Ведьма

Прошло три дня с ссоры Элис и Джаспера.
Три дня с тех пор, как я переспала с Эдвардом.
Три дня с тех пор, как я почувствовала первое шевеление крошки внутри.
Эдвард хочет прийти и поговорить, но я боюсь, что не смогу держать себя в руках, особенно если он не будет против, когда я снова запрыгну на него. Вместо этого я прошу поговорить по телефону.
Соглашаясь и безропотно вздыхая, сперва он спрашивает, как поживает Элис, так как они с Джаспером до сих пор не помирились.
- Ничего хорошего. Хандрит и заедает всё конфетами и Киткатами. Сегодня я насильно затянула её в душ. Короче, ничего хорошего.
- Джаспер не лучше, – он вздыхает. – Даже «Animal Planet» уже не делает его счастливым.
Это вынуждает меня хихикнуть, и Эдвард делает то же самое в ответ.
- В любом случае надеюсь, они смогут всё решить сами, но, если честно, меня сейчас куда больше беспокоят наши проблемы.
- Да…
Какое-то мгновение он молчит, но затем произносит тихое: «Ты жалеешь?»
Тяжёлый вздох слетает с моих губ прямо в телефон прежде, чем осознаю это.
- Приму за «да», – он кажется задетым. Обиженным. Злым.
- Это не утвердительный ответ, Эдвард, – запускаю руку в свои волосы, чувствуя кожу головы. – Это и «да», и «нет».
- Ну, да, теперь всё стало понятней.
Его сарказм заставляет грудную клетку прожечь злостью.
- Ты думаешь, я не имею грёбаного права запутаться? Всё время должна знать ответы на все вопросы?
- Блять, я не знаю, – выдыхает он, явно расстроенный. Большая пауза перед: – Нет, ты не должна всё знать.
В очередной раз тяжело вздохнув, предлагаю ему то, что сама знаю.
- Мне… Понравилось быть рядом с тобой, Эдвард. То есть, конечно, понравилось. Просто тяжело разобраться во всех этих противоречивых эмоциях и мыслях, мелькающих в голове, – на секунду останавливаюсь, стараясь понять, что именно хочу ему сказать. Я думала об этом последних три дня, но в голове так пусто. Я уже объяснила самой себе, почему нам не стоит быть вместе сейчас, почему всё ещё не могу его простить. Не хочу его обнадёживать, что мы скоро сойдёмся, потому что не вижу этого до рождения ребёнка. – Думаю… Мне нужна дистанция.
- Дерьмо. Я знал, что ты так скажешь.
Могу представить, как он запускает руку в свои волосы, лёжа на не застеленной кровати. Скучаю по ощущению нахождения в этой кровати рядом с ним. Скучаю по ощущению, когда он прижимается ко мне.
Выкинув эти мысли из головы, возвращаю свою похотливую задницу к теме.
- Извини, - говорю я, потому что, и правда, так думаю. Извиняюсь за то, что всё потеряно. Извиняюсь за то, что не могу просто так упасть в его объятия, как он того хочет. Извиняюсь, что не могу забыть ту боль и унижение, злость и обвинения. Я извиняюсь за многое. – Извини за то, что всё так сложно. Всё просто… нет.
- Знаю, – бормочет он.
- Правда?
- Да, – он умолкает на мгновение, и я уже думаю, что продолжения не последует, но он удивляет. – У меня было несколько дней, чтобы переварить то, что ты мне сказала, все причины, по которым мы не можем быть сейчас вместе, и как бы сильно мне всё это не нравилось, я понимаю. Я сказал, что не хочу ничего усложнять, так и есть. Если быть со мной сложно… тогда я отступлюсь от этих… ухаживаний.
Мы оба усмехаемся его выбору слов. Ему всегда удаётся избегать напряжения.
Чувствуя, что с плеч упал тяжёлый груз, глубоко дышу. Какое-то очищение.
- Хорошо. Так ты по-прежнему хочешь пойти со мной в агентство, правильно?
- Правильно.
- Хорошо, – выдыхаю. Небольшая улыбка касается моих губ от его немедленного и утвердительного ответа. – Скоро пойдём, чтобы ты познакомился с Дианой и получил от неё основную информацию. Вскоре я бы хотела начать поиск приёмных родителей, мне не хочется делать это без тебя.
- Да, я точно хочу присутствовать при этом.
Чувствую больше облегчения. Он, правда, собирается сделать шаг вперёд и быть для этого рядом. До сих пор трудно в это поверить.
Внезапный трепет внутри живота напоминает мне о первом дне, когда я почувствовала её, и как я всё плакала и плакала, уже предвидя скорую с ней разлуку. Той ночью я просила сил для себя. Сегодня мне чуть лучше, но я знаю, что будет только тяжелее оставаться сильной с течением беременности.
Некоторые биологические мамы из нашей группы психологической поддержки не поглаживают животики или не разговаривают с малышами, чтобы не выстраивать связь, но я чувствую, что эта связь уже существует. Не хочу, чтобы она чувствовала себя нелюбимой, потому что я люблю её. Так сильно люблю, что хочу для неё лучшей жизни, чем та, что могу подарить ей.
- Ты в порядке? – спрашивает Эдвард, и я понимаю, что молчу уже несколько минут.
- Ох, да. Прости. Просто…
- Просто? – он переспрашивает, когда умолкаю.
- Я чувствую шевеление ребёнка. Это слегка… нервирует.
- Ох, – пауза, а затем глубокий вдох. – Каковы ощущения? – почти что детское любопытство в тоне его голоса заставляет меня улыбнуться.
- Вообще-то очень странно, – мы оба смеёмся. – Как будто я проглотила аквариум, и там внезапно оказалась рыбка, чьи плавники касаются моих внутренностей, когда она плавает.
Он снова смеётся.
- Да. Как я и сказала. Странно.
- Эмм… – он откашливается. – Ты нормально справляешься с этим?
В моих глазах резко щиплет, потому что я не думала, что он уловит срыв моего голоса.
- Первое время я много плакала, но да. Я… сейчас в порядке.
- Когда ты почувствовала впервые?
- В тот день, когда мы…
- Ох.
- Да, полагаю, это был очень странный день.
- Да, – он вздыхает. – Слушай, действительно очень жаль, но мне нужно идти.
- Ох, хорошо, – не буду отрицать, что чувствую вспышку боли внутри, когда он не говорит, куда собрался. Сложно забыть тот факт, что я не имею больше права знать или спрашивать, хотя это я положила конец всему. – Тогда поговорим позже?
- Ага. Спокойной ночи, Белла, – моё имя, слетающее с языка его спокойным голосом, до сих пор вызывает мурашки.
Ненавижу это.
- И тебе.



