Лодыжка всё ещё слаба из-за того перелома, что случился месяцы назад. Сегодня я так злилась на себя за то, что подвернула ногу на снегу, но руки Эдварда были такими тёплыми, когда касались опухшей кожи, и его потрескавшиеся губы выглядели идеально, целуя изгиб моей ступни. Всё не так уж плохо, она просто немного чувствительна, но Карлайл говорит не напрягать её остаток дня.
Я расстраивалась на этот счёт, пока не вытащила из сумки блокнот и не устроилась у окна. Хотя на улице жуткий холод, и белая зима дышит в затылок, я открыла его, чтобы слышать смех Эдварда и его родственников. Его смех всё ещё кажется мне красивейшей музыкой на свете, лучше, чем всё, что он может создать своими длинными пальцами, касаясь ими клавиш, бледных, словно снег.
Они снаружи, устроили снежную битву, и он, раскрасневшись, замёрз, и яркие розовые пятна на его щеках, видимые даже отсюда, со второго этажа, посрамили бы любую куклу. Его волосы – это огонь, противостоящий холоду, и каждый раз, когда в него попадают снежком и он смеётся, я улыбаюсь так широко, что, боюсь, щёки треснут.
Только что он поднял взгляд и заметил, что я наблюдаю за ним. Подарил мне такую улыбку, что хочется затащить его сюда, в тёплую ванную, и просто сидеть рядом с ним в воде, отогревая и распаляя.
Иногда я люблю его так сильно, что не могу дышать. Прошедшие два месяца были одними из самых сложных за всю мою жизнь, но в конце концов у меня всё ещё есть он, и это – всё, что имеет значение. Вновь завоевать его доверие было непросто. Иногда мы кричали, иногда плакали, но ежедневно мы любили и хотели быть вместе – это помогло нам преодолеть всё остальное.
Он принимает целый коктейль таблеток, к которым до сих пор не привык, из-за которых иногда становится напряжённым и хмурым. Иногда всё, что он хочет – это лежать круглый день у меня на коленях, а иногда – чтобы я, обнажённая, лежала под ним. Иногда он спит всю ночь, и его глубокое дыхание влагой оседает на моей коже, а иногда я просыпаюсь (как и все остальные) от гремящего от ярости фортепиано или грохота мольберта, что летит через всю комнату.
Легко ли с ним? Нет. Но это всегда, всегда того стоит.

Когда Белла закрыла блокнот, на её глаза легли холодные ладони. Она взвизгнула из-за их температуры, а не от испуга; это прикосновение она узнала бы когда угодно.

- Ты ледяной, - ахнула она, отталкивая его пальцы от лица. Развернувшись, посмотрела на своего зимнего воина, с которого стекал подтаявший снег; который раскраснелся от мороза.

- А ты такая тёплая, - парировал он, склоняя голову для поцелуя. Она с готовностью подчинилась, распахивая губы и поражаясь контрасту жара его рта и прохлады кожи. Отстранившись, Эдвард начал избавляться от мокрой одежды. – Как твоя лодыжка?

Белла не ответила. Была слишком занята разглядыванием мышц, что сформировались на его животе благодаря простому плану тренировок, расписанному Эмметом как-то вечером по Skype. Они не только помогали переводить бушующее внутри Эдварда море во что-то более инстинктивное, но и имели крайне… эстетически приятные результаты.

Эдвард пощёлкал пальцами перед лицом девушки.

- Мисс Свон? – Но он ухмылялся, как всегда довольный тем, что застал её неприкрыто разглядывающей своё тело.

- Моя лодыжка в порядке, мистер Каллен. – Она встала. – Смотрите. – Подковыляв к нему, Белла просунула пальцы под шлёвки и притянула к себе для ещё одного поцелуя.

- Кажется, пациент волшебным образом излечился, - пробормотал он в её губы.

- Да, твоя любовь – бальзам против любых хворей. – Она рассмеялась, когда он издал звук, будто его подташнивает. – Что, тебе не нравится моя поэзия?

- Мне нравится, когда она идёт от сердца, - сказал он, кладя ладонь поверх вышеупомянутого органа. – А не когда вызвана попыткой залезть мне в штаны. – Переместив руку чуть ниже, он сжал левую грудь девушки, и та игриво оттолкнула его.

- Я чему-то помешал?

Они оба повернулись на голос Джаспера. Тот стоял, прислонившись к косяку, такой же мокрый и холодный, как Эдвард. Кудри цвета жжёного янтаря падали на глаза и вздымались над головой, и он выглядел немного нелепо. Так она ему и сказала.

- Всегда засыпаешь меня комплиментами, милая Белла. – Он слегка согнулся в талии, шутливо кланяясь им. – Мне поручили проинформировать вас, что моя дражайшая сестра и её парень-бегемот приедут через де… минус десять минут.

