Я лежал на спине в центре арены и дрожал от гнева и жары, которая мгновенно перенесла меня в тесный и темный закуток внутри повозки. Я ничего не видел, но слышал. Только крики, плач, приглушенные голоса и смех, но был не в состояние сделать что-либо.
Так происходило каждый раз, и казалось, что за все прожитые годы мой гнев стал более жестоким, вместо того, чтобы затихнуть, на это рассчитывала моя приемная мать. Это могла быть какая-нибудь мелочь или какое-то великое дело, но я так быстро терял контроль, что начинал действовать раньше, чем понимал, что происходит.
Например, так я случайно выбрал себе жену из служанок, сидящих в ряд.
Я поднялся с песка и ушел с поля. До меня доносились аплодисменты и осуждающие вздохи, пока я стремительным шагом покидал территорию арены, пытаясь быть настолько быстрым, насколько это возможно, пока полностью не сломался. Хотя большая часть присутствующих знала о моих вспышках гнева, и не имеет значения, сколько из них сейчас станут свидетелями этого. Сейчас я осознавал, что способен контролировать себя, хотя и был на волосок от срыва.
Я оттолкнул Майкла, пытающегося помочь мне. Он должен был знать меня лучше других. Он был еще молод, но тем не менее стал отличным пажом, и у него был огромный потенциал со временем вступить в ряды моей армии. Однако сейчас ему было сложно сообразить, когда меня нельзя трогать. Я закричал, чтобы он убрался с моего пути, и пересек край поля. Через арку я направился в сторону сада и конюшен.
Там я нашел каменную скамью, подошел к ней и бросил свой шлем о стену позади нее. Он с лязгом отлетел на скамью, а я в ярости упал рядом. Мой меч мучительно больно вонзился ручкой в ногу, поэтому мне снова пришлось встать, что было сложно делать в доспехах, и, выдернув оружие из ножен, я откинул его в сторону. Моя рука болела, но не от раны, моя злость распространялась на рыцаря, которому удалось нанести ее.
Сэр Райли.
Рыцарь только по званию, его действия никоим образом не были связаны с законами рыцарства. Я отнюдь не идеальный человек, но он был совершенно безнравственным. Если бы не благородная кровь, его оскорбительные действия давно привели бы его к смерти, если не от моей руки, так от чьей-то другой. И сейчас быть побежденным им в поединке…
И перед моей молодой женой.
Тьма снова начала поглощать меня, приглушенный звон стоял в ушах. Я все еще чувствовал свое тело, знал, что нахожусь на землях Уитлок за ареной, но если вдуматься глубже, сейчас я был в повозке под скамейкой – бессильный и бесполезный. Я понимал, что дрожу, и мое тело раскачивается вперед и назад на скамье, но глаза открыть я был не способен. Мое горло сжалось, и я чувствовал, что не могу дышать, хотя ощущал, как воздух из моей груди обрушился вниз, в тяжелые латы. Моя голова упала на руки, а они локтями оперлись на колени. Я пытался выкинуть эти воспоминания из головы, прекрасно понимая, что у меня никогда не получается сделать этого.
Я пытался схватить себя за волосы и сильно дернуть, словно я мог физически вырвать мысли из своей головы. Я пытался сгибать пальцы, чтобы ощутить боль, но, к сожалению, боль была недостаточно сильной, чтобы звуки покинули голову.
«Эдвард! Эдвард! Нет, нет, пожалуйста, нет!»
«Молчать!» - голос был слишком хорошо знакомым… голос моего друга… моего наставника.
Я услышал, как меня что-то отвлекло, но этот звук не принадлежал моим воспоминаниям. Я быстро осмотрелся в поисках его, готовый излить свою ярость на того, кто посмел приблизиться ко мне в такой момент.
Боже, что на небесах… нет.
Пришла моя жена.
Моя прекрасная, невинная жена.
Каждый раз, когда я смотрел на нее, мне хотелось упасть на колени. Я хотел поклоняться каждому дюйму ее тела своими руками и губами. Я хотел прижимать ее к себе и дать ей все, что она могла пожелать. Мне хотелось запустить руки в ее густые, блестящие волосы и почувствовать кожу ее шеи. Она превысила все мои ожидания, которые я хотел от нее, как от жены, в ней проявились даже те черты, о которых я и не догадывался. Я уже пришел к тому, что хочу видеть ее рядом с собой всегда, и не только по ночам в постели. Я хотел быть около нее, чтобы слышать ее смех и то, как она произносит мое имя, почти в каждый момент жизни, когда я не сплю.
Но не сейчас.
На данный момент опасность для нее была слишком велика, мой гнев – слишком неуправляем. Я едва мог сосредоточиться, чтобы понять, где я и кто ко мне приближается. Если бы это был кто-нибудь другой, кто угодно, я бы даже не потрудился предупредить о нападении.
