Глава 41

Войдя в дом, я на мгновение остановился. Слышались два сердцебиения, и быстрее, чем обычно. С легкостью узнал каждое и понял: Анджела все еще здесь, с Беллой. Вскинув взгляд, увидел лавочницу, сидевшую на вершине лестницы и опустившую на руки голову.

– Анджела, – позвал я.

Она подняла голову, встала и заспешила вниз, тогда как я начал подниматься.

– Эдвард. Боже мой, мне так жаль… – она сморгнула слезы.

– Как она? – вставил я, не заботясь ни о чем другом.

Женщина оглянулась через плечо:
– Ей, кажется, немного лучше, чем когда мы только ее нашли. У Беллы кружилась голова, и было много крови. Бен отнес ее к автомобилю, и я сидела с ней сзади, пока мы ехали. Когда добрались сюда, она уже твердо держалась на ногах и снова ясно мыслила. Сказала, что хочет принять ванну, чтобы смыть грязь. Кажется, сейчас она закончила...

От слов Анджелы меня затошнило.

– Спасибо за заботу о ней, – удалось выдавить мне, когда я прошел мимо женщины. – Вы с Беном должны вернуться в город...

– Пожалуйста, дай знать, как у нее дела, – дрожащим голосом сказала женщина.

В доме раздались шаги Бена, и я услышал, как муж с женой обменялись несколькими словами, но потом мое внимание целиком переключилось на Беллу. Она только что вошла в спальню. Я чувствовал запах воды в ванне и мыла. В воздухе оставался и слабый намек на кровь.

Я открыл дверь и вошел.

– Белла, – выдохнул я.

Она сидела на кровати, с волос все еще капало. Любимая, завернувшаяся в халат, сырой в нескольких местах, посмотрела на меня и прошептала: – Эдвард.

Мгновенно я обнял ее, нежно прижал к себе и ласково поцеловал мокрую макушку.

– Белла, – вздохнул я, с огромным облегчением чувствуя, как ее тело прижимается к моему.

Долгое время я так ее и держал. Ее маленькие, теплые ладошки мягко сжимали мою рубашку, дыхание замедлилось, когда мои пальцы мягко гладили ее по спине. В течение нескольких минут ни один из нас не проронил ни слова. Но мое краткое облегчение от воссоединения быстро исчезло, и возникли вопросы, которые я должен был задать.

Начал с наиболее важного: – Как себя чувствуешь, дорогая?

Я отстранился, чтобы посмотреть на нее. Жена была бледной, и под прилипшими ко лбу волосами виднелась рваная рана. Мой взгляд быстро перемещался по Белле, но большая часть тела скрывалась под халатом.

– У меня все хорошо, – после короткой паузы ответила она, подняла руку, чтобы провести пальцами по левой брови, а потом прошептала: – Я ударилась головой...

Я кивнул и бережно отвел прядь волос, чтобы полностью открыть рану. В длину она была около четырех сантиметров. Окружающие ткани припухли и начинали синеть. Я осторожно осмотрел ссадину и нашел, что ущерб нанесен только слою кожи. Швов не потребуется.

Аккуратно обхватив щеку жены, приподнял голову, чтобы тщательно изучить глаза. Выставил указательный палец другой руки и тихо попросил: – Следи за ним взглядом, любимая.

Она подчинилась и продемонстрировала адекватную глазную двигательную функцию. Зрачки, однако, оставались слегка расширенными даже при дневном свете.

Я ощупал всю голову, затем мягко двинулся вдоль шейных позвонков и спросил: – Зрение расплывчато?

Она моргнула и посмотрела в сторону двери:
– Нет, я так не думаю.

– Голова болит, дорогая?

– Да, – спокойно ответила она, – но уже не так сильно.

– Есть головокружение?

– Вовсе нет.

– Тошнота?

– Хм, может быть, немного.

Ее сдержанность намекнула, что Белла испытывала все симптомы в более значительной степени, чем желала признавать.

Подавив вздох, я сообщил: – По-моему, у тебя сотрясение мозга.

Я оцепенел. Мою жену ударили столь сильно, что нанесли черепно-мозговую травму, и это из-за моей безответственности. Механически я продолжил: – Это означает, что есть небольшая опухоль под черепом. Она должна рассосаться в промежутке от двадцати четырех до тридцати шести часов.

Любимая слегка кивнула.

– Это не очень больно, – сказала она, но голос звучал слабо.

Имела ли она в виду только голову? Где еще были травмы? Какой еще урон эта тварь ей нанесла?

Как можно нежнее я взял жену за руки:
– Расскажи, что случилось.

Ее пальцы обхватили мои, и я заметил, что кожа сейчас казалась холодной. Я боялся, что у нее начинается шок, но мне требовалось знать правду. Изо всех сил я пытался сдержаться и не сорвать с нее халат, чтобы изучить каждый сантиметр тела и самому увидеть, что сделало с ней это чудовище.

Она опустила взгляд на наши соединенные руки.

