Эдвард Каллен, зима 2009 г.

- Вкусно?
- Это восхитительно, - искренне ответил я, отрываясь от тарелки с запеченным цыпленком и картофелем. - Ты прекрасно готовишь, - поддразнил ее я.
- Мне всегда это нравилось, - ласково улыбнулась мне она. - О, черт, ты хочешь чего-нибудь выпить? - она смущенно рассмеялась. - Я настолько нервничаю оттого, что ты здесь, что забыла о своих хороших манерах!
- Не нервничай, - ответил я, дотянувшись через стол до ее рук. - Ты же знаешь, что мне ничего не нужно от тебя. Все, что ты даешь мне, я расцениваю как дар и очень благодарен тебе за это.
Она наклонилась вперед, чтобы мягко поцеловать мою руку, а затем высвободила свою.
- Не глупи. Я обязана тебе своей жизнью! Это самый большой подарок, который ты когда-либо мог мне сделать, и намерена отплатить тебе за это. Кроме того, как я уже говорила тебе в своих письмах....
- Пожалуйста, не надо, - взмолился я, глядя на нее. - Я не могу. Не сейчас, - я не мог слушать это.
Она замолчала, пристально глядя на меня и наклонив голову так, словно я был редким и забавным существом. Впрочем, наверное, я им и был.
- Эдвард... а я такая, как ты ожидал? - с любопытством спросила она.
Я ухмыльнулся.
- Нет. Совсем нет.
- А ты как раз такой, какого я ожидала увидеть, - она ослепительно улыбнулась мне, а затем повернулась к холодильнику и открыла его, просматривая полки.
- У меня есть кока-кола, вода, и... о, виски!
Мои брови взметнулись вверх.
- Виски?
- О, это не мое. Я не пью. Это для Пантеры.
- О, - точно, Пантера. - А он... живет тут?
- Нет-нет, он живет в нескольких кварталах отсюда, рядом с рекой. Но он частенько приходит. Я жила с ним некоторое время, до прошлого года. Он помог мне получить эту работу.
Я кивнул.
- Он хороший человек, - тепло сказала она.
- Он все еще как-то связан со старым городом?
- О, нет. Понимаешь, там жила его девушка, так что когда мы оставили тебя, он отвел меня к ней. Некоторое время я жила с ними — с ней и ее соседкой по комнате — они действительно были милыми и добрыми со мной. Но когда в 2006 г. началась резня сутенеров и заварилась эта каша, Пантера вылетел оттуда вместе со мной. Больше мы туда не возвращались.
- Никогда не оглядывается через плечо, да? - сказал я самому себе.
Тогда, в прошлом, Пантера не был похож на человека, который так легко может взять и порвать все свои связи со Старым Городом.
- Нет, на самом деле он оглядывается назад, - печально сказала она. - Все время оглядывается назад....
Я медленно с пониманием кивнул. Мне было его жаль. Он действительно был хорошим человеком — по крайней мере настолько, насколько хорошим человеком может быть убийца.
Я доел остатки содержимого своей тарелки и пошел положить ее в раковину.
- Все нормально, я вымою ее позже, - сказала она, вставая и хватая меня за руку. - разве ты не устал?
- Я не хочу спать, - честно сказал я, глядя прямо в ее глаза.
Она улыбнулась и подошла ближе ко мне, прижавшись своим телом к моему.
- Мне кажется, есть куда более интересные занятия, - согласилась она, целуя мою шею.
Вот дерьмо! Девчонка знала, что она делает.
- А разве ты не боишься? Ты же совсем не знаешь меня.... - я опустил руки ей на плечи.
- Я знаю тебя, - ответила она, посмотрев на меня. - Бояться? Тебя? Никогда!
- Наверное, у тебя есть мужчина... - нервно начал я, поскольку она была молода и красива, да и прошло уже пять лет.
- Ты мой единственный мужчина, Эдвард, - перебила она меня. - Ты единственный, кого я буду когда-либо хотеть.
О Боже, каждое слово из ее губ выбивало кирпич в стене, сдерживавшей меня. Я не хотел насиловать ее, но пять лет без секса — это слишком долгое время для мужчины моего возраста, а она разбивала на мелкие осколки мой самоконтроль.
