Глава 15. О радостном и обманном.
Эсме POV

— Ты в порядке, милый? – произнесла я как можно более мягким и ласковым голосом, чтобы не напугать его. — Принести что-нибудь?

Хоть что-то? Жаль, он не давал мне никакой подсказки насчет своих мыслей.

— Нет, все хорошо, — Джаспер попытался бодро улыбнуться, но даже мне было понятно, что он притворяется.

В разговор вступила Элис:

— Хочешь спуститься до сувениров?

— Нет.

— Можно заставить Эммета вернуть Xbox, сыграем?

— Нет.

Еще одна попытка:

— Хочешь, я принесу фильмы? Книги?

— Нет, — в этот раз он даже не улыбнулся, хотя, как я заметила, всегда обозначал улыбку для Элис.

— Можем сыграть в карты, — я исчерпала все варианты.

— Нет. Все нормально.

Что могло быть переведено как «Я хочу сидеть в одиночестве и купаться в жалости к себе как вчера и позавчера».

— Чем тогда ты хочешь заняться?

— Ничем. Я дерьмово себя чувствую.

В обычном состоянии я бы сделала ему замечание, но последние несколько дней нельзя было считать даже отдаленно обычными. Элис довольно быстро оправилась от болезни, но успела заразить сначала Розали, потом Карлайла. Наконец-то выздоровел и Эдварда, но сегодня утром у Эммета поднялась температура. Прибавьте еще приступы Джаспера, что случились в госпитале. Все это вылилось в полнейшую неразбериху.

Он мог говорить правду о плохом самочувствии или просто пытался заставить нас уйти. С тех пор как главный невролог поставил диагноз «эпилепсия», Джаспер замкнулся и погрузился в депрессию. Врач был уверен, что она вызвана рубцом на мозге, оставшимся от прошлой приемной матери. Череда приступов, видимо, началась сразу же, как только он заболел гриппом, и защита организма ослабла. Карлайл привез стопку литературы с пояснениями болезни и всевозможными методами лечения, но она так и лежала у кровати нетронутой.

Правда, все могло быть хуже, но мне-то легко говорить. Я взрослая, замужняя женщина с прекрасной семьей, а не семнадцатилетний парень, который считает, что в целом мире он один. Бедняжка.

— Как начет эскимо? — ангина не сопровождала этот вид гриппа, и я отчаялась сделать хоть что-то.

Джаспер пожал плечами и отвернулся, являя собой картину смиренного страдания. Элис открыла занавески, впуская свет в темную, наводящую уныние комнату.

— Здесь как в морге.

Он раздраженно фыркнул, явно подавляя грубый комментарий. Если бы это был кто-то другой, Джаспер даже не попытался бы сдержаться, но с ней он был мягок. Они очень мило смотрелись вместе и, кажется, понимали друг друга без слов.

Я провела пальцами по его волосам. Их необходимо было подстричь, еще больше, чем когда он приехал, но Джаспер упрямо не подпускал к себе никого с ножницами. Может, с ним произошло что-то конкретное с участием ножниц или же он в принципе опасался стоящих за его спиной людей с острыми предметами. Или все сразу. Я уже давно решила, что это не смертельно, и просто отступила.

По крайней мере сейчас я могла его касаться. После трех дней, когда болезнь забрала все силы, что он едва был способен поднять голову, не говоря об остальном, Джаспер посчитал, что принять мою помощь будет не так плохо. Он не просил о ней, не подавал виду, что ему хочется прикосновений, но перестал стесняться. Иногда, как сейчас, даже казалось, что ему нравится. Глаза были закрыты, а тело расслаблено.

По правде говоря, я не знала, что еще сделать. Занятия, которые мы посещали, чтобы подтвердить статус приемных родителей, не подготовили нас ни к случаю как с Джаспером, ни к помощи ребенку, столкнувшемуся с действительностью роковой болезнью. Я надеялась, что Карлайл справится лучше, но ожидания не оправдались. То, что было легко проделать с пациентами, становилось невозможным, когда дело касалось семьи.

А Джаспер был семьей. Нет, дом не казался без него пустынным, но значительно уменьшился. Даже Эдвард, который мало пересекался с Джаспером, пока тот не попал в больницу, ощутил, что чего-то не хватает. Он спрашивал о Джаспере, но не мог его навестить. В городе свирепствовал грипп, и никто не хотел, чтобы заболевший им появился в отделении интенсивной терапии.

— Я посмотрю? — Элис не сдавалась, осторожно приставая к нему, пока не получила нормальный ответ.

— Конечно, — Джаспер даже не повернул голову.

— Ты даже не взглянул! Я могла порыться в твоем белье или медицинской карте, а ты просто разрешил.

Обычно легче просто сдаться, чем спорить с Элис. Джаспер поднял взгляд, заметил у нее в руках бумаги, что принес Карлайл, чтобы помочь ему примириться с ситуацией.

— Валяй.