– Мне захотелось пойти в книжный магазин, который заметила, когда мы въехали в город, – очень тихо начала она. – Я оставила Анджелу с Беном в пекарне. Когда проходила мимо переулка, меня кто-то окликнул: мужчина, прислонившийся к торцевой стене. Он сказал, что ему нужна помощь. Я ответила, что найду кого-нибудь, но тот простонал и опустил голову, и я подумала, что он потерял сознание. Так что я подошла, чтобы посмотреть, что могла сделать... – она замолчала, ее сердцебиение ускорилось, руки сейчас стали еще холоднее.

– Все в порядке, Белла. Расскажи мне, – насколько возможно мягче уговаривал я. Трудно было держать голос тихим, но я знал, что это необходимо.

Она продолжила: – Как только я оказалась рядом, он протянул руку и схватил меня за кисть. Он был большим мужчиной, слишком сильным, так что быстро поднялся на ноги и швырнул меня об стену. Именно тогда я и ударилась головой.

– Ты теряла сознание? – Этот вопрос был важен по двум причинам. Ее ответ поможет определить серьезность травмы головы, а также выяснить: полностью ли она в курсе всего, что с ней случилось.

– Думаю, да, может быть, на минуту, – Белла нахмурилась, сообщая эту информацию. Она не была уверена. – Я почувствовала боль, когда ударилась головой об стену, все как-то потемнело и своего рода расплылось. А потом я лежала на земле...

Она все еще была немного дезориентирована, и я волновался, что пострадала ее память на события. Амнезия – довольно распространенное явление при сотрясении мозга. Пациенты часто с трудом вспоминали моменты непосредственно перед и сразу после возникновения таких травм.

– Ты помнишь, что произошло дальше? – я удерживал тон как можно более спокойным, но губы крепко сжались в жесткую линию.

– Он... он порвал блузку, – жена потерла плечо. – Юбка тоже разорвана. Думаю, мне придется ее выбросить. Не уверена, что смогу починить... – ее голос затих.

– Все в порядке, дорогая. Это неважно. Он причинил тебе боль любым другим способом?

Поджав губы, она пристально на меня посмотрела.

– Я кое-что вспомнила, что однажды сказал мне отец, – ответила она.

Любимая не отвечала на вопрос прямо, что меня беспокоило. Хватка на моих пальцах усилилась, когда она снова заговорила.

– Он сказал, что если когда-нибудь на меня нападет мужчина и собьет на землю, а я не смогу встать, мне нужно пнуть его изо всех сил прямо... туда, – один палец дернулся к моему паху.

Я не дышал с тех пор, как она начала говорить.

– Белла, скажи, что он сделал.

Она моргнула и нахмурилась:
– Он так ужасно говорил обо мне: мерзко, гнусно. И кошмарно вонял: застарелым потом и алкоголем. Его руки были очень грязные, – она сильнее нахмурилась и покрутила запястьем, так что рукав незначительно сдвинулся.

На нежной коже запястья я увидел четыре маленьких лунки в форме полумесяца.

– Ох, милая, – прошептал я, – мне очень жаль.

– Он был таким большим и сильным. И не давал двигаться, удерживая за руку и ногу. Я боялась, что он сломает кости, потому что хватка была такой жесткой. Так что решила остаться неподвижной и подождать, пока он не посчитает, что я не стану отбиваться и не ослабит бдительность. Просто лежала там и не плакала, когда в меня впились его ногти. Дождалась, когда он встал надо мной на колени, и тогда как можно сильнее дернула своим. И чувствовала, что то, куда попала, было вялым и вроде мягким. Это не ощущалось так, как я думала, будет.

Я кивнул и очень нежно погладил ее запястье:
– Что случилось потом?

– Он хрюкнул, выругался и прижал к себе руки. Тогда я смогла сесть и ударить его изо всех сил. Потом пнула его в грудь, и он упал навзничь. Мне удалось подняться на ноги, и я как можно быстрее побежала... А потом увидела Анджелу с Беном, но боялась, что он по-прежнему пойдет за мной и попытается причинить боль и им тоже, поэтому и сказала, что нам срочно надо поехать домой, – на этих словах ее дыхание ускорилось.

Я поднял руки и поцеловал их:
– Ты была очень смелой, дорогая. Я так тобой горжусь.

Ее рукав соскользнул дальше, обнажая до самого локтя предплечье, где я увидел множество ушибов. Я опустил ее руки на колени и медленно поддернул другой рукав. Только на левом запястье остались гадкие мелкие повреждения, но обе руки оказались в синяках. Во мне глухо рокотала ярость при мысли о мужчине, поднявшем руку на мою жену. Трудно было подавить гнев, но ради Беллы мне требовалось оставаться спокойным и нежным.

Я несколько раз медленно вдохнул и сосредоточил внимание на сердцебиении любимой. После того, как пальцы перестали дрожать, ощупал тонкие кости ее рук и запястий, проверяя, не повредила ли она их, ударив монстра. Обнаружил небольшую опухоль на правом запястье: потянула сухожилие, так что в течение нескольких дней будет чувствовать там слабую болезненность.