Следующие несколько недель очень занятые, но продуктивные. Учёба вернулась, а наши расписания такие суматошные, но Эдвард и я нашли время, чтобы пойти в агентство вместе.
Эдвард прилагает усилия в принятии процесса усыновления, как и обещал. Преимущественно. Он опаздывает несколько раз и даже однажды пропустил встречу, но он старается. Он нормально отвечает Диане, и она ему действительно нравится, что очень важно. Она станет нашим посредником на долгое время.
Мы просматривали альбомы, наполненные анкетами надеющихся пар. Пар, у которых нет детей, но они так отчаянно их желают. Пар, которые уже усыновляли, но хотят больше. Мы смотрели на анкеты людей, старающихся доказать свою значимость с помощью своих милых фотографий и витиеватых слов.
Это ошеломляет.
Верный своему слову, Эдвард отступился от своих попыток вернуться ко мне, хотя иногда я улавливаю тоску в его глазах прежде, чем он успевает отвести взгляд. Уверена, он видит то же самое и в моих, потому она там. Не то чтобы я не скучаю по нему, по нашему веселью и чувству беспечности.
Но беспечность осталась в прошлом.
Большую часть времени я чувствую, что моё сердце бьётся только для него. И в те дни, когда я честна перед собой, я чувствую, что так будет всегда.