- Ты не можешь знать этого наверняка, ты еще ребенок, - мягко сказал я, перемещая руки на ее талию, чтобы удерживать ее на некотором расстоянии. Не слишком близко, но и не слишком далеко.
- Ты думаешь, что я еще ребенок? - переспросила она. Не похоже, чтобы это ее обидело, она просто пыталась уточнить. - И что же такого детского во мне? - спросила она, отодвигаясь от меня.
Она сняла свою рубашку и бросила ее на пол, оставшись стоять передо мной в одном лифчике. Затем она принялась расстегивать свои джинсы, но тут я взял себя в руки и крепко схватил ее запястья. В ее удивительном, волнующем, сексуальном теле не было ничего детского.
- Стоп.
- Разве ты не хочешь меня? - прошептала она.
Теперь на ее лице явственно проступило страдание, и я почувствовал острый укол печали.
- Я хочу, - выдохнул я.
А потом она меня поцеловала. Глубоко, чувственно, страстно... И я пропал. Она подтянула вверх края моего свитера, и я сдернул его через голову, швырнув на стол. Она восхитительно рассмеялась и подтянула меня за ремень моих брюк, заставив мои бедра плотно прижаться к ее и застонать от прикосновения к моему возрастающему желанию.
Она отвела меня в гостиную и толкнула на диван. Я схватил ее за бедра, поскольку они были между моими ногами, и усадил ее сверху на себя, дотягиваясь до застежки на ее лифчике. Я расстегнул его, позволив бретелькам упасть на ее тонкие руки, а мой взгляд последовал за тонким материалом, соскользнувшим с ее рук. Как только эта деталь одежды оказалось у ее запястий, я схватил ее и швырнул через плечо. Позволив своим глазам пробежать ее обнаженному телу, я был вознагражден лицезрением самой красивой груди, которую я когда-либо видел. Обняв руками ее тонкую спину, я немного отодвинул ее, чтобы она могла опуститься мне на колени. Она села мне на колени, обхватив меня своими бедрами. Ее дерзкие и затвердевшие соски оказались прямо передо мной, и мне пришлось наклониться всего на дюйм, чтобы захватить один из них своими губами. Она судорожно выдохнула, и ее руки скользнули в мои волосы, которые оказалась слишком короткими. Тогда она переместила их мне на плечи.
Я облизывал и посасывал ее розовый сосок, стараясь втянуть его поглубже. После того как эта грудь получила вполне достаточную порцию моих ласк, я обратился к другой груди. Я так давно последний раз так прикасался к женщине...Я даже хотел бы, чтобы время остановилось. Почти...
И все же, я хотел большего. Я жаждал этого. Пока мой язык ласкал ее грудь, моя рука скользнула ниже, под край ее джинс, и сжала ее упругую попку. Мне так безумно нравилось ощущать ее упругие ягодицы в своей ладони, что я с трудом сдерживал себя, чтобы не застонать.
Он выдала возглас удивления, и я с некоторым сожалением выпустил ее попку; мои пальцы пробежались по ее талии, плоскому нежному животу и нырнули в джинсы снова, но на этот раз спереди. Она попыталась сопротивляться, но я жадно приник к ее соску, когда мои пальцы коснулись ее мокрого белья. О Боже, она была такой мокрой.... А я был таким твердым. Это не могло так долго продолжаться.
- Белла, - выдохнул я, поднимаясь на ноги и прижимая ее к себе. Она подпрыгнула, обхватив мои бедра своими ногами. - Где твоя комната?
- Напротив двери в ванную.... там, - ответила она, обняв меня за шею.
Она принялась облизывать мочку моего уха, слегка покусывая его. Я застонал и рванул к ее комнате.
Ее комнатка была небольшой, а в кровати мог уместиться только один человек. Да какая, нафиг, разница? Понятное дело, она не принимала здесь мужчин — какое счастье! Я осторожно положил ее на кровать, а ее ноги — себе на колени, и расстегнул ее сапоги, стащив их с нее как чулки. Она схватила край моей рубашки потянула его вверх. Я позволил ей стащить это с себя, прежде чем склониться над ней и впиться в ее рот глубоким поцелуем, одновременно располагая свои ноги между ее бедер. Мой язык исследовал глубины ее рта, а ее руки скользнули по моей груди вниз и занялись застежкой на моих брюках.
