♦ Глава 6.2. Эпитафия ♦

♫ Плейлист: ♫

♫ Matchbox Twenty - Hand Me Down ♫
♫ The Tragically Hip - Coffee Girl ♫
♫ Stereophonics - Rainbows and Pots Of Gold ♫
♫ Diane Birch - Rewind ♫
♫ Band Of Horses - The Funeral ♫

Среда, 11 июля

Эдвард

- Вот. Проще простого. – Элис посмотрела на Эдварда, ее темно-синие глаза пытались казаться беззаботными, но едва скрывали горе и беспокойство. – Виндзорский узел очень удачен.
Эдвард пытался сам завязать узел галстука, но его дрожащие руки срывали каждую попытку. Элис приехала в его дом вместе с родителями, чтобы отправиться с ним в церковь на отпевание Тани, поэтому быстро и тихо взяла под свое руководство это занятие. Она последний раз завернула галстук и похлопала Эдварда по груди.

- Мама и папа внизу, Бруббер. Ты готов увидеть их? - Эдвард покачал головой, но произнес кроткое «да», и Элис засмеялась. – Пошли. – Она схватила его руку, медленно ведя вниз в гостиную, где сидели его родители, взволнованно ждущие, чтобы увидеть сына. Как только его мать, Эсми, заметила, как Элис появилась из-за угла, она вскочила со своего места на диване и бросилась к нему, хватая и притягивая в свои крепкие объятия.

- Ох, Эдвард. Эдвард, Эдвард. – Она поднялась на носочки, пытаясь поцеловать его, и Эдвард согнул колени достаточно, чтобы облегчить ей это. Эсми целовала лицо сына снова и снова, взяв его в свои мягкие ладони, прежде чем обнять за шею и притянуть в объятия. Эдвард чувствовал, как эмоции бьются внутри него от любви к матери. Хотя она и не была его биологической матерью, но казалась такой по всем намерениям и целям, и он нежно любил ее.

- Мам, - прохрипел Эдвард, горе полностью поднялось на поверхность, он снова чувствовал себя испуганным двенадцатилетним мальчишкой. – Мне так жаль. – Он прижал ее к своей груди, спрятав голову у нее на шее и рыдая.
- Тише, дорогой. Я здесь. Тебе не о чем сожалеть, Эдвард. Я знаю тебя. Ты мой сын. Ты не сделал ничего плохого.

- Я убил ее, мам. – Эсми только крепче обняла его, проводя рукой по волосам, утешая.
- Посмотри на меня, - Эдвард снова всхлипнул, отчаянно пытаясь успокоить испуганного маленького мальчика внутри себя, и откинулся достаточно, чтобы посмотреть в лицо матери. – Я знаю тебя. Я знаю каждый раз, когда ты когда-либо поступал плохо. Я знаю о том разе, когда ты бросил ту палку в своего кузена, Феликса, но сказал, что случайный камень ударил его и оставил шрам, сохранившийся до сих пор. Я знаю о том разе, когда ты украл машину своего отца и отправился в Орегон посмотреть на ту группу со своей сестрой. – Эдвард недоверчиво посмотрел на нее. – Мамы знают все. И я говорю тебе прямо сейчас, Эдвард Энтони. Ты не делал этого.

Эдвард снова почувствовал эти пузырящие эмоции внутри него, смесь облегчения, боли и горя, и он снова схватил свою мать в объятия, рыдая. Он несколько минут тихо рыдал, прежде чем почувствовал сильную руку, сжавшую его плечо.

- Отец. – Его отец, Карлайл, еще раз сжал его плечо, прежде чем вытащил из объятий мамы и притянул сына в свои отцовские объятия.

- Сын. – Его отец не говорил много, но Эдвард просто знал по тому, как он держал его, что у него была полная поддержка его отца. Они обнимали друг друга несколько минут, Эсми и Элис стояли в комнате, обнявшись и молча смотря на них. Карлайл поддерживающе хлопнул сына по спине и разомкнул объятия.

- Мы здесь для тебя, Эдвард. Сегодня, завтра, всегда. – Карлайл кивнул на Эсми и Элис, которые присоединились к их крепким, семейным объятиям. – Мы пройдем через это вместе, сын. Твоя мать, твоя сестра и я. – Эдвард кивнул, ошеломленный той непоколебимой поддержкой, что получил от своей семьи. – Ты готов?

Эдвард сглотнул и собрался, возвращая свое самообладание.
- Лучше уж точно не буду.