Элис и Джаспер помирились, спасибо Господу. Понадобилось всего лишь полторы недели, что вообще-то оказалось дольше, чем мы все предсказывали. Самая странная вещь для этих двух – быть не вместе. Они всегда были не разлей вода. В конце концов они всё обсудили и сейчас казались сильнее, чем когда-либо.
Джаспер извинился перед Элис и мной за свой комментарий относительно того, что мой аборт всё бы упростил. Он был под кайфом, а фильтр в его голове отказывается работать в таком состоянии. Я ответила ему, что он был прав. С одной стороны стало бы легче, но с другой бы усложнилось, и это нелегко в целом. Я могла бы заставить себя. Он снова извинился и сказал, что полная задница, не имеющая ни малейшего представления о том, через что я прохожу, и могла ли бы я когда-нибудь его простить.
Мой ответ был «возможно».
С тех пор он притормозил с курением травки и стал серьёзней относиться к учёбе. До этого его средний балл был средним, но сейчас он стремится к лучшему. Думаю, у них с Элис всё будет хорошо.
Они наряду с Роуз и Эмметом были хорошей поддержкой для меня и Эдварда.
В середине октября, именно сегодня, у нас девичник. Эммет и Джаспер ушли в кино на новый фильм про супергероев, в котором Элис и Розали абсолютно не заинтересованы. На этой неделе у нас были очень сложные тесты, поэтому сегодня вечером мы берём перерыв, расслабляемся и веселимся.
- «Маргариты» готовы! – Элис выходит из кухни. Она выносит две пиццы и ставит передо мной, предоставляя мне стакан с лаймовым слашем. – «Девственница» для вас, мадам, – говорит она своим глубоким голосом.
- Вау, спасибо, – отвечаю я.
Она фыркает и передаёт Роуз её напиток прежде, чем вернуться на кухню за своим.
- Хорошо, – говорит Роуз, хлопая руками, – сегодня выбирает Белла. Боевик, мелодрама или вечер восьмидесятых?
Я поворачиваюсь к Элис, и мы обе киваем друг другу прежде, чем посмотреть на Роуз.
- Вечер восьмидесятых.
- Сучки, – произносит Роуз и направляется к дискам.
На середине «Клуба Завтрак» Элис спрашивает: «Почему мы не устраиваем вечеринки девяностых? Мы же даже родились не в восьмидесятых».
- Потому что, – отвечает Роуз, – девяностые были про гранж и войну, а восьмидесятые про наркотики, секс и плохие волосы. Намного веселее.
- Ох, говоря о плохих волосах. Преображения! – пищит Элис.
Я стону, откидываясь назад и вытягивая опухшие ноги на ближайшее кресло.
- Пас.
- Ты не можешь отказаться, – серьёзно говорит она. – Это вечер восьмидесятых. Мы всегда возимся с косметикой.
- Сегодня среда, а по средам… – я выжидаю драматическую паузу, расширив глаза, – мы носим чёрное.
- Я не буду смотреть это дерьмо.
- Слабачка, – заявляет Роуз.
- Да. К вашему сведению, у меня есть киска, спасибо большое. (прим. перев.: в оригинале Роуз называет Элис «pussy», «киской» переводить не ахти, ну, вы поняли, что за «киска»). Это сработает с парнями. А я не буду смотреть «Американскую историю ужасов». Ни за что.
- Блин, начало сезона было отличным. Давай же. Посмотрим, когда фильм закончится. Не будь тупой курицей.
Мы с Роуз начали кудахтать и махать руками перед Элис.
- Ладно. Ладно! Хорошо. Но если у меня будут кошмары, приду спать к одной из вас. А вы знаете, что я не люблю делиться одеялом.
- Только не моё!
Дерьмо. Роуз очень быстрая. Снова стону, дрожа только от одной мысли, что буду спать без своего одеяла.
Когда заканчивается фильм, я бегу – ладно, ковыляю – в свою комнату, чтобы надеть костюм, который был куплен для этого Хэллоуина. Часть меня не хотела даже заморачиваться с костюмом, но Элис потащила в магазин и практически заставила меня. Она крохотная, но сильная.