Вместо того чтобы тихо просмотреть бумаги, Элис забралась к нему на кровать и начала громко зачитывать отрывки.

— Эпилепсия является рецидивным нарушением нервной системы, характеризующимся повторяющейся и неконтролируемой судорогой конечностей, сопровождающейся потерей сознания. Припадки могут быть большими или малыми. Малые припадки, так же известные как абсансы, не приводят к конвульсиям или обмороку. Человек, подверженный малым припадкам, может оказаться сбытым с толку и дезориентированным на время от нескольких секунд до нескольких минут, — здесь Элис прервалась. — Спорим, именно это случилось на прошлой неделе!

Смущение на лице Джаспера отразило мое собственное.

— А?

— Ну, помнишь, вечером, когда были спагетти? Ты выпал, но не вспомнил этого.

Джаспер кивнул, но я не позволила ему ответить:

— Минутку. Вы знали, что что-то пошло не так, и ничего не сделали? Элис, о чем ты думала? – нам следовало внимательно присматривать за Джаспером и симптомами, которые могли у него проявиться, что было невозможно, если кто-то из семьи покрывал его.

Едва слова повисли в воздухе, Джаспер ринулся защищать Элис:

— Я ее заставил. Соврал и сказал, что голова закружилась. Поэтому я виноват.

Это лишь означало, что у них обоих неприятности. Я заставила голос звучать спокойно и ласково, хотя сейчас была далека от обеих эмоций.

— Джаспер, я понимаю, что ты пытаешься защитить Элис, и это мило с твоей стороны. Там не менее она безусловно знала лучший вариант, чем врать с тобой на пару. Если бы она рассказа что-то тогда, сейчас ты мог не оказаться в больнице.

Его лицо сморщилось, а я почувствовала себя ужасно, тем более что сказала не совсем правду. Если бы Элис пришла ко мне, я бы забеспокоилась, но скорее всего просто следила бы за ним чуть пристальнее. И не придала бы такого сильного значения.

— Так, мы поговорим позже, ладно? Вы оба меня разочаровали.

Последние слова большей частью относились к Элис.

Если бы они не сидели бок о бок, я бы пропустила то, что последовало дальше. В глазах Элис заблестели слезы, и Джаспер вздрогнул. Расстроился ли он из-за Элис или из-за меня? Независимо от причин, вспышка исчезла так же быстро, как появилась.

Я старалась не возрождать надежду. Принято считать, что каждый год насилия занимает у ребенка год исцеления. Вот только проблема заключалась в том, что у Джаспера не было пяти лет. Только два месяца, и я знала, что этого не достаточно. Надо придумать способ убедить его остаться. Вопрос, как это сделать.

— Эпилепсия не лечится, но припадки можно контролировать при помощи противосудорожных препаратов. Общие препараты включают Фенобарбитал, Депакот и Клоназепам¹, — Элис продолжила читать вслух, видимо пытаясь рассеять напряженность в комнате. — Что тебе выписали?

— Не знаю, - Джаспер выглядел абсолютно незаинтересованным в лечении, как и во всем остальном, связанном с его состоянием.

— Да почему? Тебе все равно, что с тобой случилось? — недоверчиво поинтересовалась Элис.

— Нет, но… — он замолчал.

— Но? — Элис никогда не боялась подтолкнуть его дальше. Ее удивительная интуиция подсказывала, когда стоит настоять, а когда — отступить и дать ему вздохнуть спокойно. Я все бы отдала, чтобы обладать таким влиянием хотя бы день. Только на один день, когда бы я почувствовала, чтобы не провалиться с ним.
Джаспер не ответил, только отчаянно оглядел комнату. Поняв, что ни один из неодушевленных предметов не в силах ему помочь, он пожал плечами. Нас с Элис было любопытно услышать его ответ.

— Не знаю.

— А может, потому что, попытавшись выяснить о лекарствах, тебе придется признаться, что это никуда не денется? Теперь такой будет твоя жизнь, и ни папа, ни я, ни ты не смогут ее изменить? Я угадала?

—Мэри Элис Каллен! — меня охватил ужас от того, что она осмелилась произнести вслух. Не то, чтобы я не была с ней согласна, на сто процентов, но существовало бесчисленное количество способов преподнести это тактичнее. Я уже пересматривала раннюю оценку о ее интуиции.

Но Джаспер не разозлился и не сломался. Просто прошептал:

— Да, угадала.

Больно слышать его слова, но я была достаточно осторожна, чтобы не явить на лице жалость. Понятия не имела, что сказать, потому что Элис была права. Никто из нас не мог изменить сложившиеся обстоятельства. Мы только могли помочь ему справиться с ними. Если он позволит нам, что было сомнительной перспективой в лучшем случае.

Может, запланированный мною сюрприз чуть поднимет ему настроение. Если все пройдет по плану, они приедут к четырем — осталась всего пара минут.