Поездка к церкви была тихой, его семья знала, что Эдвард отчаянно нуждался в том спокойствии, что могла предложить ему эта поездка в машине, прежде чем он столкнется с агрессией в церкви. Никто не подтвердил этого, но он знал без сомнений, что местная и национальная пресса будут там, вторгаясь в его личное горе, чтобы предоставить любопытному миру кадры его боли для их собственного больного удовольствия. Он никогда не понимал этого аспекта славы; как люди, совершенно не связанные с ним, могут быть так заинтересованы в его каждодневной жизни и почти радоваться страданиям других. Но почему это было интересно им, и пресса отвечала на их требования, давая то, чего они хотели. Однако Эдвард не так уж волновался из-за внимания прессы. Он узнал, как ориентироваться именно в этой буре за многие годы и по большей части практически не замечал их.

Он был обеспокоен, однако, из-за встречи с семьей Тани. Ее родители умерли задолго до того, как Эдвард даже встретился с ней, так что будут только ее сестры и остальная семья, большинство, впрочем, он не знал лично. Их общие друзья тоже будут, конечно же, но он понятия не имел, что кто-либо думает об этой ситуации, впрочем, его это в действительности и не волновало. Внимание Эдварда было сосредоточено непосредственно на Кейт и Ирине. Кейт звонила ему два дня назад, и это был тот телефонный звонок, которого он определенно боялся. Она удивила его, однако, признавшись, что хотя никогда в действительности не понимала динамику их отношений, но знала, Эдвард любил Таню, и что все это было одним большим недоразумением. Кейт всегда была рациональной сестрой, согласно Тане, и Эдвард обнаружил, что ее поддержка стала огромным облегчением для него. Ее другая сестра, Ирина, однако, была совершенно другой. Ирина всегда была вспыльчивой, и легко было увидеть сходство между Таней и ее самой младшей сестрой. Ирина еще не звонила Эдварду, но он знал через Кейт, что та вряд ли будет такой же доброй. На самом деле она клялась, что он убил их сестру, и она пообещала, что не познает покоя, пока он не искупит свои грехи. Ирина даже попыталась остановить Эдварда и не позволить ему посетить службу, но Кейт смогла отговорить ее от этой затеи. Таня любила Эдварда, и если бы все было по-другому, усопшая хотела бы, чтобы Эдвард был рядом, что значило, он должен был посетить похороны.

- Мы приехали, - тоненький голосок Элис прорвался сквозь задумчивость Эдварда, и он ответил ей небольшой улыбкой, прежде чем схватить девичью руку и крепко сжать ее. Элис разжала его хватку, чтобы выйти из машины лишь затем, чтобы обойти ее с его стороны, открыть дверь Эдварда и вновь схватить его руку. Ее действия говорили мужчине все, что ему нужно было услышать; она была здесь для него, и любого, кто попытается ранить его, ждет проклятие. Жадно делая последний вдох, Эдвард вышел из машины под утреннее солнце, пытаясь игнорировать вспышки и крики ото всех этих фотографов, позволяя им делать свои снимки и публиковать в самым разнообразных СМИ. Проигрывать кадры его горя на каждом канале по всему миру; транслировать их через спутник. Внимание, внимание. У Эдварда Каллена действительно есть сердце.

Он закатил глаза за своими «Wayfarers» и молча последовал за матерью и отцом в церковь. Эдвард вздохнул с облегчением, вступая в странно молчаливую атмосферу церкви. Он увидел Кейт уголком глаза, стоящую в фойе, она слегка улыбнулась ему, прежде чем подойти и обнять. Мужчина обхватил женщину своими руками за талию, обнимая и шепча соболезнования. Она сжала его и отстранилась, смотря долгое мгновение.

- Как ты, Эдвард?
- Я в порядке, Кейт. – Он попытался пожать плечами, но Кейт просто выгнула бровь, не веря.
- Ужасно выглядишь. Ты спишь?
- Нет, - Эдвард снова пожал плечами, и Кейт ласково сжала его руку.
- Ирина там, - она кивнула на группу людей, которые собрались на другом конце комнаты. – Просто игнорируй ее сейчас. Я попросила ее не устраивать сцены.

