Глава 49

Было бы преуменьшением сказать, что я обрадовался, когда мы, наконец-то, получили из Юджина телеграмму от Карлайла. Волнение Беллы проистекало от осознания, что в ближайшее время она увидит любимых новообретенных родителей и поделится тем, что считает счастливыми новостями. Мое ожидание являлось результатом напряженной потребности в помощи отца.

Я сразу же телеграфировал назад просьбу как можно скорее обоим приехать в Мадрас. Ответа дождаться не стал, зная, что в скупых словах они прочитают настоятельную необходимость и беспрекословно отреагируют на мое обращение.

Карлайл послал вторую телеграмму, заверяя, что они немедленно выезжают и будут у нас через несколько часов. Я осознавал прагматические соображения, по которым они должны были выехать на машине. Появление в нашем доме без какого-либо транспорта может вызвать вопросы. Лучше перестраховаться, особенно в связи с тем, что я становился известным в нашем районе. Тем не менее мне хотелось, чтобы они бежали: это было бы быстрее.

Офис я закрыл пораньше, чтобы мы вернулись домой до приезда моих родителей. Белла хотела привести в порядок усадьбу. В данный момент она чувствовала себя энергичной, быстро оправившись от приступа тошноты и рвоты после полдника, так что хлопотала, составляя букет их садовых цветов, убирала книги и поправляла подушки в гостиной.

Сразу после трех я услышал гул автомобильного двигателя.

– Едут, – окликнул я Беллу со своего места у окна.

– Ох, не могу дождаться, чтобы их увидеть! – воскликнула жена, спеша из гостиной. Она взяла меня за руку. – Когда хочешь им сообщить?

Я опустил взгляд на ее оживленное лицо, на самом деле совершенно не представляя лучшего способа объявить им новости. Они уже должны понимать: что-то случилось. Подтекст телеграммы явно это подразумевал. Родители, несомненно, будут тревожиться.

– По-моему, мы должны сказать им сразу, – ответил я.

Белла кивнула.

– Конечно, – широко улыбнулась она.

Мы наблюдали за ехавшим по дороге автомобилем. День был солнечным, так что Карлайл поднял верх. Через лобовое стекло я видел бледные, встревоженные лица.

Мы с Беллой вышли наружу и махали с крыльца. Я обнимал жену за талию, испытывая сильное защитное чувство.

– Здравствуйте! – закричала она, как только автомобиль остановился.

Прибывшие очень быстро покинули его и поспешили к нам. Я приветственно кивнул каждому.

– Эдвард, Белла, – сказал Карлайл, между нами заметался его профессионально критический взгляд. Неужели он подумал, что я в опасности? Возможно, опасался, что я перенес рецидив...

– Дорогой, – пробормотала Эсме, притягивая меня в крепкие объятия, после чего уже более нежно обняла мою жену.

Мы с отцом коротко обнялись. Он отстранился и вопросительно взглянул на меня. Я перевел взгляд на Беллу.

Он дождался, пока Эсме не отстранилась, а потом, взяв невестку за руки, поднял одну для поцелуя. Я услышал его медленный вдох. Любимая улыбалась и моментально двинулась вперед, чтобы обнять свекра. Он нежно поцеловал ее в макушку, сжимая в объятиях.

Эсме вопросительно на меня посмотрела, но воздержалась от вопросов. Она, казалось, поняла, что вскоре я поделюсь своей проблемой.

Карлайл немного отступил и приложил ладонь к щеке Беллы. Я знал, что он оценивал ее температуру.

– С тобой все хорошо, дорогая? – с беспокойством спросил он, очевидно, подозревая, что с ней что-то неладное.

Ее улыбка стала шире, но жена покраснела:
– Да.

– Проходите, пожалуйста, – сказал я. – У нас есть, что вам рассказать.

Все вошли в дом, затем в гостиную, где мы с Беллой, взявшись за руки, сели на диван. Карлайл с Эсме устроились на краешках кресел, их позы выдавали тревожное напряжение.

Белла посмотрела на меня: хотела, чтобы новостями поделился я.

Я вздохнул, дабы успокоиться.

– Кое-что произошло, – начал я, – нечто совершенно неожиданное и беспрецедентное.

– Милая, – вставила Эсме, наклоняясь к Белле, – что случилось? Ты больна?

Белла с легкой улыбкой покачала головой. Выражение ее лица вызвало у моих родителей недоумение. Оба посмотрели на меня для дальнейшего объяснения.

Я кратко сообщил им: – Белла беременна.

Эсме ахнула вслух, а Карлайл зажал ладонью рот. Оба моргали от абсолютной неожиданности. Отец, казалось, полностью потерял дар речи, такое произошло с ним впервые.

Мать, однако, с легкостью выразила мысли. С широко раскрытыми глазами она воскликнула: – О! Это... чудо.

Белла рассмеялась:
– Так и есть!

Мои родители теперь взялись за руки. Эсме, казалось, поняла мысли мужа, потому что спросила: – Но как? Как это возможно?

Я покачал головой, все еще не полностью уверенный:
– По-видимому, осталась некая частица моей физической человечности.

Эсме посмотрела на Карлайла. Его взгляд был устремлен на Беллу, но он сжал руку жены.

– Я понятия не имел, что такое вообще возможно, – сказал он, наконец, обретя голос, который, хотя, нехарактерно дрожал.