— Хватит уже себя жалеть. Это стремно, а мы справимся. Ты все еще можешь ходить, смотреть и слышать. Ты не умственно отсталый. Стоит проявить чуть больше интереса к лечению, и жизнь будет совершенно нормальной. Давай сейчас выясним, что тебе выписали, — не дожидаясь ни ответа, ни разрешения Элис поднялась и собрала со столика все медицинские записи. Ошеломленный Джаспер молча уставился на нее.

Меня в буквальном смысле оглушило. У Элис редко получалось постоять за себя. Она скорее бы поплыла по течению, даже если бы сочла наши действия не самой удачной идеей, чем высказалась бы и подвергнулась презрению. Что такого было в Джаспере, что заставило ее пожертвовать его же чувствами ради помощи?

Элис просмотрела записи в поисках чего-нибудь интересного:

— Вот! Тебе выписали фенобарбитал. Мам, у тебя есть бумажка?

Она слишком хорошо меня знала — в моем кошельке всегда лежал маленький блокнот. Элис распахнула его и начала писать.

— Список вопросов Джаспера. Первый: Почему фенобарбитал, а не другое? Второй: Когда меня отпустят домой? Что еще? — не получив ответа, Элис толкнула Джаспера. — Что еще, Джаспер?

— Сохранятся ли приступы при приеме лекарств? — пробормотал он, опустив подбородок на грудь.

— Хорошо, — аккуратно записала она. — И?

Моя дочь вытаскивала из него вопросы, залезая куда глубже внутрь, чем осмелилась бы я. Когда же я почти различила слезы в его беспокойном взгляде, Элис остановилась и закрыла блокнот.

— Теперь мы знаем, что в следующий раз спросить у врача, — а потом она положила голову ему на плечо. — Я не издеваюсь над тобой.

Джаспер, на чьем лице в каждой черточке проявлялось истощение, прикрыл глаза:

— Я знаю.

Мне показалось, что даже через десять лет я буду не в силах их понять. Так или иначе, Элис заставила Джаспера взять на себя ответственность хоть за малую часть лечения, а этого никому не удавалось сделать. Он отгораживался от Карлайла, от меня и от всей команды врачей до такой степени, что нам даже приходилось по нескольку раз интересоваться, не онемел ли он. Но нет, Джаспер просто упрямился. Мало того, что у Элис получилось вызвать у него интерес, так еще и обойтись минимумом травм и хлопот. Впечатляюще.

Раздался стук в дверь, и вы втроем вздрогнули. Элис подскочила, от волнения путаясь в собственных ногах.

— Входите.

В дверях появился тихий и взволнованный подросток, а следом за ним зашла женщина пятидесяти лет. Джаспер вытянулся в струну, а на лице его расцвела улыбка, какую я ни разу прежде не видела.

— Пит!

— Привет, Майор.

Они не поцеловались, не обнялись, не сделали ничего, только усмехнулись друг другу. Потом Питер легко хлопнул Джаспера по плечу.

— Фигово выглядишь.

— Ты здесь! — в голосе Джаспер смешалось счастье пополам с недоверием.

— Ну да. Сегодня же суббота? Только потому, — что ты по-идиотски заболел и не смог приехать в Порт-Анджелес, не значит, что я должен пропустить встречу.

Джаспер закатил глаза:

— Да, Питер, с пятью приступами я провалялся в больнице всю неделю только для того, чтобы запудрить тебе мозги и заставить приехать самому.

Питер отозвался в том же тоне:

— Ага, понятно, пять приступов — это слишком, чтобы с кем-то увидеться. Вот три и тошнота — нормально, но не пять, конечно.

Переведя взгляд с одного на другого, я заметила кое-что интересное. Если память меня не подводила, то Питеру было только пятнадцать, хотя он выглядел совсем взрослым. По прикидкам, его рост составлял около метра восемьдесят, а по комплекции напоминал Эммета. Джаспер тоже был высоким, но не столь массивным. Они оба с легкостью могли совладать с более слабой приемной матерью. Но судя по всему, даже не пытались. Почему?

Пока мысль крутила в голове, я поднялась и потянула за собой Элис. Протянула руку матери Питера:

— Здравствуйте, я Эсме Каллен, это Элис. Да, мы разговаривали по телефону, но приятно наконец встретиться с вами лично.

Она в ответ улыбнулась, и в ее глазах я узнала знакомый взгляд наученной опытом приемной матери. Взгляд, говорящий, что она понимает ночи, когда приходилось укачивать маленьких наркоманов или испуганных детей. Что она — тоже — установила сигнализацию на окна и двери — не чтобы обезопаситься от незваных гостей, а в последней попытке удержать провинившегося подростка в доме. Что она участвовала в судебных слушаниях и проводила половину дня в кабинете директора в просьбах, чтобы ее ребенку дали еще один шанс.

— Я Люси. Мне тоже очень приятно. Спасибо, что разрешили Питеру приехать.

Я снова потянула Элис (которая делала вид, что не слушает мальчишечьи разговоры) за руку.

