Шел 1695 год. Ипсвич – небольшой малоизвестный городок в колониальном Массачусетсе – имел недобрую славу. Казни ведьм были занятием, интересовавшим не только добрых христиан из Салема. Сумасшедшая истерия захватила напуганных людей, отягощенных предрассудками, по всей Новой Англии. Всего они убили девятнадцать невинных женщин и одного неповинного мужчину.

В том же году человек по имени Томас Мол написал, что «лучше позволить сотне ведьм жить, чем предать смерти одного человека из-за ведьмы, которая таковой не является». (п.п.: Томас Мол – квакер, публично раскритиковавший судебный процесс над салемскими ведьмами, устроенный предводителями пуритан, за что был заключен под стражу на год, но на суде признан невиновным.)

Правда, в те времена была лишь одна настоящая ведьма во всей Америке. И она не собиралась никому докучать, за исключением одного-единственного человека.

Его звали Феликс, и всю свою жизнь он прожил в Ипсвиче, проводя время на набережной и гоняясь за красивыми девицами. В детстве ему удалось пережить стужу и сильные бури, которых колонисты поначалу не ожидали. Его родители в разное время погибли от болезней, и теперь он остался единственным владельцем небольшого, но уютного дома недалеко от дороги к Касл Хилл.

Юноша представлял собой воплощенную мужественность: высокий, крепкий, с растрепанными темными волосами. Его улыбчивый взгляд имел постоянную необычную примесь самонадеянности и добродушия. О его силе шла молва, а громогласный смех был известен не меньше карканья ворона, его часто звали помочь с тяжелой работой и по хозяйству.

Во времена, когда лишь парочка местных могла гордиться собой, этот парень стал кем-то вроде героя. И довольно добрым.

Впервые они встретились в ночь на Хэллоуин. Полная луна, находясь странно близко к земле, освещала все бледным желтым светом, отбрасывая длинные тонкие тени деревьев на дорогу. Феликс возвращался домой, не особо обращая внимания на темноту или опасности, скрывавшиеся в ночи. В конце концов, едва ли могло найтись что-то, что он не смог бы повергнуть в бою.

Но все же, когда зашевелились кусты на обочине и на дорогу выпрыгнула холеная черная кошка, он отступил, ахнув от неожиданности.

Животное устроилось на середине дороги, склонив голову.

— Что же! — засмеялся Феликс, одновременно говоря с собой и с ней. — Разве ты не прекрасный пример смелости? Испугаться такой красавицы!

И вдруг его ослепила вспышка белого света. Словно в землю перед ним попала молния. Он заморгал, пытаясь восстановить зрение.

Но кинув взгляд на дорогу, кошки там он не обнаружил. На ее месте стояла девушка в черной бархатной накидке. Невысокая, худенькая, но красивая: светлые волосы, жемчужно-белая кожа, небольшие изящные губы и кукольные глаза. В свете луны Феликс не мог разглядеть их цвета, но позже он узнает, что зрачки у нее горели, как красные рубины.

— Здравствуй, — просто сказала она, словно оказаться в одиночестве на дороге в столь поздний час и вести беседу с незнакомцем для нее было совершенно нормально.

— Здравствуй, — ответил Феликс с робкой улыбкой, не найдя, что добавить.

— Ты имел в виду то, что сказал? — уточнила она.

— Прости?

— Про то, что считаешь меня красавицей.

— А! — рассмеялся он. — Это! Да я говорил с кошкой на дороге, понимаешь, тебя я не видел. Хотя, раз уж спросила, ты очень милая.

Девушка улыбнулась, ее странные зловещие глаза мерцали лунными бликами.

— Кошка ушла, — огляделся Феликс. — Ну что же. Слушай, тебе не стоит быть одной на дороге в ночи. Так можно встретить неправильных людей.

— Но я не столкнулась с кем-то неправильным, — возразила она. — Я встретила тебя. И мне кажется, что ты очень даже правильный для меня.

