Драко Малфой изо всех сил старался не хмуриться. Он сидел среди армии рыжеволосых Уизли в колючем сером шерстяном джемпере, который был слишком толстым в обхвате руки, и в странно выглядевшем обруче, искусственные рога которого уютно устроились на его светловолосой голове. Он выглядел нелепо. Он чувствовал себя нелепым. Все же, упершись взглядом в жаренную курицу, он позволил себе нахмуриться, пока накладывал немного себе в тарелку.

Когда Гермиона попросила его сопровождать ее к Уизли, Драко незамедлительно отказался. Он был уверен, что ничто не заставит его провести целый день с семьей, которая ненавидела его больше, чем его эльфы-домовики когда бы то ни было. Поэтому Гермиона просила, умоляла, намекала едва ли не каждый час, пока он не спал, и Драко все больше и больше чувствовал себя обязанным сделать то, что она хотела. Логика была проста: если он примет это приглашение, сделанное, очевидно без особой охоты, то они, конечно, встретят его, но умом Драко понимал и то, что там, где будет он и Уизли, не избежать ссоры. К тому же, как он слышал, это плохая примета – проклясть волшебника (даже если это ужасно раздражающий недоволшебник) в праздничный период. Что-то там о мстительных нарглах, о которых его просветила Луна Лавгуд еще в первое Рождество, которое он провел в Хогвартсе. Он не знал подробностей, но не готов был идти на риск, чтобы удовлетворить свое любопытство.

И все бы хорошо, но когда в ход пошел шантаж, Драко понял, что это ни к чему хорошему не приведет. Она лежала в его постели, завернувшись в его простыни, обернув свои руки вокруг его талии, когда выдохнула свое предложение в его ухо.

Его глаза расширились.

— Ты не посмеешь!

— Неужели? — невинно спросила она.

И когда он промолчал, а глаза его недовольно сузились, она продолжила, устало перед этим вздохнув.

— Я не могу и дальше продолжать держать в секрете то, что мы делаем.

— Мне вроде как нравится держать нас в секрете, — сказал он с лукавой усмешкой.

— Мои друзья ненавидят тебя.

— У твоих друзей в принципе плохо со вкусом.

Она снова вздохнула.

— Они очень важны для меня. Уизли – моя единственная семья. Если ты не можешь ужиться… — Драко начал уходить, и она торопливо добавила: — Все, чего я хочу, – попробовать. И только. Сходи со мной на Рождество и сделай над собой усилие. Это будет лучше любого подарка, какой ты мог бы мне преподнести.

А затем, она поцеловала его, тем самым напоминая о том, почему он пренебрег наставлениями родителей и выбрал магглорожденную.

И вот, он здесь, в логове Акромантула, вынужденный раскланиваться в любезностях, чрезмерно увлеченный празднеством Рождества и поедающий курицу. Он снова нахмурился, беря следующий кусок.

— Ты в порядке, Малфой?

Все сидящие за столом неловко замолчали, наблюдая, как Драко поднял свои серые глаза и уставился в подозрительно смотрящие синие.

Рон Уизли приподнял бровь, прежде чем придвинуть к нему безобидно выглядящую кружку.

— Если тебе настолько нравится приготовленное, ты должен попробовать это, — его глаза сузились, явно выражая скрывающийся за его словами тайный смысл. — Это раскроет… вкус блюда.

Это был горячий шоколад, ароматный напиток, который как-то несколько месяцев назад ему делала Гермиона. Она приготовила его, зная, что это одно из любимых им маггловских кулинарных изобретений. Она также знала, что ему больше нравилось, если сверху была меленькая зефирка.

Драко с подозрением посмотрел на напиток. В него явно что-то подмешано.

Гермиона, сидящая рядом с ним, фыркнула.

— Рон, не приставай.

Плечи Уизела напряглись.

— Я не пристаю. Просто предложил нашему гостю напиток. — Он подтолкнул кружку ближе. — Давай, Малфой. Попробуй.

Драко с опаской оценил стоящую перед ним кружку со смешным маггловским рисунком, изображающим прыгающего оленя, изо всех сил старающегося остаться верным праздничному сезону.

