за него? Было бы невежливо поправлять тебя. Ты бы почувствовала себя ещё хуже. Я помню, когда мы были моложе, ты никогда не любила тех, кто исправлял твои ошибки.

Гермиона недоверчиво уставилась на него, а затем рассмеялась.

— Ты точно сумасшедший. По какой причине ты находишься здесь?

Тео хотел признаться, что он здесь потому, что желает убедиться: с ней всё в порядке после проведённой с Маркусом ночи, но у него язык не повернулся сказать об этом. Кроме того, Теодор хотел выяснить, что там произошло, хотя он чувствовал, что уже знает…

«Маркус говорил о том, что собирается переспать с ней в качестве оплаты… Но это было до того, как он узнал её лучше. Конечно, он этого не сделал… Он бы не стал… Он же не… Не так ли?..»

— Ты выглядишь так, словно страдаешь запором, — поддела его Гермиона.

— Я себя именно так и чувствую, — ответил Тео.

«Разговаривая с котом, она назвала себя РАСПУТНИЦЕЙ. А это значит, что грёбаный ублюдок Маркус Флинт спал с ней… Хотя, он же не знал, почему не стоило этого делать».

По крайней мере, Нотт очень надеялся, что из всех змеёнышей именно Маркус точно не стал бы спать с мисс Грейнджер, если бы знал, что Тео начал испытывать к ней чувства.

Ему стало дурно. Он чувствовал, как его переполняет слишком много всего! Слишком много вины и зависти, слишком сильные желание и потребность. Ощущал, как его захлёстывают беспокойство и тоска. Как Теодор Нотт мог рассказать друзьям, что хотел сделать её своей, если не мог признаться в этом даже самому себе? Он не имел права! Кроме того, он не хотел ее. Нет, не хотел...

— Жизнь — дерьмо, — заключил Теодор, шлёпнувшись на кровать и прикрывая лицо ладонью.

— Особенно, когда у тебя что-то вроде эмоционального запора, да? — пошутила она. — А теперь скажи тётушке Гермионе, зачем ты здесь?

— Ты, что, проявляешь ко мне снисходительность? Я ненавижу снисхождение.

Тео отвёл руку от лица и хмуро взглянул на неё.

— А я ненавижу тех, кто подслушивает, но это тот крест, который мы должны нести. Так что относись к своим «эмоциональным запорам» снисходительно, — рассмеялась Гермиона.

Он сердито посмотрел на неё.

— Ну, признай, что самую чуточку, но это было смешно, — потребовала она весело.

Теодор продолжал хмуриться.

— Ладно… Но я проснулась с улыбкой на лице и отличным настроением, и тебе не удастся лишить меня этого. Так зачем ты пришёл? Чтобы испортить моё хорошее настроение?

— Нет, он пришел, чтобы рассказать тебе о следующем задании, — произнёс Драко, стоявший в дверях спальни.

Гермиона изумлённо вскрикнула, увидев его:

— Ах!.. Вы, змеёныши, определённо умеете проскальзывать в комнату без предупреждения… О следующем задании… Подожди! Почему именно вы решаете, каким будет моё следующее задание? И когда вы успели?

— Рано утром прошло совещание клуба змеёнышей… Это раздражает, честное слово. Я никогда не просыпаюсь так рано, — пожаловался Драко, плюхаясь на кровать рядом с Тео.

Тот стукнул его подушкой.

Гермиона сказала:

— Сейчас три часа дня.

— Знаю, чертовски грубо, что они даже не приняли во внимание, что созывают экстренное заседание так рано.

Гермиона ахнула.

— Кто созвал его?

— Блейз и Маркус, — ответил Теодор и наклонился, быстро заглядывая под кровать.

Гермиона подумала:

«Не мою ли книгу он ищет?»

— Её там больше нет… — сказала она. — А почему Блейз и Маркус созвали экстренное заседание клуба?

Нотт встал и, присев на корточки, осмотрел под кроватью всё пространство. Он не обратил внимания на слова Гермионы, потому что был уверен: ей неизвестно, зачем он заглядывает туда.

«Её книга исчезла».

Повернувшись, Тео взглянул ей в лицо.

— Твоя книга исчезла.

— Она на журнальном столике. Стоило большого труда найти её после того, как ты спрятал под кроватью… И давай не будем менять тему, — потребовала Гермиона.

Драко, заинтересовавшись, приподнялся и сел.

— Нет, давайте сменим тему, — он внимательно взглянул на Теодора. — Когда ты успел побывать в её спальне и что ты спрятал под её кроватью?