— Считай, тебе повезло, — он серьезно кивнул. — Особенно сегодня и в этих краях.

— Я думала, они покончили с охотой на женщин.

— Лучше так не говорить, — посоветовал Феликс. — Хотя они даже перестали пользоваться должной процедурой для этого. Есть те, кто готов поклясться на Библии, что ведьмы существуют и в этом городе проживает, по крайней мере, одна. Но они не позволяют благоразумию встать у них на пути.

— Но ты не веришь в ведьм? — спросила девушка забавляясь.

— После такого? Ни один человек в своем уме не скажет, что верит в ведьм! А теперь, — проговорил он уверенно, — давай отведем тебя на постоялый двор до того, как погода изменится.

— Погода меняется? — она подняла растерянный взгляд к ясному небу со сверкающими звездами, где не было видно и облачка.

— А ты не заметила молнии? Похоже, скоро шторм.

— Ох, — кивнула девушка. — Да. Молния.

— Вот, — предложил он. — Возьми меня за руку, а не то споткнешься на пути.

Осторожно потянувшись, она взялась за его сильную руку изящной ладонью и улыбнулась, в ее глазах снова появился огонек.

— Я так устала, не думаю, что смогу дойти до постоялого двора, — промолвила она. — Можем мы пойти к тебе? Такой симпатичный домик и совсем недалеко. Мне всегда хотелось зайти внутрь…

— Ты там бывала? — удивился он. — Но ты не из наших краев. В этом я уверен, нас никогда не представляли друг другу, и, думаю, я бы запомнил тебя, увидев издалека.

— Запомнил бы? — переспросила она с ноткой восторга и тоски в голосе.

— Определенно. Я никогда не забываю таких красавиц.

Каким-то образом, даже не решив этого вопроса, они направились в сторону дома, где жил Феликс. Обычно он отказал бы на такое предложение из приличия. В конце концов, они только встретились и не были толком знакомы. Ему даже не было известно ее имя и откуда она. Хорошие манеры подсказывали хотя бы попытаться уговорить ее сходить с ним в таверну или даже понести девушку часть пути.

И в обычных условиях еще одной проблемой для него стала бы ее схожесть с фарфоровой куколкой, такие выпускались в Англии и хранились на виду состоятельными дамами. Она совершенно не походила на непристойных деревенских девиц, с которыми Феликс вел себя ненадлежащим образом.

— Как твое имя? — спросила она, пока они шли, прижимаясь ближе к его руке.

— Феликс. А твое?

— Джейн.

— Не думаю, что знаю кого-нибудь по имени Джейн.

— Теперь ты знаешь меня. И, надеюсь, надолго.

— Правда? — они как раз остановились перед входной дверью, когда он задал вопрос, повернувшись и посмотрев на нее при свете фонаря на окне.

- Красные, - заметил он впервые. Но не был против. В конце концов, девушка не виновата в цвете своих глаз.

— О да, — подтвердила она.

Ее голос был музыкой для его ушей. Ясной и неуловимой. Его сердце почти до боли наполнялось тоской от этой мелодии. Ему хотелось сейчас, и, казалось, он будет хотеть и в будущем только этого – слышать, как она говорит с ним. Одновременно Феликс сожалел, что вообще повстречал ее, и задавался вопросом, каково это, когда моряк слышит зов сирены. Но еще он гадал, не была ли она Сказкой, которую искали, но никогда не получали такие, как он.

И уверенность, что это был второй вариант, росла.

Нежно приподняв ее за подбородок, он наклонился и прижался к ее губам в мягком поцелуе.

Разбудила она его только на заре. Крохотная изящная ручка на обнаженной коже его мощной мускулистой груди легонько затрясла его. Горизонт за окном только окрасился в оранжевый, но комната была наполнена холодным серым светом.

— Феликс, — шепнула она. — Феликс, проснись. Уже почти утро. У меня мало времени.

— Достаточно, — пробормотал он, обняв девушку и прижав к себе. — Никто не знает, что ты здесь.