Я застонал прямо в ее рот, а она расстегнула мои джинсы, наконец-то облегчив невыносимое давление этого предмета одежды на мой твердый член. Она прижалась своей рукой к моим боксерам в этом месте, но я отдернул ее руку.
- Господи, Белла, я не смогу долго это терпеть, извини.
Она улыбнулась и мягко подтолкнула меня за плечи, так что на этот раз мои ноги оказались выше ее. Она прижалась своими полными нежными губами к моему твердому соску, а ее руки потянули мои джинсы вниз.
- Ложись, - приказала она, и я подчинился.
Она принялась исследовать мое тело своими губами и языком, заставляя меня дрожать от возбуждения, пока моя обувь и джинсы с боксерами не оказались на полу. Следом она стянула и свои джинсы, оставшись в черных шортиках. Я сел на кровати и обнял ее, принуждая опуститься так, что мой член вжался в узкую полоску ткани на ее бедрах. Я чувствовал своим обнаженным телом ее жар и влагу даже через тонкую ткань белья.
- Мария дала мне презервативы, они в конверте, который в моем пальто, - пробормотала она.
С трудом найдя в себе силы покинуть ее, я направился в гостиную. Мне потребовалась всего одна минута, чтобы восстановить самоконтроль, несколько раз моргнув и сделав глубокий вдох. Я нашел конверт во внутреннем кармане ее пальто, принес его в комнату, и, усевшись на кровати рядом с Беллой, я принялся исследовать его содержимое. В мое отсутствие она успела снять свои шортики.
Я удивленно приподнял бровь.
- Она определенно хотела предоставить нам выбор, - произнес я, вытаскивая обычный презерватив нужного размера и бросая конверт на прикроватный столик.
- Это тебе от Марии, - мягко сказала Белла, наблюдая за тем, как я кладу презерватив рядом с бедром.
Я провел пальцем по ее ступне, поднимаясь выше к колену и дальше к бедру. Когда наконец моя рука скользнула в ее глубины между бедер, она откинулась на кровать, судорожно вздохнув. Мои длинные пальцы продолжали свое движение в поисках ее заветной точки наслаждения, а я пытался не думать о том, сколько прошло времени с того момента, когда я так прикасался к женщине. Потому что это, блядь, было совсем не перед тем как меня посадили. Я, стараясь не обращать внимания на нарастающую боль в моем члене, нашел ее клитор и принялся нежно поглаживать его. Она в ответ громко застонала и выгнулась, пытаясь теснее прижаться ко мне.
Я осторожно ввел свой палец в нее и удивился тому, насколько она была тесной.
- Белла, расслабься, - нежно промурлыкал я, целуя ее шею. - Я не собираюсь делать тебе больно.
- Наверное, я должна была тебе сказать, - с трудом произнесла она, поскольку мои пальцы на ее клиторе ускорили свое движение, заставив ее растерять способности вести беседу. - Я кое-чем занималась иногда, но этим — никогда. Ты... будешь первым.
Я посмотрел на нее, нежно поцеловав в губы.
- Почему же ты мне раньше этого не сказала?
- О, только не останавливайся, - взмолилась она, сжав мое плечо.
- А я и не собирался, - это было сказано коварно, но честно. Я и сам знал, что не смогу остановиться.
Я покрывал поцелуями ложбинку между ее грудей, продолжая исследовать поверхность ее тела губами и языком, в то время как в глубины ее тела вслед за одним пальцем проник и второй, а мой большой палец продолжал поглаживать ее клитор. Я осторожно взял в рот ее сосок и принялся легонько покусывать его. Внезапно она громко застонала и выгнулась на кровати, прижавшись к моему телу. Я продолжал свои движения в ней очень осторожно, пока ее стон не затих и ее дыхание не выровнялось.
- Белла, не переживай, - нежно произнес я, одевая презерватив.
- А я и не переживаю, - выдохнула она, обнимая меня.
Отлично, значит нервничаю только я.
Я мягко развел ее ноги и устроился между ее согнутыми коленями, покрывая ее поцелуями. Она вздрогнула, почувствовав мой член у своей промежности, и всхлипнула, когда я начал проникать в нее. Я нервничал намного сильнее ее – сама идея о том, что я причиняю ей боль, была мне ненавистна.