- Отойди от меня! – что есть мочи зарычал я… моя Изабелла… моя прекрасная жена… моему сердцу больно было говорить с ней так. Но если она немедленно не уйдет отсюда, я не представляю, что я могу натворить. Этой мысли было достаточно, чтобы отодвинуть меня еще немного дальше от темного, замкнутого пространства в моей голове.
- Я хотела убедиться, что все в порядке, - тихо сказала она, продолжая доверчиво приближаться ко мне.
Со мной определенно не все было в порядке, но она не в состоянии сделать хоть что-то, чтобы изменить это. Только я должен охранять ее, защищать, я обещал это, даже если придется защищать ее от самого себя. Я знал, что она не понимает, хотя возможно знала меня уже значительно лучше тех, что прожили рядом со мной в течение многих лет, а не дней, и все же она не могла понять мое состояние. Я сам не понимал себя. Те, кто знал мои проблемы, предпочитали держаться подальше от меня в такие моменты. Все остальные чувствовали мой гнев. Не все из них живы.
- Я сказал, УЙДИ! – я почувствовал, как поднялся со скамьи и сделал шаг в ее сторону. Руки сжались в кулаки, и сочетание боли в поврежденной конечности и взгляд глаз Изабеллы откинули меня назад. Мышцы напряглись - желая борьбы, которой я не мог осуществить, потому что сидел запертый в маленькой деревянной скамье, в то время, как убивали моих родителей, – и я пытался добраться до кого-нибудь… до чего-нибудь… что бы мог схватить и им же уничтожить.
Мой разум орал, что я не должен причинять ей вред, но тело не желало подчиняться. Эта ярость, догоняющая меня, была вне моего контроля, и мне было страшно за Изабеллу. Если я сделаю ей больно… даже если потом я смогу вымолить у нее прощение, я никогда не смогу простить себе этого. Я вспомнил ее глаза в наших комнатах в Форксе – страх в них, когда она думала, что я причиню ей боль. И воспоминание остановило меня, ненадолго.
- Дай мне руку, - тихо и спокойно сказала она, будучи в полном неведении о моем сумасшествии. Я стиснул зубы, мне снова хотелось закричать на нее, может быть, даже напугать, заставить ее убежать. Это была бы лучшая альтернатива.
- Ты должна уйти, - сказал я ей, мысленно умоляя поверить мне и спасти себя, скрывшись в безопасном месте. – Сейчас же.
- Я не уйду, пока вы не позволите мне посмотреть на нее!
Ее слова, казалось, стегнули меня по лицу, еще один удар по моей коже. Я был совершенно ошеломлен ее вспышкой и тоном, потому что прежде я никогда не слышал, чтобы она повышала голос. Всегда, когда она разговаривала со мной – даже когда я был страшен и заслуживал ее гнева, – ее голос был мягким и скромным. Он никогда не звучал резко и сильно.
- Пожалуйста, - ее нежный голос плыл по воздуху между нами, когда она медленно приближалась ко мне, либо не замечая очевидную опасность, либо не обращая на нее внимания. – Позволь мне убедиться, что с тобой все в порядке.
Я несколько мгновений смотрел на нее, пока мой мозг пытался сопоставить мою обычно застенчивую жену с упрямой женщиной, стоящей передо мной, игнорирующей собственную безопасность, желающей лишь осмотреть серьезность моих ранений. Мне хотелось убедить ее, что со мной все в порядке, или иначе она не уйдет и не оставит меня в покое. Прорычав себе под нос, я с громким лязгом опустился на скамью. Пробежавшись рукой по волосам, я ворчал, все еще не оставляя попыток убедить ее уйти.
- Здесь нет ничего ужасного. Это даже не та рука, которая держит меч. Вернись на трибуны, я не хочу говорить ни с тобой, ни с кем-либо еще!
Не обращая никакого внимания на мои слова, она продолжала стоять рядом, а потом опустилась коленями на грязную землю. Ее красивое платье, упавшее вокруг нее, несомненно, испачкалось. В мои мыслях мелькнули все придворные женщины, которых я знал, и я задумался, нашла бы хоть одна из них какую-нибудь вескую причину, чтобы позволить себе испачкать изысканную одежду.
Упав на землю, она потянулась к моей травмированной руке, я инстинктивно отпрянул назад, но она не отказывалась от своих намерений. В конце концов, я позволил ей прикоснуться, пытаясь не вздрогнуть слишком сильно, пока ее пальцы умело пробегались по моей раненой коже.
Ее прикосновение ощущалось так… странно. Пока ее пальцы скользили по моим пальцам и запястью, все остальное в голове медленно исчезало, и все, что оставалось, это чувство ее кожи на моей. Темнота отступала, а теснота, сдавившая грудь, исчезла. Я вдруг почувствовал, как мое тело медленно обмякло на холодной скамье, мышцы расслабились.