– Полагаю, большинство людей думают, что брак между человеком и вампиром тоже невозможен, – мягко сказала Белла, – но, кажется, мы с Эдвардом способны сделать самое невероятное.

Эсме рванула вперед и взяла мою жену за руки:
– Дорогая, я так за тебя рада!

Карлайл кивнул мне.

– Поздравляю, – его тон, однако, оставался серьезным.

– Мне нужно с тобой поговорить, – ответил я, позаботившись, чтобы Белла не услышала мою мольбу.

Он просто ответил: – Да.

Отец встал, шагнул вперед, мягко приподнял подбородок Беллы и поцеловал ее в лоб. Я поднялся с дивана, и Эсме, сев рядом с невесткой, обняла ее за плечи.

– Знаешь, когда родится ребенок? – спросила мама мою жену.

– Мы думаем, что в начале января, – сказала Белла.

Карлайл уловил мое напряжение и взял за руку. Мы оставили наших жен беседовать, а сами поспешили наружу. Я опустился на ступеньку крыльца и уронил голову на руки. Карлайл участливо сжал мое плечо.

– Рассказывай, сынок, – без предисловий заявил он.

– Боюсь, что плод развивается слишком быстро, что он не в полной мере человек и навредит Белле.

– Тебе известно, когда она зачала?

– Не уверен. В конце нашего медового месяца у нее было кровотечение и спазмы, мы оба предположили, что это менструация. Если это так и было, то она сейчас только на шестой неделе, но две недели назад начало биться сердце плода.

Отец задумчиво кивнул:
– Это могло быть имплантационное кровотечение.

– Возможно. У меня нет способа однозначно это определить. Но даже если зачала во время нашего медового месяца, она только на девятой неделе, но ее симптомы кажутся более типичными для начала второго триместра беременности.

– Сообщи детали, – потребовал он.

Я обстоятельно поведал обо всех симптомах Беллы, упоминая конкретные даты и время по каждому случаю тошноты, рвоты, обморока и усталости. Также сообщил все известное и об ее физическом состоянии.

Он внимательно слушал, а когда я, наконец, закончил, сказал: – Я понимаю твои опасения, Эдвард. Тем не менее нет ничего, что конкретно указывает на атипичное развитие беременности.

– Но существуют и подобные признаки. Два дня назад Белла через стетоскоп смогла услышать сердцебиение. Даже если она на девятой неделе беременности, для этого слишком рано.

Он нахмурился:
– Уверен, что она слышала?

– Думаю, могла. Она была полностью в этом убеждена.

Отец позволил себе легкую улыбку:
– Будущие мамы иногда обладают довольно яркими фантазиями.

– Белла не такая, – запротестовала я.

– Беременность меняет женщину, сынок. Ты это знаешь.

– Знаю. Но чувствую, словно в этом случае не могу быть объективным. Я постоянно сомневаюсь в собственной правоте и ставлю под вопрос свои профессиональные суждения, – тяжело вздохнул я. – Мне нужна твоя помощь, Карлайл.

– Конечно, сынок, все что угодно.

– Я хочу, чтобы ты обследовал Беллу.

Он кивнул, скорее всего, предвидя эту просьбу. Его профессиональное любопытство тоже было задето.

– Но, Карлайл, – настойчиво продолжил я, хотя это до боли меня ужасало, – мне нужна твоя полнейшая беспристрастность. Ты должен быть честным со мной во всем, что обнаружишь.

– Хорошо.

Я крепко схватил его за предплечье:
– И если появятся какие-либо основания полагать, что эта беременность ей вредит, мне еще больше потребуется твоя помощь.

– Эдвард, пожалуйста, ты не должен так думать, – начал он, его прагматизм наполняло врожденное сострадание.

Собравшись с духом, я ответил: – Вообще-то должен. Я сделаю все необходимое, чтобы обеспечить благополучие Беллы.

Он освободил руку из моей хватки и обнял ей меня за плечи. Я крепко прижался к нему, и в течение некоторого времени мы сидели, не двигаясь, когда я пытался набраться от отца сил.



В конце концов, мы с Карлайлом вернулись в гостиную. Эсме, очевидно, подслушала большую часть нашего разговора. И хотя она продолжала беседу с приятным выражением лица, я заметил, что оно натянутое. Ее голос был тоже слишком веселым. Она сочувствующе на меня посмотрела, когда я вошел в комнату.

Я кивнул в ответ, затем сел рядом с Беллой и взял ее за руки.

– Дорогая, – как можно спокойнее сказал я, – мне бы хотелось, чтобы Карлайл осмотрел тебя. У него намного больше профессионального опыта с беременностью, чем у меня, и я был бы признателен за его мнение.

Ее радостное выражение лица исчезло:
– Ты все еще беспокоишься, да?

– Да, – признался я, целуя ее в щеку.

Она вздохнула.

– Если тебе нужно знать, что все в порядке, тогда ладно, – она посмотрела на Карлайла. – Когда хотите это сделать?

– В любое время, как будешь готова, дорогая, – ласково ответил он.

Она пожала плечами.

– Нет времени лучше настоящего, полагаю, – ее тон был полностью лишен юмора.

Карлайл выскользнул из гостиной, пробормотав, что возьмет из автомобиля саквояж. Белла с Эсме переглянулись, моя прекрасная мать нежно улыбнулась невестке, что о многом говорило.