- Эдвард, - с придыханием сказала она, когда я остановился. – Я не хрустальная ваза и я не разобьюсь. Я хочу тебя.
Я свистом втянув воздух сквозь стиснутые зубы. Подарив ей глубокий поцелуй я двинулся вперед, пока наши тела не соприкоснулись. До упора.
Блядь.
Она судорожно выдохнула мне в рот, и я снова глубоко поцеловал ее, подчиняя ее язык своей воле. Я тяжело дышал, понимая, что долго так оставаться не смогу.
- Белла, - выдохнул я. – Я могу двигаться?
- Да!
Одна ее рука скользнула в мои короткие волосы, а вторая обвила мои плечи и впилась ногтями мне в лопатку.
- Пожалуйста, Эдвард….
И я начал двигаться в ней, медленно, но глубоко проникая и не выходя из нее полностью. Я был прав, когда думал, что не смогу долго продержаться. И я хотел удовлетворить ее прежде, чем сам приду к финишу.
Я простонал в ее плечо, прижимаясь лбом к подушке и пытаясь сосредоточиться на том, чтобы задержать свой оргазм, потому что, мать его, еще не прошло и трех минут. Но я уже чувствовал, как горят мои шары, покалывает бедра и внизу живота разгорается жар, медленно растекаясь по венам.
Я ускорил темп, немного приподняв ее бедра, и услышал, как она застонала, тяжело дыша. Я нашел эту точку. Я продолжал глубже погружаться в нее под этим углом, пока ее вскрики и стоны не усилились.
- О, Эдвард… - выдохнула она и затихла.
Я провел рукой по ее груди, поигрывая с соском. Затем мою руку сменил мой рот, а моя рука прошлась по ее животу вниз до того места, где мы сливались с ней.
- Белла, - прошептал я, целуя ее шею. – Милая, открой глаза, посмотри на меня.
И она откликнулась. Широко открытыми глазами она смотрела на меня с нескрываемым желанием. Это было так прекрасно и сексуально. И это вызвал я. Она оторвала голову от подушки и шепнула мне на ухо:
- Ты великолепен.
Я застонал и ускорил движение, вцепившись в подушку и отчаянно нуждаясь в разрядке. Я почувствовал, что она дрожит. Она приближалась к пику наслаждения. Но я был еще ближе.
Я прижался губами к ее уху и начал с силой входить в нее. Она сцепила руки за моей спиной, придвигаясь еще ближе, так, что наши тела образовали практически одно целое и были липкими от пота.
- Посмотри вниз, Белла, - промурлыкая я ей на ушко, отстранившись от нее и сев на колени, чтобы она смогла увидеть, как я вхожу в нее. Своей рукой я пориподнял ее голову, чтобы она смогла взглянуть вниз не напрягая шею. Она прижалась лбом к моему плечу, взглянув на меня со удивительно притягательным выражением лица. Наверное, она пыталась соотнести то, что она чувствовала с тем, что она видела.
Я снова опустил руку вниз и прикоснулся к ее клитору. Потребовалось не слишком много времени, прежде чем она достигла пика насладжения, сжав меня внутри и заставив меня вскрикнуть, покачнувшись. За ней пришел мой черед – все еще двигаясь в ней, я излил свое напряжение в презерватив. Я едва ли не рухнул в кровать на нее, подмяв ее под себя. Мы оба тяжело дышали, и наши сердца дико колотились.
Когда наконец я смог отдышаться, я поднял руку и прикоснулся к ней, вздрогнув от жара ее тела. Я присел на краешек кровати, снял презерватив и бросил его в маленькую урну для бумаг возле стола. Обессиленная Белла дремала на кровати. Я просунул руки под ее хрупкое тело, подвинув ее так, чтобы иметь возможность лечь рядом с ней, прижимая ее спину к своей груди.
Я проснулся через несколько минут, поскольку мне захотелось в туалет. Я осторожно отстранился от нее, чтобы не потревожить ее сон, и голышом отправился в ванную.