- Вы можете сжать руку в кулак? – спросила она.
- Какое это имеет значение? – надеюсь, она не думает, что сейчас я мог бы ее ударить. Даже раньше, в разгар моей ярости, не думаю, что смог ударить бы ее, хотя от меня досталось бы каждому, кто посмел бы приблизиться ко мне.
- Я хочу посмотреть, не сломаны ли ваши пальцы.
Я согласился, и резко выдохнул, когда жгучая боль поразила мои пальцы. Мне не хотелось беспокоить руку, но, несмотря на это, я сжал кулак. Как только я полностью согнул пальцы, почувствовал себя немного лучше.
- Я говорил тебе, - резко сказал я, - здесь нет ничего страшного.
Ее глаза встретились с моими, и в них отображалась очевидная забота о моем благополучии. Я слегка прищурился, задумываясь сейчас, когда она закончила осмотр, вернется ли она на трибуны, туда, где должна находиться. Но видя, как она смотрела на меня, я знал, что она не уйдет. В ее глазах по-прежнему отображалось упорство, то же самое, что я видел, когда она только пришла, хотя раньше мне такой ее видеть не приходилось.
Ее глаза были великолепны.
Она стояла передо мной на коленях и смотрела на меня пристально - ее взгляд не дрогнул, - и я чувствовал ее силу, охватывающую мое тело. Это было опьяняющим и вместе с тем подавляющим чувством, которое обволакивало мой разум. Что-то похоже на то ощущение, когда я входил в нее - она, ее эмоции и тело, все это стало моей единственной мыслью. Ее взгляд был настолько интенсивным, что я отвел от нее глаза. Ее рука двинулась по моей вверх. Она была такой нежной, соприкасаясь с моей кожей, и я ощутил мощное и подавляющее чувство, которого раньше мне испытывать не приходилось.
Оно покрыло мою кожу, затягивая раны в моем теле, и согрело собой мою душу. Мою грудь опять сдавило, но это было совсем иное чувство, не похожее на то черное и темное, что беспокоило меня раньше. Меня заполнили воспоминание о ней – то, как она лежала посреди лужайки, ее застенчивая улыбка, когда она подавала мне мой вечерний чай и опускала свой взгляд, ее яркий румянец, покрывавший щеки и спускающийся до груди, когда она получала удовольствие, подаренное мной, – и в этот момент я почувствовал, как будто кто-то сильно ударил меня в лицо. Через мгновение я понял, что это было.
Сердце было готово пробить грудь, а воздух застрял в горле.
Я любил ее.
Я любил Изабеллу… мою жену.
Сейчас это казалось мне настолько ясным, как чистое кристальное озеро ранним утром. Это было успокаивающее, и в то же время самое сильное чувство. Я опять посмотрел на нее, на ее чистую красоту – не только на ее нежную кожу, в очаровательные глаза, и на волосы цвета красного дерева, которые красиво обрамляли ее лицо, но и на внутреннюю красоту этой женщины, которую я выбрал благодаря своему высокомерию.
Я открыл рот, чтобы сказать ей что-то, но сразу же закрыл его. Я жадно глотал воздух, и не заметил, как моя рука, придав чашевидную форму, лениво поднялась к ее лицу и коснулась ее щеки. Ее кожа была такой мягкой под грубой кожей подушечек моих пальцев – такой же мягкой, как и ее черты, по сравнению с моей резкой внешностью. Слова просто рвались на волю, просто кричали внутри моей головы, но сейчас я не мог сказать ей этого. Не сейчас, когда я в крови и грязи, а она стоит передо мной на коленях. Наоборот, это я должен был склониться к ее ногам, смотря на ее с обожанием, которое она заслужила.
- Что случилось, Эдвард? - спросила она мягким голосом, вырывая меня с транса, который омрачил мой разум. Я тряхнул головой, чтобы прояснить сознание, хотя я думал, что уже не смогу мыслить ясно. Но возле меня была моя красивая жена, и я смог побороть это.
Я закрыл глаза, потому что знал – если посмотрю на нее, буду не в состоянии говорить четко. Я сделал глубокий вдох и выдохнул прежде, чем посмотреть на нее. Неожиданно во мне вспыхнуло мое утреннее желание подарить ей этот триумф.
- Я хотел победить… для тебя, - сказал я со вздохом. И в этих словах была истинная правда, которую я понял только тогда, когда сказал ей это. - Я хотел предложить тебе выбрать любую награду, но мне не удалось сделать этого в первом же испытании.
- Для меня не имеет значения ваша победа, - ответила она мне. – Для меня более важна ваша безопасность.