Белла сидела тихо, пока я осматривал руки и кисти. Закончив, коснулся воротника халата.

– Можно посмотреть плечо? – жена потерла его, словно оно еще болело.

Любимая кивнула, я развязал пояс на талии, а затем распахнул халат. Она неглубоко, быстро вдохнула, когда я сдвинул одежду вниз и заметил, что она по-прежнему держала руки на коленях, обхватив запястья.

Мои глаза двигались по плечам, груди и животу. Взгляд был и сугубо профессиональным, и очень личным. Я ощущал, что сжимается челюсть при виде большого синяка, образующегося на плече там, где он жестоко ее схватил.

Оглядел грудь. На шелковистой кремовой плоти не обнаружилось никаких синяков или других травм, и я почувствовал мгновенную вспышку облегчения. Был лишь маленький ушиб рядом с четвертым ребром на левом боку, но я не мог определить, что его вызвало. Помимо этого я не увидел никаких других свидетельств травм.

Внимательно осмотрел плечо. Повреждений костей, суставов или сухожилий не было, но оно, скорее всего, несколько дней поболит. Я передвинул руки на верхнюю часть ее грудной клетки.

Жена коснулась моего запястья.

– Эдвард, по-моему, со мной все в порядке, – сказала она. – Это не больно.

– Пожалуйста, Белла, мне нужно проверить, – настойчивость, пронизывавшая мой тон, я в это верю, помогла ей понять мой страх.

Она согласно кивнула. Я ощупал каждое ребро, а затем осторожно пропальпировал верхний квадрант брюшной полости. Никаких травм не обнаружилось. Я переместился, чтобы осмотреть спину. Была царапина над левой лопаткой, скорее всего, вызванная стеной и последующим падением. Помимо этого других ран не наблюдалось.

Я снова встал перед женой на колени. Она вцепилась в край халата. Я положил руку на колено и начал отодвигать ткань.

– Что ты делаешь? – нахмурившись, спросила она.

– Хочу увидеть ноги, – ответил я.

– Они в порядке, – последовал немедленный ответ.

Я чувствовал, что она пыталась что-то скрыть, и это только увеличило мои опасения. Одно мгновение я колебался, а потом с нарочитым спокойствием сказал: – Милая, я просто хочу проверить на случай, если есть царапины, о наличии которых ты не знаешь. Их все нужно очистить...

По ее телу пробежала дрожь. Ей было холодно: еще один показатель надвигавшегося шока. Я потянулся за лежащим на конце кровати одеялом и обернул им плечи жены. Медленно пальцы отпустили ткань, и Белла позволила мне раздвинуть халат. Прежде, чем посмотреть вниз, я медленно вдохнул, собираясь с духом и опасаясь почувствовать запах. Если его вонь еще цеплялась к ней...

Но я ощутил только прекрасный аромат Беллы, смешанный с мылом, и намек на кровь от головы и запястья. Принимая ванну, она смыла его гнусь.

Я опустил взгляд на бедра. На правом был один большой ушиб, на несколько сантиметров ниже стыка. Другая нога оказалась неповрежденной. Как можно мягче ощупал ткани вокруг синяка, но Белла все же чуть-чуть поморщилась от моего прикосновения.

– Прости, – пробормотал я.

Ее рука легла поверх моей:
– Все в порядке, Эдвард. Со мной все в порядке.

Я посмотрел на ее бледное лицо:
– Ты уверена? Он не... навредил тебе в другом месте?

Легкий оттенок розового окрасил щеки:
– Нет.

Наши взгляды на долгую секунду встретились. Я знал, что в моих глазах она видела незаданный вопрос. Ее пальцы сжали мое запястье, и она покачала головой:
– Нет, Эдвард, нет.

– Слава богу, – я снова притянул ее в свои объятия. – Мне очень жаль, дорогая, очень жаль, что меня не было там, чтобы защитить тебя…

– Это не твоя вина, – тихо сказала она. – Я сглупила, шагнув в переулок.

– Нет, ты пыталась помочь. Я люблю тебя за это, дорогая. Люблю больше, чем можешь себе представить.

Я нежно поцеловал ее в щеки и губы, довольный и испытавший облегчение, когда ее пальчики запутались в моих волосах. Жест был знакомым, спокойным и утешающим. Немного вздохнув, она слегка обмякла в моих объятиях. Любимая явно устала и испытывала боль.

Нескольких минут я нежно поглаживал ее по спине, а затем взбил подушки, как ей нравилось. Она сидела, укутанная в одеяло, и наблюдала за мной: как я доставал из комода свободную хлопковую сорочку и возвращался к ней. Осторожно одел жену, помог откинуться на подушки и снова натянул одеяло: она по-прежнему мёрзла.

Вытащив несколько предметов из саквояжа, я сел рядом с ней.

– Я собираюсь очистить раны на голове и руке, – сказал я и дождался небольшого согласного кивка.

