Название: Мой личный айсберг

Фандом: Сумеречная Сага

Заявка: Эдвард директор ночного клуба, где работает Белла. Она младше него, но безнадёжно в него влюблена: именно ради того, чтобы быть ближе к нему, она устроилась туда работать. Он с ней груб, даже жесток. Его образ: мрачный, молчаливый, задумчивый. Однажды Белла попадает в лапы насильника (Джейкоб), после чего Эдвард впадает в ярость, жаждет отомстить за девушку, которую любит, но намеренно отдаляет её от себя, чтобы сберечь от своего испорченного мира. ХЭ обязателен.

Жанр: ангст, романтика
Пейринг: Эдвард/Белла

Саммари: Что может быть болезненнее, чем безответная любовь к мужчине, холодному, как айсберг? Что может быть опаснее, чем враг из прошлого, одержимый желанием мести?

---

Такси останавливается у залитой огнями парковки ночного клуба «Айсберг», огромной белоснежной глыбой вспарывающего поздние сумерки Сиэтла. Я расплачиваюсь с таксистом и, распахивая дверцу, торопливо выбираюсь наружу.
- Приятного вечера, мисс, - несется мне вдогонку.
- Спасибо, - бросаю в ответ, нервно одергиваю непривычно короткое платье и с напускной уверенностью шагаю к зданию. Под возмущенные вопли собравшейся у входа толпы тусовщиков без очереди миную фейсконтроль. Два здоровенных амбала у входа при моем приближении мгновенно расступаются, заставляя почувствовать себя важной персоной. Невольно улыбаюсь.
- Сегодня выходная? – подмигивает мне один из них, когда прохожу мимо.
- Ага, - шепотом отвечаю я и проскальзываю в погруженный в полумрак холл. Каблучки изящных туфель-лодочек гулко стучат по мраморному полу.
Сегодня пятница. Конец рабочей недели. А это значит, что клуб будет переполнен до отказа пьяной, обкуренной молодежью, толпами размалеванных девиц и толстыми потными ловеласами, которые явятся сюда в поисках доступных красоток для развлечений. Таких же как я, ждут липкие взгляды, скабрезные шутки, облапывания – вся та мерзость, от которой начинаешь чувствовать себя грязной и ничтожной.
За несколько месяцев работы официанткой в клубе я так и не научилась ее игнорировать. До сих пор содрогаюсь всякий раз, когда какой-нибудь наглец с раскрасневшейся от чрезмерного упития рожей вдруг хватает за зад со словами «Какая сладкая крошка. Оттянемся, когда освободишься?»
Но я готова терпеть любые унижения и оскорбления за возможность находиться рядом с человеком, ради которого и устроилась сюда работать. Ради Эдварда Каллена, властного красавца-директора, в которого имела неосторожность влюбиться без памяти, и который, в свою очередь, не испытывает ко мне ни капли взаимности.

На танцполе уже вовсю гремит музыка, среди вспышек стробоскопов и клубов сигаретного дыма мелькают разгоряченные тела посетителей. Но я миную главный зал и, приветственно махнув рукой администратору Нэнси, вхожу в уютную Лаунж-зону, где меня уже дожидается Элис с друзьями.
- Белла! – разносится по помещению звонкий голос, и через мгновение я оказываюсь в порывистых и на удивление крепких объятьях хрупкой подруги и по совместительству коллеги-официантки.
- С днем рождения! – улыбаюсь я и целую Элис в щеку.
Устроить вечеринку в нашем клубе было ее идеей. Администрацией это не то чтобы запрещалось, но и не особо приветствовалось. С моей точки зрения, праздновать что-либо в заведении, в котором и так проводишь большую часть недели, - это вообще настоящий мазохизм, но Элис, в отличие от меня, обожает ночную жизнь и готова дневать и ночевать в «Айсберге».
Я украдкой оглядываюсь по сторонам в надежде увидеть директора. Но его нигде не наблюдается.
- Шикарно выглядишь! – сообщает мне подруга. Я слегка краснею, вспоминая сколько времени провела перед зеркалом, чтобы добиться подобного результата. Накрасилась гораздо ярче обычного и даже волосы распустила, чего никогда не позволяла себе на работе. Да и такие откровенные наряды никогда не носила. Это обтягивающее трикотажное платье с глубоким декольте висело без дела в глубине моего шкафа с тех самых пор, как я купила его года три назад, поддавшись безумному порыву. А вот надеть рискнула только сегодня с одной единственной целью – произвести впечатление на мистера Каллена. Знаю, жалкая попытка, потому что Эдвард не воспринимает меня как женщину. Он вообще меня не воспринимает и все время старается это подчеркнуть. Да и как может привлечь мужчину, в постели которого чуть ли ни каждую неделю оказывается новая длинноногая красавица, наивная невзрачная студентка? Но сейчас я не хочу об этом думать и чувствовать эту дикую всепоглощающую боль, которую причиняет его безразличие, тоже не хочу.
- Белла, знакомься, это Тайлер. – Подруга бесцеремонно обрывает поток моих самоуничижительных мыслей, возвращая в атмосферу беззаботного отдыха.