Я посмотрел в ее глаза, выискивая что-то, сам не понимая, что именно. Обман? Как ей могло быть все равно то, что я проиграл или же выиграл? За пределами войны для рыцаря это более чем важно (п/п: победа на турнире). Но она была воспитана не так, как мы, ни один из нас. Было столько вещей, которые я считал в ней дарованием, и ее воспитание было одним из них.
Я изучал ее своим взглядом, но видел в ее глазах только беспокойство. Для меня было важно то, что она поняла - я был лучше, чем мое представление сегодня.
- Он не должен был победить меня, - ответил я ей. – Раньше я побеждал его, и копьем и мечом.
- Кто это был? - спросила она, хотя я желал, чтобы она этого не делала.
- Его зовут Сэр Райли, - сказал я. – Он не очень приятный человек, поэтому ты не должна быть вблизи него, если его увидишь.
- Я не знаю, как он выглядит, - сказала она, и это можно было понять. Она видела его лишь однажды, но на нем был шлем. – Я узнала бы его только в том случае, если бы он все еще носил свою броню – с Грифоном на груди.
- Он молод, - сказал я ей. – Моложе меня – может быть, ему девятнадцать. Его волосы белые и короткие, как у Майкла. Просто… Я не хочу, чтобы ты ходила здесь одна, это понятно?
- Да, мой… Эдвард.
От ее слов мои губы изогнулись в улыбке, и я почувствовал, как напряжение в руке и плечах покинуло меня, и я расслабился. Кажется, она не понимала, как она это говорила. Но когда я слышал это, то для меня это было похоже на лирическую песню – мое имя на ее устах, и казалось, в этих словах есть капля собственничества, что мне очень нравилось.
Даже сейчас.
Ее тонкие пальцы кружили по моим ссадинам, осторожно исследуя их, рассматривая. И я вспомнил тот день, когда я поранил руку, и она настояла на том, чтобы осмотреть порез и позаботиться о нем… позаботиться обо мне. Мне стало интересно, где она научилась этому, поэтому сразу же спросил.
- Кейт обучила меня некоторым вещам, - сказала она мне. Я чувствовал, как мою кожу покалывает под ее легкими прикосновеньями. – У меня нет большого опыта, но в Вольтере был мальчик, который упал с дерева и сломал руку. Я помогала ей следить за тем, чтобы рука срослась правильно. И после лечения рука осталась такой же, как и до ранения. Она попросила меня обмотать его руку отрезанным куском простыни, объяснив, что так заживает быстрее, а иногда даже не остается следов. Ваша рука не сломана, хотя, мне кажется, есть сильный ушиб.
- Как я тебе говорил, со мной все в порядке, - сказал я ей, улыбнувшись. Был ли у меня опыт или нет, я мог понять, когда со мной все в порядке, а когда нет.
- Думаю, что да, - согласилась она и легонько кивнула. Ее голова опустилась, почти касаясь груди, и я забеспокоился, почему она выглядела такой нервной. Она опять посмотрела на мою руку, пробегая пальцами по моему бицепсу, и опять вернулась к моей ладони. Я снова улыбнулся, вспоминая, как она говорила мне, что ей нравятся мои мускулы.
- Ты достаточно хорошо изучила травму, жена моя? - я сдержал смешок. Наверное, еще не закончила, так как еще раз пробежалась пальцами по моей руке, прежде чем с поклоном отпустить ее и кивнуть. Ее очи встретились с моими, и щеки залились прекрасным розовым румянцем.
- Простите меня, - прошептала она. – Я просто хотела убедиться, что с вами все в порядке.
Она выглядела такой застенчивой и смущенной, и я понял, что так же она выглядела вчера ночью, когда выкрикивала мое имя в экстазе. Такой девушки, как она, я никогда прежде не встречал – скромная, и с большой внутренней силой, которую я видел редко в людях королевского происхождения.
- Иди сюда, - я похлопал ладонями по ногам. Она поднялась, и я притянул ее к себе. Ее руки легли на мою грудь, а я, погрузив свои пальцы в ее волосы, притянул к себе, захватив ее губы для нежного поцелуя. Это была тихая благодарность ей, и хотя я считал именно так, мое тело реагировало на ее близость совсем по другому. Сейчас я был рад, что на мне броня: она скрывала от нее мое желание, хотя я и сожалел об этом, иначе я взял бы ее прямо на этой скамье. Отстранившись от ее губ, я посмотрел в ее глаза и понял, что потерялся.
Я любил ее.