— Ох! — недовольно вздохнула она, сильнее тормоша его. — Проснись! Это серьезно!

Тяжело вздохнув, он пару раз мотнул головой в попытке стряхнуть сон. Это давалось ему нелегко. Феликс всегда был мужчиной, любящим поспать. Но вместе с утром всегда просыпалась логика, и, похоже, он знал, что беспокоило ее. Без сомнения, она испугалась, что он погубил ее, собрался бросить и запятнать репутацию.

Юноша подумал, что вместо разговора просто заявит о своих намерениях, решение о которых принял за страстную ночь. Он собирался жениться на этой странной чарующей девушке.

— Я влюбился в тебя… — начал он так романтично, как умел.

— Да-да, конечно, — перебила она его раздраженно. — Будешь моим мужем?

— Да, — засмеялся он звонко. — Если ты все еще захочешь меня, после того как лишила чести.

— Уверен?

— Уверен.

И тогда она поведала ему о своей сущности. Поначалу юноша ей не поверил, но все больше доказательств было на ее стороне, и у него не оставалось выбора не верить ей. Сложно было спорить с правдой.

Джейн пообещала, что как муж ведьмы он будет умен, богат и проживет куда дольше отведенного. А она будет любить его, раз уже была влюблена некоторое время. Уже почти год, как она следовала за ним в образе кошки и еще не встречала никого другого, кого смогла бы полюбить хоть в половину силы своих чувств к нему.

Но у всего была цена.

С ведьмами всегда было так.

Только неделю перед Хэллоуином она сможет быть с ним после того, как сама найдет его в облике животного. Ему надо будет заговорить с ней, любое слово подойдет, и тогда девушка сможет вернуть себе человеческий облик. Весь остальной год Феликсу придется жить одному.

Сначала она не рассказала ему причин, скрывающихся за этим. И только спустя многие годы полностью объяснила проклятие, но он никогда не нарушал данного обещания никому не рассказывать о его причине. Некоторые говорили, что одно из ее заклинаний пошло наперекосяк. Иные предполагали, что другая ведьма наложила на нее порчу. Но истины никто не знал, потому что единственные, кому была известна правда, собирались забрать ее с собой в могилу.

***

Вначале все шло легко для него. Любовь между ними была настоящей, новой и пока нежной. Джейн подарила ему обещанное. Когда у него появлялась необходимость в деньгах, что было совсем нечасто, она вручала ему на Хэллоуин безделушку, после продажи которой в ноябре выручки хватало на любую покупку или возвращение долгов. Ум пришел с прожитыми годами: живя столь долго, мужчина не мог не учиться новому. Даже стал кем-то вроде эксперта в истории Америки. И, конечно, с момента их свадьбы он не постарел ни на день.

Но без ожидаемых проблем и неприятностей не обошлось. Он не мог оставаться в одном городе слишком долго, дабы не вызывать подозрений. Друзей у него было мало. Те, с кем он поддерживал связь через переписку, сохраняя свою тайну, в конце концов, умерли. Все покидали этот мир, за исключением его и Джейн.

Однажды он лично встретил Джорджа Вашингтона, по собственному опыту знал, что Томас Джефферсон не был хорошим оратором, и своими глазами видел, как разворачивалась Американская революция. Позже он отправился на запад, стал миллионером благодаря серебряной шахте в Аризоне и проиграл все деньги в игорном доме на Гавайях до того, как острова стали популярны. Стал свидетелем землетрясения в Сан-Франциско, его подстрелил парень, работавший на Аль Капоне. Феликс оказался не на той стороне во время Гражданской войны, несмотря на воспитание истинного янки, соглашавшегося с Линкольном девять раз из десяти.

Да и в самом браке были взлеты и падения.

В 1708 или 1709, когда Феликс только покинул Ипсвич и уехал в Бостон, он потерял счет времени. Такое произошло впервые, учитывая, насколько важным стал для него месяц октябрь, но переезд в новый дом и устройство на работу отвлекли его внимание.