Он растягивается на моём животе, но до сих пор выглядит довольно мило. Надеваю свою остроконечную шляпу и затем усаживаюсь в кресло к началу «Американской истории ужасов: Шабаш», потирая руки в предвкушении новой серии.
- Реально, Белла? Твой костюм?
- Заткнись. Я пытаюсь веселиться. Необязательно устраивать эти все преображения, поэтому иди и надень что-то чёрное, а потом смотри на злы-ы-ых ведьм.
Элис кривляется мне, но затем пожимает плечами и уходит в свою комнату. Роуз посмеивается над нашими выходками.
- Это. Было. Потрясающе, – серые глаза Элис теперь напоминают блюдца, когда она пялится на экран телевизора и видит заставку сериала.
- Я знаю, да?
- Мы же говорили тебе.
- Мне нужно в туалет, – это Элис. Не я.
- Мне тоже.
Оставшись в одиночестве в комнате, я единственная, кто слышит стук в дверь. Ворча и ноя от того, что приходится вставать с кресла, ковыляю и отвечаю, ожидая увидеть Эммета и Джаспера.
Они здесь, с Эдвардом – он смеётся и улыбается, в поло и джинсах, кожаная мягкая коричневая крутка висит на его широких плечах.
Интуитивная физическая реакция незамедлительна и застаёт врасплох. Одной рукой касаюсь своей грудной клетки, а вторая касается бёдер. Господи. Его не было здесь с того дня. Того самого. Конечно, мы виделись и разговаривали, но его не было здесь, где моя кровать… в нескольких метрах…
Заметив меня, его улыбка становится шире, и, видя его такую реакцию, я сама широко улыбаюсь. Эммет и Джаспер решают пройти мимо него и заходят внутрь.
- Это твои печеньки так вкусно пахнут, Би? – спрашивает Эммет, когда втягивает запах и идёт на кухню.
- Лучше не нюхай её печеньки, – бормочет Эдвард, и, к своему удивлению, я смеюсь.
У нас экспериментальная дружба недели спустя нашего разговора о моём желании пространства и его ослаблений ухаживаний за мной. Мы видимся, только когда идём в агентство, но всё… хорошо. Мы не были друзьями до того, как начать встречаться, и мне нравится эта его сторона без секса на столе.
Ммм, секс на столе с Эдвардом.
Дерьмо. Нет.
Качая головой, говорю ему:
- Тебе лучше зайти, пока Эм не унюхал всё.
Это печенье любимое у Эдварда: овсяное, с двойным шоколадом.
- Дерьмо, ты права, – он убивает меня своей улыбкой, но даже не сдвигается с места. – Что с костюмом? – смеясь, спрашивает он, дотрагиваясь указательным пальцем до верхушки моей шляпы.
- Мы смотрели Шабаш, а я вошла во вкус, – пожимаю плечами. – Я надену его на вечеринку на Хэллоуин в этом году. Больше никаких Женщин-кошек, – мои надутые губы частично неподдельны.
- Ты придёшь на вечеринку? – он удивлён, но не кажется недовольным.
- Думаю, да. Если буду хорошо себя чувствовать, – я поглаживаю руками свой живот. – С этим… порядок?
- Конечно, да. Просто не знаю, будет ли тебе комфортно. Ты не была в том доме с тех пор…
Он не захотел сказать это, и я не заставляла. С тех пор, как я увидела сиськи Лорен, прижатые к нему.
Эдвард, наконец, переступил порог, а я попыталась встать у него на пути, чувствуя азарт.
- Будь осторожен, – я увидела, как его бровь поползла вверх. – Если зайдёшь, рискуешь оказаться под моими чарами, – смеясь, я размахиваю руками и вообще чувствую себя идиоткой, потому что сегодня должно быть весело. Но я не позволяла себе расслабиться и веселиться уже слишком долгое время.
Он ступает вперёд, улыбаясь с налётом грусти, чего я не могу понять. И когда он проходит мимо меня, опуская глаза вниз, я вдыхаю запах кожи от его куртки и слышу еле различимое: «Слишком поздно».