И хотя я осознал это только несколько минут назад, для меня это было так же правильно, как и держать свой меч (п/п: странное сравнение…). Я надеялся всем сердцем, что полюблю ее, хотя и не ожидал этого от себя. Так же я надеялся на то, что она найдет меня приемлемым как мужа, независимо от моих недостатков. Это чувство во мне появилось гораздо раньше, нежели я надеялся, и было намного сильнее, чем я когда-либо себе представлял. А также я надеялся, что в один прекрасный день она испытает ко мне такие же чувства.
Мой взгляд упал на ее губы, и я поцеловал ее еще раз. Желание во мне сказать ей эти слова было очень сильным, но я понимал, что это неподобающее время, и у меня было еще много причин, почему я не мог сделать это сейчас.
- Мне нужно убедиться, что Вольво надежно привязан на ночь, - сказал я, пробегаясь подушечкой пальца по ее щеке и убирая волосы. Я определенно не хотел лишаться ее компании. – Пойдем со мной.
- Конечно, - согласилась она и, взяв меня за раненую руку, позволила повести себя в конюшни, где нас настиг запах сена и лошадей, как только мы вошли в помещение сквозь двери.
- Почему конюшни здесь такие большие? - спросила Изабелла.
- Лорд Уитлок разводит самых лучших лошадей в Форксе, - рассказал я, пока мы двигались вдоль стойл. – Наверняка на весь Вашингтон. Вольво и Победитель из его конюшни. Я купил Вольво для тренировок в Форксе еще тогда, когда он был еще жеребенком. Они сильные, большие, умные, а также готовы учиться. Думаю, почти все лошади в моей конской армии из Уитлока. Это их большая гордость.
- Я не думала, что это так важно, - сказала она и опустила голову вниз. Когда я посмотрел на нее, то уже знал, что ее щеки порозовели. Я засмеялся и начал поглаживать ее руку, которая лежала в моей здоровой руке.
- Я бы никогда не пошел в бой, если бы лошадь была не отсюда.
Я посмотрел на Вольво и огорчился… Я даже не подумал о том, что у него есть какие-то раны после поединка. Я позвал своего пажа и ускорил шаг. Рука Изабеллы чуть не выскользнула из моей, поэтому, взяв ее руку более крепко, я повел ее к последнему стойлу слева. Я оглянулся, и меня опять наполнило чувство теплоты, когда я посмотрел на наши сплетенные пальцы, хотя ее рука казалась намного меньше моей. Я посмотрел на своего коня и опять позвал Майкла.
- Майкл, убедись, чтобы кузнец проверил его левую заднюю ногу – думаю, он потерял подкову.
- Да, Сэр Эдвард, - кивнул Майкл. Он мельком посмотрел на Изабеллу, и я осознал, что даже не представил их друг другу.
- Изабелла, я только что понял, что не познакомил вас, - сказал я. – Это Майкл, мой паж. Майкл, а это моя жена – Леди Изабелла.
- Имею честь, миледи, - думаю, он решил, что из этого нужно сделать шоу, поэтому улыбнулся и поклонился ей. Изабелла только кивнула в ответ.
- Броня, Майк, - напомнил я. Он подошел и снял броню с моего тела, каждую деталь отдельно. Он снял броню и с ног, после чего все собрал и сложил так, чтобы все сохранилось до следующего турнира. Как только я полностью освободился от всего, я подошел к Вольво и убедился, что одно из задних копыт действительно нуждалось в помощи.
- В первую очередь кузнец, - сказал я Майку.
- Да, сэр Эдвард, - ответил он.
- Завтра мы уезжаем, я не хочу, чтобы он получил увечия по дороге к дому.
- Да, Сэр Эдвард, - его тон стал немного тише, но я не обратил на это внимание. Я осмотрел бока и шею Вольво, выискивая другие царапины. Немного ниже, почти возле живота была одна небольшая ранка. Наверное, я зацепил его, когда падал.
- Займись этой раной, быстро, - сказал я пажу. – Один из конюхов покажет тебе, как это делать.
- Да, Сэр Эдвард, - опять я заметил, что его тон был не таким, как всегда, поэтому посмотрел на него. Я увидел, что его внимание направлено не на меня, не на Вольво, он смотрел дальше.
Он с радостью рассматривал зад моей супруги.
Знакомое ощущение охватило мое тело. Сквозь него прошел жар, и руки затряслись от гнева. Взгляд хоть и не туманился, но покрылся рябью, и казалось, что мои глаза вот-вот вылезут из глазниц. Тело напряглось так, как будто меня опять пихнули в темное и замкнутое пространство. Мой разум думал об одном, но тело делало другое.
В следующее мгновенье мой кулак впечатался в скулу Майкла, и тот упал на землю, рассекая себе губу. Ударив его все еще заключенным в броню ботинком, я поднял его за шею и толкнул в стену, вжимая его в нее. Мои пальцы сильно сжались на его коже, перекрывая поток воздуха.