Как можно нежнее смазал рваную рану на лбу, а затем уделил внимание ужасным следам от ногтей на запястье. Я знал, что карболовая кислота причиняла боль, но считал важным тщательно обработать все повреждения. От мысли о грязных руках, которыми эта скотина прикасалась к ней, по моей коже поползли мурашки...

Убрав все материалы, спросил у Беллы, хотела ли она чаю. Я надеялся, что горячий напиток прогонит затянувшийся озноб. Любимая согласилась попробовать сделать несколько глотков, так что я поспешил вниз по лестнице в кухню.

Там обнаружил, что кто-то, скорее всего, Анджела, уже все приготовила. Мне оставалось только согреть воду и вылить ее в чашку. Через несколько минут я держал пузатую кружку. Положив на небольшую тарелку любимое печенье Беллы, поспешили обратно к жене.

Ее глаза оставались открытыми, но она была неподвижна. Призрак улыбки украсил ее губы, когда я вошел в комнату. Любимая приподнялась и сделала несколько небольших глотков горячей жидкости.

– Лучше? – внимательно наблюдая, спросил я.

Намек на цвет наполнил губы и щеки, а пульс несколько стабилизировался.

Она кивнула:
– Спасибо, Эдвард.

Я натянуто улыбнулся:
– Просто отдыхай сегодня вечером, любовь моя. Хочешь, чтобы я остался с тобой, или предпочитаешь побыть в одиночестве?

– Останься, пожалуйста, – почти шепотом ответила она.

– Конечно.

Она прижалась ко мне, а вскоре дыхание стало глубоким, и ей овладел сон.

♥♥♥

Весь вечер и ночь я не отходил от жены. Несколько раз с сожалением будил, но это требовалось в связи с черепно-мозговой травмой. Она вяло, но каждый раз успешно просыпалась и принимала мои извинения за беспокойство. Дважды ходила в ванную, а, возвращаясь, снова быстро погружалась в сон.

Когда небо начало светлеть, частота ее пульса увеличилась, и жена начала тихо бормотать. Ее маленькие руки зашевелились под одеялом, а затем она застонала.

– Белла, – сказал я, приложив ладонь к ее щеке, – все в порядке, любимая. Ты в безопасности. Я здесь, с тобой.

Она успокоилась, и, когда сразу после семи открыла глаза, ее взгляд был ясным, а сама полностью ориентировалась в обстановке. Зрачки вернулись в норму, но она призналась, что головная боль осталась.

– Она может продержаться день или два, – объяснил я. – Хочешь, я дам тебе что-нибудь от нее?

– Она не такая уж сильная, – ответила она.

Тем не менее жена не протестовала, когда я нежно приложил ладони к вискам и лбу, обеспечивая персональный холодный компресс. Через несколько минут она, казалось, почувствовала себя лучше и сказала, что желает встать.

Мне хотелось помочь, поддержать, когда она поднималась, но я знал, что было важно понаблюдать за ее устойчивостью и походкой. Атаксия¹ может указывать на повышение внутричерепного давления, что потребует немедленного лечения.

К счастью Белла казалась не менее устойчивой, чем обычно, так что едва надела халат, как я взял ее за руку, и мы вместе отправились на нижний этаж. Запах предупредил меня, что уровень сахара в ее крови упал: она не ела много часов. Я приготовил небольшой завтрак: яичница и ломтик хлеба с консервированными персиками, но она поела без особого энтузиазма.

– Сегодня утром у тебя неважный аппетит, – прокомментировал я.

– Я голодна, но мне немного не по себе, – ответила она. – Прости.

– Нет необходимости извиняться, дорогая. Это побочный эффект сотрясения. Хотя тебе нужно немного поесть. Уровень сахара в крови низок, и из-за этого ты чувствуешь слабость и головокружение. Постарайся проглотить несколько кусочков тоста. Это поможет.

Она кивнула и подчинилась. Когда несколько минут спустя жена побледнела, я напрягся, обеспокоенный тем, что рвота неизбежна. Однако Белла несколько раз медленно вдохнула и выдохнула, а затем сказала, что ощущение прошло.

Несмотря на мою рекомендацию остаться в ночной рубашке и отдыхать в постели, она настаивала, что хочет одеться. Наконец мы пришли к компромиссу, уговорившись, что будет лежать на диване или сидеть в одном из кожаных кресел, пока я не решу, что она полностью восстановилась.

♥♥♥

Незадолго до полудня в небольшом экипаже приехали Анджела с Беном. На них была воскресная одежда, но оба выглядели несколько взъерошенными и усталыми. Они осторожно подъехали к дому, явно обеспокоенные, что потревожили нас, но, очевидно, переживающие за Беллу.

Когда они поднялись на крыльцо, я открыл дверь, чтобы их приветствовать.

– Доброе утро, – сказал я.

– Доброе утро, – ответили оба. Анджела всплеснула руками и сказала: – Мы сожалеем, что вторгаемся, но очень волнуемся о Белле. Мы хотели посмотреть, как она себя чувствует.

– Пожалуйста, входите, – пригласил я. – Она с удовольствием с вами встретится.

