Глава 21. Страдание

Любовница? Мисс Китти – любовница Эдварда?

Мысли Беллы закружились, и она, сорвавшись с коленей мужа, подбежала к окну и уставилась в него невидящим взором. Ее разум пребывал в смятении, а сердце – в агонии.

– Неужели эта связь все еще продолжается? – дрожащим голосом спросила она.

– НЕТ! – Эдвард встал и, будучи явно встревоженным, последовал за ней. – Она являлась моим особым другом, Белла, очень давно, когда я был менее здравомыслящим и более глупым. Сейчас мне за это стыдно, но «молодость и глупость», кажется, идут рука об руку. Пожалуйста, не злись на меня.

Он положил ей на плечи руки, но она стояла скованно и одним движением сбросила ладони мужа. Потом с горящим взглядом развернулась к нему:
– Злиться?! Да, полагаю, я зла. Как давно в последний раз вы с ней интимно встречались?

– Точно не помню.

Белла издала очень нехарактерный для нее звук:
– После того, как мы начали переписываться?

Эдвард моргнул:
– Да за кого ты меня принимаешь? Последний раз был до того, как купил это ранчо. Как я уже говорил: едва приехав на запад, я был немного потерян…

– И Китти Рассел тебя нашла? – усмехнулась Белла.

– Нет, она со мной подружилась.

– Я не знала, что она была распутной женщиной.

Мужчина нахмурился:
– Она не такая, и никогда не была распутной женщиной, Белла. Сильной женщиной? Да. Независимой женщиной? Определенно. Но она всегда была доброй женщиной и поняла, что я страдал.

– Очень мило с ее стороны использовать секс в качестве метода лечения тоски. Никогда раньше о таком не слышала, – саркастически заметила Белла.

Эдвард покачал головой. В данный момент он немного рассердился. Безусловно, супруга ведь понимала, что он не был девственником, когда они поженились? На самом деле, если он правильно напомнил, однажды она сказала, что ее не беспокоило случившееся в прошлом, только то, что происходит сейчас или же грядет в будущем. Так и где же, по ее мыслям, он мог получить такого рода образование? Здесь не так уж много одиноких женщин.

Они уставились друг на друга, подойдя к концу цивилизованной беседы и не желая сделать следующий шаг или отступить.

Белла сказала напряженным от волнения голосом:
– Эдвард, одно дело осознавать, что некоторое время назад у мужа, возможно, были интимные отношения с кем-то еще, но сопоставить это с конкретным именем… ну... меня это бесит.

Она пометалась по комнате, а затем снова повернулась к нему:
– Я в ярости! Подумать только, эта женщина видела твое тело, касалась груди, чувствовала твой... тьфу! Эдвард, я хочу вырвать ей глаза.

Мужчину осенило, что подобная реакция вызвана ревностью. Это отчасти заставило его возгордиться. Любимая ревновала его… к мисс Китти. Он почти улыбнулся, но сумел взять себя в руки. Белла кипела, и не было уверенности, что жена не вырвет глаза и ему, если он не проявит осторожности.

Молодая женщина снова начала мерить комнату шагами, но остановилась, увидев веселье во взгляде. Ох, а вот это уже ошибка! Она повернулась к нему, уперлась кулаками в бедра и с яростью заявила:
– Ты считаешь, что это смешно, муж?

– Я... э-э... нет, дорогая, ничуть, – он поднял руки, словно в попытке отразить ее плохое настроение.

Она подошла и ткнула указательным пальцем ему в грудь.

– Позволь проиллюстрировать тебе, что чувствую я. В магазине в Оккоквене работает Джеймс Томпсон. Видный мужчина со светлыми волосами и широкими плечами. Все девушки с ним милы. Предположим, когда Майкл женился на Джесс, Джеймс заметил, как мне было грустно, и по-дружески решил «взять меня под свое крылышко», как ты понимаешь, по доброте душевной.

Она понизила голос до напряженного шепота:
– Утешая, Джеймс, к примеру, вместо тебя научил меня прелестям Эроса. Только подумай, Эдвард, его губы касались моих, – она замолчала, чтобы прикоснуться кончиками пальцев к своим губам, – его руки ласкали мою грудь, – она переместила кончики пальцев и погладила округлости, – босые ноги переплетались с моими, – она коснулась своих бедер, затем передвинула руки к средоточию своей женственности, – его...