– Почему бы нам не пойти наверх, – предложил я, вставая и протягивая руку жене.

Она встала, но пошатнулась. Сердцебиение ускорилось, и я, на несколько секунд забеспокоившись, что любимая потеряет сознание, немедленно приобнял ее.

– У меня все хорошо, – тихо сказала она.

Эсме сосредоточенно нахмурилась. Мы оба отметили, как побледнело лицо Беллы. Хотелось бы мне, чтобы Карлайл стал свидетелем этого маленького инцидента. Это могло дать ему полезную диагностическую информацию.

Я продолжал поддерживать Беллу, когда мы поднимались по лестнице, миновали коридор и вошли в нашу комнату. Жена, опустившись на кровать, сложила руки на коленях. Я сел рядом и, положил ладонь на ее затылок, принялся массировать, надеясь ослабить напряжение.

Вскоре к нам присоединился Карлайл и поставил у подножия кровати саквояж. Отец слышал учащенное сердцебиение Беллы, как и я.

– Пожалуйста, не переживай, дорогая, – ласково сказал он.

Она сглотнула и медленно вдохнула, пытаясь успокоиться.

– Эдвард, – пробормотал Карлайл, – возможно, тебе следует подождать внизу.

Я не намеревался хмуриться: это была неосознанная реакция. Тем не менее он понял мои чувства и попытался успокоить.

– Сынок, я должен быть полностью объективным. Твое пребывание здесь сделает это только сложнее, – пояснил он слишком тихо для слуха Беллы.

Я просил абсолютной беспристрастности и знал, что ему будет трудно оставаться невозмутимым перед лицом моих эмоций. Я пораженно вздохнул и ответил: – Только если ей комфортно.

Он едва кивнул, и я взял жену за руки.

– Дорогая, – сказал я, усилием воли сдерживая голос, – я подожду внизу с Эсме. Не возражаешь?

– Ох... – ее взгляд метнулся к Карлайлу, затем снова ко мне, лицо не покидало кроткое и ласковое выражение. – Да, полагаю...

Я поднял руку и поцеловал ее.

– Скоро вернусь, – пообещал я.

Карлайл тепло ей улыбнулся. Белла кивнула мне, а я встал и медленно направился к двери, затем оглянулся и прошептал: – Я люблю тебя, – после чего вышел в коридор и спустился на первый этаж.

Едва я вошел в гостиную, как Эсме меня обняла. Она держала меня несколько минут, пока мы слушали тихий разговор наверху. Карлайл задавал Белле множество вопросов, на которые она честно отвечала. Его тон оставался профессиональным, но бесконечно добрым, что, и я это знал, успокаивало ее.

Мать указала на диван, и мы встревоженно сели, разговор наверху сократился до периодических комментариев. Я знал, что Карлайл сейчас осматривал Беллу, но не осознавал, что моя рука со значительной силой сжимала Эсме, пока она слегка не зашевелилась рядом со мной, на ее прекрасном лице отразилось болезненное выражение.

– Прости, – пробормотал я, выпуская руку.

Она сразу же обхватила мои ладони, аккуратно их сжимая, и сочувственно мне улыбнулась:
– Все в порядке.

Наконец Карлайл позвал меня. В одно мгновение я взлетел по лестнице. Белла откинулась на подушки. Он сидел рядом, медленно перемещая по ее утробе фетоскоп¹.

Я устроился сбоку от жены и сжал ее руку. Она выглядела встревоженной. Тщательно контролируемыми движениями я поглаживал ее запястье большим пальцем в надежде успокоить и ее нервы, и свои.

Через несколько долгих мгновений Карлайл посмотрел на нас и, улыбнувшись, сказал: – Кажется, все прекрасно.

– Уверен? – спросил я.

Отец кивнул, а Белла села. Он взял ее свободную руку, продолжив: – Ты на сроке девяти или десяти недель. Уверен, что зачатие произошло через несколько дней после вашей свадьбы. Ожидайте ребенка в начале января.

Глаза Беллы наполнились слезами, когда она наклонилась вперед и обняла отца:
– Спасибо, Карлайл!

– На здоровье, – с довольной улыбкой ответил он. – А теперь, думаю, твоя свекровь с тревогой ожидает дальнейших новостей. Она готовит чай...

Белла встала, но остановилась, чтобы поцеловать меня в щеку.

– Я люблю тебя, – прошептала она.

– Я тоже тебя люблю, – ответил я, все еще немного потрясенный словами Карлайла, так что не сдвинулся с места.

Она ушла, а я многозначительно уставился на отца:
– Неужели это правда? С ней действительно все в порядке?

Он кивнул:
– Да, сынок, так и есть.

– Слава богу, – выдохнул я, с благодарностью принимая его объятия.

Мой восторг слегка уменьшился, когда на поверхность вновь всплыла потребность в объективных доказательствах. Я отстранился и поинтересовался, как он пришел к подобным диагностическим выводам.

Он терпеливо объяснил: – Основных целей моей экспертизы три: во-первых, определить является ли плод анормальным. Если бы оказался не совсем человеком, он несовместим с телом Беллы, и я уверен, в таком случае мы увидели бы четкие свидетельства реакции ее организма на инородное тело. Однако не нашлось никаких признаков необычного иммунного ответа. Кроме того, не сомневаюсь: она не смогла ты зачать, если бы твои сперматозоиды оказались несовместимы с ее генотипом. Таким образом, как клинически, так и логически мы можем быть уверены, что ребенок – полностью человек.