Белла с Эдвардом радостно переглянулись. Они не видели Розали с Эмметом с их отъезда в сентябре, и теперь те приезжали домой на Рождество. Белла была безмерно рада тому, что Каллены с Хейлами снова соберутся в одном месте, и Эдвард казался настолько же счастливым.

- Спасибо, Генерал, - сказала Белла, шутливо отсалютовав ему. А потом услышала сдавленный смешок Эдварда за спиной и покраснела, вспомнив об истории, связанной с прозвищем Джаспера.

Когда тот ушёл, Эдвард проговорил высоким голоском:

- О Генерал, так хорошо!

- Хватит, - потребовала Белла, пытаясь не засмеяться. Эдвард ещё раз поцеловал её и направился в ванную, чтобы быстро ополоснуться.

Девушка же кинула взгляд на блокнот, сидя в ожидании новых слов. И поддалась его притягательному зову.

Я так сильно скучала по Джасперу. До сих пор вспоминаю нашу первую встречу после двухмесячной разлуки. Мне всегда казалось, что мы по-странному связаны – ничего романтического или сексуального, но и не по-братски. Если Эдвард делит со мной сердце и душу, то Джаспер делит разум.
Тогда я сидела в гостиной вместе с Эдвардом, смотря повтор «Радости живописи» с его героем, Бобом Россом, когда открылась входная дверь. Я повернулась на звук, ожидая увидеть Эсми, которая ворвётся внутрь с новыми палитрами в руках или Элис с пакетом из какого-нибудь магазина. Но вместо этого там был Джаспер, который казался выше и красивее, чем когда-либо.
Я была парализована. Не видела его с сентября, когда он уехал в Сиэтл – в тот день, когда я бросила Эдварда. Я понятия не имела, что он обо мне думает, считает ли, что я заслуживаю сожжения за свою ошибку; не знала, заботит ли его вообще сам факт моего существования. Помню, как сердце болезненно забилось, и я едва могла сглотнуть из-за комка тревоги, застрявшего в горле. Из всех Калленов и Хейлов, если не считать Эдварда с Элис, Джаспер был тем, к кому я относилась лучше всех.
Эдвард поднялся на ноги, приятно удивлённый появлением брата. Мы были шокированы ещё больше, когда в дверном проёме показалась голова Джейн, выглядевшая очень маленькой на фоне двери Замка Калленов.
- Привет! – сказал Эдвард со сбившимся от радости дыханием. Я держалась позади, пока они обнимались.
Быстро отстранившись от Эдварда, Джейн подошла ко мне и притянула в крепкие объятия. Прошептала, как рада за нас обоих, а потом узурпировала моё внимание на целый час. Мы говорили обо всём, что есть под солнцем, и она заставляла меня смеяться почти так же сильно, как в тот день в Сиэтле.
Теперь она одна из моих ближайших подруг.
Джаспер подошёл ко мне лишь чуть позже тем же вечером, после того, как мы с Эсми организовали импровизированный ужин в честь его внезапного приезда. Он отвёл меня в сторону, и я к тому времени так разнервничалась, что не могла поднять на него взгляд.
- Я знаю, что произошло, - сказал он в своей тихой манере. А потом почесал подбородок, покрытый щетиной цвета карамели. – Даже величайшие солдаты иногда ошибаются, милая Белла.
Когда он назвал меня «милая Белла», я начала плакать. Без всхлипов – ничего смущающего, - просто полные благодарности горячие слёзы. Он минимум пять минут обнимал меня, позволяя выплакаться, и мы больше не поднимали эту тему.
А теперь

Громыхнула входная дверь, и Белла услышала призывающий к вниманию голос Эммета.

- Мы дома, семейство!

Белла вскочила на ноги, словно ударенная током, и проковыляла вниз по лестнице, даже не дожидаясь Эдварда. Она рассмеялась от радости, увидев красивые девичьи шёлковые волосы цвета сена и широкие плечи кричавшего мужчины.

- Белла! – воскликнул он и подхватил на руки, закружив в объятиях.

- Осторожнее, - сказала тихо Розали. Белла так скучала по её акценту; он был музыкой для её ушей. – У неё на лодыжке повязка. Осторожно поставь девочку на место.

- Я скучала по тебе, - выдохнула Белла, как только Эммет опустил её на пол, и обвила руками шею Розали.

Та не была любительницей объятий, так что Белла была шокирована, когда девушка крепко обняла её в ответ.

- Так хорошо вернуться домой, - сказала она тихо. – Ты великолепно выглядишь, Белла.

- Не позволяй ей так сильно обнимать тебя, Роуз, - нежно проговорил Эммет, кладя свою большую ладонь на плоский живот подруги.