Головокружение

Эдвард

- Мм, нет, – щёлк. – Нет. – щёлк. – Нет. – щёлк. – Не подходит.
- Мы должны остановиться на ком-то, Белла.
- Знаю. Просто они все какие-то…
- Ненастоящие?
- Да, – она выдыхает. Щёлк. – Ох, эти вроде неплохие.
Со страниц нам улыбается парочка, и она права. Они не выглядят подделками. Они выглядят счастливыми. В любви. Стабильными.
- Карлайл и Эсми? Странные имена.
Она фыркает.
- Что ж, такие же, как Эммет и Джаспер. Смирись с этим.
Мы оба читаем анкеты под фотографиями, и всё кажется многообещающим. Он занимается разработкой программного обеспечения для системы здравоохранения, она педагог в детском саду, но планирует остаться дома, чтобы растить усыновлённого ребёнка. Они женаты восемь лет и до этого не усыновляли детей. Они живут в хорошем районе в Северное Каролине, и у них много родственников – для поддержки.
- Хорошо, давай отложим их в стопку «возможно».
- Хорошо, но не думаю, что один листочек бумаги можно назвать стопкой, – это стоит мне ухмылки и толчка локтем в рёбра. – Чёрт, твои локти такие костлявые. Разве ты не должна была набрать вес?
Белла закатывает глаза.
- Да, по всей видимости он уходит в мою задницу.
- Мне нравится твоя задница.
Она вздыхает, но милая улыбка красуется на её лице, а её щёки окрашивает розовый цвет. Мне нравится, что я могу позволить себе быть игривым с ней снова.
Ухмыльнувшись и подмигнув, я возвращаюсь к страницам.
Щёлк.
- Нет, – щёлк. – Нет, - щёлк. – Ну, уж нет.
Закрываю альбом.
- Думаю, на этом всё. Мы сузили поиск до двух. Гаррет и Кейт или Карлайл и Эсми?
- Не знаю. Мне нравятся обе пары, – она покусывает ногти, пока её взгляд мечется между двумя страницами, открытыми перед ней. – Мы должны решить сегодня?
- Нет, но тебе рожать уже через два месяца. Полагаю, время стиснуть зубы, – не добавляю «если ты этого хочешь», потому что она ненавидит, когда я говорю нечто подобное. Она старается быть сильной, хотя поглаживает свой животик и регулирует сиденье, когда ребёнок ударяет в селезёнку или любой другой орган, который задевает. Даже слышать подобное причиняет дискомфорт, не говоря уже о том, чтобы чувствовать.
- Давай поспим с этой мыслью. Ты мог бы приехать утром до начала занятий?
- Конечно.
Она с благодарностью мне улыбается, я протягиваю ей руку, чтобы помочь подняться. Скрываю своё разочарование, когда она убирает свою руку, как только поднимается. Я должен бы уже привыкнуть к отталкиванию, но в груди до сих пор что-то болит.
Вернув альбом Диане и дав ей знать, что вернёмся утром, мы направляемся к парковке. Идти немного позади Беллы оказывается моим лучшим неуместным решением, потому что на пути к машинам она останавливается и покачивается, и если бы меня не было рядом, то она точно бы упала.
- Дерьмо, Белла. Ты в порядке? – я аккуратно держу её за плечи. Её спина прижата к моей груди, Белла тянется, чтобы посмотреть вверх, расширенные шоколадные глаза растерянно моргают.
- Извини. Внезапно закружилась голова. Надо пойти домой и отдохнуть перед парой по генетике.
- Домой? Ты, блять, шутишь? Я везу тебя в больницу.
- Нет, Эдвард, – она поднимается на ноги и пытается убрать мои руки. – Я в порядке сейчас. Ты можешь идти.
- Как будто я смогу, – бормочу я, разворачивая её, чтобы она посмотрела на меня. – Голова ещё кружится? Туман перед глазами? Голова болит?
Она красиво и искренне мне улыбается.
- Эдвард Каллен, ты читал книжки о беременности?
Я смотрю вниз и вижу, как носки наших кроссовок практически соприкасаются.
- Чуть-чуть онлайн, – мямлю я.
Как только я смотрю на неё, вижу её зажмуренные глаза и покачивание головой.
- Чёрт, снова кружится.
- Всё, хватит. Пошли. Можешь идти?
- Думаю, да, – очередной шаг, очередное покачивание.
Я наклоняюсь и подхватываю её на руки, вызывая писк. Руки Беллы автоматически оборачиваются вокруг моей шеи, и я чувствую, как мурашки пробегаются по коже головы и вниз по спине, туда, где её руки соприкасаются с моей кожей.
Знаю, что она никогда так больше не сделает, но сейчас не время заострять внимание на подобном.
Устроив её удобнее в руках, я быстро несу её к своей машине. Белла до сих пор лёгкая, как пушинка.



