- Сегодня прекрасная погода. Я могла бы остаться здесь и смотреть на звезды, если бы только сумела остановить время, - улыбнулась Джинни, вздыхая при виде красоты этого места.

Это было заразительно. Гермиона тоже подняла глаза.

Но, посмотрев наверх, она начала больше думать, а это причиняло больше боли. Поэтому она снова опустила свой взгляд.

Их ноги выглядели фарфоровым отражением под прозрачной водой озера, когда она посмотрела на них. Они блестели и сверкали в солнечном сиянии. Маленькие лучики, скользившие вдоль погруженных в воду ног, казались живыми. Когда девушки покачивали ими, вода доходила до их коленок.

Наступили выходные, и Джинни, наконец, удалось уговорить Гермиону перестать беспокоиться об учебе и вместе с ней пойти насладиться свежим воздухом и солнцем, гуляя вокруг озера Хогвартса.

Гермиона всегда усердно занималась и была перфекционисткой, если это касалось учебы. Она тренировалась быть такой на протяжении многих лет, при этом выбрав самый трудный способ обучения. Но это была не единственная причина, по которой она хотела остаться внутри их общей гостиной на все выходные. Просто на данный момент ей не хотелось видеть никакого следа “Слизерина”.

На следующий день после той знаменательной ночи Драко видели с другой девушкой. Поговаривали, что Драко и Панси расстались из-за того, что он оставил её одну на патруле, или, может, по какой-то еще причине. Все истории приходили представленными в ложном свете, но Гермиона была рада, что к ним не привязывали её имени. В любом случае, никто не утруждал себя присоединением её имени к этому вопросу. Все знали, что Драко Малфой воспринимал её как что-то несуществующее, и она в качестве причины его расставания с его печально известной девушкой казалось чем-то абсурдным, если не совершенно глупым.

Потому что она была всего-навсего грязнокровкой…

Падма Патил не оставляла её в тот день. Она продолжала извиняться за своё отсутствие. Выяснилось, что кто-то подшутил над ней, подсыпав сонный порошок в её тыквенный сок. Они до сих пор не знали, кто был этим преступником. Конечно, Гермиона догадывалась, кто сделал это, но не решалась поделиться этим, особенно из-за того, что она по максимуму пыталась избегать этого человека.

Теодор Нотт начал жутко вести себя. Она всегда следовал за ней, и не всегда незаметно. Он просто был поблизости каждый раз, когда она оборачивалась. Даже если она ходила в библиотеку, он тоже был там и стоял в углу, читая что-нибудь. Он всегда смотрел на неё зловеще, ужасающе, и от этого взгляда волосы на её затылке вставали дыбом. Он словно бы напоминал ей о заканчивающемся “сроке” решения, о котором её вынудили думать. Конечно, её ответом было бы “нет”. Кем он себя возомнил? Но она не могла заставить себя поговорить с ним об этом, зная, как чертовски сильно он напугал её. Ей ничего не оставалось, кроме как прятаться и избегать его всеми возможными способами, надеясь, что он поймет намек или просто устанет преследовать её, и, наконец, просто отстанет.

Даже раньше его взгляды всё время пугали её. Но раньше она просто прижималась ближе к Драко, и всё было хорошо. Она была недосягаемой, когда была с ним. А теперь он оставил её в пустыне, полной охотников, и ему было всё равно.

Драко вернулся к своей мистической привычке исчезать куда-то. Он всё время выглядел угрюмым и задумчивым. Гермионе было интересно, как его новая девушка, Гестия Кэрроу, могла выносить его хамскую натуру. Гестия всегда была безмятежной и спокойной, и, несмотря на то, что была распределена в Слизерин, её, кажется, не беспокоила вся эта болтовня о статусе крови и тому подобному.

Она просто была, и он просто был там. Они просто были прикрытием друг для друга. Просто для вида, как говорили другие.

Тем не менее, Гермиона могла сказать, что так Драко было лучше. Даже казалось, что Гестия нравилась ему больше, чем Панси. Но, по мнению Гермионы, это было понятным делом.