- Если я еще хоть раз увижу тебя глазеющим на мою жену, я вырву твои глаза! – крикнул я ему, серьезно рассматривая его убийство здесь и сейчас. – Это произойдет прямо перед тем, как я выпотрошу твои кишки.
И если бы не присутствие Изабеллы, я бы воплотил свои угрозы в жизнь.
Широко открытые глаза Майка смотрели прямо на меня. Я часто кричал на него или пинал, но он никогда прежде не делал таких ошибок. Еще никогда он не был так близок к потере своей жизни.
- Я ясно объясняю? - я наклонил голову ближе к нему, смотря ему прямо в глаза.
- Да… Сэр… - Майклу не хватало воздуха, чтобы сказать мне это. Я ослабил хватку на его горле и бросил его на землю.
- Выметайся, - я огрызнулся. – Пойди, найди кузнеца, и не попадайся мне сегодня на глаза!
- Да… Да, Сэр Эдвард, - Майкл поднялся с земли и убежал прочь с конюшни.
Я пытался успокоить свое дыхание, немного успокоиться, но это не помогало. Он пялился на нее… смотрел на нее, как на какой-то кусок мусора. На мою жену!
Это вышло за рамки уважения… очень, очень далеко.
Он хотел ее – я видел это в его глазах.
Этот маленький щенок хотел мою жену.
Мою Изабеллу.
Мою.
- Ублюдок! - эмоции бурлили во мне, и я повернулся к ней. Ее глаза были широко распахнуты, а одна рука прикрывала рот, сдерживая то, что она хотела сказать. Несомненно, я опять ее напугал, но я ничего не мог поделать с собой. И ради Христа, я надеялся, что она не будет говорить о моем паже – об этом глупом ребенке, который посмел так возмутительно смотреть на МОЮ жену.
А что, если бы он понравился ей?
Он был одного с ней возраста, и его статус был таким же, как и в ее прежней жизни. И он понимал бы ее лучше, чем я. Возможно, она бы нашла интересным разговор с ним, нашла бы в его лице такого же по духу, как и она.
В следующий момент я ощутил, как темнота накрыла меня – охватывающая и вездесущая – и мои колени подогнулись. Я напряг мышцы, чтобы не упасть. Видение пропало, заглушенное криком – мои ногти впивались в кожу, так сильно я сжал кулаки. Боль от моего ранения вернула меня из тумана.
Я хотел унять это чувство, раз и навсегда. Я вспомнил, как мягкость ее прикосновений там, на скамье, и ее запах возвратили меня из глубины моего черного тумана.
Я опять нуждался в ней.
Я подошел к ней и притянул к себе за бедра, потянулся, чтобы поцеловать. Мои руки зарылись в ее волосы, и губы набросились на ее уста.
Но это не помогало.
Я нуждался почувствовать больше ее.
Сейчас.
- Ты нужна мне, Изабелла, - прошептал я ей в ухо. Я посмотрел в одну сторону конюшни, а затем в другую, и понял, что тут никого не было. Чего и следовало ожидать – турнир продолжался, хоть я и сошел с дистанции. И это не остудило мой пыл. Была только единственная мысль, о которой я мог думать – я хочу ее, здесь и сейчас.
- Здесь? - задохнулась Изабелла.
- Здесь, - низким голосом повторил я. Даже не дав ей шанса принять решение, я схватил ее за талию и затащил в стойло Вольво. Я поднял ее и прислонил к стене, целуя ее снова и снова, борясь с чернотой внутри меня. Если бы она только держалась за меня… обернула ноги вокруг меня… возможно…
Но я не мог сформировать слова, чтобы сказать ей.
Я поставил ее на ноги, и мои пальцы быстро двинулись по направлению к ее груди, чувствуя теплоту ее плоти через платье – платье, которое я с охотой надевал на нее сегодня утром. Сейчас я желал видеть его в клочья порванным у ее ног. Я пососал кожу на ее шее и вдавил свои бедра в ее живот, показывая свою потребность в ней.
Через минуту я почувствовал, как ее пальцы зарылись в мои волосы и притянули меня ближе к ней. Она сделала это резко, но все же с присущей ей нежностью. Ее язык коснулся моих губ, и я, открыв свой рот, простонал, приглушенный ее устами.
Внезапно в голове возникло изображение того, как она запускает свои пальцы в волосы Майкла, и моя немного поутихшая ярость возвратилась. Я взял ее голову в свои руки и оттолкнул от себя.
- Ты моя, - проворчал я, заявляя свои права. За моим грозным тоном скрывалось более значимое. В моем сердце рос холодный, отчаянный страх. Если она когда-то уйдет к другому, я его убью. Я посмотрел прямо на нее, чтобы мои слова стали ясными. – МОЯ жена.
Не смотря на то, что ее лицо было зажато между моими ладонями, она кивнула.