Эта новость вызвала улыбки, и они последовали за мной внутрь. Анджела несла на руке корзинку: я чувствовал запах какой-то выпечки.

– Эдвард, – сказал Бен, положив руку мне на плечо, – хочу еще раз извиниться. Это была моя вина…

Я покачал головой, сегодня мои эмоции были гораздо спокойнее:
– Если кто-то виноват, то это я. Пожалуйста, не расстраивайся. Ты привез ее домой, и за это я благодарен.

Анджела меня обняла, и Бен понимающе кивнул. Я привел их в гостиную, где на диване лежала Белла. В момент, когда она увидела своих посетителей, ее лицо озарила улыбка. Она начала вставать, но Анджела поспешила обнять подругу, прежде чем та поднялась на ноги.

– Ох, Белла, – дрожащим голосом сказала Анджела, – я так рада тебя видеть. Как ты себя чувствуешь? – ее взгляд устремился к ране на лбу Беллы. Большая часть отека сошла, но сегодня ушиб стал сине-фиолетовым.

Белла легонько улыбнулась:
– Со мной все в порядке. Эдвард невыносим и сегодня заставил меня отдыхать, но на самом деле в этом нет необходимости.

– Белла, – вставил я, – у тебя сотрясение мозга. Это не то, к чему можно относиться легко.

– Сотрясение мозга? – повторил Бен. – Господи милосердный. С тобой все в порядке?

Белла вздохнула.

– Да. В самом деле. Вы все слишком переживаете, – ее взгляд двигался от Анджелы к Бену. – А где Розмари?

– Она с мамой, – ответил Вебер. – Мы не хотели, чтобы она побеспокоила тебя, если бы ты спала.

Белла выглядела разочарованной:
– Ох. Мне бы хотелось, чтобы ты ее привез. Такое ощущение, что давно ее не видела.

Анджела усмехнулась:
– Всего день.

– Знаю, – сказала любимая, – но она такая милашка. Не возражаете, если завтра утром я загляну в магазин, чтобы крепко ее обнять?

– Конечно, – ответил Анджела. – Ты же знаешь, что тебе рады в любое время. Ты ее особая тетушка.

– Белла, – строго сказал я, – не знаю, будешь ли ты завтра готова к поездке в город…

Она фыркнула в ответ, но я знал, что жена, по крайней мере, немного оценила мою заботливость. Анджела эффектно сменила тему, явив содержимое корзинки. В ней находились небольшие яблочные слойки, которые привели Беллу в восторг: она расхвалила их аромат.

Анджела предложила приготовить чай, и через несколько минут все сидели в гостиной, где люди пили горячий напиток и ели сладости, а я притворялся, что сделал несколько глотков. Я с радостью наблюдал, как Белла поглощала лакомство и, казалось, не чувствовала после этого тошноты.

Веберы остались на полчаса, но уехали, когда Белла, устав, попыталась скрыть зевок.

– Ты должна отдохнуть, – посоветовала Анджела, кидая на меня быстрый взгляд. Она не переставала беспокоиться за здоровье подруги.

Бен поцеловал Беллу в щеку.

– Не напрягайся, – сказал он. – Мы скоро увидимся.

Любимая поблагодарила их за визит, за лакомства и настояла проводить до двери. Я приобнял жену за талию, когда мы махали вслед повозке.

– Ты устала, дорогая, – сказал я после отъезда наших друзей. – Почему бы мне не отнести тебя наверх, чтобы ты вздремнула?

– Честно говоря, Эдвард, ты относишься ко мне, как к инвалиду. У меня небольшая шишка на голове, но мне уже намного лучше.

– Уверена?

Она кивнула:
– Головной боли почти не осталось. Думаю, слойки Анджелы оказались именно тем, что мне и требовалось.

– Они, похоже, согласны с тобой, – заявил я, отмечая, что цвет ее лица значительно улучшился.

– Так что давай просто оставим все это в прошлом. Нет необходимости тратить на это время и силы.

– Ты должна пообещать сразу же сказать мне, если еще раз почувствуешь тошноту или головокружение, или другие необычные симптомы.

– Хорошо, – ответила она, приподнимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать меня. – Но сейчас я хочу, чтобы ты был моим мужем, а не врачом.

– Но, дорогая, это трудно не быть тем и другим.

– Попробуй, любовь моя. Можем мы сегодня просто почитать, поиграть в карты или посидеть в саду и подумать о чем-то приятном? Я хочу оставить это в прошлом и жить дальше.

– Все, что пожелаешь, милая, – я нежно ее поцеловал и обнял.

Именно этого я желал больше всего: забыть нападение и ужас, который испытал, когда боялся худшего. Ради Беллы я хотел бы сделать все возможное, чтобы двигаться вперед и продолжить строить нашу блаженную совместную жизнь.

Глава 42

Несмотря на уверения, что с ней все прекрасно, в ночь на воскресенье Белла проспала десять с половиной часов. Я следил за ней, наблюдая за признаками как физического, так и эмоционального стресса. Когда сразу после трех утра дыхание и сердцебиение участились, я понял, что начался еще один кошмар.

