Я попрощалась в аэропорту с Джейкобом и Беллой. Их самолет полетит в Лондон, и уже оттуда они пересядут на другой рейс до Парижа, где их будет ждать Галианни. Там Белла и Джейкоб начнут свой путь к славе и большому кино, оставив позади этот полный надежд год.
Но я-то знала лучше. Я знала, что Белла на самом деле не покинула этот город. Можете назвать меня безнадежным романтиком или сумасшедшей, но я знала, что она просто не сможет оставить Эдварда. Как бы она ни старалась убедить себя, что смерилась с произошедшим, я лучше знала. Я знала, что ее тело сейчас летит в Париж, но вот ее сердце осталось здесь, в Форксе. С Эдвардом.
- Она вернется, Эли. Знаешь, настоящая любовь никогда не исчезает, - неожиданно тихо произнес Джаспер.
- Извини? О чем ты говоришь? – озадаченно спросила я.
- Об Эдварде и Белле, разумеется. А ты что подумала? – ухмыльнулся Джаз. Он знал?
- Ты знаешь?
Он рассмеялся.
- А как же я мог не знать? Сексуальное напряжение между ними было практически осязаемым. Когда они были рядом, казалось, что комната вот-вот вспыхнет ярким пламенем. Даже Эммет заметил, - сказал он, гладя мою руку.
- И Эммет тоже? Я думала, что я одна знала, - пробормотала я.
- Ну, сначала мы только подозревали. Но стало ясно, что между ними что-то происходит, когда Белла переехала к тебе и перестала общаться с Эдвардом, - объяснил Джаспер. – Мы никогда не говорили об этом, потому что хотели дать ей пространство и уединение, в которых она так нуждалась. Мы подумали, что, если бы она хотела рассказать нам, то так бы и сделала.
Значит, они все знали. Любовь Беллы и Эдварда была так очевидна, что все заметили.
- Разве это не иронично? Все мы знали, что Эдвард и Белла любят друг друга, и только сами они ни о чем не догадывались.
Это так печально. Так трагично. Такая любовь существует только в старых фильмах. Такая любовь бывает только один раз в жизни. Все должно было сложиться совсем не так.
- Я думаю, они знали. По крайней мере, мне кажется, Эдвард точно знал, - размышлял Джаспер, глядя в никуда.
- Почему ты так думаешь? – удивленно спросила я. Похоже, не я одна думала о том, что их отношения закончились как-то странно.
- Ну, точно не могу сказать, но я знаю, что Эдвард очень расчетлив. Когда она внезапно переехала к тебе, я понял, что он сказал нечто такое, что спровоцировало столь решительные действия. Я подумал, что он бы никогда не стал говорить или делать что-то, если бы не знал, что она любит его. Наверняка, у него были свои причины, - рассудил Джаспер.
- Так ты думаешь, что это было недоразумение? – пожалуйста, скажи «да», Джаз. Мне нужно знать, что не я одна так думаю.
- Я не знаю. Но я думаю, он сделал это, чтобы уберечь ее. Если бы я был на его месте, то сыграл бы роль плохого парня, если бы это смогло уберечь ее от разбитого сердца. А у Эдварда определенно есть мазохистские наклонности. Если бы он только мог, то забрал бы всю ее боль и мучился бы сам.
Джаспер молча взглянул на меня, и в его глазах я увидела, что, если бы он был на месте Эдварда, он поступил бы точно так же.
Мы сидели в тишине, а там, за окном, самолет оторвался от земли и через несколько минут растаял в небе.
Прощай, Белла.
Не могу представить, что она чувствует в эти мгновения. Как это, должно быть, ужасно: оставлять позади себя все, что тебе дорого, и не знать, могло ли все сложиться иначе.
Джаз крепче сжал мою руку и губами словил слезинку, что покатилась по моей щеке.
- Нам очень повезло, - прошептал он.
- Я знаю.
Я никогда не забуду ту ночь, когда она постучала в мою дверь.
Она выглядела просто ужасно.

Когда она позвонила мне, по ее голосу я поняла, что между ней и Эдвардом что-то произошло. Она спросила, может ли остаться у меня на ночь, и я сразу поняла, что все серьезно, иначе она ни за что бы не сорвалась вот так, на ночь глядя.