Уже два дня подряд шел дождь. Непрекращающийся ливень, стучащий в окна и превращавший любой сад в грязное болото.

Весь день Феликс провел дома взаперти у потрескивающего огня с бокалом отличного рома в руке. Тишина, покой и ритмичный стук дождя убаюкали его, и он задремал в кресле.

Раздался непонятный звук, что-то среднее между завыванием волка и скулежом щенка, это разбудило мужчину. Звук постоянно повторялся, сводя Феликса с ума. Подскочив с кресла, он кинулся к двери, которую чуть не сорвал с петель.

У порога сидел небольшой черный терьер. Собака дрожала, мокрая шерсть ее висела сосульками, а на морде читалась злость. Решив, что это бродячий пес, Феликс сердито отругал его:
— Ну-ка заткнись!

Тут же вспыхнул белый свет, к которому парень успел привыкнуть за годы. В этот раз он, скорее, оказался вспышкой озарения, нежели чем-то еще. Как он мог забыть дату? Проклиная себя, он проморгался.

На месте животного стояла Джейн. Ее очаровательные светлые волосы насквозь промокли, а кончик носа покраснел от холода. И девушка сильно дрожала.

— Заткнись? — ее слова были пропитаны ядом. — Заткнись?!

— Любимая, — как можно сладкозвучней заговорил Феликс, — я не знал, что это ты! Я бы никогда такого тебе не сказал! Я люблю тебя!

— Как ты мог меня не узнать? — вопросила она.

— У-ух… — тут ему надо было проявить тактичность. Правда, что он не уделял должного внимания времени, лишь сильнее разозлит ее. Джейн вобьет себе в голову, будто он не ждал ее, что было далеко от истины. — Хм… ну… с… иногда… а? А какой вопрос?

Их взгляды встретились, она словно загипнотизировала его.

Зрачки налились ярко-красным оттенком, практически до цвета спелого яблока. Их сияние удерживало Феликса неподвижным, не давая моргнуть или отвести глаз. Весь мир испарился, оставив только их двоих.

А ее глаза становились все краснее.

И мужчину пронзила боль.

Зародилась она на кончиках пальцев. Резко, как по щелчку, будто кто-то поднес спичку к его ладони. Запястье дернулось, но он не закричал и даже не пискнул. Ощущение пламени начало подниматься выше по руке, и Феликс застыл.

Заставив себя заглянуть глубже в ее глаза, он стоял неподвижный, как дуб.

Вскоре все его тело пылало мучительно и необоримо, и он понял, что жена делала это специально. Так что он боролся с этим так, как не смог бы, наверное, никакой другой человек.

Казалось, пытка длилась часами, когда на деле прошла всего минута или две.

Боль отступила, даря ощущение прохладной ткани на ожоге. Возвращение в нормальное состояние освежило. Но тело было истощено, тяжелое испытание сделало мужчину злым и закрытым.

Лицо Джейн смягчилось, когда она отпустила его, встала на цыпочки и обняла супруга за шею. И снова девушка была мила и прекрасна. Интересно, как долго это продлится?

— Прости, — извинилась она. — Мне не следовало этого делать. Я не хотела причинить тебе боль, мне так жаль. Я сильно замерзла, промокла и просто несчастна. У нас так мало времени вместе, а я так сильно люблю тебя, что совершаю ужасные вещи. Ты простишь меня? Пожалуйста?

Поглаживая ее по волосам, успокаивая, он ответил:

— Конечно, я прощаю тебя.

Но, на самом деле, он не имел этого в виду.

В следующем году с каждым встреченным в октябре животным Феликс говорил крайне вежливо, просто на всякий случай. Его жена появилась в виде грациозной певчей птички, опустившейся на окно. Еще через год она пришла в образе мыши, которая пискнула на него, усевшись рядом с тапком. Как-то раз был паук, а в другой – дикобраз. Чаще всего она представлялась кошкой, но в первые годы их совместной жизни Джейн составила довольно разнообразный репертуар.