Когда мы заходим в приёмный покой, они направляют нас в родовую, что пугает меня до чёртиков. Но, полагаю, в обычное время всех беременных женщин привозят сначала сюда.
Они подключили Беллу к восьми миллиардам каких-то аппаратов и взяли кровь. Мне следовало бы присесть, но я слишком взвинчен.
- Прекрати ходить кругами, Эдвард. Меня скоро стошнит от этого.
- Извини, – я усаживаю свою задницу на стул около стены и пододвигаю его ближе к её кровати. Моё левое колено дёргается, как сумасшедшее, но я не могу его остановить.
- Всё будет хорошо, – шепчет она.
- Ага, – не могу скрывать свой дрожащий голос. – Могу я…? – спрашиваю я и протягиваю руку, чтобы погладить её ладонь кончиками своих пальцев.
Белла улыбается.
- Пожалуйста.
Сжимая её холодную руку своей горячей, я целую тыльную сторону её ладони и затем прижимаюсь лбом к ней, пока моё колено продолжает дёргаться. Когда я чувствую её другую руку в своих волосах, которая легонько потягивает их, низкий, довольный звук застревает где-то в горле.
- Разве не я должен успокаивать тебя? – спрашиваю я, не поднимая головы.
- Уже, – тихо отвечает она.
Подсматривая за ней, я вижу её улыбку и расслабленность, и некое напряжение покидает меня, когда её рука продолжает ворошить мои волосы.
Внезапно Белла ахает.
- О, нет!
- Что? Что?! – моё сердце грозится выскочить из груди прямо сейчас.
- Твоя пара по гражданскому праву! Дерьмо, прости.
- Чёрт, Белла, – я хватаюсь за сердце. – Не делай так больше. Всё хорошо. Я отправил письмо по электронке профессору. Вот это, ты, намного важнее, понятно?
- И снова… извини.
Я возвращаю свой лоб к её руке и, когда слышу звук открывшейся двери, поднимаюсь на ноги.
- Что ж, Белла, твоё давление всё ещё сто пятьдесят два на девяносто четыре, что очень высоко. Как только я получу результаты анализа мочи, мы узнаем чуть больше. А сейчас ляг на левый бок, и мы скоро перепроверим давление, хорошо?
- Да.
Доктор уходит, а Белла использует мою руку, чтобы поудобнее улечься на кровати.
Отчётливое сердцебиение малыша единственный звук в комнате, и я стараюсь сохранять спокойствие. Мне нужно оставаться спокойным ради неё.
- Хорошо, Белла, – рассказывает доктор Каргилл, когда возвращается, – пришли твои анализы. В твоей моче есть белок, что свидетельствует о преэклампсии (прим. перев: это осложнение беременности, развивающееся после 20 недели беременности и характеризующееся повышенным артериальным давлением (выше 140 и/или 90 мм рт. ст.) протеинурией и нередко отеками). Однако его уровень небольшой, поэтому я продержу тебя здесь несколько часов, чтобы отслеживать давление.
Я смотрю на Беллу, и в моих глазах что-то щиплет, когда я вижу подступающие слёзы в её собственных.
- Возможно, ты уйдёшь отсюда сегодня, но есть вероятность необходимости остаться на ночь. Вы остаётесь, папаша?
Услышав её «папаша» в свой адрес, я пугаюсь и даже не знаю, что ответить.
- Эмм, – лепечу я. – То есть да. Я остаюсь с ней, – взгляд, которым она одаривает меня, абсолютно заслужен, потому что веду я себя, как придурок. В конце концов, я отец.
- Хорошо. Помогите ей расслабиться, насколько это в ваших силах, – обращаясь к Белле, она продолжает: – Если в следующие несколько часов твоё давление будет высоким, мы снова проверим мочу и потом уже решим, хорошо? Есть сейчас вопросы?
- Эмм, – Белла прочищает горло. – Что будет, если окажется, что у меня преэклампсия?
- Что ж, всё зависит от степени тяжести. Надеюсь, мы справимся с ней медикаментозно и с постельным режимом. Если тяжёлая степень, ты останешься на сохранении в больнице для обследования.
Все краски исчезли с лица Беллы, а глаза расширились.
- Это пройдёт, когда ребёнок родится, да? – я спрашиваю у доктора.
- Да. Единственное лекарство. На этом моменте, – она говорит, возвращаясь взглядом к Белле, – мы бы хотели, чтобы ты родила как можно ближе к сроку сорока недель, но всё зависит от обстоятельств, ты можешь родить раньше срока, держи это в уме, – она замолкает и делает пометки у себя в карте. – Ещё вопросы?
- Эмм, – Белла шмыгает носом, и я сжимаю её руку. – Нет.
После ухода доктора Белла лишь пялится в одну точку вперёд, слёзы скатываются по её лицу.
- Ты в порядке?
В какой-то момент я думаю, что не стоит ждать ответа, а после она выдавливает что-то наподобие улыбки.
- Полагаю, я не пойду на вечеринку на Хэллоуин.
Мы оба негромко смеёмся.
- Полагаю, что не пойдёшь.
- Ну, что ж, – она вздыхает. – Возможно, это к лучшему. Находиться рядом с этими пьяными идиотами в трезвом состоянии совсем невесело.
- Я бы остался трезвым и позаботился о тебе, – говорю я ей. Я уже спланировал.
Она благодарно улыбается, и я наклоняюсь вперёд, смахивая её волосы назад и целуя её в лоб. Сжав губы, бормочу:
- Всё будет хорошо, Белла.
- Это мои слова, – нервный смешок следует за её комментарием, я знаю, что она напугана так же, как и я.