Она слышала слух, что Драко пытался послать сообщение Астории Гринграсс, желая отправить свою невесту к ней, чтобы та могла дать ей титул. Как будто это имело какое-то значение. Бедная девушка никогда не могла выбрать кого-то для себя. Это было обязательство, которое она не могла нарушить.

Другие говорили, что Драко Малфой был абсолютно одинок.

Даже если он и хотел, чтобы кто-то был рядом с ним.

Поздней ночью он выходил из общей гостиной, даже если была не его очередь патрулировать коридоры. Казалось, что у него был секрет, но Гермиона не могла понять, какой.

Это было связано с обучением, закончившимся месяцы назад? Иногда, когда Гермиона не спала ночью и думала о нём, она не могла не сравнивать этого человека до и после обучения. Он кардинально изменился, и это было не только из-за их разрушенных отношений. Она знала, что было что-то помимо этого.

Иногда она мечтала сделать так, чтобы всё было в порядке, как раньше. Не важно, каким грубым он мог быть с людьми вокруг него. Он всегда мог возвратиться к ней, зная, что она была единственной, кто понимал его.

И может, тогда она могла бы помочь ему со всеми проблемами, что были у него на душе. Но она знала, что принимала желаемое за действительное. Никогда больше Драко Малфой не обратится к ней за успокоением.

Это было то, что она на самом деле должна была принять.

Он ненавидел её. В общем, он думал, что её больше не существует. Но почему она не могла просто принять это? Чего, черт возьми, она ждала? Иногда она думала: на самом ли деле она потеряла это или просто была настолько глупа, чтобы принять тот факт, что теперь всё кончено.

- Я рада, что ты пошла сюда со мной, Гермиона, - искренне улыбнулась Джинни, опуская свои голые ноги в воду. Из-за этого создалась маленькая рябь, покрывающая их искаженные отражения мерцающими бриллиантами.

Это напомнило Гермионе о мальчике, которого она встретила летом.

- Знаешь, иногда я думаю, что ты слишком сдерживаешь себя. Иногда ты зацикливаешься на этом, и мне кажется, что ты не должна этого делать, - мягко добавила Джинни, когда она посмотрела на неё. – Это не ты.

Гермиона до сих пор была потеряна в своем собственном маленьком мире, и её застало врасплох то, что сказала Джинни. Она не знала, что ответить, поэтому просто с любопытством смотрела на юную девушку.

- Ты знаешь, сколько всего ты сделала для меня и других людей, принимая это как должное? Когда я впервые увидела тебя, ты была одной из тех недоступных девушек, окруженной всеми, обожаемой всеми. Я, правда, не думала, что мы будем друзьями после того конфликта с тобой и твоим братом. Но всё равно, ты не колеблясь стала моей подругой, даже если уже отделила себя от той толпы, в которой должна находиться. Знаешь, Гермиона, я так восхищаюсь тобой… как ты преподносишь себя, как ты, кажется, не замечаешь, что ты – магнит, который притягивает людей вокруг тебя, - Джинни улыбнулась ей, прежде чем ещё раз посмотреть в чистое небо так, как Гермиона не могла сделать в данный момент.

- Раньше я была так сильно влюблена в Гарри Поттера, - внезапно призналась Джинни, вздыхая и качая головой, улыбнувшись воспоминаниям. – Я бы сделала всё, лишь бы получить от него одну только улыбку, но, знаешь, не могла заполучить его внимание. Но твой приход заставил меня осознать кое-что. Ты такая красивая и умная, и просто идеальная, и ты сводишь парней с ума, ничего не делая. Ты хоть представляешь, как сильно разбила Рону сердце, когда отказалась пойти на ланч с ним и Гарри в Хогсмиде? – мягко засмеялась Джинни.

Гермиона нахмурилась и подумала о том, что говорила Джинни. Прошло несколько секунд, прежде чем она вспомнила то время. Она была в Хогсмиде и очень радовалась, что, наконец, приобретет книгу, которую так хотела. Гарри и Рон встретили ее на улице недалеко от той, где находился тот самый книжный магазин, в который она намеревалась зайти. Они пригласили её пойти на ланч вместе с ними. Гермиона не хотела огорчать их, но она уже пообещала Адриану, что пойдет на ланч вместе с ним. Она на самом деле думала, что это было спонтанное приглашение, что эти двое решили быть вежливыми, когда столкнулись с ней на улице. Она не понимала всей важности момента.