– Остановись, Белла! – Даже просто вообразить это оказалось более болезненным, чем он мог выдержать. Он чувствовал, как внутри заворочалась ревность из-за того, и он это знал, что никогда не происходило. Он смог представить, что Белла должна испытывать по этому поводу. Это его охладило.

– А теперь представь, что красавчик Джеймс Томпсон переехал в «Медвежью Долину» и открыл магазин. Мы с ним ни единым словом не обмолвились тебе о нашей прежней связи, и ты, ни о чем не подозревая, регулярно вел с ним дружеские беседы. И даже установил деловые отношения. Все шло хорошо до того дня, когда ты узнал о нашем постыдном прошлом. Да, постыдном, потому что то, что ты делал с той женщиной – стыдно! Разве ты не почувствовал бы, что я тебя обманула?

– Ты чувствуешь себя обманутой мной? – ужаснулся Эдвард.

– Да. Очень. Вот бедненькая, наивная Белла бредет по городу, хорошо обо всех думая. Как же она, должно быть, смеялась надо мной, – прорычала женщина.

– Мисс Китти не такая, Белла.

Неистово сверкнув глазами, его жена сказала:
– Полагаю, тебе знать лучше!

Она рванула туда, где стоял муж, схватила его за грудки и притянула к себе:
– Послушай меня, Эдвард Каллен. Может, я и прощу твою интрижку, потому что это можно считать юношеской неосмотрительностью, но не уверена, что смогу простить за сокрытие того, что в городе мне придется иметь дело с одной из твоих любовниц.

– Белла, будь разумна...

– Будь разумна? Нет, я не могу быть разумной. Я слишком разочарована. И очень н-несчастна. Я-я-я… никогда бы не поверила, что ты мог так обидеть и смутить меня, Эдвард. – Ее лицо исказилось, женщина выбежала из кабинета, кинулась в спальню и захлопнула дверь.

Эдвард стоял, замерев на месте, не имея представления, что же делать. Он лишь знал: ему требовалось исправить то, что испортил. Но как?



– Па, па! Проснись. Мы собирались на рыбалку. Помнишь?

Тайлер застонал, перевернулся и мутными глазами посмотрел на юного сына.

Оххх. Голова явно собиралась взорваться. И почему он лежал на полу в гостиной?

Он сел осторожно и огляделся, щурясь из-за яркого утреннего света, лившегося в окна. Увидел на полу одеяло с подушкой и свои снятые ботинки. Лорен, наверное, позаботилась о нем, когда он не мог сделать этого сам.

Мужчина положил руку на ноющую голову и поморщился. Почему он всегда выпивал целую бутылку? Покачал головой, но боль, пронзившая его глазные яблоки, напомнила, что лучше оставаться неподвижным.

– Рыбалка, па? Я накопал червей, и удочки готовы. Ма дала корзинку, чтобы сложить рыбу. Она сказала, что приготовит ее нам на ужин, если мы поймаем достаточно. Я собираюсь поймать громадину!

Авраам приплясывал от волнения, и у Тайлера не хватило духу уклониться:
– Выходи и подожди на крыльце. Мне нужно позаботиться кое о каких делах, скоро я к тебе присоединюсь.

Тайлер приподнялся с пола и, спотыкаясь, отправился через заднюю зверь в сортир. На обратном пути он остановился у насоса и сунул голову под струю воды, пытаясь смыть туманную агонию, но обнаружил, что его надежды не оправдались.

Проходя через дом, увидел на столе стакан томатного сока. Поморщился, понимая, что туда его поставила Лорен в надежде, что это облегчит его головную боль. Он выпил, а потом просто выкашлял обратно, когда в горле и животе начался пожар.

– В этом томатном соке мексиканский перец чили, Тайлер.

– Пффф... и ты только теперь сказала мне, – фыркнул он.

– Ана Мария заявила, что утром это вылечит твою хворобу. – Тайлер ничего не сказал, только бросил страдальческий взгляд на жену: его горло пылало, а голова – раскалывалась.

– Ты собираешься на рыбалку с Авраамом?

Он кивнул.

– Можно мы с Ли пойдем с тобой?

Тайлер удивился. Лорен не нравилось ловить рыбу, но он обрадовался ее компании.

Жена протянула ему свежую рубашку.

– Ну, тогда пойдем, – сказал он, и маленькая семья направились вниз по покрытому тенистыми тополями склону, чтобы попытать счастья с рыбой.