Эдвард одними губами произнес «спасибо» и повернулся, чтобы пожать несколько рук людям, входящих в церковь и высказывающих свои соболезнования. Он узнал нескольких людей. Многие его коллеги находились здесь, а также некоторые друзья из колледжа и его семьи. Многие друзья Тани с работы пришли, и он изо всех сил пытался вспомнить их имена, пока пожимал им руки, молча кивая, когда они выражали свои соболезнования. Его семья стояла рядом с ним все время, защищая и поддерживая, убеждаясь, что никто не нанесет свежих ран поверх уже и так открытых.

Наконец-то линия людей начала редеть, и Эдвард жадно втянул глоток свежего воздуха. Вот оно. Время встретиться лицом к лицу с реальностью. Схватив руку матери с одной стороны и руку Элис с другой, он посмотрел на отца, который коротко кивнул ему, подбадривая, прежде чем повернулся, чтобы войти в церковь.

Эдвард сдержал рыдания и почувствовал, как его колени подогнулись, когда глаза упали на белый гроб в конце прохода, украшенный розовыми и белыми лилиями. Его мать и сестра сжали его руки, молча ведя по проходу к Тане, тогда как отец следовал за ними. Он закрыл глаза, дыша через нос и пытаясь мужественно побороть приступ паники, который угрожал одолеть его. Наконец-то они остановились, и Эдвард судорожно вдохнул, прежде чем открыть глаза и посмотреть на безжизненное тело Тани.

- О Господи, - прохрипел он, его голос был полон шока и печали. Он естественно предполагал, что хоронить Таню будут в закрытом гробу, но судьба распорядилась иначе, заставляя его смотреть на жертву его эмоциональной борьбы и ненавистных рук. Эдвард смотрел на нее, все естественные цвета исчезли из ее когда-либо румяных щек, сменившись дешевыми румянами, которые совершенно ей не шли. Даже теперь она все еще была прекрасна, и, казалось, будто просто прилегла отдохнуть. Ее клубничные волосы были все еще мягкими, понял он, когда потянул дрожащую руку, чтобы погладить их, а ее кожа цвета слоновой кости не была тронута смертью. Эдвард провел рукой по голове Тани к руке, легко перебирая ее холодные и тонкие пальцы своими, отчаянно желая, чтобы он мог присоединиться к ней. Было неправильно, что она была такой холодной, а он нет. Почему этот ублюдок не убил и его тоже, чтобы они могли быть вместе в вечности? Его плечи задрожали от горя, его семья стояла рядом с ним все это время, позволяя осмыслить все это. Эдвард неожиданно осознал, что страстно ненавидит лилии, их сильный аромат, от которого болела голова, их постоянную связь в его памяти со смертью. Наконец-то он расправил плечи, делая глубокий вдох и коротко кивая своей семье, давая им знать, что он готов. Они молча отвели его к пустому первому ряду, и Эдвард почувствовал холод и ненависть взгляда Ирины, который опалил его, хотя он и не мог найти ее.

Вся служба прошла как в тумане, и Эдвард не мог сосредоточиться ни на чем. Все, что он знал – любовь всей его жизни была мертва, и по какой-то жестокой причине он не мог присоединиться к ней. По крайней мере, сейчас. Каким-то образом Эдвард оказался у могилы Тани, бессознательно произнося благодарности безымянным лицам и пожимая руки людям, которых попросту не узнавал в своем теперешнем состоянии. Он с тоской смотрел на гроб Тани, сидя в одиночестве на будущем месте ее отдыха на этой земле, пока работники похоронного дома терпеливо ожидали, как все скажут свое окончательное «прощай». Эдвард подошел, поцеловал кончики пальцев и прижал их к крышке гроба. Он отстегнул розовую гвоздику от лацкана своего костюма и положил ее осторожно туда, где только что были его пальцы.

- Таня. Я люблю тебя. Мне так жаль, что я не говорил этого тебе достаточно часто. Пожалуйста, прости меня. – Он закрыл глаза, желая стереть, казалось, бесконечные слезы. Перестанет ли он когда-либо плакать? Его слезные железы должны были исчерпаться к этому моменту. Наконец-то справившись с ними, он оставил прощальный поцелуй на ее гробу. Поворачиваясь, чтобы покинуть ее могилу, Эдвард врезался в другое тело.

- Джеймс. Привет. Спасибо огромное, что пришел. – Эдвард заставил себя натянуто улыбнуться блондину, который уважительно стоял в нескольких футах позади него.
Бывший босс Тани смотрел с состраданием на Эдварда с небольшой, грустной улыбкой, играющей на его губах.
- Конечно, я пришел, Эдвард. Вы с Таней мои друзья, и я хотел попрощаться. И узнать, как ты справляешься, конечно.
Эдвард попытался улыбнуться, игнорируя вопрос.

