При малейшем треске веток Эдвард припадал к земле, готовый защититься или напасть на жертву. Даже капля крови на покрытых мхом корнях привлекала его внимание. Хуже всего дела обстояли с мыслями окружающих, действовавшими ему на нервы. Из-за них в итоге и произошел срыв: он набросился на женщину, подошедшую слишком близко в попытке его успокоить, на драгоценную Эсми Карлайла.

Эдвард понимал: он перешел черту, но это не значило, что Карлайлу надо было скидывать его здесь, словно тюк.

В голове того роились беспорядочные мысли: “В одиночку я окажусь у Денали к полудню. Эсми к этому времени поправится. И мы сможем отправиться домой… Я позволил всему пойти наперекосяк… Эти леса находятся достаточно далеко даже для Эдварда, но он будет разрушителен…”

От этих размышлений было не избавиться, так что Эдвард переключил внимания на ту, которая вскоре станет его надзирателем. Карлайл звал ее Дэ, Геновефа и по последнему имени, под которым знал ее, Изабелла. Несмотря на десять миль, разделявшие их, молодой вампир мог слышать ее разум, который сосредоточился на ощущении прохлады и покалывания ото мха под ногами. Влага от росы на приподнявшейся пятке остыла под легким ветерком. Холод. Влага. Нажатие. Движение. Кожа, сосновые иголки и земля. Затем гладкость дерева, когда она ступила в дом. Если только бессловесные ощущения будут без спроса влезать в его голову, пока он не справится со своей свирепой жаждой крови и не встанет на ноги, то это будет лучше времени, проведенного им в Вашингтоне.

“Если бы он только послушал. Если бы я только вытащил его на откровенность…” — Карлайла душили отцовские ожидания, но еще присутствовала вина, которой можно было бы воспользоваться, придумай Эдвард как. Сделав глубокий вдох, он сжал пальцы в кулак.

— Ты в порядке? — поинтересовался Карлайл.

— Это важно?

— Не будь ребенком. Никто не желает тебе зла. Если бы ты…

— Точно. Я в порядке.

Карлайл остановился, Эдвард замешкался и затормозил только в двадцати шагах впереди.

— Я делаю, что могу, Эдвард. Я не…

— Давай с этим покончим.

Оказаться брошенным у незнакомки казалось лучшей перспективой, нежели выслушивать очередную долгую речь.

— Она впереди.

— Ты уже слышишь ее?

Эдвард кивнул и пнул камень, наблюдая, как тот, исчезнув между деревьев, врезался в ствол с удовлетворительным треском. От звука и движения в небо черным облаком на фоне заката взлетели птицы, но вскоре вновь опустились на ветви.

— Какая она? — спросил Карлайл.

— Не могу объяснить.

— Ну мне изначально не стоило спрашивать, — но в мыслях Карлайл жаждал открыть ее разум, представляя его часами, в которые он мог заглянуть и изучить механизм, понять его работу. — Слушай, Эдвард, постарайся не злить ее.

— Что за черт, Карлайл?

— И не ругаться.

— Она опасна?

— Конечно, нет. Но она… грозная. Просто помни, что она делает нам одолжение. Прояви уважение.

Должно быть, она слышала их приближение через сосны, но по ее мыслям этого нельзя было сказать. Возможно, она просто глупа. А как еще объяснить отсутствие замечаний в ее голове? Но Карлайл не уважал бы ее, не будь она по меньшей мере ровней ему.

Тропа через грязь закончилась перед бревенчатой постройкой, и Эдвард покачал головой: тройку таких можно было вместить в их вашингтонский дом.

— Ты всегда можешь выйти наружу, — сообщил Карлайл. — Только держись рядом. Если почувствуешь человека, обязательно скажи Изабелле.

Эдвард отвернулся.

— Она здесь.

Ее мысли наконец-то сосредоточились на их появлении, и до него донеслось имя Карлайла в виде слова, когда вампирша вышла на небольшое крыльцо.

— Карлайл, рада тебя видеть.

— Спасибо, что приняла нас.

Эдвард закатил глаза на поведение Карлайла, который, казалось, пытался съежиться в ее присутствии. Давай еще реверанс сделай, а?