- Возьми меня.
Это были два слова, в которых я сейчас нуждался больше всего. Я почувствовал, что снова могу дышать. Я прикрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы ослабить свою хватку. Я поцеловал ее, стараясь быть нежным, но моя нужда в ней была невыносимой. Я касался ее везде, где только можно, но это не удовлетворяло меня.
Она моя, сказал я себе. И хотя слова были ясными, а разум понимал это, мне все равно было недостаточно этого. Мне казалось, что больше никогда не будет того, чего мне было бы достаточно. Эта мысль не приходила мне на ум до того момента, когда я заметил, как Майкл смотрит на нее. Изабелла была прекрасной, и я должен был догадаться, что и другие мужчины могут заметить это, но я не думал об этом.
Мои глаза были закрыты, темнота, чернее, чем когда-либо, без единого лучика света, окутала мою кожу с ног до головы, связывая меня. Я должен был остановить это, пока полностью не потерял контроль.
- Подними свою юбку, - потому что окутать себя ее телом было моим единственным облегчением. – Держи ее так, чтобы она мне не мешала.
Изабелла подчинилась, связывая слои проклятой ткани на талии. Мои руки скользили вверх и вниз, пока я не столкнулся с тонким предметом одежды, быстро сбрасывая его вниз, зная, что рядом теплая плоть моей жены. Следующими были мой пояс и меч, которым я позволил просто упасть на землю, прежде чем ослабить шнурок спереди моих брюк. Я нагнулся, забираясь руками под ее юбку, пока не нашел теплую кожу ее бедер. Подойдя к ней, чтобы чувствовать теплоту ее тела, я поднял ее, полностью отрывая от земли – как раз на тот уровень, чтобы я мог легко войти в нее. Сделав еще один шаг, я плотно прижал ее к стене стойла Вольво, со слышным ударом, вместе с тем помещая ее ноги себе на талию.
Мои руки скользнули к ее сочной попке, пальцы вонзились в ее плоть, и я вошел в нее нежно и глубоко. Я мог слышать свой стон, который соединился с ее криком, и входил в нее снова и снова – так сильно, как только мог. Изабелла обвила свои руки вокруг моей шеи, крепко держась за меня, пока я сильно бился в нее.
Мой гнев все еще не спадал – моя злость глубоко поселилась в душе, – но как только я пронзил ее тело, мой гнев поменялся на жажду к ней. Я мог видеть, как два чувства слились вместе во мне, и после ярость уходила с каждым толчком, который я делал.
Когда я изменил угол проникновения, входя глубже, Изабелла громко застонала. На затворках ума я понимал, что она, возможно, беспокоится о том, что кто-то услышит ее, поэтому я накрыл ее рот своим, приглушая ее крики, и почувствовал, как ее тело напряглось вокруг меня. Ее мышцы начали сжиматься, и она откинула голову на стену, но я не остановился. Я целовал ее шею, и меня опять настигла мысль о моем паже, и о том, как он смотрел на нее. Я ускорил свои движения.
- Моя жена, - я мог слышать собственный стон. Мои зубы кусали ее шею то тут, то там, чередуя укусы с толчками. – Моя жена… моя жена… моя… моя… моя…
Между ощущением ее нежной, влажной теплоты, обернутой вокруг меня, жаром ее дыхания на мое челе и движением наших сталкивающихся тел, я почувствовал интенсивную нарастающую сладость внизу живота – мощность удовольствия захватила меня, держала меня, а затем освободила меня, когда я скользнул в нее так глубоко, как мог. Я чувствовал, как мое теплое семя разливается внутри ее, и когда я простонал, то совсем не заботился о том, что кто-то может нас услышать.
Я медленно возвращался в реальность, когда понял, что я только что наделал.
Моя жена не только терпела мой характер, но и то, что я пользовался ее телом, чтобы отвлечь себя от проигрыша в турнире, и от соперничающего взгляда мальца. Я получал удовольствие от своей молодой, невинной и немного испуганной жены, совсем не заботясь о ее чувствах.
Даже когда мои губы ласкали кожу ее шеи, и я все еще был огорнут ее теплотой, это не помешало пройти холоду сквозь мое тело. Я сделал маленький и осторожный шаг назад, боясь, что я причинил ей вред в своей спешке. Холод опять прошел через мое тело, и я опустил ее на землю. Некоторые ее вещи валялись на грязном полу, и я помог ей собрать их. Я не смотрел ей в глаза, боясь увидеть, что там в них. Думаю, она не захочет иметь ничего общего со мной на некоторое время, если вообще захочет, после того, как я взял ее таким способом, совершенно не думая.
Я даже не молился.