Я смотрел на себя в зеркало впервые за несколько дней, и пытался понять, насколько я изменился с того дня, когда она последний раз видела меня. Конечно, я похудел, а мои черты лица заострились и приобрели жесткость. Мои голубые глаза потемнели, и я даже сначала задался вопросом, всегда ли они были такого насыщенного цвета, но потом пришел к мысли, что только рядом с Беллой они становились живыми.
Я побрел на кухню в поисках пепельницы. Я был совершенно уверен, что Белла не курит, но все же очень надеялся, что смогу найти какую-нибудь штуку, в которую смогу стряхнуть пепел, даже если это не будет нормальной пепельницей. Тем не менее я был удивлен, найдя нормальную керамическую пепельницу, которую, по-видимому, частенько использовали. Затем я вспомнил: Пантера курил. Можно сказать, он непрерывно дымил, как паровоз. Человек зажег свою сигарету в доках и стоял надо мной в ту ночь, когда я истекал кровь, прижимая к себе Беллу одной рукой.
Может быть, я назвал тогда свое имя тому, кто уже отправился на тот свет. А может быть, ты оказался выносливее, чем мне тогда показалось....В любом случае, ты меня не выдашь.
Я зажег сигарету в кухне, не будучи уверенным в том, чтобы она пожелала, чтобы я курил в спальне. Я глубоко затянулся и задержал дыхание, наслаждаясь густым дымом в легких. Я начал курить в тюрьме, где-то на втором году своего заключения. Это происходит, когда ты подавлен и чувствуешь, что вот-вот сойдешь с ума, проводя час за часом в четырех стенах взаперти, занимаясь только изучением потолка над своей койкой.
Письма Беллы были той ниточкой, которая связывала меня с миром вне этих стен. Если она жива, если она все еще существует, значит, этот мир не настолько плох. Мир, в котором существовала Белла, заслуживал того, чтобы в нем жить. Она помогла мне остаться в здравом рассудке. Я жил ради нее.
Я выпустил дым, который облаком проплыл по воздуху и через который я увидел Беллу, прислонившуюся к двери спальни. На ней была моя рубашка. Я лучезарно улыбнулся.
- Женщина в мужской одежде выглядит очень сексуально, Белла.
- Мне уже сказали об этом, - улыбнулась она.
Она склонила голову, и ее прямые волосы колыхнулись от этого движения. Она наблюдала за мной, ее взгляд скользил по моему обнаженному телу.
- Что ты рассматриваешь? - моя бровь вопросительно поднялась вверх.
- Твое тело. Ты прекрасен, - честно сказала она, взгляд ее широко открытых глаз был искренен.
Я улыбнулся.
- Спасибо. Мне никогда такого не говорили. Обычно мужчине говорят, что он красивый или симпатичный.
- Ну, ты же мой мужчина, и я могу говорить тебе все, что захочу, - с восторгом заявила она.
Я рассмеялся.
- Ты так уверена в том, что ты меня знаешь. Я ведь никогда не отвечал на твои письма. Меня вполне можно назвать ублюдком.
Она ласково улыбнулась.
- Нет, нельзя.
И она была права. Я никогда не говорил того, что могло причинить людям боль, и если мне какой-то человек не нравился, я просто старался сделать так, чтобы наши дороги не пересекались. Я просто хотел, чтобы меня предоставили самому себе и оставили в покое. Я не хотел проблем.
- Ты всегда курил? - она присела на диван в гостиной, поджав ноги под себя. Я тоже перебрался в гостиную, поставив пепельницу на журнальный столик.
- Нет, я начал в тюрьме. Тебе это мешает?
- Совсем нет, я привыкла. Пантера много курит.
- Я заметил, - кивнул я, снова выдохнув облачко дыма.
- Ну и каково это — курить после секса? - поддразнила она, подтолкнув мою руку локтем.
Это было здорово. Мы так легко нашил общий язык. Мы не нервничали и не чувствовали неловкости по отношению друг к другу. Мы подходили друг другу. И это было правильно.
Я широко ухмыльнулся Белле и своим счастливым мыслям.
- Это был мой первый раз, и, мне кажется, мне это нравится. А я... - она села на диван лицом ко мне. - Я тебе хоть чуть-чуть понравилась?
Мои брови взметнулись вверх. Я положил сигарету на пепельницу, глядя на нее краешком глаза.