— Я сейчас нахожусь в её спальне, придурок, — вывернулся тот.

— А под кроватью он спрятал мой любимый коричневый джемпер, — поддержала его Гермиона.

— Вы упомянули какую-то книгу… Ай, ладно, кого это волнует… Отвечаю на твой вопрос, Грейнджер: Блейз и Флинт созвали экстренное совещание, чтобы обсудить прогресс в выполнении списка. Видимо Блейз считает, что дело продвигается слишком медленно… О, а Флинт хотел рассказать о твоём буйном поведении прошлой ночью, когда ты была пьяна.

Нотт улыбнулся.

— Мы слышали, ты ударила Грега Гойла. Блестяще.

— Да, ладно тебе, — отмахнулась Гермиона, но улыбки сдержать не смогла. — Ничего нового.

— Да, она уже много лет так делает, — пояснил Драко. — Грег называет её грязнокровкой при каждой встрече. В ответ Грейнджер бьёт его (вместо смертельного заклятия, посланного Поттером), Гойл делает вид, что ему больно, и в следующий раз всё повторяется.

Гермиона казалась ошеломлённой.

— Он каждый раз притворяется? Ему действительно не больно? И он обзывает меня нарочно?..

Она опустилась на кровать и нахмурилась, разочарованно вздохнув.

Теодор сел рядом с ней с одной стороны, а Драко придвинулся, чтобы оказаться с другой.

— Всё ради веселья, Грейнджер, — объяснил Малфой. — Я это говорю всем и всегда. Для Гойла эти маленькие дрязги с тобой — главное событие недели. Он наслаждается ими. Ты приносишь людям счастье.

Тео рассмеялся.

— В данном конкретном случае ты приносишь счастье низшему виду приматов.

Гермиона ткнула его в бок.

— Я не хочу приносить ему счастье! Я хочу причинить ему сильную боль и страдания, дурачок ты!

— Тогда следующее задание как раз по этой части, — объявил Нотт, перетягивая её внимание с Малфоя на себя. — Пришло время выполнить пункт номер десять. Магическая дуэль. Я собираюсь официально взять тебя в ученицы и, хоть это и делает меня жутким занудой, гонять тебя так же, как меня гоняли с детства.

Драко рассмеялся.

— Как и меня. И большую часть чистокровных. Но это даже интересно. Получается, тебе придётся выбирать, с кем из нас ты захочешь сразиться на дуэли в конце занятия.

Гермиона, улыбнувшись, расправила плечи и всплеснула руками.

— О, это будет невероятно весело! Кого же из вас я захочу ранить или покалечить больше всего?

— Наша «распутница» теперь ещё и садо-мазо увлекается, видимо, — сказал Тео Малфою за спиной у Гермионы.

Драко иронично поиграл бровями.

— Неужели?

— О, заткнитесь, — улыбнулась она, вставая с кровати. — Вы понимаете, что я могла бы победить любого из вас, с тренировками или без них — неважно?

Тео опустил глаза и почесал бровь, а Драко ответил:

— Да, мы обсудили это. И признали, что подобный исход вполне вероятен (несмотря на то, что некоторых из нас осознание этого сделало почти импотентами). Но тебя никогда толком не учили правильной технике или стойкам. Для этого у нас имеется Тео. Он всегда был прекрасной версией инструктора из влажных девчоночьих снов. Лучший студент нашего потока.

— Я люблю учиться у лучших! Когда же мы начнем? — спросила Гермиона, широко улыбаясь.

— Сейчас, — ответил Тео и, вытащив палочку, поклонился. — Бери свою волшебную палочку.

---

* Georgie Porgie — Джорджи-Порджи, имя маленького трусливого мальчика-хулигана в детском стишке:

Georgie Porgie, pudding and pie;
Kissed the girls and made them cry.
When the boys came out to play,
Georgie Porgie ran away.

Лично мне нравится вот этот перевод (он, на мой взгляд, очень точно передаёт суть стишка, да и просто хорош):

Пай-мальчик наш Джорджи
С фамилией Порджи.
Поймает девчонку — и ну целовать.
Заплачет девчонка — смеется мальчонка,
Другую поймает — целует опять.
Но только появится Джон или Джерри —
Проказник тотчас исчезает за двери.(©)

В отличие от этого, по форме хотя и подходящего, но по содержанию более неточного):

Джорджи Порджи - ну и нахал!
Всех девчонок целовал.
А девчонки - обижаться!
Да за Джорджи не угнаться! (©)

Думаю, теперь понятно, отчего маленький, трусоватый, но хулиганистый котёнок Гермионы заимел такую кличку.