— О, без проблем. Друзьям Джаспера мы будем рады в любое время. Не хотите спуститься вниз и перекусить? Думаю, мальчики хотят остаться вдвоем, — последние слова предназначались Элис, которая сердито посмотрела на меня.

На выходе из дверей мне пришлось проигнорировать не слишком тихий шепот Пита «Боже, Майор, да твоя же мать ЭМЯБТ²!». Пусть комплимент отдавал чем-то нездоровым, но я не удержалась от толики самодовольства.

Я привела Люси в кафетерий, задумавшись, что же теперь желать. Если бы не Элис, я бы расспросила ее о Питере, или о Джаспере, или о том, что произошло в злосчастном доме. Не зная, к чему прибегнуть, я немного растерялась. Навыки «любезной хозяйки» казались не к месту, учитывая нынешние обстоятельства.

К счастью, у Люси нашлись собственные темы для разговоров:

— Что ты сбираешься делать с судом?

Меня прошиб холодный пот.

— С судом?

— О Господи, ты не знаешь? Этой суке выдвинули обвинения. Жестокое обращение с детьми, халатность, покушение на убийство, умышленное нанесение телесных повреждений… И что-то еще должно быть. Мы получили письмо на этой неделе, там сообщалось, что Питу, возможно, придется давать показания, — она взглянула на руки. — Извини. Я думала, вы уже в курсе.

Если они посчитали, что Питеру «возможно» придется свидетельствовать, то Джаспера точно вызовут. Но во время госпитализации, отстранения от школы и болезней столбик почты все рос на стойке. В той куче могли быть важные документы, а я бы так и не заметила.

— Нет, у нас была сумасшедшая неделя. В доме грипп, Джаспер заболел. Расскажи подробнее о суде, — Люси меня не расстроила, но вот Деметрий, который обязан был нас известить, порядком разозлил.

— Дату еще не назначили, но я выяснила, что суд скоро. Она два месяца просидела в тюрьме, и теперь им надо либо провести быстрое судебное разбирательство, либо освободить ее. Питера повезут в участок во вторник, чтобы он сделал заявление, — внезапно она побледнела. — Ты же не думаешь, что они с Джаспером что-то вытворят, да? Ведь они поделятся историями?

Я надеялась, что не вытворят. Если они откажутся выступать, дело развалится. Я была уверена, что ее признают виновной в побоях Джаспера, и не важно, что скажет он сам или Питер, просто потому, что у нас находились записи девять-один-один, что утверждали иное. Но что с другими обвинениями? Джаспер умен, он сможет достаточно замутить воду, чтобы она вышла.

— Не знаю. Если они собирались, то уже сделали. Пусть посидят вдвоем.

Люси вздохнула:

— Я правда намеревалась привезти Питера в больницу. Но они не одобрили, потому что они не родня, поэтому пришлось с ними ругаться. А потом Джаспера отпустили, но не сказали, куда. Конфиденциальность и все дела. Я очень обрадовалась, когда он с нами связался.

— Они привязаны друг к другу, — я очень хотела, чтобы Джаспер считал нас семьей, но мне приходилось признать, что любил он других. Питер был ему почти братом, с кем бы они не жили. Если я не сохраню эту связь нетронутой, как он согласится, что любые отношения могут стать постоянными?

— Конечно. Знаешь, я пыталась забрать и Джаспера.

Я об этом не подозревала. У меня же сложилось впечатление, что кроме нас с Карлайлом Джаспером никто не интересовался.

— Нет, я не знала.

— Да, я знала, что Пит скучает, он был тогда единственным приемным, и я решила попробовать. Мне отказали из-за медицинских проблем, требовалось, чтобы Джаспер жил с мужчиной в доме, — Люси грустно улыбнулась. — Ну да к лучшему. Не представляю, как бы я с этим всем справилась.

— Бывают дни, когда и я не знаю, как справляюсь. Гадаю каждую минуту. Но как только они дома выбора не остается.

Она улыбнулась:

— Точно. Так вас четверо?

— О нет. У нас с мужем еще трое дома. Все подростки, можешь поверить? Мы давно никого не брали на воспитание, но рады Джасперу.

И некоторые из нас больше других. Та, кто получала больше всего удовольствия от присутствия Джаспера, сидела напротив, томясь от скуки. Я протянула Элис телефон:

— Позвони отцу и узнай, слышал ли он что-нибудь о суде. Потом можешь вернуться и проверить мальчиков, — не самый изящный ход, но мне требовалось уединение, да и Элис будет только рада возвратиться к Джасперу и не станет задавать вопросов.

Она вылетела из кафетерия, едва касаясь ногами пола. Люси проводила ее взглядом:

— Подозреваю, ее волнение вызвано встречей с Джаспером, а не звонком отцу?

Слабая шутка разрушила напряжение за столиком.

— Можно и так сказать. Она сильно привязалась к нему.