Я с облегчением вздохнул. Отец кивнул, а затем продолжил.

– Вторая цель заключалась в оценке общего физического состояния Беллы. Насколько мне известно, ты обеспокоен ее состоянием здоровья. Я не вижу никаких признаков анемии, гипотиреоза², артериальной гипотензии³ или других возможных эффектов, вызванных беременностью, но ты, конечно же, захочешь внимательно контролировать ее прогресс. На данный момент она здорова, хотя у меня возникла некоторая незначительная озабоченность по поводу ее веса. Для стройных женщин характерно худеть в течение первого триместра, если у них возникает повторяющаяся тошнота. Считаю, что в течение следующих нескольких недель Белла начнет набирать вес, поскольку входит во второй триместр. А насчет явной непоследовательности тошноты, усталости и головокружения, – он помолчал, а потом ласково улыбнулся, – что ж, твои опасения основываются, прежде всего, на информации учебника. Однако за годы практики я обнаружил, что каждая беременность в своем роде уникальна. Некоторые женщины испытывают тошноту и головокружение в течение всех девяти месяцев, в то время как другие – мало или вовсе не чувствуют даже в первом триместре. И мы не должны забывать реакцию Беллы на кровь, что, конечно же, в некоторых случаях являлось фактором, вызывающим как обмороки, так и рвоту.

Я чувствовал себя немного глупо, но выражение лица Карлайла выказывало лишь душевное расположение. Он продолжил.

– Третья цель осмотра, конечно же, в определении: нормально ли развивается беременность. Так и есть, – он удовлетворенно кивнул. – Я основал этот вывод по ряду пунктов. Во-первых, вспомнил, что запах Беллы немного изменился, когда вы вернулись из медового месяца. В то время я не особо над этим задумывался, предполагая, что ее измененный уровень гормонов явился как эффектом менструации, так и вашими интимными занятиями. Не ассоциировал запах с беременностью, поскольку думал, что подобное невозможно. Уверен, если бы отметил такой аромат у любой другой женщины, решил бы, что она носит дитя... и я сожалею, что бездумно отклонил эту мысль.

– Ты не знал, – сказал я.

– Не знал. Тем не менее мне следовало лучше использовать профессиональные инстинкты.

– Я тоже заметил изменения в ее запахе, – признался я. – И она пахла мной...

Он кивнул:
– Да. Мы с Эсме уловили от нее твой неповторимый аромат. С тех пор он еще усилился. И снова мы предположили, что это произошло из-за вашего длительного тесного контакта. Полагаю, частично так и есть, но считаю, что также это связано с тем, что внутри нее находится физическая часть тебя. И, не принимая во внимание запах, хоть ты и знаешь, что наша усиленная обонятельная система обеспечивает мощный диагностический инструмент, самые маленькие изменения в ее теле идеально вписываются в девять–десять недель беременности, например, сердцебиение плода и движение.

– И в надлобковой области пальпируется матка? – спросил, задаваясь вопросом, представлял ли себе это несколько дней назад.

– Да.

– Но разве для этого не слишком рано? – Я знал, что все еще чрезмерно насторожен, но мне требовалось услышать рациональные и объективные слова Карлайла.

Он покачал головой:
– Не обязательно. Белла очень худая и тонкокостная: эти два фактора облегчают прощупывание даже малейших изменений под брюшной стенкой. И опять же, ты базируешь свои критерии на основании информации, которой обмениваются человеческие врачи. Наши чувства, как правило, позволяют отметить у пациентов самые тонкие изменения прежде, чем смогут коллеги.

– Да...

Он положил руку мне на плечо:
– Она в порядке, сынок. Факт, что она зачала от тебя, кажется мне чудом, но за исключением этого все проявления беременности в пределах нормальных параметров. Знаю, что ты будешь внимательно за ней наблюдать, и, конечно же, я с удовольствием проконсультирую всякий раз, когда у тебя возникнут сомнения.

– Спасибо, Карлайл.

– Пожалуйста, – он сжал мне плечо. – А теперь, скажи, как дела у тебя, Эдвард. Ты упомянул несколько случаев, когда Белле становилось плохо во время оказания тебе помощи с пациентами, но не сказал, справился ли ты.

– Со мной все в порядке, – ответил я. – До тех пор, пока она ко мне прикасается – ее кожа к моей – я ничего не чувствую от пациентов и могу заниматься ими, не испытывая психического дискомфорта.

– Я очень рад, – ответил он. – Должен признаться, что волновался... эффект, который на тебя оказывает Белла, кажется настолько необычным, и я не мог поверить, что это правда.

– Но так и есть. Мы доказываем это снова и снова.

– Действительно, есть что-то совершенно феноменальное в вас с Беллой.

– Это она, Карлайл, все только она.

Он многозначительно улыбнулся:
– Сомневаюсь в этом, сынок.

Мы слышали внизу разговор Беллы и Эсме. Тон моей матери стал гораздо более естественным, пока Карлайл говорил со мной: она слышала заверения, что с ее любимой невесткой все хорошо. Теперь ее теплый, мягкий смех плыл вверх по лестнице.

– Прости, что вытянул тебя из Юджина, едва вы приехали, – сказал я, когда Карлайл сложил в сумку инструменты. – Когда они ожидают тебя в больнице?