Она была недостаточно внимательной.

И если бы только она была в силах, то избежала бы встречи с теми студентами из Дурмстранга, которые приставали к ней в книжном магазине. И Драко бы не спас её…

Тогда, возможно, если бы не произошел тот инцидент, она бы не влюбилась в него сильнее.

Тогда, возможно, было бы не так больно.

- Ты заставила меня понять, что в первую очередь надо любить себя, чтобы кто-то другой полюбил тебя, - продолжила Джинни. – И тогда я стала работать над собой. Я пыталась выходить в люди. Я полюбила себя, сфокусировалась на себе, пыталась выглядеть красиво не для кого-то, а для себя. Ты была особенной, красивой девушкой, с которой они не могли быть, поэтому я старалась быть как ты. Я пыталась стать более уверенной. Я осознала, что, когда я перестала преследовать Гарри, он стал замечать меня. Всё из-за тебя, Гермиона. Знаешь, ты моё вдохновение. Ты мой пример для подражания.

Гермиона немного приоткрыла рот, слушая эту молодую девушку.

У Джинни было столько веры в неё.

Внезапно она почувствовала вину за то, что почти сдалась, когда эта девушка перед ней так сильно в неё верила.

Когда она была младше, и ей было больно, она плакала. Но слезы значили не так много в те времена. Ты плакал, потому что тебе больно, но на этом все заканчивалось. В итоге ты снова бежишь, снова падаешь и снова плачешь. Но неважно, сколько раз ты упал, ты все равно поднимаешься, потому что знаешь, что боль пройдет. Это замкнутый круг.

Шрамы – это просто шрамы. Закрывая глаза, ты никогда их не видишь. Посмотришь куда-нибудь - и всё равно их не видишь. Но, видя их на своей обнаженной коже, ты просто вспоминаешь эти болезненные моменты, когда получил их, словно фантомную боль, которой больше нет.

Неужели она просто придумала свою боль? Или она просто пыталась сделать так, чтобы её раны не заживали, потому что не могла отпустить те моменты, перед которыми они появились?

Они на самом деле были теми людьми, которые могли никогда не встретиться. Мир был слишком широк, чтобы иметь такого рода знакомых. Глядя вокруг себя и видя кого-либо, иногда ты задумываешься: а что было бы, если бы ты родился в другой жизни или, возможно, в другое время, и у вас никогда бы не было шанса встретиться?

Но несмотря ни на что, вопреки тому, что произошло, она всё равно не могла увидеть себя без встречи с Драко.

Он был её детством. Он был её жизнью.

Даже сейчас, когда она смотрит на него только издалека, иногда она видит эту сладкую, невинную улыбку её маленького Драко, который ждет, пока она спустится по лестнице, и они смогут уйти на улицу и снова поиграть.

Кажется, будто это было так давно, словно в другой жизни.

В этой жизни он всё ещё может улыбаться, но только не для неё. Он может идти рядом и держать чью-то руку, но не её. Он может целовать девушку… но это девушка больше никогда не будет ей.

Возможно, ей было так больно из-за того, что она не позволяла ранам затягиваться, что она не могла отпустить его. Потому что каждый раз, видя рядом с ним другую девушку, она не могла не думать о том, что раньше это было её место.

- Джинни? Ты когда-нибудь думала о том, что бы было, если бы всегда было лето? Или если бы всегда было солнечно? Почему так не может быть всегда? – спросила Гермиона, поглаживая влажную траву под её ладонью.

- Не знаю, - пожала плечами Джинни. – Думаю, было бы слишком скучно, если бы всегда было лето.

- Возможно, - мягко улыбнулась Гермиона. – Люди странные. Они всегда чем-то недовольны. В один момент они любят тебя так сильно, будто готовы умереть без тебя. А в следующий момент они хотят, чтобы ты был мертв.

- Страшные мысли, - нахмурилась Джинни, чем вызвала у Гермионы смех. Возможно, у неё действительно ехала крыша.

- Но знаешь, когда любишь кого-то, ты не можешь просто так забыть этого человека, а если смог, значит ты не любил этого человека, а просто так думал, - сказала Джинни.