- Ты очень хороший друг, Джеймс. И всегда был.
Джеймс до этого стоял на безопасном расстоянии с руками, сцепленными перед собой. Он развел их, нежно обнимая Эдварда и легко похлопывая по спине.
- Я очень сильно забочусь о вас обоих, ты же знаешь, - пробормотал Джеймс и отошел, вытирая слезу со щеки, прежде чем откинуть прядь светлых волос за ухо. – Мне ее действительно будет не хватать.

- Да… - Эдвард отошел в сторону, когда Джеймс склонился своим мускулистым телом над гробом и прижался целомудренным поцелуем к крышке, прежде чем отстраниться, позволяя глазам задержаться на блестящем дереве еще на пару мгновений, и повернуться к Эдварду.

- Кто бы это ни сделал, Эд, он поплатится. Я просто знаю это. – Он втянул в себя воздух, положив руку на плечо Эдварда, направляя его обратно к ожидающей компании. Эдвард сглотнул и посмотрел на Джеймса, чувствуя некоторое облегчение от его присутствия. До сих пор он понятия не имел, что Джеймс думал о смерти Тани и той дерьмовой буре, что закрутилась, ведь он не говорил с ним после смерти девушки. Эдвард в действительности не разговаривал ни с кем, помимо тех людей, которые были вовлечены непосредственно, и он понял, что хотел бы знать, о чем думают люди больше, чем первоначально считал. Хотя Эдвард встретил Джеймса в студенческие годы, он стал очень близким другом для Тани, особенно когда она начала работать в «Незнакомце». Эдвард и Таня часто приглашали его и его жену на ужин или посетить какое-то мероприятие вместе с ними. Эдвард посмотрел на скорбящие лица у могилы.

- Джеймс, я клянусь, я не хотел… - Эдвард боролся с желанием внести ясность между ними. Джеймс, наверное, понял все по тону голоса Эдварда, поскольку застыл как вкопанный и развернул Эдварда лицом к себе. Тот нервно смотрел в серые глаза своего старого друга, борясь с желанием то ли извиниться, то ли съежиться и отвернуться. Он чувствовал, будто именно он был тем, кто ограбил Джеймса или что-то такое, хотя не был уверен, откуда взялось это чувство.

- Эд. Я знаю, это был не ты. Как и все, кто знают тебя. Все могли видеть, как сильно ты любил ее. И даже не смей сомневаться, когда я говорю это. Я никогда ни на мгновение не подумал, что ты был тем, кто… - Джеймс выглядел так, будто пытался подобрать слова, - … убил Таню. Никогда! Во мне ты всегда найдешь друга, Эд. Никогда не сомневайся в этом.

Эдвард кивнул и слегка улыбнулся, испытывая облегчение, что его друг верит в него. Не имеет значения, что Эдвард думал о себе в этот момент. Он постоянно метался между подавляющей виной, неуверенностью в собственной невиновности и в конечном итоге гневе по отношению к тому, кто, возможно, мог убить Таню. Не зная, во что верить самому, приятно было знать, что все еще существовали люди, уверенные в том, что он невиновен.

- Виктория здесь? – спросил Эдвард, когда они вновь начали идти.
Джеймс покачал головой.
- Была. Она хотела, чтобы я передал тебе, как ей жаль, но пожелала дать тебе время. Она поняла, что ты, вероятно, утонул в соболезнованиях прямо сейчас, и не хотела усугублять ситуацию.
Эдвард кивнул с благодарностью.
- Скажи ей, что я благодарен. Пожалуйста?
Джеймс кивнул.

- Я, вероятно, должен идти. Твоя мама выглядит так, будто ей отчаянно нужно обнять тебя. – Джеймс кивнул в сторону Эсми, которая стояла в нескольких футах, смотря на них, но выглядела так, будто едва контролировала свою потребность подойти к своему сыну.
Джеймс улыбнулся.

- Иди к ней. Будь со своей семьей прямо сейчас. Пожалуйста, дай мне знать, если тебе нужно будет что-либо. Хорошо?
- Спасибо, Джеймс. Обязательно. - Эдвард сжал плечо своего друга и повернулся, идя к своей матери.