- Тебе нужно что-нибудь? Может, принести тебе что-нибудь на обед? Время за одиннадцать часов.
- Да. Было бы отлично. Спасибо. Если ты пойдёшь в Тако Белл, я хочу…
- Мексиканскую пиццу, знаю.
- С…
- Одна сторона со сметаной. И снова я знаю, – я снисходительно улыбаюсь, а она краснеет.
- Если ты просишь сверху, они используют странную пропитку и просто проводят линию вдоль пиццы. Это… странно.
- Хочешь, чтобы я записал?
- Заткнись, – смеясь, отвечает она. – Ох, и принеси мне карамельно-яблочную эмпанаду (прим. перев.: что-то типа наших пирожков. Очень популярное блюдо Латинской Америки) и Сьерра Мист, пожалуйста (прим. перев.: газировка со вкусом лайма и лимона). И спасибо. В моём кошельке деньги, захвати.
Ага, ну, конечно же.
- Я заплачу.
- Ты совсем не обязан. У меня есть наличка. Просто не могу подняться сейчас, – она указывает на все провода, которые подключены к ней. – Дай мне мой кошелёк.
- Белла, это меньшее, что я могу сделать. А теперь замолчи и отдыхай.
- Отлично, – она шмыгает носом, а затем тихо добавляет: – Спасибо, Эдвард. За всё. Я рада, что ты здесь рядом.
Моя очередь краснеть.
- Не за что. Я пойду и принесу еду. Скоро вернусь.
- Ладно.



Давление Беллы постоянно меняется, но остаётся выше нормы весь день. В её моче по-прежнему белок. Доктор говорит, что она может пойти домой, но с усиленным постельным режимом.
Белла паникует – мягко говоря.
- Что с моей учёбой? Моя работа? Я не могу себе позволить не работать, – её руки хватаются за волосы. – О, Боже. Что я буду делать?
- Мы всё решим, Белла. Надеюсь, выписанные лекарства помогут, и ты скоро встанешь на ноги.
- Да, – выдыхает она. – Ладно. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо.
- Вот это правильно, – соглашаюсь я, кивая. – Ты в порядке. Не паникуй. Это только навредит.
- Да, – она повторяет мой кивок, глаза расширяются. – Даже не понимаю, как это произошло. До этого беременность проходила легко, а затем «бам!» – постельный режим.
- Всё наладится, – повторяю я. – Сейчас ты должна беспокоиться только о здоровье
Я прочитал кое-что про этот диагноз, и эта хрень меня порядком напугала. Снаружи я спокоен, а внутри мальчишка, покачивающийся в панике в уголке.



Я помогаю Белле обустроиться в её квартире, а также мы рассказываем Элис и Роуз, что происходит. Когда я хватаю ключи и направляюсь на выход к двери, Роуз выглядывает из кухни.
- Прощай, Эдвард. Теперь мы позаботимся о ней. Без проблем.
Я останавливаюсь, но не поворачиваюсь. Сжав руки в кулаки и покрутив шеей влево и вправо, пытаюсь сдержать себя прежде, чем ответить. Дополнительный стресс Белле точно без надобности, а если блонди выясняет со мной отношения, то именно это и случается.
Обернувшись, я отвечаю.
- Я вернусь. Я всего лишь иду в аптеку за лекарствами и манометром. Такой расклад тебя устраивает? – ладно, может, я совсем уж взбесился к концу, потому что стиснул зубы, но, Господи, как она раздражает.
- Ох, – она всхлипывает и смотрит на свои ногти. – Отлично.
А затем она буквально указывает рукой на выход.
Мои ноздри раздуваются, и я закатываю глаза, но ничего не отвечаю, выходя. Даже не хлопаю дверью.
Полагаю, я начинаю взрослеть.

---

Перевод - Лиза-love-Сумерки
Редакция - vsthem

Предыдущая глава