Собственные эмоции тоже усилились, охватил гнев при мыслях о твари, напавшей на мою жену. Белла попросила оставить этот инцидент в прошлом, чтобы двигаться дальше, но очень большая часть меня хотела побежать в Бенд и найти ублюдка, а затем строго наказать за причинение боли Белле. На ее теле остались синяки и ссадины, и разуму тоже был нанесен ущерб. Моя ярость кипела, когда я занялся планированием. Я мог уловить его запах с одежды жены и без труда выследить. Если он все еще находился в Бенде, я его найду.

Затем жена всхлипнула. Сдержав дрожь рук и подавив гнев, я погладил кончиками пальцев ее теплый лоб и поцеловал в висок и щеку, тихонько уверяя, что она в безопасности.

Пока я продолжал гладить ее волосы и лицо, шептать нежные слова, моя ярость утихла. Белла успокаивала меня так же, как и я ее. Через несколько минут сон, казалось, развеялся, и ее тело и разум расслабились. Я понял, что она нуждалась во мне здесь, рядом с ней, более чем в чем-либо другом.

♥♥♥

Когда Белла, наконец, проснулась сразу после семи, она была заторможенной и все еще испытывала боль. Жена осторожно потянулась, протерла глаза и спустила ноги на пол.

– Дорогая, – сказал я, – ты не должна вставать. Если все еще чувствуешь усталость и слабость, поспи подольше…

Она покачала головой:
– Миссис Картер приходит в девять, помнишь?

Конечно, помнил. Но моим приоритетом была Белла.

– Я могу перенести, – начал я.

– Ни в коем случае, Эдвард! И, конечно, не из-за меня. Кроме того, она ожидает, что я буду там.

Это правда. В действительности именно Белла убедила женщину вернуться на следующий прием. Я осматривал ее в четверг из-за сильной боли в пояснице. Как и большинство преданных жен и матерей, стараясь заботиться о семье, она пренебрегала своим здоровьем и преуменьшала дискомфорт. Однако, когда боль стала совсем изнуряющей, по предложению соседки миссис МакМахон она воспользовалась моими услугами.

Тем не менее миссис Картер все еще колебалась и тревожилась, входя ко мне в кабинет. И только Белла смогла в конечном счете успокоить и убедить пациентку позволить мне осмотреть ее, а не просто прописать обезболивающее, как та надеялась. Я диагностировал поясничное напряжение и рекомендовал отдых, тепло и низкую дозу морфия. И все же мне хотелось бы видеть ее снова, чтобы быть уверенным, что лечение помогает. Пока она не выказывала явных симптомов заболевания почек или другой патологии, я же чувствовал, что лучше бы исключить их совсем. Она сопротивлялась повторному визиту, но нежная озабоченность и сострадание Беллы, в конце концов, одержали победу.

– Если меня не будет, – продолжала Белла, – она не позволит тебе снова ее осмотреть.

Миссис Картер – одна из наших настороженных пациенток. В ее случае – удача, что при осмотре Белле требовалось находиться рядом со мной. Это, казалось, успокоило кое-какие тревоги женщины. Моя жена действительно была находкой, причем во многих отношениях.

– Хорошо, – уступил я. – Но мы закроемся рано, если ты устанешь.

– Честно говоря, Эдвард, – вздохнула она, – ты не должен беспокоиться обо мне.

Но я беспокоился. И наблюдал за ней весь день, постепенно позволяя ощутить некоторое облегчение, когда понял, что ее поведение ничем не отличается от обычного. Она была дружелюбной и любезной с несколькими пациентами, которые к нам обратились, и, казалось, не особенно утомилась.

В полдень Белла сходила в магазин, чтобы навестить Анджелу с ребенком, а вернувшись, светилась от счастья.

– Розмари улыбнулась мне и смеялась! – сообщила она.

– Она тебя обожает, – ответил я, – так же, как и я.

День был спокойным, так что в четыре я закрыл офис и отвез Беллу домой. Мы провели приятный, спокойный вечер за чтением, затем я разжег огонь, и, когда устроился рядом с женой на кровати, наконец, почувствовал, что все в порядке.

♥♥♥

Однако существовал один из аспектов нашей жизни, который не сразу вернулся к прежнему порядку. До нападения на Беллу мы каждую ночь занимались любовью, и часто – по утрам. Это стало привычным занятием, таким же естественным, как когда-то были наши ласки и поцелуи. Я ужасно скучал по жене: мое тело болело от желания почувствовать глубину связи, приносимую физической близостью.

Но теперь я колебался. В первую ночь жена чувствовала усталость и боль. На вторую – усталость не прошла: любимая заснула, как только легла в постель. В понедельник я, как обычно, обнимал ее, и мы тихо разговаривали несколько минут, после чего ее сморил сон.

В ночь на вторник мы несколько долгих минут целовались, я бережно гладил ее плечи и руки. Наши глаза встретились, но через некоторое время мой взгляд упал на синяк на плече. Жена была такой хрупкой, такой нежной... я не мог рисковать причинить ей боль. Так что поцеловал ее в щеку и пожелал спокойной ночи. Она вздохнула, а затем перевернулась так, чтобы я обнял ее, и свернулась в клубок.