- О, ты была хороша, - я обернулся к ней и обнял ее за талию, а она рассмеялась. - Ты — мать Тереза, ты — Бог, ты — Элвис, - я широко улыбнулся, и к тому моменту, когда я закончил фразу, она уже лежала на диване, придавленная сверху моим телом. Ее смех был громким и мелодичным, прекрасным, как глоток свежего воздуха.
- А как насчет меня? - потребовал я, срывая свою рубашку с ее тела, чтобы прикоснуться к ее груди. - От меня была хоть какая-то польза? Ты получила удовольствие?
- Ты же знаешь, что получила, — рассмеялась она.
Оп — и она, оказывается, боится щекотки! Ха! Я ухмылялся, снова и снова пробегая кончиками пальцев по ее ребрам, и был вознагражден за свои действия ребяческим хихиканьем.
- Ага! - триумфально выкрикнул я, принимаясь щекотать ее еще сильнее.
- Нет, Эдвард, остановись! - она отчаянно извивалась, задыхаясь от громкого смеха.
Ну уж нет, и все черти ада бы меня не остановили — она была прекрасна, раскрасневшаяся от смеха, извивающаяся подо мной, и — о, Господи, - я снова возбудился. Поэтому я прижался к ее губам своими, лаская их нежно и жадно. Я захватил ее нижнюю губу, посасывая и проводя по ней своим языком.
- Есть одна вещь, которую я бы хотел сделать, - выдохнул я, садясь на колени на диване и мягко разводя ее ноги.
Я запечатлел поцелуй между ее грудей, опускаясь вниз и дразня ее своими губами и языком, пока не дошел до ее пупка. Я запустил в него свой язык, и она выгнулась и задрожала, запустив свои пальцы в мои волосы.
А затем разверзлись все врата ада. Нет, не в хорошем смысле этого слова.
Дверь с грохотом слетела с петель, врезавшись в стену. Я быстро перекатился на спину, нырнув вниз за рюкзаком. Благодарение Богу, он был рядом. Выхватив оружие, я выскочил из-за стола, перекатился и присел, подняв руку, чтобы прицелиться.
Белла закричала. Какой-то парень сорвал ее с кушетки, схватив за горло. Ее маленькие пальцы царапали его лицо, пытаясь достать глаза. Она стояла на самых кончиках пальцев.
Нет, мать вашу! Никто не имеет права трогать Беллу.
Мой гнев тут же покрылся льдом, оказавшись под контролем. Я прицелился в того ублюдка, который держал за горло мою Беллу; мое лицо превратилось в маску без выражения.
- Мне кажется, тебе стоит опустить оружие, Каллен, иначе твоя маленькая шлюха за это заплатит.
Блядь. Я знал этот голос. Среднего роста человечек прошел между своими амбалами и стал передо мной так, что нас теперь разделял только стол.
Джеймс Роарк Младший.
Мы с такой животной, неприкрытой ненавистью уставились друг на друга, что, наверное, температура в комнате поднялась на несколько градусов. Он просунул руку за спину и вытащил из-за пояса пистолет. А затем приставил его ко лбу Беллы.
- Опусти, - кратко приказал он.
Я скрипнул зубами и швырнул свое оружие на стол так, что оно пролетело до другого края стола, но не упало.
- Чего ты хочешь, Младший? - холодно спросил я. - Ты не сможешь закончить то, что ты начал.
Я был в этом уверен.
- О, ты так думаешь? - отвратительно ухмыльнулся Младший, запихнув пистолет обратно за пояс. - Должно быть, ты не знаешь, как далеко продвинулась наука, когда речь идет о восстановительной хирургии, Каллен.
- Я и не знал, что я оставил что-то, что можно восстановить, Младший, - прошипел я в ответ.
Джеймс снова ухмыльнулся.
- Папочка об этом позаботился.
Это он мог.
- А мне не нравится оставлять дела незаконченными, - продолжил Джеймс, подступая ближе к Белле.
Ее глаза увеличились, но она не произнесла ни звука и даже не вздрогнула. Она такая храбрая. Должно быть, она невероятно перепугана, но она не показывала этого.
- На мой вкус она старовата, но я могу сделать исключение, - произнес он, поглаживая бедро Беллы.