- Тогда, возможно, он не любил меня. Возможно, он просто думал, что любил, - прошептала Гермиона. Она удивилась, что во время этого признания из её глаз не пролилось и слезинки. Или просто она выплакала все свои слезы.

Небо было таким прекрасным, когда внезапно Гермиона легла головой на траву, чтобы наконец-то посмотреть на небеса над головой. Они были похожи на империю сапфировых оттенков, подчеркнутых белыми облаками, парящими на этой просторной, молчаливой цитадели.

Время уходило.

У каждого были истории, которые можно рассказать. Но они бесполезны в прошлом. У вас их больше никогда не будет. Не будет момента первого украденного поцелуя, или первой стены из водопада, или первого восхода солнца. Даже первая роса по утрам исчезает, когда этого просит солнце.

Были времена, когда она могла бы снова увидеть его лицо.

Но сейчас она была готова посмотреть вверх и забыть о тени его лица.

Она должна была принять это.

Впервые в жизни Гермиона Грейнджер позволила зажить своему первому шраму.

---

Сегодня Гермиона была в хорошем настроении. Разговор с Джинни так помог ей.

Словно она, наконец, выбралась из тюрьмы, в которой сама закрыла себя.

Наконец настало время сфокусироваться на открытом окне, а не на закрытой ржавой двери.

Да, она больше не была Гермионой Пьюси, от которой никто не мог оторвать взгляд. Некоторые её друзья, которыми она очень дорожила, повернулись к ней спиной. Даже мама, которую она любила так сильно, обвинила её в том, что она разрушила их семью.

Но она не потеряла своих друзей. Она потеряла тех, кто ими притворялся.

Она не потеряла маму. Она просто нашла настоящую маму, которая любила её так горячо, как и должна была.

Она больше не жила в огромном поместье с большими лестницами и изысканными, грандиозными люстрами. Но сейчас она жила дома.

У неё больше не было красивых платьев, самой дорогой одежды и лучшего гардероба, но, в конце концов, ей больше не нужно было задерживать дыхание и скрывать свой дискомфорт от этих причиняющих боль корсетов.

Да, она должна немного экономить, чтобы купить все эти дорогие книги, которые Драко доставал для неё. Но теперь она может купить и прочитать их как что-то действительно ценное, потому что приобретёт их за свои деньги.

У неё не отняли её жизнь, а вернули её настоящую, и она должна была отпустить ту фальшивую копию.

Сейчас она могла открыть глаза и посмотреть в зеркало, чтобы увидеть всё ту же девушку с натянутой улыбкой, с разбитым сердцем, но она была готова… готова залечить эти глубокие раны.

Это мог быть её первый шрам. Но шрамы не только должны показывать, что тебя ранили однажды. Они так же напоминают тебе, что каждая рана закрывается и заживает.

Теперь она понимала это.

Она многое потеряла, но на самом деле приобрела ещё больше.

Солнце было прекрасным, но она ценила то, какую жизнь приносят дожди.

Сегодня у неё было такое отличное настроение, что она даже немного ожила. Это было странно. Но она думала, что это было отличным началом.

В настоящий момент она старалась закончить домашнюю работу, чтобы на следующий день пойти гулять с Гарри, Роном и Джинни. Гарри обещал угостить их в Хогсмиде. А позже Джинни хотела пойти в парикмахерскую с Гермионой. Гермиона думала, что ей нужно это. Хотя её локоны всегда были прекрасны, благодаря бесконечным стараниям няни Демельзы, Гермиона хотела новую прическу, зная, что её волосы были настолько длинными, что доставали до изгиба на спине, прямо над её попой. Драко всегда хотел, чтобы её волосы оставались именно такой длины, а у Гермионы не было шанса решать самой, потому что леди Петрова контролировала даже эту мелочь. Она всегда становилась подлизой, когда дело касалось Малфоев.

Она была на середине эссе по зельеварению, которое уже заняло больше трех пергаментов, когда кто-то внезапно сел рядом с ней. Тень этого человека заставила её хмуриться из-за того, что её прервали.

Посмотрев вверх, она была застигнута врасплох, так как перед ней сидел никто иной как Теодор Нотт.

Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от неё, и она почти потянула шею, когда резко отшатнулась назад. Но это только повеселило его.

- П-почему ты здесь? – пробормотала Гермиона, смотря на него такими широкими глазами, словно увидела привидение.

- Расслабься, любимая. Я просто пришел спросить, подумала ли ты над моим предложением, - дерзко сказал он, устраиваясь ближе к ней. Вокруг него была негативная аура, и это пугало её. Но чем больше она пугалась, тем больше он наслаждался этим.

Гермиона ненавидела то, что он вел себя так, будто все веселило его. Внезапно она почувствовала себя шутом. Поэтому должна была произнести следующие слова, чтобы поймать его врасплох.

- Вообще-то, да, - наконец, сказала она.

- Неужели? И что же, Принцесса?

- Никогда не называй меня так, - Гермиона сжала губы, останавливая себя от того, чтобы не разорвать свою домашнюю работу, над которой так долго работала. В голове, словно мантру, она повторяла, что завтра идёт гулять с Гарри, Роном и Джинни, поэтому ее нельзя испортить.

- Почему? Потому что так Драко называл свою зверушку? – съязвил он.

- Приятно было поговорить с тобой, - Гермиона встала и высоко подняла свою голову, наспех собирая разбросанные по столу пергаменты. Она хотела ударить его за то, что он причинил ей столько боли, назвав его имя. Он знал, как раздразнить её, ведь так?

- Эй, эй, детка. Ты сегодня не в настроении, а? Хорошо, тогда я больше не буду звать принцессой, если ты этого хочешь. Так… что ты говорила? – усмехнулся он. Гермиона хотела наслать на него чертово заклятие, только бы стереть эту ухмылку с его лица. Но у неё была идея получше.

- Если ты хочешь, чтобы я стала твоей девушкой, то должен потрудиться, - вдруг сказала она голосом, который звучал намного храбрее. Она флиртовала; все-таки, она была Гриффиндоркой.

Тео смотрел на неё несколько минут, будто она чокнулась или рассказала ему очень смешную шутку.

- Прости? Зачем мне это делать?

Гермиона, конечно, ожидала этого вопроса.

- Именно. Зачем? – Гермиона улыбнулась, прежде чем собрать оставшиеся вещи и уйти.

Гермиона была уверена, что одержала победу в их маленькой борьбе; хотя это было до того, как он быстро схватил её и встал перед ней, перекрывая ей путь. Гермиона могла только с любопытством смотреть на него. Он глядел на неё в ответ, только с напряжением. Он нахмурил свои брови, будто пытался разгадать её, но не мог. Она не хотела думать о значении этого взгляда, но он был… очаровывающим. Она не была уверена.

- Эм…ты хотел выяснить что-то ещё? – Гермиона должна была спросить это, или бы он смотрел на неё вечно. Ей не нужно было это.

- Ты сложная, - он нахмурился, будто она была плодом абстрактного искусства. Он выглядел так, будто был уверен, что она подумает над его предложением, а не просто уйдет. Что ж, его гордость почти затмила здравый ум.

- Рада, что ты понял. Со мной сложно. И ты просто потратишь свое время, так что для тебя будет лучше, если ты просто уйдешь, - кивнула Гермиона, смотря прямо на него, давая ему возможность принять то, что она сказала. Она не играла в игры, и ей точно не нужно было, чтобы кто-то играл в них ради неё.

- Думаю… я немного люблю сложности, - вдруг тихо сказал он, заставляя её внимательно посмотреть на него. Он серьезно?

- П-почему? – спросила она. Она действительно не могла придумать веской причины тому, почему кто-то такой, как Теодор Нотт, напыщенный, богатый, высокомерный чистокровный тратил время на такую грязнокровку, как она. Драко никогда бы не сделал такого, но он влюбился в неё.

- Тебе настолько скучно? – она не могла не задать этого вопроса. Правда, она не могла придумать правдоподобных причин для этого.

Тео хмыкнул.

- Нет. Просто я думаю, что ты этого стоишь, - сказал он перед тем, как взять её руку, вгоняя Гермиону в шоковое состояние настолько, что даже её инстинкт самосохранения забыл отдернуть руку. Когда он поцеловал её запястье, она не удержалась и приоткрыла губы, слишком удивленная, чтобы держать их закрытыми в тот момент.