– Получив телеграмму, я связался с ними, предупредив, что меня задержали в поездке, и вернусь через несколько дней. Не был уверен, как долго тебе могла требоваться наша с Эсме помощь...

Я кивнул:
– Спасибо. Не могу передать, насколько это ценю. Тогда вы можете остаться на день или два?

– С удовольствием, – ответил он. – Мы скучали по вас обоим.

– Как и мы.

Мы присоединились к своим женам в комнате для принятия завтраков, где я с радостью увидел, что Белла ела ломтики персика с медом и сливками. Ее щеки были розовыми, а выражение лица – счастливым и расслабленным. Медленный, устойчивый пульс и тихое трепетание сердца моего ребенка – самые красивые звуки, которые я когда-либо слышал.

Казалось, и мои родители тоже оценили эту мягкую, естественную музыку. На несколько мгновений все замолчали, а Белла откусила еще фруктов. Проглотив, она посмотрела на наши полные благоговения лица.

– Что? – спросила она и встретилась с тремя восхищенными улыбками.

Эсме потянулась и взяла ее за руку.

– Мы слышим сердцебиение ребенка, – сказала она. – Это замечательно.

Белла тоже улыбнулась, но я заметил в ее лице намек на разочарование.

– И мне хотелось бы слышать его так же легко, как и вам. Я даже не уверена, что могла разобрать это со стетоскопом... Очень сильно этого хочу. Но, вероятно, просто выдавала желаемое за действительное, – ее рука легла на еще плоский живот.

– Ты сможешь услышать примерно месяца через два, – мягко сообщил ей Карлайл.

– Но как только станет возможно, мы попытаемся, – добавил я.

Она согласно кивнула:
– Я не против.

– Вскоре, дорогая, – сказал Карлайл, – ты сможешь почувствовать кое-какое движение. Я уже в состоянии обнаружить некоторые, да и Эдвард тоже сможет.

На моем лице образовалась улыбка предвкушения. Я не думал и пробовать это...

Глаза Беллы удивленно распахнулись:
– В самом деле? Вы могли чувствовать шевеления ребенка?

– Не совсем, – с небольшой улыбкой ответил он, – но я слышал небольшие движения через фетоскоп. Это очень хороший знак.

Глаза Беллы наполнились слезами.

– Спасибо, – сказала она и, встав, обняла Карлайла.

Он несколько долгих мгновений обнимал ее с удивленным и радостным выражением лица. Эсме ослепительно улыбалась, прижав ладони к сердцу. Я положил руку на плечо матери, и она прислонилась ко мне.

– Дорогой, – прошептала она, – мы вне себя от радости.

Я поцеловал ее в щеку:
– Мы тоже, Эсме.

Вокруг меня собралась вся семья: родители, жена и мой еще не родившийся ребенок. Полагаю, я – самый счастливый за всю жизнь.

Примечание автора: любезный читатель сообщил мне, что через стетоскоп человеческие уши не слышат сердцебиение плода до 18-20 недель. В предыдущей главе Эдвард сказал, что Белла сможет услышать, как бьется сердце ребенка примерно на 10-12 неделях беременности, что неправильно. С современной технологией, например, Доплером, это возможно, но не в начале 20-го века. Приношу извинения за дезинформацию.

Глава 50

Карлайл с Эсме осталась в Мадрасе еще на два дня. Возможно, волнение от их визита способствовало тому, что Белла чувствовала себя исключительно хорошо. Ее лишь однажды затошнило и то на несколько минут после завтрака. Щеки порозовели, а глаза светились от радости. В ее присутствии мы все чувствовали себя полными энтузиазма, зная, что она носила под сердцем чудо.

Я стал спокойнее. Слова Карлайла заверили, что моей жене не угрожала опасность от ребенка. Тем не менее я знал, что даже, казалось бы, нормальная беременность могла вызвать осложнения, поэтому небольшое беспокойство меня не покинуло.

Почувствовав неисчезнувшие опасения, Карлайл заговорил со мной, пока Эсме с Беллой находились в саду в последний день визита.

– Белла скоро войдет во второй триместр, – ласково начал он. – Тебе известно, что с этого момента значительно снижается вероятность выкидыша. С каждым днем ее шансы увеличиваются. Твои же чувства не имеют аналогов. Просто отдавай себе полный отчет о теле Беллы. Не игнорируй никакие воспринимаемые изменения. Ты знаешь, чего ожидать, и что может свидетельствовать о возможной проблеме... Будь рациональным, сынок. Это лучшее, что ты можешь сделать для обеспечения ее безопасности.

– Знаю, – ответил я. – Просто она кажется мне такой хрупкой.

Он сочувственно улыбнулся:
– Люди по сравнению с нами. Но на самом деле Белла довольно крепкая и действительно пребывает в добром здравии, Эдвард. Мои небольшие опасения по поводу ее веса исчезают: с момента нашего приезда она набрала около полкилограмма. С ней все хорошо, и я искренне верю, что так и будет продолжаться.

– Но если она не... – почти чересчур мучительной оказалась для меня возможность задуматься об этом, не говоря уже о том, чтобы произнести. – Карлайл, это наш единственный шанс, мой единственный шанс дать ей нормальную жизнь, по крайней мере, на какое-то время. Уверен, она никогда не сможет вновь забеременеть от меня.

– Наверное, нет, – согласился он.