Несмотря на периодические ссоры с дурным отношением друг к другу, первая пара веков прошла для пары неплохо. Иногда встречи были наполнены романтикой, и им не хотелось расставаться при первых холодных лучах ноября.

Раз они провели год в Саванне, и Джейн вела себя, как подобало жене, что вызвало у Феликса желание жить в этом моменте вечно. Состариться, родить детей, плюнуть на колдовские силы и выгоду от неограниченного богатства и вечной жизни. Но неделя закончилась, и все пошло по накатанной.

Некоторое время мода не красила девушку. Платья стали делать с такими пышными юбками, что ее тонкая фигурка терялась в бесконечном океане оборок и юбок. Да и у него не всегда складывалось с модной одеждой. Во времена ботфортов и галстуков он жил в Нью-Йорке и, отказываясь одеваться как идиот, заслужил репутацию мужчины без вкуса.

И только в начале двадцатого века наряды стали подходить им обоим, тогда же начались и серьезные проблемы между ними.

Осенью 1933 года Феликс проживал в Сент-Луисе, только переехав туда из Чикаго. Заехал в милую квартирку с видом на реку и прикидывался собственным сыном. В это же время он начал писать о своем участии в истории Америки, публикуя личную переписку с друзьями и продавая различные материалы университетским библиотекам. Конечно, им была создана подробная паутина лжи о семейном древе, которого не существовало, и многих поколениях мужчин по имени Феликс.

Утром на пожарную лестницу у окна кабинета села сова.

— Здравствуй, дорогая, — произнес он рассеянно, заканчивая с документом, над которым работал.

Белая вспышка – и его жена уже открыла окно с другой стороны, влезая в комнату.

— Здравствуй, любовь моя, — ответила она, с нотками любви и жестокости, которые порой переполняли ее. — Как прошел год?

— Хорошо, — ответил он. — Хорошо. А твой?

— Это неважно, — повела она плечом. — Я хочу поговорить о тебе. Встретил интересных людей?

— Можно и так сказать, — кивнул мужчина, оторвав взгляд от бумаг. — Одного или двух.

— Одного или двух, — повторила она, приподняв бровь и чуть изогнув губы в улыбке. — А у кого-нибудь из них есть рыжие волосы?

— Рыжие волосы?

— Ага, — ее улыбка стала шире, а глаза блеснули. — Длинные рыжие волосы, голубые глаза и пышные формы?

— Ох, ты про Мону! — засмеялся Феликс. — Да, я познакомился с такой девушкой.

— И?

— Что «и»?

— Что значит «что и»? Ты отлично знаешь «что и»! — сердито вскрикнула она и, сжав кулак, кинулась на него. Ему удалось поймать ее руку в воздухе, стараясь не применять слишком много сил. Он не хотел навредить благоверной, просто желал остановить ее попытку причинить боль ему.

— Потише, Джейн. Люди услышат.

— Мне плевать, если услышат, гнида! Как ты мог, после всего, что я тебе дала? — орала она так громко, как ей хотелось. — О, я не глупа! Я отлично знаю, что у тебя бывает нужда в течение года, и старательно закрывала глаза на твои похождения, но это другое! Ты пригласил ее в театр! Ты никогда не водил меня в театр!

— Тихо! — процедил он сквозь зубы, встав из-за стола и нависнув над ней в полный рост. — Я не вожу тебя в театр, потому что вижу всего одну неделю за весь проклятый год. Мне хочется провести время с тобой наедине. Я люблю тебя.

Выглядел он очень-очень злым.

— А эта… Мона?

По мнению Феликса, Мона была тем, кого он заслуживал. Она напоминала ему задорных розовощеких деревенских девиц Ипсвича, которых он помнил из далекого прошлого. И ему было одиноко. Он всегда подозревал, что Джейн знала о его периодических изменах, но раньше она никогда не поднимала этот вопрос и, казалось, не возражала. А Мона была поглощена им. Его физическая сила и ловкость восхищали ее, и девушка смотрела на него, как на греческого бога, спустившегося на землю.