В компании Элис славные ребята. Я вижу их впервые, но уже через полчаса, позабыв о своих переживаниях, смеюсь до коликов в животе над их шуткам. Хотя, возможно, тому виной коктейли, сменяющие один другой с завидным постоянством. К тому моменту, как мы перемещаемся на танцпол, я уже ощущаю легкое головокружение, да и походка уже не так тверда. И дернуло же меня нацепить эти шпильки.
Решительно стряхиваю руку Тайлера, нагло обхватившую мою талию. Элис, замечая мои действия, закатывает глаза. Пожимаю плечами. Мы никогда это не обсуждаем, но подруга знает о моем пагубном пристрастии к Каллену и всячески пытается переключить мое внимание на другие, более достойные, по ее мнению, мужские экземпляры. Безуспешно.
В какой-то миг мы оказываемся у бара, разбавляя веселье новой порцией горячительных напитков, и снова устремляемся на охваченный лихорадкой танцпол, где я окончательно растворяюсь в музыке и неоновых огнях. Двигаюсь, раскачиваюсь, извиваюсь, подчиняясь бешеному соблазняющему ритму. И уже почему-то не возражаю, когда Тайлер, ловко подстраиваясь под мои движения, вдруг оказывается позади и касается руками моих бедер, в какой-то миг прижимая к себе. Но это уже не я, это дикая богиня танца в вихре первобытных эмоций, и Тайлер не уступает моему порыву. Из нас получается потрясающий дуэт.
В самый разгар всего этого безумия я ощущаю на себе чей-то пристальный взор. Поднимаю голову и замечаю на противоположном краю зала небрежно привалившегося к барной стойке директора. Хмурого и напряженного. Он сильно выделяется на фоне пестрой бесшабашной молодежи. Взрослый, уверенный в себе, безупречно одетый. Никаких футболок и джинсов, всегда только рубашки и строгие костюмы, но даже в интерьере ночного клуба он смотрится в них гармонично.
Сердце на мгновение замирает в груди, а затем начинает грохотать как сумасшедшее, и чувство такое, словно парю над танцполом, уже не слыша ни звуков сотрясающей стены музыки, ни чьих-то пьяных выкриков за моей спиной. Мое наваждение, моя тайная сладость и моя боль. Мой идеальный мужчина.
Взгляд, холодный и осуждающий, касается моего лица, и я будто задыхаюсь, когда, вместо огня желания, он опаляет меня ледяным презрением. Сжимаюсь под этим взглядом, ощущая себя ничтожной, маленькой, слабой. И вся эйфория вмиг улетучивается, остается лишь горький привкус разочарования и щемящая тоска.
За что он так меня ненавидит? Глаза невольно наполняются слезами. Из всех работников клуба он терпеть не может именно меня, отчитывает за малейшую провинность так, будто я совершила тяжкий грех.
Танцевать уже не хочется, но я продолжаю двигаться, не чувствуя ритма и стараясь не замечать его присутствия. Это сложно. Но когда я набираюсь смелости и снова решаюсь посмотреть в его сторону, он уже не один. Шикарная брюнетка с точеной фигуркой в дерзком, не оставляющем простора для воображения комбинезоне бесстыдно льнет к его плечу, что-то нашептывая с призывной улыбкой на пухлых губах. Он что-то лениво ей отвечает, и меня вдруг охватывает такая жгучая зависть, что перестает хватать воздуха. Через минуту они вместе покидают зал, его рука по-хозяйски лежит на ее пояснице. И я не выдерживаю. Ревность жжет каленым железом. Хочется кричать до хрипоты, но я лишь сильнее прикусываю губу. Перед глазами все плывет. Горло сжимает спазмом. Не могу, просто не могу больше здесь находиться.
Не обращая внимания на удивленные переглядывания друзей, я бросаюсь к выходу.
- Белла, ты куда? – Тайлер пытается перехватить мою ладонь, но я отталкиваю его руку.
- Сейчас вернусь…