Тайлер мог сказать, что Лорен о чем-то думала, но молчала, а он не спрашивал. Не хотелось проявлять настойчивость, но он размышлял, что же вызвало хмурость на ее обычно спокойном и умиротворенном лице.

Как только они спустились к берегу реки, Лорен расстелила старое одеяло, положила на него младенца Ли, чтобы тот мог сучить ножками и агукать, а сама села рядом. Тайлер насадил наживку на леску Авраама и передал мальчишке, который взвизгнул и забросил ее в поток, приступая к ужению.

Но видно, что рыба не клевала. Авраам вглядывался в воду, пытаясь рассмотреть, грызет ли какая-нибудь рыбешка его наживку.

– Сынок, если продолжишь тянуть, то вытащишь леску из воды и никогда никого не поймаешь.

– Но, па, я не могу сказать, есть ли там кто или нет.

Губы Тайлера изогнулись, ближе он, как правило, никогда не подходил к улыбке, и оглянулся, что-то выискивая на земле. Через некоторое время с кряхтеньем наклонился и поднял перо, оброненное птицей, которая сидела над ними на дереве.

– Дай-ка мне твою удочку, – протянув руку, сказал мужчина.

Авраам передал снасть и с любопытством наблюдал за тем, что планировал сделать отец. Тайлер ловко привязал перо к леске на несколько сантиметров выше крючка, убедился, что приманка в сохранности, а затем передал удочку сыну.

– Теперь опускай леску в речку и смотри на перо, которое сейчас лежит на воде. Когда оно начнет дрожать и трястись, ты поймешь, что клюнула рыба. Вот тогда и тяни, но ты должен быть терпеливым.

Маленький мальчик решил поймать рыбу, так что присел на корточки и занялся тем, что велел ему отец: приклеился взглядом к перу.

Тайлер повернулся, чтобы подготовить другую удочку, но остановился, увидев выражение лица Лорен. Он не видел ее такой опустошенной с тех пор, как они потеряли свою маленькую девочку. Мужчина присел перед ней на корточки и заглянул в глаза, пытаясь понять проблему.

Она беспомощно посмотрела на него и выпалила:
– Миссис и Босс поссорились.

Тайлер моргнул. Это было так, если бы кто-нибудь сказал, что река потекла вверх по склону.

– Ты уверена?

– Да. Прошлым вечером они кричали друг на друга в этой их комнате с книгами, а потом Миссис хлопнула дверью в спальню, а Босс провел ночь на диване. Сегодня утром Миссис пришла на кухню рано, глаза опухли и покраснели, как томатный сок, который ты выпил, и она ни слова не сказала ни мне, ни Ане Марии, но на кухне грохотала как лавина, я ничем не могла ей помочь, так что она меня прогнала.

Сейчас Лорен всхлипывала, чувствуя себя по-настоящему обиженной своей, как правило, снисходительной работодательницей. И это большее, чем жена говорила за все время, что Тайлер ее знал.

– Где Босс?

– Ушел перед завтраком, и с тех пор я его не видела.

– Хммм. Они поссорились из-за жеребца? – Именно из-за этого Тайлер вчера и напился.

– Я так не думаю. Найдя собаку, они вернулись милее парочки голубков. На самом деле, Тайлер, я думаю, что они вместе принимали ванну.

Лорен выглядела искренне озадаченной этим. Ванна недостаточно большая для двух человек. Тайлер приподнял бровь, но ничего не сказал. Босс и Миссис, казалось, проявляли раскованность, проводя время наедине. Он радовался, что шкура убитого Лорен медведя будет находиться в его, а не в большом доме. У него имелись планы, и он не хотел, чтобы Босс и Миссис услышали их с Лорен громкие звуки.

– Тогда лучше всего не путаться под ногами.

Она понуро кивнула и всхлипнула, а через некоторое время спросила:
– Но, Тайлер, а что если они разойдутся?

– Ой, Лорен, они не собираются расходиться. Эта парочка, как солнце и его свет. Один без другого не может. Они справятся. Все пары иногда ругаются.

– Но мы же никогда не ссоримся.

– Ну, это правда, но тогда это потому, что мы с тобой… ага, это же мы с тобой, – он пожал плечами, словно это и так очевидно.

– Я очень благодарна за это.

– Я тоже.

Они смотрели в глаза друг другу, общаясь так, когда им недоставало слов, пока не услышали всплеск. Обернувшись, увидели Авраама, стоящего по пояс в воде и державшего удочку с рыбой на крючке. Мальчик улыбался от уха до уха.

