На двенадцатый день рождение Эдвард попросил рейсшину (п.п.: чертёжная линейка с ортогональной перекладиной на одном конце, используется для проведения параллельных линий) и циркуль. Ему хотелось проектировать куполообразные залы, которые вместят три оркестра, и гранитные банки с тайными проходами в неприступные хранилища. Мальчик взрослел, находя в послушных линиях кульмана ощущение контроля, в то время как камень и сталь дарили подобие постоянства. Мать поддерживала эту его идею, так что Эдвард дошел с ней до Корнелла, возможно, она стала бы его жизнью, не положи авария всему конец.

Тогда почему он смотрел на “Свет, ветер и здание”, “Форму хорошего города” и “Гения места”? Почти половина книг на полу рядом с дубовым столом была посвящена архитектуре.

Перепрыгнув через лестницу, он с глухим ударом приземлился на первом этаже.

— И что это значит? — страницы хлопали, пока он размахивал ими перед лицом Изабеллы.

Она мыла раковину и, развернувшись, напугала его до чертиков тем, что ткнула ему в грудь пальцем.

— Ты. Успокоился, — велела она.

Он отступил и услышал сильный удар, когда книга упала на пол.

— Теперь, — продолжила она, — скажи, в чем дело.

У него ушло мгновение, чтобы обрести дар речи. Она прошла мимо него за полотенцем, но ему казалось, что Изабелла могла ожидать его ответа весь день.

— Я не понимаю, почему это здесь, — он поднял книгу. — Карлайл рассказал о моей жизни или что?

— Всего пару вещей. Что тебе нравились архитектура и музыка.

— И про аварию.

— Да.

— И про мой дар, — осталось ли что-то, о чем не упомянул ей Карлайл? — Ты думаешь, что разгадала меня, но я же о тебе ни черта не знаю.

— Эдвард, если я что и поняла, так то, как мало разгадала, — она просунула полотенце в ручку ящика. — Почему ты расстроен? Из-за того, что мне рассказали про человека, который будет со мной жить? Я подумала, тебе понравится пианино и книги. Если это не так, просто не обращай на них внимания.

Ему даже в голову не приходило, что пианино было новым предметом в доме. Теперь он заметил. Бэт притащил его за несколько дней до его приезда. Она подумала его имя. У него короткие седые волосы, он высокий и жилистый, подтянутые мышцы и костлявые локти. Изабелла моргнула, картинка исчезла, и он увидел в ее разуме самого себя.

— Значит, я теперь живу здесь? — спросил он.

— А разве нет?

— Я чувствую себя гостем.

— Твое дело, — пожала она плечами. — Ты решаешь, как себя чувствовать.

— Ничего я не решаю. Это Карлайл выбирает за всех.

— Ты решил прийти сюда, когда выбросил Эсми из окна.

— Я не знал, что она пострадает. Все с ней могло быть хорошо, не возжелай она это дурацкое патио… — он слышал ее приземление во дворе и даже не посмотрел бы, не раздайся ее стон, похожий на вой. Прутья арматуры служили отметками, куда заливать бетон. Ее насадило на два ребристых шипа, один вошел в грудь, а второй в бедро. Карлайлу пришлось поднять жену, чтобы снять с них.

— Она выздоровела. Ее бы это не убило. И она постоянно доставала меня своим желанием поговорить и получить внимание.

— Я-то думала, уж кто-кто, а ты поймешь.

Изабелла намекала, будто они с Эсми похожи, но он не собирался слушать это дерьмо. Швырнув книгу на стол, он шагнул ближе к ней.

Остановись.

Ее мысль удивила его. Он лишь собирался накричать на нее, но практически тут же начал чувствовать уже привычное напряжение в воздухе, тут никакие убеждения не бояться не помогут. Он отступил.

Дыши.

Смысла в этом Эдвард не видел, но послушался. Вдох. Выдох. Еще один глубокий вдох. Жуткое ощущение внутри начало понемногу затихать, так что он снова двинулся назад.

— Посиди на крыльце, я подойду, — предложила она.

Новорожденный отступал, пока не наткнулся на дверь спиной и не протянул руку открыть ее. В темном лесу стояла зловещая тишина. Никаких птиц и белок. Он сел на ступеньки, гадая, считала ли она, что ему надо еще больше успокоиться, или просто нуждалась в одиночестве. Он знал, что не испугал ее, это было совершенно очевидно.

Изабелла вышла вместе с метлой, они молчали, пока она подметала половицы. На ней был очередной сарафан, и если закрыть глаза на то, как вампирша заставляла его съеживаться, то в ней отчасти присутствовали нежность и изящество. Ее волосы ниспадали на плечи. Подвеска, которую она не снимала, выглядела слишком тяжелой, раскачиваясь с каждым движением рук вперед, а затем падала обратно на горло. Прислонив метлу к двери, она поправила платье, присаживаясь рядом с ним. Их колени соприкоснулись.

— Что бы ты хотел узнать обо мне? — поинтересовалась она.

Все ее внимание устремилось на сложенные вместе руки, но скрытое ощущение опасности, которое он чувствовал внутри, не исчезло.

— Откуда у тебя эта подвеска? — спросил Эдвард. Глупый вопрос. Он мог бы придумать сотню других вещей, о которых хотел узнать, но подвеска висела перед глазами, и слова просто сорвались с языка.

Она поднесла руку к груди, и в ее мыслях он увидел бронзу, покрытую темно-красным. Яркий и сладкий запах человеческой крови окутал его, и ему захотелось, чтобы ее воспоминание остановилось.

— Спроси о чем-нибудь другом, — попросила она.