Я оставляю позади танцпол, прорываюсь сквозь компанию нетрезвых парней в холле. Мне вслед летят непристойные комплименты. Эдварда и его пассии, к счастью, нигде не видно, и я выскальзываю в ночь. Но вместо того, чтобы спуститься по лестнице вниз, поворачиваю направо и попадаю на узкую неосвещенную террасу, опоясывающую фасад здания. Здесь на удивление пустынно, оживление царит лишь у входа. Я иду вглубь, желая уединиться и не сразу обнаруживаю чужое присутствие. В самом конце террасы, облокотившись о кованное ограждение и устремив взгляд в темноту, стоит директор.
Сердце совершает очередной безумный кульбит, я в панике отступаю назад. Слишком поздно. Он меня замечает и резко выпрямляется. Убийственный взгляд, стиснутые зубы. Я продолжаю пятиться, в любую секунду готовая броситься наутек.
- Не так быстро, мисс Свон, - останавливает мои колебания властный голос.
Я все же добираюсь до ограды и там замираю, едва дыша и гадая, за какую провинность мне сейчас снова устроят выволочку, а в том, что это произойдет, я ни секунды не сомневаюсь.
- Вы не перестаете меня удивлять, - продолжает он. – И должен заметить, неприятно. Вам что, вообще плевать на приличия?
Недоуменно хмурюсь.
- Что у вас за вульгарный вид? – Эдвард демонстративно кривится.
Невольно вздрагиваю. Такое ощущение, словно меня окатили ледяной водой и выставили на мороз.
- Полагаете, что такая особенная, и правила клуба на вас не распространяются? Чем вы здесь вообще занимаетесь? – Все тот же ровный, мрачный тон. Он даже не повышает голос, но внутри у меня все переворачивается.
- Празднуем день рождения Элис, - хмуро сообщаю я. – Правилами клуба это не запрещено.
- Вы – сотрудница «Айсберга» и должны сохранять лицо в любое время, даже когда просто отдыхаете.
- Но я не делала ничего предосудительного! – Алкоголь, бурлящий в крови придает смелости.
- Да? – с издевкой интересуется он. – Там на танцполе мне так не показалось.
- Я просто танцевала! Это называется «танец», мистер Каллен! – взрываюсь я.
- Вы ведете себя как легкодоступная безмозглая девица.
- Неправда! – Его слова сродни удару. Бьют наотмашь, причиняя невыносимые страдания. Жалят в самую душу. От обиды на глазах выступают слезы. И я отворачиваюсь, чтобы не видеть его презрительного взгляда. Пальцы судорожно вцепляются в холодный металл ограждения. Хочется просто исчезнуть. А он вдруг делает ко мне шаг. Останавливается так близко, что спиной я ощущаю исходящее от него тепло. Он даже не касается меня, а все мое тело напрягается как струна. Каждая клеточка предательски вибрирует в предвкушении.
- Неужели? – звучит у самого моего уха. Твердые губы почти касаются чувствительной кожи. Но я уже не понимаю его слов. Ничего не понимаю. Мое тело охвачено истомой. Внезапно вспыхнувшее желание сметает все страхи и запреты, и я подаюсь назад, вжимаясь спиной в его крепкую грудь, а ягодицами – в пах и тону, тону в этом невероятном и таком долгожданном ощущении близости.
Он каменеет всего на мгновение, а затем его ладони решительно ложатся на мою талию, скользят вниз по животу, горячий рот касается шеи, и я теряю связь с реальностью, почва уходит из-под ног. Я просто таю в его объятьях, не в силах поверить в происходящее.
- Вот именно это я имел в виду, - внезапно с насмешкой сообщает ледяной голос, и волшебство разрушается. – Вы пьяны, мисс Свон, и совершенно не отдаете отчета своим действиям.
Отшатываюсь от него так, словно он вдруг обратился во что-то ядовитое. Мое лицо пылает от стыда. С ужасом осознаю, что он всего лишь пытался продемонстрировать, и притом весьма успешно, верность своих суждений обо мне. Жестоко и грубо. Я же выдала себя с головой. Вот теперь мне хочется просто умереть…
- Эдвард! – У входа на террасу появляется ненавистная брюнетка. – Идем, милый.
Меня окатывает новой волной отчаянья.
- Поезжайте домой, мисс Свон, пока не наделали еще больших глупостей, - бросает напоследок директор и спешит к ожидающей его и брюнетку машине.