Ее челюсть напряглась от отвращения. Я видел, как его рука прикасается к внутренней поверхности ее бедра и сжимает его. Я стиснул зубы. Безумные выходки никому из нас не помогут. Я должен был мыслить хладнокровно и здраво. Я сдеру с него шкуру живьем, но позже. Не сейчас. Сейчас я сидел на полу, голом и холодном во всех отношениях.
- Какой ты милый, - с издевкой произнесла Белла, плюнув ему в лицо.
Джеймс схватил ее за волосы и резко дернул их вниз, заставив ее закричать. Мои мускулы инстинктивно напряглись как у животного перед прыжком, но я вынудил себя оставаться на месте. Ярость должна быть под контролем, иначе это бесполезно. Мне был нужен острый, работающий ум. Ярость не дала бы мне того, что мне было нужно.
Джеймс грубо отпустил ее волосы. А затем жестом подозвал одного из своих мордоворотов.
- Свяжите его и перережьте ему вены. Пусть истечет кровью, пока я буду заниматься ей.
Мои глаза опасно прищурились, но амбал дернул меня за руку, пытаясь поставить меня на ноги. Он вывернул мои руки за спину так, что они едва не вылетели из плечевых суставов, а затем связал мои запястья веревкой, которая безжалостно врезалась в мою кожу. Мои глаза неотрывно следили за Беллой. Она спокойно смотрела на меня. Она мне доверяла.
- Я найду тебя, - твердо пообещал я ей.
Ей они тоже связали руки за спиной. Она вздрогнула от боли, но на ее лице это никак не отразилось. Она делала то же, что и я — стойко все переносила, не выказывая боли или страха.
Джеймс питался страхом и болью. И Белле это было отлично известно. Она была такой храброй...
Меня вынудили стать на колени и связали мои ноги. А я продолжал спокойно и твердо смотреть ей в глаза.
- Только не кричи. Он ничего не сможет сделать с тобой, пока ты не закричишь, - насмешливо сказал я.
- Если он вообще что-то может, - презрительно добавила она.
Джеймс так сильно ударил ее по лицу, что ее голова резко дернулась в сторону, а губа оказалась разбитой. Ее глаза пылали, когда она медленно повернула голову. Джеймс сделал два шага ко мне и изо всех сил врезал кулаком уже мне по лицу. Это и в половину было не так больно, как те увечья, что я получил за первые несколько дней, проведенных мною в тюрьме, за которые, как я полагаю, мне стоило благодарить именно его.
- У тебя удар как у девчонки, - заметил я.
Тогда он врезал мне еще раз, а Белла вздрогнула.
Я закрыл рот и решил держать его на замке. Не потому, что мне было больно. Я просто не хотел, что Белла видела все это. Она не заслуживала видеть то, что делают со мной потому, что я хотел убить Джеймса. Ей было больно, когда боль причиняли мне. А я не хотел вызывать у Беллы какую бы то ни было боль.
- У тебя есть время для размышлений, пока истечешь кровью до смерти, Каллен, - высокомерно сказал Джеймс. - Я пришел за тобой сюда. Я освободил тебя, чтобы ты привел меня к ней. Все эти годы я не мог найти ее.... Мне просто был необходим лучший детектив Города грехов. А это был ты.
Я уставился в пол, полуприкрыв глаза. Когда он закончил свою речь, я поднял глаза и посмотрел на него из-под ресниц.
- Я всегда был умнее тебя, - промурлыкал я.
И он снова ударил меня. Моя верхняя губа была рассечена, и я облизнул ее, глотая кровь. Я не хотел плевать на пол в квартире Беллы.
- Перерезайте ему вены, - прошипел он и потопал из комнаты.
Его головорезы подхватили Беллу под руки и выволокли ее из квартиры. Пока это было возможно, ее глаза неотрывно смотрели на меня. Я проводил ее спокойным, холодным и собранным взглядом. Один из мордоворотов поднял мое оружие и затолкал его за пояс.
Какой же глупец этот Младший! Он думал, что самое страшное, что он может сделать со мной — это убить меня. Он думал, что самое страшное, что можно сделать с человеком — оставить его, чтобы он закончил свою жизнь истекая кровью.