Я молился каждый раз, когда ложился в постель со своей женой. В первый раз это было сделано для нее, чтобы ей не было больно – для ее доверия ко мне, и для ее удовольствия. Когда она впервые заговорила о детях, я молился, чтобы мое семя достигло своей цели – и наполнило ее моим ребенком. Была только еще одна вещь, которую я хотел от нее, если не считать ее большого живота, в котором бы рос мой ребенок.
Сейчас я боялся посмотреть на нее и увидеть что-то в ее глазах. Страх? Боль? Недоверие? Позволит ли она касаться себя после того, что я наделал?
- Прости меня, Изабелла, - я посмотрел ей в глаза с великой болью. Она казалась… ошеломленной. Может быть, мне придется молить о ее прощении.
Опять.
- Я никогда не намеревался быть таким… быстрым с тобой.
- Эдвард, - прозвучал ее тихий голос. Она покачала головой, как только ее пальцы коснулись моей щеки. Она медленно подошла о мне и нежно поцеловала. – Нет причины для вашего извинения.
- Я был грубым с тобой, - настоял я.
- Я не пострадала… - услышал я ее ответ.
- Я не… Я не думал о твоих потребностях.
- Так или иначе, вы удовлетворили их.
В моей памяти всплыла картинка, как я накрываю ее рот своим, приглушая ее стон. Она не только позволила мне взять ее таким способом, она также наслаждалась этим. Когда я посмотрел в ее глаза, то понял, что она говорит правду. Она не злилась за меня, не злилась за то, что я взял ее грубо, на открытом воздухе. Она приняла это, она приняла меня, приняла это так же спокойно, как и принимала все мои недостатки раньше.
Мое сердце сжалось, как будто кто-то держал его в бронированном кулаке, и чувство ее касания к моей коже пробежало по моему телу, успокаивая меня. Как будто какая-то сила от кончиков ее пальцев на моем подбородке вытягивала с моего ума темную черноту ее светом. Как я мог не любить ее, эту женщину, которая дарила мне покой? Позволяла не просто существовать этому покою, а возвратить меня из темных углов моего разума, куда я часто падал, без своей воли.
Она спасла меня.
Моя рука коснулась ее щеки, медленно поглаживая нежную, бледную кожу, когда я подошел к ней и легонько поцеловал. Мое сердце все так не неистово билось, и я все еще чувствовал, что оно было сжато, и хотя ощущение было не очень приятное, я знал, что это означает.
Я любил ее.
Я завязал шнурки на своих штанах и надел обратно пояс, который немного задел мою левую руку и запястье. Сжав руку в кулак, я немного вздрогнул. Это было больно, но весьма терпимо, и казалось, намного лучше прежнего. Я повернулся к Изабелле и нежно поцеловал ее возле уха.
- Я, без сомнения, самый счастливый мужчина ан земле, - сказал я ей. – Я позабочусь о тебе сегодня ночью.
- В этом нет нужны, - ответила она, все еще лишенная дыхания.
- В любом случае, я это сделаю.
Этой ночью я был полон решимости осуществить мое обещание, и подводить ее к краю экстаза много-много раз перед тем, как получить собственное удовольствие. Думаю, я немного переусердствовал, когда она, выкрикивая мое имя в четвертый раз, молила меня закончить с ней, пока она не потеряла сознание. Я хихикал, посасывая нежную кожу ее шеи, пальцами все еще играя с ней.
- Пожалуйста… Эдвард… Пожалуйста!
- Пожалуйста, что? - прошептал я возле ее уха. – Скажи мне, чего ты желаешь, жена моя.
- Я… Я хочу Вас… Пожалуйста.
- Что ты хочешь, - дразнил я. – Скажи мне, чего ты хочешь от меня.
- Ох… Эдвард… - вздохнула она, и ее кожа покрылась прелестным розовым румянцем. – Я хочу вас внутри себя… пожалуйста, не заставляйте меня больше ждать.
Я был рад угодить ей, медленно скользя в ней, медленно скользя назад и вперед, пока не почувствовал знакомое напряжение. Я отпустил себя, смотря в потолок комнаты и молясь.
Великий Господь, наш Отец… пожалуйста, благослови мою жену. Наполни ее чрево моим ребенком… пожалуйста. И если ты благословишь нас, позволь, чтобы это случилось сегодня. Аминь.
Я слушал, как замедляется ее дыхание, и посасывал кожу у основания ее шеи. Ее кожа была такой нежной именно там, что я очень часто целовал это место. Я еще раз лизнул кожу ее шеи, прежде чем поднять свой вес на руки. Я посмотрел в ее прекрасные коричневые глаза, и увидел, что она улыбается мне.
Красивая, скромная улыбка, которая наполнила мой мир смыслом.

И тогда я понял, что потрачу всю жизнь на то, чтобы Изабелла была счастлива.

________________
Конец!