Словно сомнамбула, иду обратно в клуб. Не потому, что мне действительно этого хочется, а потому, что вдруг возникает упрямое желание доказать и ему, и себе, что его мнение ничего не значит. Но меня хватает минут на сорок. Дальше я не могу уже притворяться, что мне безумно весело, и собираюсь домой. Кажется, Элис на меня обиделась. Все время повторяет, что я пропущу самое интересное, но мое решение непоколебимо.

Вызываю такси и уже через четверть часа вхожу в свою квартиру. Трехкомнатные апартаменты встречают меня тишиной и запустением. Матери, как всегда, нет дома. Укатила с очередным своим любовником не то в Калифорнию, не то на Гавайи. На собственную дочь ей давно наплевать. Личные любовные переживания у нее на первом плане. Иногда я даже завидую ее ветрености. Она влюбляется чуть ли не каждые полгода. Я, видимо, пошла в своего покойного отца-однолюба, ибо с появлением в моей жизни Эдварда, все остальные мужчины просто перестали для меня существовать.
От отца я унаследовала не только постоянство, но еще и ответственность, чего мама напрочь лишена. Не уверена даже, что она в полной мере осознает, чем ее дочь живет и дышит, и почему зачастую спит по три-четыре часа в сутки, вынужденная совмещать ночную работу с учебой в университете. Но я на нее не в обиде. Даже в чем-то ей благодарна. Ведь практически полное отсутствие родительского контроля приучило меня к самостоятельности и привило умение во всем полагаться только на саму себя.
Но почему-то сейчас эти мысли совершенно не успокаивают. Одиночество ощущается как никогда остро, и хочется просто свернуться клубочком и завыть во все горло…

***
Субботняя ночь оказывается еще более суматошной, чем предыдущая. Такое ощущение, будто весь Сиэтл тусит в нашем заведении. Сбиваюсь с ног, выполняя бесчисленные заказы терзаемой жаждой толпы посетителей и невольно завидую Элис, чья смена только завтра. Вообще-то у меня сегодня тоже второй законный выходной, который я намеревалась провести в обнимку с подушкой, но звонок из клуба рушит мои грандиозные планы. Я просто не могу отказать Молли, у которой заболел пятилетний сын, и выхожу на подмену.
После ночи рыданий и самоистязаний чувствую себя откровенно паршиво. Припухшие глаза еще удается скрыть слоем косметики, но в теле безумная слабость. А еще я вздрагиваю от каждого резкого звука, и мне повсюду чудится директор. Совсем не хочется с ним встречаться после пятничных событий. Впрочем, сегодня никто не горит желанием попадаться ему на глаза.
В клуб он заявился сильно не в духе. Обвел мрачным взглядом собравшийся перед открытием в зале персонал и, не говоря ни слова, удалился в свой кабинет. И вроде ничего не произошло, но каждый почувствовал себя так, словно лично в чем-то перед ним провинился.