— Это хорошо. Ему точно нужен тот, кто полюбит его и позаботится. Пит понятия не имеет, как быть подростком, потому что постоянно играл родителя. Приходится напоминать ему, что взрослая тут я, и ему не надо оплачивать счета и прибираться во всем доме. Ему надо беспокоиться об учебе и выпускном.

— У вас тоже проблемы с учебой? Я забрала Джаспера на год. Он все равно бы не сдал экзамены, не было смысла что-то менять, — любые детали о его сводных братьях и сестрах обеспечили бы мне подсказки о нем самом.

— Не настолько плохо, но Пит занимается с репетитором, чтобы догнать остальных. Он совсем не хочет провалить этот год, но осталось не так уж много времени. Я бы забрала его из школы, но он хочет остаться. Мне кажется, там он в безопасности, да и отвлекается от изменений в доме, поэтому я не особо насчет нее волнуюсь. Пит очень старается, и я постоянно напоминаю, что ему стоит беспокоиться только о школе, — Люси вздохнула. — Осталось лишь заставить его поверить.

— Я так и живу. Джаспер едва принимает что-нибудь от нас, думает, мы несем какие-то скрытые расходы, — я уже и забыла, каково ощущать чувство товарищества с другими приемными родителями. С людьми, которые понимают, почему у вашего одиннадцатилетнего ребенка посреди торгового центра разразилась истерика, достойная малыша, или же унижение, что пережила твоя изнасилованная шестилетняя дочь, когда выясняешь, что в ее классе проводили наглядный урок полового воспитания. — Похоже на жизнь с диким котом. Я могу его кормить, давать теплое место для сна, но едва могу коснуться.

— Ты делаешь все, что можешь. Иногда все, что можно сделать, это позволить им уйти, — ее тон подсказал, что она не понаслышке знает о потерях. Но я не хотела, чтобы Джаспер ушел. Он уже испытал на себе недостатки системы усыновления. Я не желала, чтобы и с обществом получилось так же.

— Знаю. Но этой больно, — сердцем я понимала, что Джаспер еще не окончательно сломлен, но близок к этому. Слишком много того, что с трудом может выдержать человек, выпало на его долю, и без поддержки Джаспер не справится. — Но я могу спасти его. Мне просто не хватает времени. Ему почти восемнадцать, Люси, я не смогу на законных обстоятельствах его удержать. Но как убедить его остаться?

Она опустила взгляд:

— Выяснишь — поделись со мной.

Ответить на это было нечего, и мы погрузились в продолжительную тишину. Наконец, Люси взяла поднос:

— Не хочешь проверить мальчиков? Нам с Питером скоро уходить. Прогнозы обещали снег, а я не хочу оказаться в это время за рулем, если могу этого избежать.

Пока мы шли по холлу, Люси поглядывала на меня, словно желала что-то сказать, но не решалась. Прошла целая вечность, прежде чем ее глаза встретились с моими:

— Ты очень ему нравишься. По взгляду видно.

Было приятно услышать такие слова от того, кто знаком с манипуляциями и переживаниями приемных детей и кто знает, как сквозь них разглядеть суть.

— Надеюсь. Я люблю его. Он выстоит, — собственные трудности заставили меня больше ценить психическое и физическое состояния Джаспера.

Дверь в палату была закрыта, оттуда доносились лишь тихие неразборчивые голоса. Перед тем, как войти, Люси постучала:

— Пит? Нам надо ехать.

На этот раз они обнялись, неловко, одной рукой, что несло в себе больше смысла, чем мне удалось разглядеть. Питер улыбнулся мне:

— Рад знакомству, миссис Каллен, Элис. Надеюсь, еще увидимся.

Что-то в его интонации заставило меня занервничать.

— Приезжайте в любой время. Джаспера скоро выпишут, можете навестить его дома.

Его улыбка чуть померкла, не затронув темных глаз.

— Было бы неплохо, — он надел пиджак и повернулся к Джасперу. — Верь им, Майор, — и ушел, а те загадочные слова повисли между нами в воздухе.

Джаспер молча смотрел, как они уходят. При взгляде же на меня в его глазах появился холод, которого раньше не было. Глаза сверкали серым, почти серебряным оттенком острого лезвия, и по моей спине пробежал озноб. Не только из-за него, ведь в Джаспер ничто не указывало на жестокость, но появилось ощущение, что обстановка изменилась и у меня огромные неприятности.

— Что-то случилось? — как можно спокойнее спросила я, не отводя взгляда.

Он опустил глаза.

— Ничего. Я не хочу видеть вас сегодня вечером, скажите доктору Каллену не приходить.

Предупреждающие колокольчики в голове зазвонили еще громче. Джаспер давно перестал обращаться к нам как к доктору и миссис Каллен, называя просто Карлайл и Эсме. Меня это устраивало; бессмысленно было ждать слов «мама» или «папа» так скоро или вообще.

— Не думаю, что это хорошая идея. Почему ты вдруг нас прогоняешь?

— Я не доверяю вам, и мне плевать, какая это идея. А теперь оставь меня, сука.