– Ну, сынок, ты поймал рыбу, или она тебя? – спросил Тайлер.



Эсме очень беспокоилась. Лихорадка Карлайла не проходила, и его свистящее дыхание становилось все хуже.

Мистер и миссис Фелпс помогали ухаживать за больным, и хозяйка была им благодарна. Она понимала, что в это время требовалось быть сильной, но испытывала панику. Эсме понимала, что муж мог умереть. Вчера ему удалось немного приподняться и выпить курино-овощного бульона, приготовленного Беллой, но это все, с чем он смог справиться. Приступы жесткого кашля сопровождались кровавой мокротой, что еще больше усиливало ужас. Добавьте к этому противно воняющий бальзам, которым она смазывала язвы на ягодицах, и воздух в комнате стал затхлым и душным, но женщина не открывала окон из-за опасения, что сквозняк навредит Карлайлу.

Она услышала стук, побежала вниз по лестнице, чтобы открыть дверь, и обрадовалась, увидев, что с ежедневным визитом приехал врач.

– Ох, доктор Баннер, ему, кажется, хуже, – отчаянно воскликнула она.

– Хм, – вот и все, что он ответил, когда она провожала его по лестнице к комнате наверху.

Войдя, врач нахмурился, увидев синеватый оттенок, появившийся на кончиках пальцев Карлайла. Врач поспешно нагнулся, прислушался к хриплому дыханию мужчины, и у самого перехватило дух. Плохо. Очень плохо.

Доктор Баннер медленно выпрямился и печально посмотрел на жену больного:
– Боюсь, лучше ему не станет, миссис Каллен.

Хорошо, что миссис Фелпс стояла рядом с хозяйкой, потому что у той вдруг отказали ноги, и горничной пришлось обхватить ее за талию, чтобы удержать в вертикальном положении.

– Как долго, доктор? – спросила несчастная.

Врач покачал головой и сказал:
– Я бы не дал ему и двадцати четырех часов, миссис Каллен. Приношу извинения.

– Неужели ничего нельзя сделать? – по щекам Эсме текли слезы.

– Я сделал все, что в моих силах. Сейчас он находится в руках господа.

Эсме бросилась на кровать к мужу, стараясь не тревожить его, но желая находиться как можно ближе, и заплакала на плече:
– Карлайл, Карлайл, не оставляй меня, пожалуйста!

Доктор Баннер отвел мертвенно-бледного камердинера в сторону и сказал:
– Вы должны оповестить семью.

Проглотив комок в горле, мистер Фелпс согласно кивнул, вышел из комнаты и спустился по лестнице, чтобы найти мистера Эдварда. Проблема в том, что ему это не удалось.

На крыльце шила миссис Джаспер, так что слуга вышел наружу и передал ей слова лекаря:
– Миссис Джаспер, врач говорит, что мистер Каллен вскоре отойдет. Где мистер и миссис Эдвард? Где мистер Джаспер?

Элис ахнула и встала, все краски исчезли с ее лица:
– В любое время Джаспер приедет домой из Денвера. Я тут и сижу в ожидании. А Эдварда вообще сегодня не видела. Возможно, Белла знает, где он.

Миниатюрная женщина взяла сына, лежавшего рядом с ней на качелях, и помчалась искать невестку.



Белла все утро снимала урожай в саду, доила коров и собирала яйца, чтобы подготовить корзины с продуктами, которые отправит в город с Фестом. Она не видела Эдварда с их ссоры в кабинете, и, с одной стороны, была рада этому, но ужасно грустила, с другой. Его отсутствие дало ей возможность разобраться с мыслями.

После бессонной ночи она решила, что ради блага ранчо все еще собиралась придерживаться договоренностей с мисс Китти. Белла обдумывала идею расторгнуть соглашение, но вскоре поняла, что не могла позволить гордости мешать благосостоянию тех, кого любила. В конце концов, ей же не придется встречаться с женщиной. Продукты отправляются с Фестом, который будет привозить оплату при возвращении. Хозяйка ранчо еще не решила, что делать, когда поедет в город. Для рациональных мыслей ее чувства сейчас слишком ранимы и несдержанны.

Пока женщина работала, по ее щекам иногда скатывались слезинки, и она сердито стирала их тыльной стороной ладони. Сегодня люди, казалось, держались от нее подальше, словно знали, что с самого утра ей не до разговоров. Да, в действительности, так это и было.