Мы подробно это обсуждали и согласились, что остатки моей физической человечности на этом этапе, безусловно, израсходованы. Мое тело не может производить новые сперматозоиды: мне невозможно снова сделать свою жену беременной.

– Но важно поддерживать позитивное мировоззрение, – продолжил Карлайл. – Ты же понимаешь, что напряжение плохо отразится на Белле, так что важно помогать ей оставаться спокойной. Тебе не следует ожидать худшего, сын: это лишь заставит тебя тревожиться, что в свою очередь станет нервировать и ее.

Я кивнул:
– Знаю. Я попробую.

Это было лучшее, что я мог сделать, и надеялся, что этого окажется достаточно.



Утро отъезда Карлайла с Эсме принесло начало летней погоды. Холодный рассвет развеялся, так что Белле было комфортно без шали, когда мы стояли на крыльце и махали вслед уезжавшему автомобилю. Ярко светило солнце, цветы полностью распустились, и наше настроение оставалось жизнерадостным от осознания, что семья находилась всего лишь в нескольких часах езды. Мои родители обещали через несколько недель вернуться, и нам уже не терпелось снова их увидеть.

Следующие две недели прошли на удивление легко. Белла продолжала хорошо себя чувствовать, лишь изредка испытывая тошноту. Она набрала еще почти килограмм, что мне чрезвычайно понравилось. По вечерам все еще оставалась уставшей и в большинство дней устраивалась на кровати в офисе для обеденного сна, но я знал, что теперь ее телу требовалось больше отдыха, так что не беспокоился.

Когда она спала ночью, я устраивался рядом, и моя рука часто лежала на ее мягком теплом животе. Мне нравилось слышать трепещущее сердцебиение моего ребенка, а иногда, сосредоточившись, чувствовал легкие движения под ладонью. Я с нетерпением ждал того дня, когда и Белла тоже сможет почувствовать свое дитя.

Теплая погода означала уменьшение заболеваемости, так что пациентов было не так уж много, как в тот период, когда влажные и холодные дни способствовали развитию бронхита и пневмонии. Заболевания небольшого количества пациентов, которые пользовались моими услугами, сменились, начиная от ожогов и заканчивая переломами. Я также лечил несколько глубоких порезов, полученных в результате сельскохозяйственных травм. Белла достаточно хорошо преуспевала, сидя рядом со мной в комнате с открытым окном, обеспечивавшим циркуляцию воздуха.

Я попросил миссис Уизерс прийти ко мне в понедельник для регулярной проверки. Двадцатого июня она оказалась нашим первым плановым пациентом. Сейчас она стала проводить больше времени дома, иногда приходила в магазин или медленно прогуливалась. Несколько раз мы видели ее мимоходом, и она намекала, что знала о состоянии Беллы. Легкая улыбка и быстрый взгляд на живот моей жены говорили, что ее подозрения даже окрепли.

В утро ее визита Белла изучала календарь.

– Эдвард, сейчас идет двенадцатая неделя, – сказала она радостным и взволнованным голосом.

Конечно же, я точно знал ее срок. При необходимости мог бы определить его до часа... Но я не сообщил этого жене, а улыбнулся и сказал: – Да, так и есть.

– Значит, в ближайшее время мы можем начать делиться нашими новостями.

– Полагаю, да.

– Не возражаешь, если мы сегодня скажем миссис Уизерс? Она уже подозревает... и, по крайней мере, так перестанет намекать. Уверена, она будет держать это при себе.

– Если хочешь сообщить ей, дорогая, пожалуйста. Хотя я предпочел бы, чтобы мы выждали еще неделю, прежде чем сказать Веберам и твоей матери.

Она кивнула. Я видел, как жена разволновалась, когда в офис вошла миссис Уизерс. Я проводил нашего любимого пациента в смотровую комнату и выполнил обычное обследование. Женщина сидела молча, но ее взгляд часто падал на Беллу, на губах играла легкая улыбка.

Завершив осмотр, я отошел, чтобы сделать несколько заметок в ее карте. Белла, как обычно, помогла ей привести в порядок одежду.

Миссис Уизерс спросила: – Как дела, дорогая?

– Очень хорошо, спасибо, – ответила Белла, ее сердцебиение немного ускорилось.

– Ты хорошо выглядишь. Муж, должно быть, прекрасно о тебе заботится.

– Так и есть. А теперь более чем когда-либо... – Белла замолчала, и я повернулся, чтобы понаблюдать за беседой. Моя прекрасная жена покраснела, и у нее вырвалось крошечное нервное хихиканье. – У нас будет ребенок, – очень тихо сказала она.

Миссис Уизерс просияла.
– Замечательно! – воскликнула она, и на несколько секунд к ее бледным щекам вернулся намек на цвет. Она потянулась и взяла Беллу за руки. – Так я полагаю, вы поприветствуете малыша где-то в январе.

Белла, все еще восхитительно краснея, подтвердила.

Миссис Уизерс засмеялась и подмигнула мне:
– Разве я не говорила в феврале этого года, что вы будете держать на руках собственное дитя?

– Говорили, – расхохотавшись, согласился я. – Вы были правы, миссис Уизерс.

Она приветливо кивнула: – У меня интуиция на подобное. Когда вы вернулись из медового месяца, я знала, что ты носишь ребенка, дорогая.

– Неужели? – спросила явно удивленная Белла.

– Да.