Элис судорожно вздохнула. Я оцепенела. Джаспер всегда выражался тихо и спокойно как настоящий джентльмен. Я даже не знала, что потрясло меня больше: мат или слова о недоверии. Что так быстро поменялось? Но все же слова были просто словами, а мне доводилось слышать и похуже.

— Следи за языком. Элис, иди в машину, я пока поговорю с Джаспером.

Ее губы дрожали, когда она брала ключи, что свидетельствовало об одном: дочь шокирована так же, как я. Скорее всего, его Питер расстроил Питер, и я немедленно пожалела, что оставила их одних. Вспомнила, что Люси хотела забрать и Джаспера; мог ли он посчитать, что его поместят к ней, если он покинет нашу семью?

— А теперь скажи мне, в чем дело, — в моем голове звучал вопрос напополам с командой.

В его глазах вспыхнул странный блеск, блеск хищника.

— Нет. Я хочу, что бы ты ушла. Передай меня в групповой дом, потому что в ваш я не вернусь.

Угроза была намного серьезнее. Последняя степень отчаянного я-избавлюсь-от-вас-пока-вы-не-избавились-от-меня, а не истинное выражение чувств.

— Это не вариант. Мне казалось, тебе нравится у нас, и мы рады, что ты с нами. Почему ты вдруг решил, что не нужен?

Блеск в глазах заменил маниакальный огонек.

— Я больше с тобой не разговариваю. Убирайся отсюда, дрянь.

Ох, в душе всколыхнулись воспоминания. Очень давно так меня назвал один из детей. Слышать такие слова было больно, но и с этим можно справиться.

— Можешь лежать тут и как угодно ругаться или лежать и дуться, но я не уйду. Так ты скажешь, что случилось, или будешь сверкать глазами?

Его рука скользнула на стол в поисках стакана. Не отрывая о меня вызывающего взгляда, он схватил его поднял в замахе. Я понизила тон до того, к которому стоит прислушаться.

— Если ты его в меня бросишь, даже не думай, что я постесняюсь заявить о насильственных действиях. И позволь мне сказать, Джаспер Уитлок, единственное место, куда помещают агрессивных семнадцатилетних подростков, это колония. Предпочтешь жить с кучей извращенцев и убийц или вернуться к нам? Тебе выбирать, — на протяжении всей речи голос не дрогнул. Сейчас работали чисто животные инстинкты, и мне нельзя было показать страх.

На лице Джаспера проявилась нерешительность. Казалось, целая вечность прошла, пока мы замерли друг напротив друга, не желая поддаться. А потом он опустил руку, позволяя стакану упасть на пол. Тот отскочил и закатился под кровать, но я едва заметила. Взгляд загнанного в угол зверя покинул его глаза, оставив за собой растерянную боль, что было намного хуже.

— Отлично, — донесся несчастный шепот. Затем Джаспер свернулся калачиком на боку, отвернувшись от меня, и уткнулся лицом в подушку.

Мать во мне кричала, что необходимо что-то сделать. Мне хотелось только дотянуться и обнять этого странного, сломленного ребенка. Но реалистичная сторона натуры была осмотрительнее. Поэтому я не дотронулась до Джаспера, пусть даже он позволял прикасаться к себе всего лишь час назад. Вместо этого я села в кресло у кровати и попыталась понять, каким образом за несколько минут я превратилась во врага.
Вернулась Элис, пристально посмотрела ему в спину. Встретилась со мной взглядом и прошептала губами «Что случилось?», на что я пожала плечами.

— Милая, доберешься сама до дома? Нам с отцом нужно задержаться у Джаспера.

Джаспер не отреагировал, только больше зарылся в одеяло. Пару дней назад его принесла Розали, посчитав, что в палате слишком холодно. Интересный подарок, учитывая, что это одеяло было у нее любимым, а Джаспер, видимо, не собирался от него отказываться. Знала ли Роуз, что вряд ли получит его обратно? Либо он смягчился по отношению ко мне, либо не хотел ругаться при Элис. Перед ней он всегда старался больше всех.

Элис неуверенно остановилась:

— Можно мне остаться? Джаспер, хочешь, чтобы я осталась?

Он почти незаметно кивнул, но в этот раз я выступила против. Джаспер слишком прятался за другими детьми, а они, в свою очередь, слишком многое о нем скрывали. Нам нужно было остаться с ним и Карлайлом наедине, если мы хотели во всем разобраться.

— Прости, милая, но не в этот раз.

Элис уловила намек и легко погладила комок под одеялом.

— Увидимся завтра, ладно? Задержусь в школе, пересдам тест и сразу же приеду.

Очередной кивок, но он так и не поднял голову. Элис бросила на него обеспокоенный взгляд, но в итоге ушла. Как только она оказалась вне пределов слышимости, я обернулась к комку:

— Хочешь что-нибудь сказать, пока не пришел Карлайл?

Молчание тянулось так долго, что я подумала, что не дождусь ответа. Когда же он заговорил, низкий голос приглушило одеяло.