Приятно быть объектом столь бесстыдного поклонения.

— Мона просто знакомая, — уже спокойней ответил он.

— Правда?

— Правда.

— Хорошо. Значит, не будешь по ней скучать, — довольно произнесла Джейн.

— Скучать?.. — растерянно переспросил Феликс, пока до него не дошло. — Что ты с ней сделала?

— Я ничего не сделала, — получил слишком невинный ответ. — Пожалуй, если спросишь любого, кто был там, тебе скажут, что она сама это сделала. Бедняжка.

После этого редкий Хэллоуин был хорошим.

Годы шли, а они ругались все чаще и чаще. Больше ни один не был хорош для другого, «дорогая» и «любимый» канули в лету. А Феликс наловчился противостоять волнам боли, которые она посылала на него в качестве мести во время стычек.

В конце концов, появилось ощущение, что она приходила к нему лишь из обязательств, а не по еще каким-либо причинам. Ее все меньше интересовала его жизнь между ее визитами, и Феликсу с трудом удавалось поверить, что она когда-то была той девушкой, в которую он влюбился более трех сотен лет назад.

Появились сомнения, была ли его любовь настоящей или ведьма наложила на него чары.

А затем он встретил Джину.

Случилось это после того, как Феликс устроился на работу в университет Калифорнии. Она была научным сотрудником одного из департаментов. Все началось с ее интереса к романтизму. Через ее глаза мирские вещи, которые Феликс видел и делал, приобрели яркость и грандиозность. Похоже, ей нравилось слушать его речи, ему же казалось, что он мог рассказать, сколько уже ходил по свету, и это бы впечатлило ее, а не испугало и не показалось неестественным.

Мужчина знал о влюбленности девушки и полагал, что когда-нибудь мог бы сам влюбиться в нее. Но это была крайне опасная мысль.

В первый Хэллоуин, когда их знакомство начало перерастать во что-то большее, он нервничал и пребывал в беспокойстве. Но когда пришла Джейн в виде черной лисички, не было похоже, что ей известно о его связи. Встреча прошла как обычно, и в ноябре жена ушла.

После этого с Джиной все было в порядке. С ней не произошло никаких событий, которые можно было бы отнести к сверхъестественным.

Еще через год их встречи стали чаще, а отношения серьезней. Феликс начал мечтать, каково будет жениться на ней и нормально провести остаток своих дней. Такое было возможным? Но конечно же, он отлично понимал, что Джейн никогда его не отпустит. Более того, он понятия не имел, что она сделает с девушкой, когда узнает о ней.

Мужчина все еще был уверен, что однажды влюбится в Джину.

Но у той не было десятилетий для развлечений или веков на принятие решений. Она хотела, чтобы он переехал к ней. Такое бы Джейн не смогла не заметить. Никаких усилий Феликса не хватило бы на сокрытие этого факта.

И он решил, что его единственным выходом будет убийство собственной супруги.

Для обращения в человека было необходимо с ней заговорить. Любое слово подходило, как она и говорила. Но если он будет молчать, то она застрянет в теле того животного, в виде которого явится. Простой план. Когда Джейн придет, Феликс не издаст ни звука, дождется, чтобы она подошла к нему, а затем убьет. «Животное убить проще, чем человека», - подумал он. И ему будет проще это сделать, если она не будет выглядеть собой.

Решение было принято, только оно сможет принести ему счастье в итоге.

В октябре он снял хижину в горах под предлогом спрятаться от шума города и университета на время написания книги по истории Гавайев, и взял отпуск на семестр. Он часто звонил Джине, изредка сам ездил к ней, не сообщая точного месторасположения нового жилища. Все это было ради ее же безопасности, даже если девушка и пыталась возражать, что он слишком отдалялся.