Выбрасываю из головы неприятные мысли и устремляюсь к бару.
- Четыре виски и одна кола, - отдаю заказ Дэну – бармену Лаунжа. Через полминуты, подмигнув, он ловко опускает бокалы на мой поднос.
Я не столь расторопна. Голова раскалывается от бьющих по ушам оглушительных басов, ноги гудят от бесконечного курсирования между залами. Официантов сегодня катастрофически не хватает, и я принимаю заказы еще и у столиков, расположенных в нише вдоль танцпола.
Пробираясь к выходу из Лаунжа, внезапно ощущаю чью-то жадную ладонь, сжимающую мое левое полупопие. От неожиданности спотыкаюсь и опрокидываю содержимое подноса на себя и частично на посягнувшего на мое тело посетителя. На моей белой блузке и идеально отутюженной юбке серо-голубого цвета расползаются уродливые коричневые пятна. Бокалы падают на пол, раздается оглушительный звон стекла и довольный мужской гогот.
- Эй, поаккуратнее, глупая курица, - возмущается «пострадавший», стряхивая с себя брызги пролитого напитка.
Оборачиваюсь, окидывая обидчика и его приятелей за ближайшим ко мне столиком гневным взглядом.
- А вы держите свои руки при себе! – припечатываю в ответ, даже не подумав извиниться – достали! – и направляюсь к выходу в поисках администратора, чтобы сообщить о необходимости убрать устроенное мною на полу безобразие.
Но делаю всего пару шагов и в дверном проеме замечаю директора. Сердце ухает куда-то вниз, и снова калейдоскоп острых ощущений и невозможность оторвать взгляда от мужественных черт его лица.
- Смотрите под ноги, - сквозь зубы цедит он. – Вам платят за то, чтобы вы обслуживали клиентов, а не обливали их алкоголем и грубили. Это проявление вопиющего непрофессионализма.
Даже не пытаюсь оправдаться. Он и так видел, что произошло и, конечно, понимает, что моей вины в случившемся нет. Но я и не жду от него снисходительности. Опускаю глаза и до боли сжимаю в ладонях мокрый поднос.
- Идите переоденьтесь, - устало добавляет он. – Стоимость напитков и посуды будет вычтена из вашей зарплаты.
.
Настроение портится окончательно. Протискиваюсь мимо него и бросаюсь в подсобку для официантов. Руки дрожат, пока снимаю с себя испорченную форму и натягиваю запасную. В такие моменты мне начинает казаться, что я его ненавижу. Сама не понимаю, почему до сих пор все это терплю. Его нападки, придирки, оскорбления. Почему вопреки всему продолжаю любить человека, который ни в грош меня не ставит. Откуда это невероятное притяжение, которому невозможно сопротивляться? Умом я понимаю, что должна от него бежать, но глупое сердце отказывается внимать разуму.
Делаю глубокий вдох, собираюсь и выхожу за дверь. Досадный инцидент задвинут на задворки сознания. Сколько их еще будет за сегодняшнюю ночь? Плетусь обратно в зал, но по дороге меня перехватывает старшая по персоналу.
- Белла, слава богу! Быстро бери блокнот и поднимайся в ВИП-зону. Там полный завал, - скороговоркой выпаливает она.
- Не думаю, что это удачная идея, Кейт, - кривлюсь я. – Каллен будет в бешенстве. Ты же помнишь, как он был категоричен, заявляя, что с моей неуклюжестью в ВИП-зоне нечего делать. Я уже и так сегодня отличилась.
- Белла, пожалуйста! Количество недовольных медленным обслуживанием растет в геометрической прогрессии. Меня директор просто уволит, если я не исправлю ситуацию!
Он даже не заметит, что ты обслуживаешь второй этаж.
Эх, мне бы ее уверенность.
- Ладно, - с вздохом соглашаюсь я. Знала бы, на что подписываюсь…