— Я доверял вам, хотя знал, что не стоит.

— А теперь не доверяешь, — да что же изменило его мнение?

— Вы врали. Все врут: соцработники, вы, Мария, каждый. Я просто подумал, что вы другие.

В животе что-то свернулось, когда я поняла, что в его мыслях я теперь на одном уровне с Марией. В чем я могла ему соврать?

— И когда же я соврала?

Но Джаспер не ответил на мой опрос:

— Я буду скучать по Элис. Она мне сильно нравится.

— Она тоже будет. Как и мы все. Я не понимаю, почему ты хочешь уйти, — правда ли он хотел нас покинуть? Почти все время дети не хотели, но они всегда ломались задолго до этого момента. Джаспер не устраивал скандал; вместо этого он просто смирился с уходом. Может, он действительно был серьезен.
Зазвонил мой телефон, нарушая тишину палаты. Номер был незнаком, но раз с Джаспером у меня не ладилось, я ответила.

— Эсме, это Люси, приемная мать Питера. Я узнала то, что тебе скорее всего понадобится. Кажется, Питер… — она отвлеклась, а на заднем плане послышался голос. — Нет, я не говорю, что виноват ты, Питер. Надо просто сказать ей, что случилось. Извини, Эсме. Питер, по-видимому, завел разговор о суде, хотел узнать, что думает Джаспер. И не понял, что Джаспер ничего не знает, пока не ляпнул что-то. Наверно, тебе придется объяснить ему, что вы и сами не знали, или же у вас возникнут проблемы.

Слишком поздно. Внутренне я проклинала себя, что не поняла сразу, в чем дело. Логично, что Питер обратился к другу за советом, предполагая, что ему известно то же самое. И это объясняло, почему Джаспер вдруг посчитал нас семьей лжецов, которые скрывают от него правду.

— Боюсь, уже поздно, Люси, но большое спасибо за звонок. Ты замечательно объяснила, почему Джаспер попеременно ругается на меня и отказывается разговаривать уже с полчаса.

Она присвистнула:

— О Боже. Прости, Эсме, если бы я знала, то предупредила бы Питера, чтобы он молчал.

— Да, спасибо за звонок. Сейчас попробуем разобраться в этой путанице. Я наберу тебя завтра и сообщу, как дела, ладно?

— Договорились. До завтра.

Мы повесили трубки, и я поняла, что смотрю на Джаспера с б́ольшим состраданием. Он не только решил, что мы его обманываем, но и манипулируем ситуацией, чтобы он не мог переехать к лучшему другу. Он чувствовал себя преданным и страдал от этого.

Его реакция сообщила мне о двух чрезвычайно важных вещах. Во-первых, Джаспер привязался к нашей семье. В противном бы случае он воспринял новость о суде как подтверждение собственных подозрений о недоверии, и не стал бы расстраиваться. Во-вторых, я оказывалась перед необходимостью прилагать намного больше усилий, чтобы опережать его. Джаспер был умен и имел доступ к информации, которым не обладал бы маленький ребенок.

Хотя он был способен продолжить разговор и знал, что я закончила звонок, Джаспер не пошевелился. Пару минут я просидела в тишине, собираясь с мужеством и взвешивая варианты. В конце концов, я решила не изворачиваться и говорить прямо.

— Ты злишься, потому что я не сообщила тебе о суде?

Он повернулся ко мне так быстро, что я расслышала, как хрустнуло его плечо. Взгляд синих глаз был враждебен и сух, словно Джаспер давно узнал, что лить слезы — бесполезное занятие.

— Не надо играть со мной. Вы знаете, что да.

Несмотря на едкий тон, я ощутила надежду. Он активно поддержал разговор, на что ранее я даже не могла рассчитывать.

— Поговорим? — у Джаспера не было выбора, но мне нужно было спросить.

— Вряд ли есть, о чем, — его внимательный взгляд не отрывался от моего; в глубине его глаз мерцала нерешительность. Моя реакция не соответствовала его ожиданиям, и это заставляло Джаспера нервничать. Если бы я вела себя грубо, кричала или ударила его, то все нормально. Но мои спокойные вопросы совершенно не вязались с его прошлым опытом.

— Ладно. Я говорю, можешь слушать, — меня интересовало, не заткнет ли он по-детски уши, но нет. Джаспер просто смотрел на меня. Из всех детей, прошедших через наш дом, Джаспер обладал наиболее постоянной привычкой наблюдать. Он постоянно следил за нами взглядом, ища подсказки о происходящем или сигналы, объясняющие наше поведение. Даже если я ловила его взгляд, он почти никогда не отворачивался. И все проведенное в молчаливом созерцании время научило его бесподобно разбираться в эмоциях других. Вполне возможно, это умение лучше других хранило ему жизнь.

— Я не подозревала о дате суда до сегодняшнего дня, пока мать Питера об этом не сказала. Либо нам не пришло письмо, либо из-за сумасшедшей недели ни у кого не дошли руки его открыть. Я сообщила бы тебе, если бы узнала.