Мгновение у него ушло, чтобы собраться. Кровь затухала в ее голове, но он понимал, что ему скоро будет необходимо поохотиться.

— Не знаю. Эм, ты когда-нибудь жила в городе?

— Во многих.

— В Праге? — это было единственное место, которое она упоминала.

— Лишь проездом.

— Назови один, что был твоим домом, — предложил он.

— Первым был Ур (п.п.: один из древнейших шумерских городов-государств южного Междуречья, существовавший с IV тыс. до н.э.[1] до IV в. до н. э. Ур был расположен в южной Вавилонии, сегодня это место называется Телль-Эль-Мукайяр (Битумный холм) и находится в Ираке, близ Насирии, в низовьях на западном берегу реки Евфрат. Город упоминается в Ветхом Завете как Ур Халдейский, родина пророка Авраама). До этого я даже не знала, что в мире живет столько людей, причем многие из них – вместе, на берегах одной реки. Мне была пара сотен лет, но меня все же удивила исходящая от такого количества крови тяга. У шумеров были открытые рынки и большие каменные храмы, похожие на квадратные слоеные торты, каждый слой которых уменьшался с высотой. Я еще не видела египетских пирамид, но возможности людей меня потрясли уже тогда.

Чтение ее мыслей походило на просмотр фильма. Эдвард видел мужчин в ярких шерстяных туниках с бахромой и широкими ремнями. Они проходили мимо Изабеллы в ночи, даже не подозревая, что и после их смерти она останется неизменной.

В ее глазах горел восторг, которого он не видел раньше. Какой она была в прошлом? Даже сейчас, всего из-за одного воспоминания, она светилась как девочка, жаждущая познать мир. На фоне черных бретелек хлопкового платья ее плечи казались бледнее, и Эдвард пожалел, что ему не было позволено касаться ее. Единственный раз, когда он дотронулся до ее шеи, пришелся на приступ ярости, а затем им завладел страх, и он даже не обратил внимания на ощущение ее кожи под ладонью.

Повернувшись к нему, Изабелла улыбнулась, сильнее прижавшись к его колену своим. Он заметил, насколько оно меньше его собственного. Она щупала ногой землю, считая, что это помогало ей держать себя в руках. Ему хотелось спросить, что это значило, но для этого пришлось бы разрушить момент. Ее внимание переключилось на ощущение их прижатой друг к другу кожи, и он почувствовал, как вампирша сильнее подалась к нему.

Эдвард положил руку на свое колено, касаясь ее пальцами. Она дышала, но он уж точно не собирался этого делать. До него снова дошло, насколько тихо было в лесу. Изабелла думала, что его прикосновение неумышленное, поэтому он, наверное, еще был цел. Она сосредоточилась на касаниях его пальцев, едва различимых через ткань платья. «Перышко», - подумала она. Он уловил подернутую дымкой картину, похожую на набросок, с ее протянутыми руками, в которых лежал птенчик. Всего мгновение, но он видел розовый цвет запястий и текущую под тонкой кожей кровь.

Это, должно быть, происходило тысячи лет назад, и он изумленно повернулся к ней.

— Мне следует отправиться на охоту, — произнесла она. — Сейчас подходящее время.

Встав, вампирша отряхнула пыль с платья.

Новорожденный понятия не имел, почему это время подходящее, но он тоже испытывал жажду.

— Пойдем, — согласился он. Ему стало интересно, как она будет выглядеть при убийстве.

— Я охочусь в одиночку.

Тут же он почувствовал, как затылок привычно сдавило, а нога вжалась в ступеньку так, что дерево начало сдаваться под напором. Если она и заметила, то не показала этого. В ее голове были лишь легкий ветерок и лунный свет на деревьях.

— Почему? — спросил он.

— Ты получил достаточно ответов сегодня, — ее голос звучал отдаленно, неприкосновенно, и она не смотрела на него.

— Точно. Как скажешь.

Когда она сорвалась с места, он практически сразу потерял ее из виду, но ее разум оставался слышим на протяжении нескольких миль. Она сосредоточилась на своих проклятых ногах, стучащих по земле, и это ему ничего не давало. Да что с ней такое?

Эдвард подумал пойти в дом и обойтись музыкой или чтением, еще можно было порыскать в ее комнате, но она уходила все быстрее и дальше. Скоро она удалится так, что ее будет не слышно. Он не думал, что она совсем его оставит.

Когда он побежал, то говорил себе, что это лишь для того, чтобы держать связь с ее разумом. Двадцать миль он двигался за следом ее мыслей через деревья, прежде чем догнал и остановился, боясь, что она уловит его запах. Рядом находились койоты, и он видел, как она вдалеке припала к земле. В голове у нее крутилась мантра: “Спокойствие, будь милой, Белла, спокойствие…” На удивление, его это успокаивало. Что она делала? Койоты тревожились. Они принялись низко и жалобно выть, а Изабелла застыла как статуя. «Успокойтесь, сидеть, сидеть…» Обычно охота гарантировала пробуждение их первородной сущности, но с каждой проходящей секундой она все больше походила на девочку, прячущуюся в подлеске. У него появилось ощущение, будто он мог подхватить ее и унести. Ее мысли были такими странно покорными и напоминали транс, юноша двинулся к ней, но тут она кинулась на свою жертву. До него донесся визг и шум остальных койотов, спешащих уйти.

«Спасибо за твою жизнь», - подумала она, этот момент был таким личным, что Эдвард почувствовал себя незваным гостем, которым он и являлся. Вжавшись в ствол дерева, он молился Богу, чтобы у него получилось добраться до дома и она не узнала о его появлении здесь.

---

Переводчик: ButterCup
Редактор: tatyana-gr
Форум