Ночь среды принесла ливень, с громом и молнией. Белла готовилась лечь в постель, когда особенно яркая вспышка и оглушающий грохот заставили ее ахнуть и вздрогнуть. Я машинально обнял жену и прижал к себе. Она приникла щекой к моей груди, ее теплая рука лежала напротив моего молчаливого сердца.

Любимая носила только легкую сорочку. Своей каменной кожей я чувствовал ее мягкие груди и живот. Недолго думая, поднял ее подбородок и крепко поцеловал. Она со страстью ответила, и вскоре мы лежали на кровати, ее ловкие пальцы занялись пуговицами моей рубашки.

– Белла, – выдохнул я, останавливаясь, чтобы посмотреть на нее, – ты уверена?

– Уверена? – повторила она. – В чем?

– В этом...

Румянец возбуждения покинул ее щеки: она побледнела.

– Ох. Ты... ты не хочешь.

– Почему ты так думаешь, любимая? – тихо спросил я, поглаживая ее ключицу пальцем.

Она рефлекторно сглотнула:
– Ты не желал на этой неделе...

– Я не хочу делать тебе больно, а ты все еще в синяках.

Она покачала головой:
– Ты не причинишь мне боли, и никогда не причинял.

Я нежно поцеловал ее в ответ.

– Я скучала по тебе, Эдвард, – сказала она, и по щекам покатились слезы.

– Ох, Белла. Я тоже по тебе скучал.

Той ночью мы очень нежно выражали нашу любовь, и, когда Белла, наконец, заснула у меня на руках, я снова почувствовал полное удовлетворение.

♥♥♥

Следующие несколько дней прошли приятно. В субботу мы пригласили на ужин Веберов. Я стал весьма умело притворяться в еде и питье, так что ужин с друзьями был довольно приятным, по крайней мере, в части компании, а не поглощении пищи.

К концу вечера Розмари начала беспокоиться. Анджела покормила ее и сменила подгузник, но это не помогло. Наконец Анджела спросила, не кажется ли мне, что ребенка знобит. Белла стояла рядом, когда я прикоснулся пальцами к нежной коже щеки девочки.

– По-моему, она немного горячая, – подтвердил я.

Аккуратно прощупал шею и живот, осмотрел на наличие каких-либо высыпаний, затем взял стетоскоп, уверяя родителей, что проверил легкие.

– Кажется, ничего серьезного, – заверил я Веберов. – Дети ко многому восприимчивы. Скорее всего, утром она будет в порядке. Но не стесняйтесь прислать за мной, если ночью забеспокоитесь.

Они поблагодарили и уехали. Мы с Беллой вымыли посуду. Можно было сказать, что любимая немного волновалась за Розмари, но я снова повторил, что небольшое повышение температуры – не повод для беспокойства. Мы закончили вечер в объятиях друг друга, забыв все тревоги.

♥♥♥

В воскресенье утром Белла спала допоздна. После неторопливого завтрака мы оделись и собрались для поездки в город. Оба хотели проверить Розмари. Я подозревал, что девочка чувствовала себя лучше: знал, что Бен приехал бы за мной, если бы ей стало хуже.

Белла только что закончила застегивать блузку, когда неожиданно побледнела и прижала руку ко рту. Она поспешила в ванную, где оставалась за закрытой дверью несколько минут.

Я внимательно слушал, обеспокоенный тем, что она заболела. Однако ее не стошнило, и через некоторое время жена вышла и сказала, что чувствовала себя лучше.

– Но ты же испытывала тошноту? – озабоченно спросил я.

– Немного. Но сейчас прошло. Кажется, я знаю, что Розмари ощущала прошлым вечером...

Я прижал к ее щеке ладонь, чтобы проверить лихорадку. Кожа была чуть горячей, но я сомневался, что температура поднялась выше тридцати семи. Тем не менее я выразил желание, чтобы Белла отдохнула. Она подчинилась, но лишь при условии, что я проверю Розмари.

Оставив жену лежать в спальне, я отправился в город. Приехав, постучал в дверь Веберов. Бен открыл и сказал, что ребенок продолжал немного капризничать и температурить, но хуже не стало. Анджела тоже чувствовала себя немного простуженной.

Бен был благодарен за мой приезд. Я быстро осмотрел мать с ребенком и не обнаружил никаких серьёзных симптомов, так что посоветовал отцу семейства проследить, чтобы жена пила много воды и легонько перекусывала, и напомнил, чтобы приехал за мной, если возникнут любые проблемы.

Я старался не быть бесцеремонным, но хотел как можно скорее вернуться домой к Белле. Мне не нравилось оставлять ее в одиночестве, особенно, когда она больна. Я уехал, как только смог.