— Я вам не верю, — как бы хорошо Джаспер не разбирался в эмоциях других, свои в глазах он спрятать не мог. Правда, но не верил мне, но взгляд буквально кричал, как сильно он хотел бы обмануться.

Справедливо. Я ни разу не давала повода мне не верить, но то, что несколько недель я держала свое слово, мало что значило в общей картине мира.

— Как тебя убедить?

Спокойно, напомнила я себе. Ты спокойная и добрая леди. Ты ни на кого не кричишь и не злишься на ребенка, которого оставили под твою опеку. Нет, ты терпишь и вместе с ним ищешь решения.

Джаспер впервые опустил взгляд, обводя пальцами узор на одеяле, и нахмурил брови.

— Принесите письмо.

— Прости? — из всех возможных решений этого я никак не ожидала.

— Принесите письмо. Если оно не открыто, вы говорите правду. Если да, то врете.

Хорошая идея.

— Хорошо. Позвоню домой, уточню как раз, приехала ли Элис.

Розали ответила на звонок со второго гудка.

— Привет, что у вас происходит? Элис вернулась вся расстроенная, сказала, что Джаспер уезжает. Не может быть, да ведь?

Как все объяснить?

— Надеюсь, нет. Послушай, ты знаешь, куда Карлайл складывал всю неделю почту?

— На стол в столовой. Стой, мы упустили что-то важное?

Можно и так сказать.

— Иди туда и поищи бумаги из социальной службы, ладно? Но не открывай их, просто скажи, есть ли они.

— Окей.

Я чувствовала, как взгляд Джаспера сверлит мне спину, но не оглядывалась. Пожалуйста, пожалуйста, пусть письмо буде не открыто.

На заднем плане зашумели бумаги, а Розали продолжала говорить:

— Эммета рвет, может, на обратном пути купишь фруктового мороженого? У нас оно есть, но фиолетовое, а он все капризничает. О, вижу, два письма из службы. Что с ними делать?

Вопрос доставлял неудобство, особенно когда Эммет так болел, но он бы поддержал меня. Сын всегда оставался верным братьям.

— Можешь привести их в больницу? Пожалуйста, милая.

— Там про Джаспера? Мам, его заберут? — со времени развязки в гараже Роуз яростно вставала на защиту новообретенного брата. Она каждый день приезжала в больницу, спал ли Джаспер или нет, и проводила с ним время. Дома Розали искала информацию по его состоянию, изучая все варианты лечения и пытаясь определиться, какой лучше. Говоря по справедливости, сейчас она знала о болезни больше самого Джаспера.

— Роуз, я не знаю, — в голосе проскользнуло раздражение, пришлось быстро успокаиваться. — Не можешь приехать сегодня, ладно, но скажи об этом.

— Буду через полчаса, — стальная решимость в голосе показывала, что Розали поняла важность ситуации. — Не дай ему выкинуть глупость, ладно?

— Ладно.

Повесив трубку, я просто сидела и смотрела на Джаспера. К величайшему удивлению, Джаспер, казалось, заснул. Глаза была полуприкрыты, а дыхание — глубоким и спокойным. Каждый зевок делал его моложе. По-видимому, Джаспер ощущал себя в безопасности в моем присутствии. Значит, мы на шаг продвинулись из того состояния, что было по приезду. Он просто не считал, что готов мне поверить.

Печально, что Розу могла продемонстрировать дюжину заявляющих о невиновности писем, но Джаспер все равно не поверит. Нет, в этот раз он признает, что я не врала, но мгновенного доверия не возникнет. Он просто посчитает, что в этот раз я его не обманула.

Как бы я не хотела, но мы не в фильме, где после письма Джаспер сразу поймет, что все в порядке, и я никогда его не брошу. Мы не обнимемся, не заплачем, и когда все закончится, не посмотрим в будущее как мать и сын. Да, вряд ли.

Дела пойдут по реалистичному сценарию, в котором Джаспер равнодушно примет закрытое письмо, едва кинув на него взгляд. Он извинится за мат, я приму извинения, и мы вернемся к прежним отношениям. Не чужие друг другу; больше, чем знакомые, но не друзья.

Но Джаспер этого не забудет. Все добро и доверие, что я показывала, хранящееся в его памяти, будет извлечено и обдумано. В конце концов, этого будет достаточно, чтобы протянуть мне руку, посчитав безопасной. Неохотно протянутая, сжатая в кулак рука, но он попробует. В случае удачи он не откажется от попыток, пока не придет к тому, что больше не надо будет планировать. Появится привычка. Да и правда, что есть доверие как не привычно протянутая рука, которую — ты знаешь — на полпути встретит чужая?

¹ — противоэпилептические лекарственные средства.
² ЭМЯБТ — сокращение от «эту маму я бы трахнул».

---

С Новым годом и наступающим Рождеством =)