- Пошли, Эдвард. Тебе нужно поесть. Ты выглядишь так, будто не ел несколько дней.
Эдвард ощутил аромат, который вынести было практически невозможно, когда вошел на свою кухню, его мама шла сразу за ним. Его глаза исследовали столешницы и стол в столовой, каждая поверхность была уставлена какими-то неотличимыми запеканками. Картофельная запеканка, макаронная запеканка, запеканка из тунца, запеканка из брокколи, запеканка из кабачка, запеканка из зеленой фасоли… его мать определила каждую из них, и Эдвард сражался с неожиданным сильным желанием грубо прокомментировать все это.

«Убей свою подругу; получи запеканку». «Спасибо за полет в Церковь Каллена. Запеканка или смерть?»

Какого черта он импровизирует сейчас на тему Эдди Иззарда? «Давайте съедим запеканку!», произнес он в своем лучшем олицетворение Марии Антуанетты. Подождите. Когда это он олицетворял Марию Антуанетту? Господи, ему нужно поспать. Вот, что делает с человеком отсутствие сна.

Элис молча накладывала Эдварду понемногу из каждой запеканки, сунув их ему в руки и говоря глазами, что у него нет никакого варианта, кроме как съесть их.

Он ел молча, в основном двигая еду по тарелке, но откусил несколько раз, чтобы успокоить мать и сестру и сохранить приличия. Эдвард отложил вилку и потер виски, истощение вползало в его голову и поедало мозг. Элис появилась рядом с ним спустя пару мгновений, предлагая пару таблеток «Тайленола». Она вытащила его из-за стола, молча проводив наверх. Эдвард остановился у подножия своей кровати, зная, что ему нужно поспать, но совершенно не желая когда-либо вновь ложиться в эту кровать. Элис посмотрела на него с виноватой улыбкой, прежде чем толкнуть на кровать. Его мышцы мгновенно напряглись от горя, когда спина ударилась о пушистый матрас, и вопль вырвался из горла. Элис заползла на кровать рядом с ним, обнимая своими руками за талию и кладя голову на грудь, обнимая Эдварда, пока с криком вырывалось его горе. В какой-то момент лекарства взяли свое, и он уснул, проснувшись спустя несколько часов и поворачивая голову налево, чтобы увидеть темно-синие глаза Элис, смотрящие на него. Она убрала случайную прядь волос с его глаз и провела рукой по его щеке, прежде чем слегка улыбнуться.

- Мне жаль, бруббер. Но я должна была сделать это. Ты должен был прийти сюда и, в конце концов, все осознать. – Эдвард кивнул. Она была права. Элис всегда была права. – Лучше?
- Немного. – Голос Эдварда был хриплым, и Элис протянула ему стакан воды, всегда ожидающая, чтобы удовлетворить его потребности, прежде чем он сам осознал их. – Спасибо.
Он с удовольствием проглотил глоток воды.

- Мама и папа недавно ушли. Они останутся в отеле неподалеку. Либо это, либо поиски квартиры. Ты, возможно, захочешь посмотреть, какие дома доступны в вашем районе. Мама не намерена возвращаться в Форкс в ближайшее время.
Эдвард улыбнулся.

- Почему-то меня это не удивляет. – Он вздохнул. – Итак, что теперь? Это тот момент, где я должен отправиться дальше по дороге своей жизни?
Элис кивнула.
- Да. Мир не остановится из-за твоего горя, жизнь продолжается, даже если ты думаешь, что это не так. Отстой, да?
Эдвард засмеялся.

- Действительно. Элис?
- Да?
- Готова к небольшому шопингу? Мне нужна новая кровать.
Глаза Элис загорелись волнением, когда она жадно схватила карточку «Американ экспресс», которую Эдвард вытащил из своего бумажника.

- И новое одеяло, новые простыни, новые шторы, новая мебель, новые полотенца. Эдвард… ты не хочешь перекрасить эту комнату? Тебе действительно стоит. Белый это вчерашний день. Эта комната может даже немного ожить…

Эдвард улыбнулся, слушая бормотание своей младшей сестры по поводу тканей, о которых он даже никогда не слышал. Что-то о том, как цвета стен, которые вы выбираете, отражают общую атмосферу комнаты и то, что вы надеетесь достичь этим. Она быстро поцеловала его в лоб, прежде чем уйти, а Эдвард перекатился на свою сторону, прижимая подушку и закрывая глаза.

Завтра утром все будет выглядеть лучше.

♦ Конец 6 главы ♦

Перевод: Teo
Редактура: LanaLuna11
Почтовый голубь: Mari:)