С начала недели он превратился в комок нервов, подскакивая при малейшем шорохе листвы и треске веток. Феликс гадал, каким зверем на этот раз обратится его жена, надеясь, что это будет не кошка.

Слишком много хороших воспоминаний у него было связано с этим изящным животным.

Снова и снова он повторял себе, что все тянулось слишком долго. Отношения между ними с годами стали натянутыми и раздражающими. Они слишком затянулись, и у него было право освободиться.

Ночью в понедельник он услышал, как в дверь зацарапались. На мгновение застыв, Феликс собрался с силами. Воспоминания их любви отрывками возвращались к нему. Тайны, что она доверила ему. Мгновения, когда они просто были вместе, частью жизни друг друга, как любые нормальные муж и жена.

Если бы он только мог отправиться назад через века вместо постоянно безжалостного будущего.

Но такой возможности не было.

И выбор уже был сделан.

В открытую дверь торопливо вбежал енот с большими печальными глазами и встал, выжидающе глядя на него. В нем присутствовали человеческие черты, которые мужчина теперь различал в животных образах жены. Держа язык за зубами, он опустился рядом с ним на колени.

Нежно коснулся звериной шерстки и погладил, как часто гладил ее золотистые локоны. А затем со всей имеющейся силой и скоростью, которых хватало с излишком, свернул еноту шею.

Казалось, его сейчас стошнит.

Сожаление волной сбило его с ног.

Рыдая от отчаяния, он осторожно положил животное на пол перед собой.

Как ни странно, ему не удавалось остановить поток слез.

— Нет! — раздался его хриплый шепот. — Я не хотел! Мне жаль, мне так жаль…

Белая вспышка озарила комнату, когда он потянулся к хладному тельцу. По своей глупости он заговорил, сняв тем самым проклятие. Феликс не решался посмотреть. Не хотел видеть, сделанного с ней, но решил, что должен.

Ему придется жить с этим.

Но, подняв глаза, на месте енота он не обнаружил Джейн. Перед ним было другое девичье тело с темными волосами и безжизненными ореховыми глазами.

Джина.

Феликс потрясенно встал, разглядывая тело перед собой.

Послышались полицейские сирены. Вначале издалека. Он надеялся, что они не имели к нему отношения: хижина стояла вдали от основной дороги, поблизости не было соседей, которые могли бы донести на него. Откуда тут взяться полиции?

И что он мог сделать, чтобы спасти себя.

Лихорадочно оглядывая помещение на предмет подсказки или знака, он так ничего и не обнаружил. Феликс убил женщину и понесет за это наказание. Конечно, сирены предназначались ему. Конечно, все было слишком просто.

Когда приехала полиция, он молча пошел с ними. Лишь поинтересовался, как они узнали, и ему сказали, что поступил анонимный звонок с сообщением об угрозе жизни Джины со стороны Феликса. Ему даже не надо было спрашивать, что звонок был от женщины.

Когда его, смирившегося со своей судьбой, посадили в наручниках на заднее сидение машины, из открытой двери хижины выпорхнула черная моль. Она села на окно автомобиля и ласково затрепетала крылышками в сторону Феликса, после чего улетела в ночь.

Естественно, мужчину признали виновным в убийстве Джины. Он же убил ее, ничто не могло его оправдать. И не произошло никакого волшебства, которое удержало бы суд присяжных от вынесения приговора.

В Сан-Квентине он сидел уже пять лет, хотя, наверное, ему осталось быть тут недолго. В любовном плане у него все шло в гору. (п.п.: Эта тюрьма была создана в 1852 году и известна, как старейшая тюрьма во всей Калифорнии в США. Тюрьма Сан – Квентин оборудована газовой камерой, однако она давно не используется. Для приведение в исполнение смертельных приговоров здесь делают смертельные инъекции.)

Согласно записям, никто не приходил к нему. Но у него бывает один-единственный посетитель.

Раз в год. На Хэллоуин.

---

Перевод: ButterCup
Редактор: tatyana-gr
Жду вас в комментариях и на форуме