– Ну, вы нас весьма опередили! – с усмешкой ответила моя жена. – Но, миссис Уизерс, мы пока еще никому не говорили, – чуть более серьезным тоном заявила она. – Немного подождем.

– Конечно, – согласилась она. – Я ничего не скажу. Но не стесняйся спрашивать меня, если возникнут какие-либо вопросы, милая, – женщина многозначительно глянула на меня. – Твой муж – самый лучший врач в этих местах, но он не рожал, так что не знает, что ты чувствуешь. Так что приходи ко мне, если о чем-нибудь забеспокоишься.

Я усмехнулся иронии ее заявления.
– Спасибо, миссис Уизерс, – сказал я, нежно пожимая ее руку. – Мы это ценим.

– Полагаю, вы не будете нуждаться во мне при родах, – с кривой усмешкой сказала она.

– Миссис Уизерс, – ответил я, – для меня будет честью, если вы мне поможете.

Мы оба знали, что через шесть месяцев она в лучшем случае будет прикована к постели, но, тем не менее, сохранили любезную видимость.

– Что ж, – ответила она, – посмотрим. – Женщина легко коснулась живота Беллы. – Несмотря ни на что, я ожидаю возможности покачать на руках это маленькое сокровище.

– Мы это обещаем, – сказал я.

Глаза Беллы наполнились слезами. Она на мгновение отвернулась, чтобы вытереть их, когда я помогал миссис Уизерс сойти со стола.

– Я очень рада за вас, – сказала она, когда я взял ее под руку, чтобы поддержать на выходе из комнаты.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Белла. – Мы скоро увидимся.

Я вернул миссис Уизерс заботам невестки, а затем возвратился к жене и нежно ее обнял: она оставалась эмоциональной, подавляя тихие всхлипы. Я ласково погладил ее по голове.

– Я рада, что она знает, – заявила Белла.

– Я тоже, – ответил я. Так на самом деле и было.



В следующую субботу мы пригласили на ужин Анджелу с Беном. Было особенно трогательно наблюдать, как Белла играла с Розмари. Абсолютный восторг на лице жены практически лишил меня дыхания. Я знал, что она будет прекрасной матерью, и был несказанно рад, что смог предоставить ей такую возможность.

Мы решили поделиться нашими радостными новостями после еды. Однако когда Белла передавала Анджеле Розмари, чтобы завершить приготовление, подруга мягко улыбнулась и сказала: – Ты так хороша с ней. Надеюсь, вы с Эдвардом вскоре будете благословлены и своим ребенком.

Я решил, что Анджела что-то подозревала. Женщины, казалось, обладали особой интуицией к беременности... Белла многозначительно на меня глянула, и я согласно кивнул. Прекрасное время, чтобы раскрыть наш маленький секрет.

– На самом деле, – разрумянившись, начала Белла, – мы ожидаем, что это произойдет через шесть месяцев.

Анджела сразу улыбнулась, но Бену потребовалось секунды две, чтобы сообразить. Он от души рассмеялся и хлопнул меня по спине, когда наши жены обнялись.

– Поздравляю! – сказал он.

Меня застало врасплох, когда он пожал мне руку. Я ощутил неприятное стеснение в желудке: мужчина был довольно голоден. А также чувствовалась довольно сильная боль в левом плече. Я заставил себя улыбнуться и осторожно высвободил ладонь.

– Спасибо, – ответил я и медленно, глубоко вдохнул, чтобы избавиться от ментального дискомфорта.

Анджела с Беллой, возбужденно переговариваясь, пошли на кухню. Бен кивнул мне, его улыбка чуть-чуть уменьшилась.

– Ты, должно быть, рад, – сказал он.

– Рад. Но и, конечно же, нервничаю...

– Ты будешь отличным отцом, Эдвард, – заверил он меня.

– Надеюсь на это. И, естественно, признателен за любые советы, которыми можешь поделиться.

– Да, конечно, – сказал он, явно довольный моим комплиментом.

Несмотря на улыбку, в его лице замечался намек на напряжение. Полагаю, я был слишком взволнован, чтобы увидеть это раньше.

– Как дела? – спросил я.

– У меня? Нормально...

– У тебя болит плечо? – я взглянул на сустав. – Ты с осторожностью двигаешь рукой.

Удивленный, он сказал: – Не думал, что это так очевидно. Не хочу, чтобы Андж знала.

Я предложил ему сесть:
– Что случилось?

– Потянул что-то, когда разгружал с телеги ящики.

– Тебе следовало прийти ко мне, – мягко заметил я.

– Не думал, что будет настолько плохо...

– Но это все еще тебя беспокоит, – закончил я.

– Да.

– Почему ты не хочешь, чтобы узнала Анджела? – осторожно спросил я.

– У нее достаточно забот о ребенке и... всем остальном.

Я нахмурился:
– Что происходит, Бен? Что-то не так?

С момента обнаружения беременности Беллы мы не проводили с нашими друзьями много времени. Задумавшись, я понял, что Веберы в последнее время казались немного занятыми.

Он покачал головой.

– Нет... Вообще-то не знаю, – он посмотрел в сторону кухни. Мы слышали оживленные голоса наших жен.– Не хочу беспокоить тебя этим, особенно сейчас.

– Скажи, – настаивал я. – Я хочу помочь, если смогу.

Он откашлялся и одной рукой потер больное плечо.