Боже, она была такой несчастной. Волосы и одежда насквозь промокли, и это указывало на то, что она долгое время провела под дождем. Она вся тряслась, а глаза покраснели, но я даже не смогла заглянуть в них, потому что знала: та боль, что я увижу в них, просто убьет меня.
- Ты в порядке, родная? – спросила я, заводя ее в дом. Мне хотелось укрыть ее от дождя, но больше всего мне хотелось оградить ее от той боли, что она испытывала.
Она покачала головой и, прежде чем я успела усадить ее на диван, разрыдалась. Ее плач был таким душераздирающим, что у меня самой заболело сердце.
Я сходила в ванную за полотенцем, а потом взяла одежду, которую обычно оставляла у меня Розали, и протянула ее Белле, сказав, что ей нужно переодеться во что-то сухое. Она переоделась, даже ничего не возразив, и у меня появилось такое чувство, будто все силы покинули ее тело.
Мы легли в кровать, и мои губы буквально горели от вопросов, готовых вот-вот сорваться с них, но я не о чем не спрашивала ее. Я решила, что если она захочет, то расскажет. В тот момент Белле нужна была поддержка, а не допрос.
Я накрыла нас обеих одеялом и обняла ее. Я обнимала ее, пока ее слезы не намочили мою майку, и гладила по волосам, без слов утешая ее. В те минуты, когда я обнимала ее, она казалась такой маленькой. Маленькой, дрожащей и несчастной. Когда всхлипы прекратились, я поняла, что она готова рассказать мне, что случилось.
- Не знаю, о чем я только думала… - начала она.
После того, как Белла заснула, я все продолжала думать о том, что она сказала мне. О том, что сделал Эдвард. Я просто не могла поверить в это. Не хотела верить. Может, я и не знала Эдварда так хорошо, как мои родители, но я знала, что он не такой. Он не мог так использовать Беллу. Я была уверена, что за его жестокими словами скрывалась какая-то причина. Наверняка, идиотская и невероятно глупая причина, которой было достаточно для него.
Я не могла понять этого. Да как такое могло вообще произойти? Мне всегда казалось, что им суждено быть вместе.
Может, я ошибалась... Но нет, я не хочу верить в это. Такие сильные чувства, что они испытывали друг к другу, можно испытать только раз в жизни. Такую любовь невозможно остановить.
И тогда я заплакала, потому что мне было безумно жаль Беллу. Она была так молода, но уже успела настрадаться. Всю жизнь я думала, что лучше любить и потерять любовь, нежели не любить вовсе. Но глядя на Беллу в таком состоянии, я подумала, что, возможно, Белла сейчас жалеет, что они с Эдвардом встретились, ведь если бы они не знали друг друга, она бы не испытала такой сокрушительной боли.
Я романтик. Я верю в предначертанную нам небесами любовь, которая длится вечность. Но в ту ночь я подумала, лучше бы Белла никогда не встретила Эдварда. Она ничем не заслужила таких мучений.
Как и Эдвард.
Тихие слезы за них обоих в ту ночь ручьем лились из моих глаз. Судьба так несправедливо обошлась с ними. Боже, почему ты вообще подарил им эту любовь, если ценой за нее стала эта агония? Почему ты выбрал именно их? Они ведь не сделали ничего плохого.
На следующий день мы пропустили занятия и отправились в дом Эдварда после того, как рассчитали, в какое время он должен вести урок. Белла не могла видеть его, и, хоть я и хотела, чтобы они поговорили, но не смогла найти в себе силы даже попытаться заставить ее сделать это. Я не могла причинить ей еще большие страдания, поэтому поддержала ее.
Мы собрали всю ее одежду, книги и фотографии в рамках. Она забрала с собой все, что принадлежало ей, не оставив ничего, что напоминало бы о ее присутствии в доме.
Как будто ее никогда не существовало.
В последний раз взглянув на свою комнату, она выключила свет, а затем вышла из дома, заперла за собой дверь и оставила ключ под цветочным горшком. Пока мы ехали в полной тишине, она не проронила ни слезинки, но я знала, что с каждым километром, отдалявшим нас от этого дома, ее душа умирала.