Изабелла развернулась к нему. Легкий ветерок сошел на нет, все птицы разлетелись, оставив лес в полной тишине. Эдвард часто заморгал, в отличие от нее, не смыкающей век. На него никогда раньше так не смотрели. Похоже, в ней скрывался талант, вероятно, способность иссушать вещи на месте или вызывать шторм. Что бы это ни было, почему Карлайл не рассказал ему об этом? “Не рычи. Не рычи”, - давала предупреждение его сущность. Ему хотелось вытянуть руки, насколько будет возможно, и вытолкнуть ее через жесткие бревна. Вместо этого, он лишь слегка согнулся, практически склонив голову.

— Ты Эдвард, — улыбнулась она ему.

Даже не понимая этого, он отпрянул от нее, но, вспомнив о своей силе новорожденного и ее простых мыслях, заставил себя шагнуть вперед и взглянуть на нее. Изабелла была красива со своими золотыми глазами и длинными темными волосами, и, хотя Эсми Эдвард мог бы описать так же, все же имелась разница.

Если вампирша и заметила его реакцию, то вида не подала. Несмотря на возможность заглянуть внутрь ее головы, он будто не слышал ее, ну или она просто еще не подумала ни о чем, что могло бы помочь ему взять верх.

— Заходите, — пригласила она.

Последовав за Карлайлом внутрь, новорожденный оказался в неожиданно большой комнате, потому что та была пуста. За исключением накрахмаленных белых занавесок, шелестящих на окне, и старого пианино в укромном уголке под лестницей, больше ничего не выдавало чьего-то присутствия в доме. Иногда Карлайл работал с людьми, хотя последние два года это было невозможно, так что в его доме стояли кровати, диваны и даже холодильник. Если эта хижина в глубоких лесах Аппалачи на что и указывала, так на практически нулевой контакт Изабеллы с человеческим миром. И он одобрил это, но лишь потому, что тогда ему не придется притворяться, будто все нормально. В конце концов, они кровопийцы, зачем заполнять пространство деталями жизни, которую он потерял в аварии?

— Еще раз спасибо, что согласилась помочь нам, — поблагодарил Карлайл. — Мы с Эдвардом оба ценим это.

По правде говоря, Эдвард чувствовал себя, как Оливер Твист, которого сбыли из приюта после первой же ошибки. На его тяжелый вздох к нему развернулись два лица. Изабелла снова улыбнулась, только это никак не повлияло на его ощущение, что вампирша могла бы раздавить его, пожелай она этого. Это из-за ее возраста? Такая ли она древняя, как сказал Карлайл? На вид девушка казалась молодой, около восемнадцати или девятнадцати лет, но это ничего не значило. На ней была надета блузка на пуговицах и потертые джинсы, так что одежда ничего не выдавала. На шее висела массивная, похожая на кинжал, подвеска, грубо изогнутая в виде женщины, но он не мог распознать символ.

Его отвлекли мысли Карлайла, переживающего об Эсми, которая, мягко говоря, находилась в плачевном состоянии. И как ей удалось просочиться в голову Карлайла с первого дня, практически не оставив места для кого бы то ни было еще?

— Я пойду прогуляюсь, — заявил Эдвард и, положив свою сумку, попятился к двери.

Бровь Карлайла приподнялась, но никаких комментариев не последовало.

— Не переживай, я не собираюсь сбежать и терроризировать деревни.

Не рассматривая их выражения лиц, он выскочил за порог. Рядом с домиком не было ни малейшего признака живых существ, причина чего ему, казалось, была известна, так что об обещании не отходить далеко придется забыть. Юноша бежал, пока не наткнулся на запах оленя, на которого он и кинулся, приземлившись тому на спину. Потребовалось немного времени, чтобы жизнь покинула его темные глаза; Эдвард пил, пока ничего не осталось. С телом делать ничего не стал, не видя необходимости, раз находился в такой глуши, в которую вряд ли забредут туристы. Тут будет только он и женщина с непонятными мыслями, вызывающая в нем желание упасть на колени. Но он не собирался падать. Новорожденный не просил этой жизни или подачки от Изабеллы, и, хотя теперь Эдвард застрял и с тем, и с другим, но провались он на этом месте, если будет за такое благодарен.

---

Переводчик:ButterCup
Редактор: tatyana-gr