- Если ты хочешь, чтобы я потрудился над этим, тогда знай, что я сделаю это, - он подмигнул ей, прежде чем уйти, оставляя Гермиону в оцепенении, с покалывающими руками и беспорядком в душе.

---

Гермиона всё еще была в замешательстве, пока шла одна по коридору, призывая свои ноги идти быстрее к безопасности их общей комнаты и умоляя свое сознание прекратить думать о мотивах Нотта, какими бы они ни были в реальности.

Она почти подошла к одной из лестниц, когда услышала что-то со стороны чулана. Она всегда была любопытной девушкой, поэтому должна была проверить, все ли в порядке. В конце концов, она староста, и её долг - убедиться, что все идет должным образом.

- Эй? Там кто-нибудь есть? – позвала она, но её, кажется, не услышали. Она закусила нижнюю губу и крепко сомкнула губы, когда поняла, что это были стоны наслаждения.

Она немного колебалась, остановившись в нескольких метрах от источника звуков. Это было не её дело, и она не хотела прерывать что-то настолько личное. Но она тогда знала, что это была её обязанность.

- Хорошо, ты можешь это сделать, - вздохнула она, прежде чем достать свою палочку и направить её на дверную ручку чулана.

То, что она увидела, практически заставило её потерять сознание.

Двое влюбленных были переплетены друг с другом; они были наполовину раздеты, только их свитера висели на плечах, частично прикрывая наготу. На девушке оставалась юбка, но трусики явно отсутствовали, потому что её ноги были сомкнуты на талии парня. Передняя часть его брюк была расстегнута, и он толчками входил в девушку.

Гермиона была так напугана, что не могла шевельнуть и мускулом. Не из-за того, что это был первый раз, когда она стала свидетелем чего-то подобного. Не из-за того, что она прервала это действие. А потому, что парень, который насаживал на себя кричащую девушку, был Драко Малфоем.

- Какого хера!

Гермиона подняла глаза и увидела Драко, который прожигал её убийственным взглядом. В его глазах всё еще была похоть, потому что он не остановился, а продолжал сильнее толкаться в жаждущий вход Гестии Кэрроу. Девушка была слишком возбуждена, потому что продолжала восхвалять Драко, не зная или не заботясь о том, что кто-то другой видел их. Возможно, это извращение возбудило её еще больше, потому что она продолжала выкрикивать его имя снова и снова.

- Проваливай нахер, Грейнджер! Черт!

Гермиона почти что упала, когда попыталась сбежать оттуда так быстро, как только могла.

Её сердце стучало так быстро и гулко, что было больно. Её легкие пытались втянуть в себя движущийся вокруг неё воздух, пока она пыталась заставить свои ноги держаться и бежать дальше. Она даже не заметила влагу, которая текла из её глаз.

Было настолько больно, что она больше не могла дышать. Наконец, она рухнула в укромном месте, чувствуя, что её ноги похожи на желе, словно они были подушечками для воображаемых иголок.

Она могла только оплакивать боль своего сердца. Она никогда не плакала так сильно, словно была младенцем, которого только что оторвали от мамы и её безопасности и выкинули в жестокий, безжалостный мир.

Она схватилась за сердце и вжалась ногами в стену, словно умоляя поглотить её целиком, чтобы больше не оставаться в этой жестокой жизни.

Она истерически плакала, не зная, сможет ли остановиться.

Она плакала из-за того, что сильно жгло. Жгло так сильно, что она думала, что умрет от боли.

Она была готова. Она пыталась, но хоть немного была готова стянуть эти раны, оставленные им, только для того, чтобы они снова остались свежими.

Теперь она не знала, насколько они глубоки или смогут ли они закрыться или зажить.

Сейчас она хотела плакать; плакать из-за её потери, плакать из-за этой жалкой ситуации, плакать потому, что все было несправедливым.

Она так ошибалась.

В согнутом положении она лежала на холодном полу, пытаясь вылечить раны, которые никогда не заживут. Потому что это был первый шрам, который вновь был вскрыт первым человеком, которого она любила и ненавидела.

Перевод Grimmie
Редактура amberit