- Прости, - автоматически сказала Белла. – Тебе больно? – А потом, когда она восприняла картину целиком, глаза девушки расширились. – Ты что…

Розали прижала тонкий палец к губам, изогнувшимся в улыбке.

- Теперь молчи.

Тут ворвались все остальные, и последовало ещё множество объятий, и Эммет с беспокойством наблюдал за своей любимой.

Кот был выпущен из мешка, когда Розали тем же вечером отказалась от бокала вина. Она ответила на их вопросы кивком.

- Это всё, чего мне хотелось, - прошептала девушка, и все расплакались вместе с ней. – А ну-ка прекратите. Я сорвусь, если вы будете так смотреть на меня.

- Я буду дядей, - прошептал Белле Эдвард.

- Самым лучшим дядей на свете, - согласилась та, сжимая его пальцы под столом. Он казался потрясённым, и после молча вышел из столовой.

Несколько часов спустя Эдвард провожал Беллу к её пикапу. Снег медленно падал, скапливаясь в волосах Эдварда и на его ресницах. Он весь вечер был тихим, лёжа на коленях девушки и делая наброски всего подряд, говоря лишь если давал уклончивые ответы на задаваемые ему вопросы.

Он подарил ей нежный поцелуй.

- Будь осторожна на дороге, пожалуйста, - прошептал он в её губы. – Твоя лодыжка точно в порядке? Сможешь вести?

- Всё нормально, - сказала Белла. – Могу я кое-что у тебя спросить?

Эдвард издал похожий на согласие звук, гладя её костяшками по щеке.

- Почему роль дяди так тебя испугала?

Он на мгновение задумался.

- Не могу выразить это словами, - наконец сказал он. – Жёлтый. – Его голос был едва слышным шёпотом.

- Всё в порядке, - ответила она, принимая его извинения. – Скажешь, когда сможешь.

Он сделал глубокий вдох. В последнее время они практиковали подобное, и иногда оно срабатывало, а иногда – сводило его с ума.

- Это словно… серый, что мелькает в недрах природы. Коричневый, который никому не по вкусу. Синь полуночи, в которую никто не хочет входить в одиночестве.

- Ты боишься… - Пробежавшись мысленно по цветам, она облекла их в слова. – Он или она будет первым, кого ты полюбишь, не узнав сначала. Первым, кто полюбит тебя, не зная о твоём прошлом и о том, как оно на тебя влияет.

- Скорее последнее, - тихо сказал он. – Как у тебя это получается?

- Ты позволяешь, - ответила она просто. – И Эдвард, я знаю всё хорошее, что есть в тебе, и всё плохое, и всё, что никто иной не получает возможности увидеть, и я безумно люблю тебя. Не беспокойся. И на поверхности есть множество того, что достойно любви, но внутри этого ещё больше.

Он улыбнулся ей.

- Я тоже люблю тебя, Белла. – Открыв дверцу пикапа, он помог ей забраться внутрь. – Пожалуйста, будь осторожна. Позвонишь, когда доберёшься до дома?

- Как всегда, - подтвердила она. – Люблю тебя.

- Я знаю, - сказал он с лёгкой улыбкой, и иногда это было идеальным ответом.

XxXxX

Белла всё ещё была очень сонной, когда следующим утром зазвонил её телефон. Повернувшись набок, она недовольно посмотрела на имя звонившего.

Джейн Вольтер

Поднеся мобильный к уху, она сонно поздоровалась.

- Молодец, что не отвечала на мои грёбаные сообщения прошлым вечером, Белла!

- Ещё так рано, - простонала та. – Слишком рано для твоей театральности и ругательств.

- Секс-кома?

- Если бы, - зевнула Белла. – Мне пришлось сменить противозачаточные, и у Эдварда нелепое неприятие презервативов, так что мы редко… так, стой, я знаю, что ты звонила не для этого. Что произошло?

- Я познакомилась с восхитительным парнем. Серьёзно. Восхи-блядь-тительным.

Белла тут же встряхнулась. То, что Джейн забудет своего урода-бывшего, было в первых пунктах списка рождественских желаний Беллы, и слова, что потоком хлынули из её рта, определённо звучали радостно.

- О? Расскажи побольше. – Потерев глаза, Белла постаралась сосредоточиться на Джейн.

- Его зовут Лиам, и у него чертовски сексуальный ирландский акцент, который я иногда даже не понимаю, но кому какая разница, верно? Прошлым вечером мы просто пялились друг на друга, а потом перешли к объятиям, и он остался на ночь, а потом сделал мне завтрак, и о Боже, я не могу дышать. Знаю, звучит глупо, особенно для твоих ушей, с твоей идеальной и прекрасной историей любви, но Белла, о Боже. Я со многими тусила, но всё было не так – понимаешь? О Боже, конечно, понимаешь. Когда ты поняла, что Эдвард для тебя – тот самый?