Белла еще находилась в спальне и дремала. Я тихо подошел к кровати, чтобы понаблюдать за женой. Сердцебиение и дыхание в норме, но она стала бледнее, чем мне бы хотелось. Осторожно приложил кончики пальцев к запястью, чтобы почувствовать пульс. Устойчивый и сильный, и кожа не стала теплее, чем раньше.

Через несколько минут она зашевелилась, открыла глаза и улыбнулась:
– Эдвард...

– Да, любимая, я вернулся.

– Как Розмари?

– Примерно так же, не хуже. Анджела, кажется, тоже что-то подхватила.

– Ох, – нахмурилась Белла. – Это очень плохо.

– Я уверен, что все скоро пройдет. Как ты себя чувствуешь?

– Лучше. – Она села и немного поизгибалась, прижав руки к пояснице.

– У тебя болит спина? – спросил я.

Она пожала плечами:
– Просто чувствую легкое недомогание.

– Ммм, мне жаль, – усаживая ее к себе на колени, пробормотал я, приложил ладони к ее спине и нежно поглаживал, надеясь облегчить дискомфорт.

Через несколько минут любимая сказала, что это помогло, но она проголодалась. Это хорошая новость. Я наблюдал за тем, как она ела, беспокоясь, что может вернуться тошнота. Однако желудок жену не беспокоил, хотя она оставалась довольно бледной.

Я убедил Беллу отдыхать оставшуюся часть дня, и утром она утверждала, что ее краткое недомогание полностью прошло.

– Я надеюсь, что Анджеле с Розмари тоже лучше, – закончила она.

В последний раз я проверил ее на лихорадку и тщательно прощупал железы на шее, но не нашел никаких признаков болезни. Жена улыбнулась, когда я сообщил результаты.

– Полагаю, иногда мне придется немного болеть,– прокомментировала она. – Думаю, в этом отношении повезло, что ты не человек.

Размышляя над ее словами, я нахмурился. Конечно, на каком-то уровне я знал, что Белла подвержена инфекционным заболеваниям. Несколько месяцев назад выяснил, что она переболела всеми обычными детскими болезнями и сейчас застрахована от них. Мелькала мысль, что я отослал бы жену в тот же момент, как только столкнулся бы с пациентом с опасной болезнью, надеясь, что смог бы справиться с такой чрезвычайной ситуацией и самостоятельно. Но до сих пор, кроме этого смутного соображения, опасности ее работы полностью не приходили мне в голову.

– Что случилось, дорогой? – спросила она, разглаживая пальцами морщину на моем лбу.

Я покачал головой:
– Я был настолько эгоистичным. Никогда не обдумывал опасность, которой подверг тебя, прося работать рядом со мной.

Она уставилась на меня:
– Опасности? Ты боишься, что я заболею?

– Уже заболела, – припомнил ей недомогание.

– От Розмари или, возможно, от Анджелы, – ответила она. – Не думаю, что от кого-то из пришедших в офис. Ни у кого не имелось этих симптомов.

– Но это может легко случиться. Если пациент поступит с брюшным тифом или холерой, или…

– Эдвард, – вставила она, – ты с наилучшей своей компетенцией будешь лечить любого пациента, кто к нам придет, и я буду помогать тебе во всех отношениях, каких только смогу. Мы об этом договорились. Ты же не думаешь, что я не понимала, что придется сталкиваться с больными людьми, когда предложила помощь? Знаю, что есть кое-какие возможные опасности, но если я когда-нибудь серьезно заболею, смертельно заболею, ты меня спасешь.

Я взял ее за руки:
– Есть некоторые болезни, от которых не смогу: штаммы гриппа, пурпурная лихорадка²…

Она безмятежно улыбнулась:
– В твоих силах спасти меня от чего угодно. Может быть, не с помощью обычных медицинских средств, но, тем не менее, ты сможешь.

Мы не обсуждали эту тему с тех пор, как несколько месяцев назад она попросила об этом. Полагаю, часть меня надеялась, что в нашем супружеском блаженстве она забудет, и мы просто проживем нашу жизнь счастливо и по-человечески, до тех пор, как это возможно. Я еще не был готов отказаться от этой мечты.

– Белла, нет, – пробормотал я.

Она крепко сжала мои руки:
– Просто скажи, что если когда-нибудь настанет время и тебе придется делать выбор, ты примешь решение спасти меня.

Я покачал головой, но она обхватила мое лицо ладошками и поцеловала:
– Никогда не отпускай меня, – прошептала она.

Был только один ответ, который я мог ей дать, только один ответ, который был истиной:
– Нет... никогда.

Но я уповал на бога, на все, что было святого, правильного и справедливого, что еще многие и многие годы мне не придется сталкиваться с таким мучительным, опустошающим решением.

---

¹ Атаксия – нарушение координации движения (здесь и далее – примечание переводчика).
² Пурпурная лихорадка – так в конце XVII века называли заболевание более известное, как скарлатина. В прошлые века скарлатина уносила тысячи жизней, во время эпидемий каждый третий больной умирал от этой инфекции. Ее сравнивали с чумой, средств от напасти не существовало и оставалось только молиться во спасение.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.

Также на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз – последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.