Этим утром она ни с того, ни с сего отослала бедняжку Лорен: неожиданно просто не захотела испытывать самообладание в чьей-нибудь компании. Ана Мария молча работала на кухне, готовя полдник. Отсутствовала ее обычная болтливость, но иногда Белла ловила на себе сострадательные взгляды добродушной поварихи.

Если бы только у нее появилась возможность поговорить с Эдвардом до его ухода утром, может, боль в сердце и ослабла бы. Но не было ни малейшего представления, что ему сказать. Все дело в том, что ее второй натурой стало неизменно искать утешений в объятиях мужа, когда бывало больно.

Она снова вздохнула, еще одна дорожка слез прочертила щеки. Женщина решительно уложила последнее яйцо в солому в привезенной Фестом коробке и вышла наружу, чтобы сказать тому, что готова загружать фургон. Фест, заканчивавший, должно быть, третью порцию мамалыги, сидел на крыльце.

– Мистер Хегген, все продукты готовы к загрузке, как и расписка. Можете привезти повозку?

– Да, будьте уверены, могу. Просто отнесу эту миску миссис Ане, а затем схожу за ней.

Он встал, пошел в кухню-столовую и оставил Беллу на крыльце в одиночестве. С момента пробуждения этим утром она впервые осталась одна. Женщина решила минутку отдохнуть и насладиться теплыми лучами солнца, вероятно, последними, которые ощутит в этом сезоне. Белла села на то место, которое только что покинул Фест, и услышала шорох бумаги в кармане платья. Удивленная, похлопала по нему и обнаружила, что там что-то было. Хозяйка ранчо понятия не имела, что могла оставить в нем.

Запустив руку, она вытащила листок почтовой бумаги. Почтовой бумаги Эдварда. Это послание к ней, написанное его знакомым почерком.

Созданьем зыбкой красоты
Казались мне ее черты,
Когда, ниспослана судьбой,
Она возникла предо мной:
От звезд полночных – блеск очей,
От ночи летней – смоль кудрей,
А май беспечный и рассвет
Дополнили ее портрет
Весельем чувственных проказ,
Таких губительных для нас.

Сия духовность – я узнал –
Не лишена земных начал:
Уверенность хозяйских рук
И девичьи движенья вдруг;
Лицо, в котором чистота
Со страстью пылкою слита;
А как выдерживать подчас
Потоки немудреных фраз,
Печаль, и смех, и ливень слез,
Признаний, клятвенных угроз?!

Теперь мой взор невозмутим,
И ясно предстает пред ним
Ее размеренность во всем,
Единство опыта с умом,
Уменье все перенести
На трудном жизненном пути;
Венец земных начал, она
Для дома Богом создана,
И все ж духовное нет-нет
Свой ангельский в ней явит свет.

Уильям Вордсворт¹

Дражайшая Белла, моя идеальная женщина.
Если бы я мог повернуть время вспять и стереть свои юношеские прегрешения, я бы так и сделал, даже если это стоило бы мне всего остального, потому что они причинили тебе боль.
Если бы я мог, пусть и с опозданием, получить мудрость Соломона и понять, что некоторые факты не следует обнародовать, независимо от того, насколько болезненным было обличение, я бы смиренно так и сделал.
Мне хотелось бы сделать все, что в моих силах, чтобы стереть обиду, которую я так бездумно нанес тебе.
Пожалуйста, прости меня, и позволь этому слабому, винящему себя, неуклюжему мужчине вернуться к «ангельскому свету».
С того дня, как я взял тебя за руку на вокзале Денвера, мое сердце стало всецело твоим, и это никогда не изменится,

Эдвард.

Белла плакала так сильно, что едва могла видеть перечитываемое письмо, но она справилась. С каждым словом на сердце становилось легче.

Она встала, решив найти Эдварда, и в этот момент сразу произошли четыре события: Фест подкатил фургон к кухне-столовой; к Белле подбежала Элис, чтобы сказать, что Карлайл умирает; Эдвард вывернул из-за угла сарая, ведя быка с нижних пастбищ, и между деревьев проехали пятеро представителей племени Ютов.

---

¹ – Перевод Э. Шустера (примечание переводчика).

Конец 21 главы

Автор: Mrs. Brownloe
Перевод: Lelishna
Бета: LanaLuna11
Почтовый голубь: Black_Crow