Она уже собиралась ответить Джейн смехом, когда наконец осознала сказанное той. Когда ты поняла, что Эдвард для тебя – тот самый?

- Белла?

- Да, прости, ты знаешь…

- О, брось, Белла. Ты знаешь, что вы с Эдвардом всегда будете вместе. Любовь, которая есть между вами, встречается не каждый день, и вы оба будете последними дебилами, если выкинете её в мусорку. А теперь давай сфокусируемся на не столь очевидных вещах. Что, чёрт возьми, мне делать с Лиамом?

Если Джейн могла быть настолько уверенной, то почему её примеру не могла последовать Белла? Она не знала, что уготовано ей на будущее, но кто это знает? Всё, что она могла – это смело идти навстречу своему величайшему желанию, своей величайшей мечте.

- Хорошо, во-первых, сколько раз ты можешь использовать ругательства в одном предложении? Во-вторых… - Белла продолжила свою речь, разбавляя её смехом и ворчанием, полная радости за свою подругу и принявшая знание о том, что она будет держаться за Эдварда на протяжении промежутка времени, который больше не пугал её: вечности.

Рождество было заполнено празднествами. Чарли с Беллой отправились к Калленам после того, как позавтракали и распаковали подарки, и провели остаток дня там, окружённые своей разросшейся семьёй.

Чарли ушёл около девяти вечера, и все остальные были сонными, заполненные индейкой и обёрнутые в спокойствие Рождества. Эдвард с Беллой поднялись наверх, пожелав всем спокойной ночи.

Они немного полежали на кровати, просто касаясь кожи друг друга в беззвучном благоговении, прежде чем он отстранился.

- У меня есть кое-что для тебя, - произнёс юноша тихо.

- Ты уже подарил мне подарок, - нахмурилась Белла, думая о прелестной перьевой авторучке, которую он презентовал ей ранее.

- Белла, пожалуйста. С каких это пор Рождество подразумевает ограниченное количество подарков? – В ответ на её фырканье он поднял руку. – Кроме того, это скорее для меня, чем для тебя. Хорошо?

- Хорошо, - быстро сдалась она. – Давай, неси.

Эдвард достал тюбик серебряной и белой краски.

- Та-дам.

Белла подняла брови.

- Ну разве это не лучший подарок в мире? Смотрите, как я буду выглядеть полной дурой, пытаясь изобразить хоть что-то, что сможет сравниться с плодами творчества моего гениального парня.

- Тише, нытик, - прервал он её, быстро целуя. – Закрой глаза.

Послушавшись, она откинулась на подушки. Эдвард же взял её левую руку в свои, и Белла почувствовала, как прохладная краска обвела её безымянный палец.

- Эдвард, - выдохнула девушка.

- Шшшш, - пробормотал он. – Открой глаза.

Она опустила взгляд и увидела нарисованную им интерпретацию обручального кольца на своём пальце.

- Эдвард, - снова выпалила она, задыхаясь. – Что это… я не…

- Мы молоды, - сказал он, снова прерывая её. – Но я прожил жизнь, которой не было у многих взрослых. Я осознаю твою ценность. Осознаю, что ты для меня значишь. Ты незаменима. Я хочу, чтобы наступил день, когда можно будет каждое утро просыпаться рядом с тобой и каждую ночь чувствовать твоё дыхание на моей груди. Знаю, что это будет не сегодня, и не завтра, и не в ближайшее время. Но Белла – я знаю одно. – Он сделал глубокий вдох. – Знаю, что у тебя есть сомнения в том, что любовь молодости может длиться вечность.

- Эдвард…

Он поднял руку.

- Дай закончить. Я знаю, что у тебя есть сомнения. Но для меня это не молодость. Не тестовый прогон. Не практика. Это – по-настоящему. Мне кажется, словно я любил тебя всю жизнь, но есть ещё столько деталей, которые мне неизвестны – части тебя, восхищаться которыми у меня пока не было шанса. Я хочу этого. Навсегда.

Сглотнув, она долго смотрела на его прекрасное лицо.

- Скажи что-нибудь, - наконец умоляюще проговорил он.

Вместо этого она взяла тюбик с серебряной краской.

- Закрой глаза.

Улыбаясь дрожащими губами, Эдвард сделал, как она просила. Белла нарисовала кружок на безымянном пальце его левой руки, и спустя две секунды после того, как она отложила кисточку, он уже целовал девушку, смеясь, и плача, и дрожа.

- Не могу спокойно воспринимать это, - говорил он между поцелуями, между кражей её дыхания.

- И не нужно, - шептала она.

Они занимались любовью, медленно и нежно; единственное, что было слышно – это шуршание простыней на коже, пока двигались их тела. А потом они заснули, и Эдвард так переплёл их пальцы, чтобы на протяжении всей ночи одинаковые полоски краски соприкасались.