– Мы с Андж хотели бы родить еще одного ребенка, на самом деле двух или трех, и мы с апреля пытаемся, но до сих пор... – он вздохнул и сильнее потер плечо.

– Всего лишь пара месяцев, – добродушно ответил я. – Это может занять какое-то время.

– Но я не знаю, имеем ли мы больше этого времени, – сказал он с подавленным выражением лица.

Слегка встревоженный, я спросил: – Что ты имеешь в виду, Бен?

– Мой отец... – он снова посмотрел в сторону кухни, – умер, когда ему было тридцать шесть. В следующем месяце мне исполняется тридцать, и боюсь, что осталось не так уж и много. Я хочу быть хорошим отцом и дать своим детям все, что могу, пока это в моих силах. Но если нам потребуется еще год или два, чтобы родить ребенка, мне останется с ним всего несколько лет...

– Как умер твой отец? – осторожно спросил я.

– У него не выдержало сердце. Но в течение нескольких лет до этого он испытывал боли в суставах, и я считаю, что у меня начинается что-то подобное. Плечо болит больше, чем следовало бы.

– Он болел до сердечного приступа?

Бен кивнул:
– По-моему, сильная сыпь и лихорадка за год до этого... Я был очень мал, но пару раз мать об этом упоминала.

– Подозреваю, он страдал от ревматизма. Могу поговорить с твоей матерью, если хочешь. Думаю, она сможет это подтвердить. Болезнь может привести к затяжной инфекции и распуханию крупных суставов, а также к повреждению сердечной мышцы. Эта болезнь не передается по наследству, Бен. Я никогда не видел никаких признаков, что у тебя есть проблемы с сердцем. – И это правда. Я всегда обращал внимание на физическое состояние наших друзей: коронарная функция Бена была довольно сильной. – Ты чувствовал какую-либо ломоту или боли?

Он покачал головой:
– Совсем нет. Иногда после инвентаризации возникает растяжение мышц в шее...

– По-моему, беспокоиться не о чем.

– Но плечо... – он снова потер его.

– Скорее всего, ты потянул мышцу. Иногда некоторое время после мы не чувствуем напряжения. Хочешь, чтобы я взглянул на него?

Едва сделав предложение, понял, что столкнулся с небольшой дилеммой. Бен, несомненно, найдет странным, если бы я позвал Беллу, чтобы осмотреть плечо. Я не считал боль ужасной. Попытаюсь самостоятельно справиться с ситуацией.

Бен благодарно кивнул и начал расстегивать рубашку. Я попросил подвигать рукой в нескольких направлениях, наблюдая за особенностями нескольких поврежденных мышц. Затем, глубоко и ровно вдохнув, положил руку ему на плечо и обследовал как можно быстрее, но по окончании собственное плечо болело, а разум словно покалывало от легкого дискомфорта.

– Это простое растяжение мышц, – сообщил я.

– Уверен? Ты выглядишь расстроенным, Эдвард.

– Прости. Немного болит голова, – попытался объяснить я. – Вообще-то мне нужно выйти. Извини, я на минуточку...

Я быстро встал и поспешил на кухню: все еще чувствовал себя выбитым из колеи и нуждался в прикосновении Беллы. Она стояла у плиты, накладывая пюре в миску.

– Ужин почти готов? – как можно небрежнее спросил я.

Она посмотрела на меня и сразу заметила мое напряжение.

– Эдвард? – тихо спросила она. – Что...

Я покачал головой и приложил ладонь к ее щеке. Она прижала ее своей, казалось, поняв, что мне нужно. Мгновенно мое сознание прояснилось, дискомфорт полностью исчез.

– Итак, – спросил я, – ужин?

Наши глаза встретились, и жена увидела, что сейчас со мной все нормально, хотя она по-прежнему задавалась вопросом, что вызвало мое необычное состояние.

– Да... Просто дай нам еще пару минут.

Анджела занималась нарезанием хлеба и пропустила большую часть нашего молчаливого обмена.

– Я дам знать Бену, – сказал я, быстро поцеловал Беллу в щеку и вернулся в гостиную.

– Прости, – сказал я. – Думал, что могу дать тебе кое-какие обезболивающие препараты, но, похоже, оставил их в офисе. После ужина можно вернуться с вами в город и взять их…

– Нет, боль не такая уж сильная, – ответил он.

– Что ж, если передумаешь, дай знать. И загляни в понедельник в офис, если найдешь несколько минут. Я проверю, в порядке ли твое сердце.

Казалось, он испытал облегчение и согласился прийти сразу же с утра. Остальная часть вечера прошла в оживленной беседе, но я противился вести более долгие разговоры о беременности Беллы.

Когда наши друзья уехали, мы с женой убрали на кухне, затем отправились в спальню. Любимая устала, но, довольная, жаждала физической близости. Я осторожно и благоговейно занимался любовью с женой, и она заснула с удовлетворенной улыбкой на красивом лице.

---

¹ Фетоскоп – тип стетоскопа для использования в прослушивании эмбрионального сердцебиения (здесь и далее – примечание переводчика).
² Гипотиреоз – состояние, обусловленное длительным, стойким недостатком гормонов щитовидной железы.
³ Артериальная гипотензия – снижение артериального давления более чем на 20% от обычных значений или в абсолютных цифрах – ниже 90 мм рт. ст. систолического давления или 60 мм рт.ст. среднего артериального давления.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.

Также на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз – последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.