— Ты не обязан пить это, Драко, — мягко сказала ему Гермиона. Она послала недовольный взгляд в сторону чрезмерно защищающего ее лучшего друга, который смотрел на нее в ответ так невинно, как только мог. Но сражение взглядов между младшим из парней Уизли и им самим Драко проиграть не мог.

Не отрывая взгляда от глазеющего на него Уизела, он взял кружку и сделал глоток обжигающего шоколада. На вкус он был обычным: теплый, сладкий, с остающейся после еле уловимой ноткой мяты.

И лишь когда он увидел искривившиеся в счастливой ухмылке губы Уизела, перед глазами у Драко все поплыло.



Драко быстро заморгал, пытаясь сориентироваться. Он сидел уже не за столом, а в мягком кресле рядом с камином. На нем все еще был надет ужасный свитер. Жара была практически невыносимой.

Подняв глаза, он увидел Гермиону, сидящую на подлокотнике, ее ноги были перекинуты через его колени.

— Ты очнулся, — радостно сказала она, прежде чем убрать упавшие ему на лоб светлые пряди.

Драко сузил глаза, уставившись на нее с подозрением. Она никогда не была так ласкова с ним прежде, и от одних лишь мыслей об этом волнительное чувство теплом отзывалось где-то в животе, и потому он не мог ненавидеть это, даже если очень старался.

— Что произошло?

Она покачала головой.

— Рон…

— Он отравил меня? — встревоженно спросил он. И, не дождавшись ответа, попытался встать. — Вот недоносок…

— Драко… — Гермиона нежно положила руку на его грудь и подтолкнула обратно.

Он моргнул, глядя на нее. Почему она не расстроена?

— Он не травил тебя, — сказала она мягко. Сдвинувшись, она позволила себе скользнуть на его колени так, чтобы оседлать его ноги.

Не задумавшись и на секунду, он обвил руками ее бедра и придвинул к себе. Ему нравилось чувствовать ее так близко.

— Он сделал другое.

Ее щеки вспыхнули, когда она посмотрела на него.

— Он подлил тебе Веритасерум.

Глаза Драко в панике расширились. Что он такого сказал? Что этот дрочила спросил? Что они все услышали? Какой способ убийства будет наиболее эффективен?

— Гермиона, — тихо начал он не предвещающим ничего хорошего тоном, — я думаю, тебе следует слезть с меня. Нам следует как следует поговорить об этом.

— Подожди, подожди, — она придвинулась еще.

Драко в замешательстве уставился на нее, задаваясь вопросом, почему она так робко на него смотрит. Она никогда не выглядела такой смущенной – даже когда он впервые раздел ее.

Она отвела взгляд, задавая ему вопрос мягким шепотом.

— Ты действительно любишь меня?

Сердце Драко запнулось. Затем он почувствовал, как его пульс ускорился, а свитер сдавил шею. Он с недоумением смотрел на нее. Как?.. Что?.. Что он сказал?

Он посмотрел на нее, когда он чуть заерзала на его коленях, и распознал чувство, которое она пыталась при этом скрыть, – страх.

Обхватив пальцами ее шею, он заставил ее посмотреть на него.

— Я сижу здесь, в этом отвратительном свитере, я провел целый день за игрой в квиддич, я приготовил печенье для тебя, — расстроенно вздохнул он, позволив большому пальцу проследить контур ее губ. — Слова излишни, мне кажется.

Она застенчиво улыбнулась.

— Слова были бы излишни, если бы я сказала то же.

Он удивленно моргнул, а потом притянул ее к себе, его грудь впервые за долгое время наполнилась счастьем. Ее губы легонько придвинулись к его, короткий вздох покинул ее рот, когда его язык раздвинул себе путь и столкнулся с ее.

Внезапный шум заставил их оторваться друг от друга.

— Простите, я опоздал, — задыхаясь сказал Поттер, входя в Нору. — Что я пропустил? — он начал разматывать завернутую в шарф шею, и его взгляд зацепился за Драко и смущенно улыбающуюся с его колен Гермиону. Глаза Поттера тут же сузились.

Прекрасно, застонал Драко. Еще один.

Переводчик: Shantanel