Но я знал лучше. Смерть — это слишком легко. Смерть — это освобождение. Есть то, что намного хуже смерти.
Ему стоило сделать со мной то, что я сделал с ним. Именно этого я ожидал от него. Я был голым и уязвимым — и он не выстрелил мне между ног, как я поступил с ним когда-то. Он не возвращал оказанную ему услугу.
Он был маленьким человеком с маленьким умишком. Он должен был здесь и сейчас удостовериться в том, что я умер. Потому что если меня оставить без присмотра, то я выживу и найду его. И тогда он узнает, что может быть хуже смерти...
Меня вжали в пол, и я почувствовал, как лезвие обжигает мою кожу, разрезая ее. Этот идиот резал мои руки поперек, а нужно было вдоль и вверх. Я собирался выжить, и мое выживание основывалось исключительно на бесконечной тупости отдельного человека. Чудесно.
Он рассмеялся надо мной и выскочил из квартиры, хлопнув дверью и оставив меня одного.
Я специально запомнил его лицо. Нужно будет и его убить.
Я глубоко вздохнул, ощущая, как кровь стекает по моей коже и капает на пол. Вот дерьмо. Нужно будет вытереть ее попозже. Я быстро проверил свой организм. Сердечный ритм был нормальным, кровяное давление тоже было в норме. Я истекал кровью, но не слишком сильно и не слишком быстро.
Ненавижу тупых мордоворотов. Никакой херни не могут сделать, если ты не будешь им пошагово все рассказывать и показывать. Младшему следовало ему рассказать, как глубоко нужно перерезать вены.
Я отвел плечи как можно дальше и напряг свой живот, подтянув колени к груди. Я никогда этого не делал, но, думается мне, неплохо знал подобную технику, поскольку это нам преподавали в полицейской академии. Я с силой стиснул зубы, и, прижав плечо к полу, резким движением выбил его.
Плечо тут же вышло из сустава. Меня пронзила резкая боль, но я быстро с ней справился. Я заставил себя сомкнуть руки и пропустить их под ногами вперед так, что через несколько секунд они оказались передо мной. Мне позволило провернуть этот трюк вывихнутое плечо, потому что для других трюков я был недостаточно гибок, хоть и тренировался каждый день.
Как только мои руки оказались у меня перед глазами, я смог оценить размеры причиненного мне ущерба. Ровные, длинные порезы на запястьях. Вполне излечимо - так решил я, присев. Поскольку мои лодыжки тоже были стянуты веревкой, мне пришлось в совсем не достойной манере пропрыгать к кухне, где я нашел большой нож, которым я разрезал веревки на запястьях. Нож был достаточно острым, так что я управился быстро. Затем я освободил свои лодыжки. После чего, сжав зубы и удерживая поврежденную руку, резко ударился плечом о стену, устанавливая вывихнутый сустав на место.
Это было бы охуительно больно, если бы я уже это не сделал. К черту; больно будет, если я вовремя не верну Беллу.
В ванной была аптечка. Я хорошенько перевязал свои запястья и отправился искать одеваться. Свой черный жакет я одевал особенно осторожно через больное плечо.
Я вытряхнул содержимое своего рюкзака на кровать Беллы и сложил туда ее одежду: трусики, лифчик, джинсы носки, обувь и свитер. На всякий случай я туда засунул даже ее куртку с шарфом. Забросив рюкзак на плечо, я схватил ручку и листочек бумаги для записей, нацарапав на нем: «Они нашли ее. Склад». Этот листочек я уходя прилепил к двери ее квартиры. Может быть, Пантера заметит это. В любом случае, я спасу ее. Я смогу это сделать и своими силами.
Я остановил такси и спокойно открыл дверцу.
- К Южным докам, - произнес я.
Я знал, как действует Младший. Он будет играть с ней в течение многих часов, прежде чем изобьет ее или изнасилует. Ему нравилось издеваться над своими жертвами морально, прежде чем он начинал калечить их тела.
Маленький человечек с маленьким умишком... Издеваться над детьми было легко. Но Белла больше не была ребенком. Он только впустую потратит свое время. И пока он будет терять это время, я воспользуюсь им в своих интересах.
Ему следовало убить меня....

----
Впечатления? Эмоции? Предположения? Высказывайте, не стесняйтесь!