Я видела, как жизнь уходит из ее глаз. Раньше она была сияющей и добродушной, а теперь, казалось, ее больше ничего не интересовало. Кроме пьесы. Именно благодаря пьесе Белла продержалась. Она целыми днями репетировала и репетировала до полного истощения, а ночью лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок, в то время как ее мысли блуждали где-то далеко. Когда же она засыпала, то часто во снах ее одолевали кошмары, и она с криком просыпалась.
А потом заливалась слезами и начинала извиняться.
Белла была как зомби. Она ела, когда нужно было. Спала, когда нужно было. Иногда мне казалось, что она и дышала только потому, что так надо. Она пребывала в каком-то полусонном состоянии, словно была едва жива.
И Эдвард выглядел ненамного лучше.
Как и Белла, он стал едва различимой тенью самого себя. Он появлялся на занятиях и преподавал, как и раньше. Он отвечал, когда ему задавали вопрос и отзывался, когда его окликали. Но в его глазах были только лед и пустота. Как будто его тело находилось здесь, но душа была совсем в другом месте.
Он больше не улыбался. Та кривоватая улыбка исчезла с его лица.
Единственный день, когда его эмоции вернулись к нему, это был день пьесы. Когда у меня появлялась свободная минутка, я наблюдала за тем, как он смотрит на Беллу, которая в тот день просто блистала на сцене. Другие судьи наслаждались пьесой, но только не Эдвард. На его лице читалось мучительное страдание, а в глазах стояла такая печаль, что мне было больно смотреть на него. Так же больно, как смотреть на Беллу на сцене, зная, что эта пьеса написана только для Эдварда.
Эдвард тоже знал это. Поэтому он так страдал. Он знал, что она его любит.
В какой-то момент он не выдержал и отвернулся от сцены, а потом, извинившись, вышел из зала. Я поняла, что он хотел собраться, хотел удержать в груди те несколько вздохов, на которые у него еще остались силы.
Мы не выиграли. Насколько я знаю, большой приз заполучила другая группа профессора Хартфорда, а нашей пьесе не хватило символизма и той абстрактной, артистической ерунды, на которую всем наплевать. Но нам повезло кое в чем другом. Джованни Галианни увидел потенциал в Белле и Джейкобе и захотел взять их под свое крылышко. Он был твердо уверен, что они должны учиться в Высшей национальной консерватории драматического искусства в Париже. Он убедил их, что под его руководством и опекой они в мгновение ока станут звездами. Такой шанс они не могли упустить.
И не упустили.
Розали пригласили в Королевскую Академию художеств в Лондоне, и Эммет вскоре отправился туда вслед за ней. Я же решила остаться здесь, в Форксе. Вместе с Джаспером. То, что произошло с Беллой, научило меня кое-чему: шанс быть со своим любимым дороже, чем любые возможности, что предлагает нам жизнь.
Последние несколько месяцев мы помогали Белле с Джейкобом готовиться к переезду в Париж. Новые вещи были куплены, чемоданы запакованы. Белла каждый вечер говорила по телефону с мамой, убеждая Рене, что ей не нужно приезжать в Форкс.
Наверняка, многие думали, что Белла счастлива.
Но я-то лучше знала.
Она просто поняла, что должна поехать. Должна уехать подальше от Эдварда, чтобы забыть. Но ей было нелегко. Она все еще кричала по ночам.
Мы с Джаспером отвезли их в аэропорт, и я смотрела, как их фигуры исчезают за терминалом. Я смотрела им вслед и плакала. Плакала о Белле и о любви, что она оставила здесь.

В конце года Эдвард перевелся в другой университет.
В последнюю свою пятницу здесь он ужинал у нас дома. Он поблагодарил моего отца за то, что тот помогал ему все эти годы. Он улыбался улыбкой, которая не достигала его глаз, и даже шутил с моей мамой.
А потом он улыбнулся мне, и я поняла, что он без слов благодарит меня за то, что я позаботилась о его Белла.
В следующий понедельник он уехал.
А месяцем позже пара с двумя детьми въехала в его дом.
Все случилось так быстро… Иногда казалось, что это нереально. Как будто этого и не было вовсе, как будто все оказалось просто дурным сном.
Иногда я прохожу мимо его дома, который все еще хранит воспоминания. Словно Белла и Эдвард оставили здесь свои сердца.
Я все равно верю, что однажды они вернуться. Потому что настоящая любовь никогда не исчезает.