В ВИП-зоне, на первый взгляд, все спокойно. Ряды белоснежных кабинок за голубоватыми плотными шторками, мягкий свет. Грохот дискотечной музыки заглушает приятная расслабляющая мелодия. Полный релакс. Но уже через мгновение я слышу чье-то недовольное требование «принести уже наконец эту чертову выпивку», и мне вручают несколько блокнотных листов с заказами.
Эту зону я обслуживаю впервые. Ничего сложного, если не обращать внимания на то, что происходит в интимной обстановке за глухими перегородками уединенных кабинок. В первой – самозабвенно целующаяся парочка едва меня замечает. Оставляю шампанское и бесшумно удаляюсь. Во второй – компания подвыпивших мужчин встречает меня и заставленный бокалами поднос с гораздо большим энтузиазмом. Если бы не исполняющая в этот момент приватный танец стриптизерша, вряд ли бы мне удалось так быстро вырваться из их алчных объятий. Раскрасневшаяся выскакиваю в коридор и просто глубоко дышу. На входе в ВИП обнаруживаю одетого в черный костюм секьюрити. Это придает уверенности.
- Белла, кабинка семь. – Появившаяся словно из неоткуда Кейт пугает меня до дрожи в коленках и протягивает мне клочок бумаги. – Клиент ждет уже почти десять минут.
Пробегаюсь глазами по названиям блюд и напитков. Отношу заказ на кухню, забираю из бара алкоголь и возвращаюсь обратно. Смело вхожу в нужную кабинку. Здесь всего один посетитель. Мужчина. В его ладонях полупустой стакан. Взгляд устремлен на янтарную жидкость. Смуглая кожа и короткие темные волосы резко контрастируют с белой кожаной обивкой диванчиков. Под черной футболкой просматриваются тугие узлы мышц. Его поза расслабленная, но я вижу, как он напряжен. Словно изготовившийся к прыжку хищник. От него исходит опасность, - ощущаю это на каком-то подсознательном уровне. Не могу объяснить, что именно меня настораживает, но мне внезапно становится не по себе.
- Ваш заказ, - скороговоркой выпаливаю я. Опускаю на столик бутылку джина, ведерко со льдом, чистый бокал и уже собираюсь покинуть кабинку, но мужчина вдруг поднимает голову и удивленно выдыхает:
- Лили?
Замираю всего на миг, а затем отступаю к выходу и торопливо отвечаю:
- Вы ошиблись. Мое имя Белла.
Но он меня будто не слышит.
- Лили, не уходи.
Я пропускаю момент, когда он оказывается передо мной, и его массивная фигура перекрывает путь. Крепкая ладонь намертво вцепляется в мое запястье. Черные глаза загораются лихорадочным блеском. Он явно неадекватен или сильно перебрал. Сейчас я это отчетливо понимаю и отчаянно соображаю, что предпринять, чтобы окончательно не вывести его из состояния равновесия. Успокаиваю себя тем, что, в крайнем случае, смогу криком привлечь внимание охраны, но зря провоцировать конфликт не хочется, тем более что в этой зоне нахожусь «нелегально».
Спасение приходит самым неожиданным и самым неприятным для меня образом. На пороге вдруг возникает директор, мгновенно оценивает ситуацию, и на его лице отображается целый вихрь эмоций. Я уже заранее представляю, что меня ожидает, и расклад явно не в мою пользу.
- Блэк, отпусти официантку. – Голос Эдварда убийственно спокоен, но я уже достаточно хорошо успела его изучить, чтобы понять, что это затишье перед бурей.
- Каллен. – Губы посетителя расплываются в кривой ухмылке, но в глазах такая глухая ненависть, что я неосознанно содрогаюсь. Мою руку он и не думает отпускать. Воздух буквально трещит от напряжения.
- Зачем ты явился?
- А ты не догадываешься? Или думал, что я тебя не отыщу? А ты неплохо устроился. Другой город, ночной клуб и она. – Блэк бросил на меня плотоядный взгляд.
- Отпусти девушку, - повторяет Эдвард. – Она – обычная сотрудница заведения. С чем бы ты ни пришел, это касается только нас двоих.
Еще одна пугающая улыбка на лице Блэка, и он все-таки разжимает мою руку. Настоящий псих. А Каллен тем временем обращается уже ко мне:
- Мисс Свон, не знаю, что вас сюда привело, но очень хочу услышать объяснение. Немедленно в мой кабинет и не сметь оттуда высовываться, пока я не приду…

В кабинете Каллен появляется через пять минут. С грохотом закрывает дверь, и я невольно сжимаюсь под его взглядом. Выражение лица у него странное, сквозь привычное мне презрение явственно проступает беспокойство. Впервые вижу его таким.
- Вы… - сквозь зубы цедит он. – Это уже переходит все допустимые границы. Как можно быть такой бестолковой и самонадеянной? Я разве не ясно выразился, что не желаю видеть вас в ВИП-зоне? Для вас мои слова – пустой звук? Я долго терпел, но и у моего терпения есть предел…
На меня продолжает изливаться поток несправедливых обвинений. Молча выслушиваю их, погружаясь в какое-то непонятное оцепенение. Не хочу ни спорить с ним, ни что-то доказывать, ни оправдываться. И то, что в ВИП-зоне появилась не по своей прихоти, а исключительно из желания помочь Кейт, говорить тоже не хочу. Надоело. Хватит. С меня довольно!
- Полагаю, я уволена, - обрывая его на полуслове, безжизненно произношу я.
- Правильно полагаете, - с каким-то облегчением, отвечает Каллен.
Горько усмехаюсь. Никаких слез. Я не доставлю ему этого удовольствия.
- Собирайте вещи, штатный водитель отвезет вас домой. Расчет получите на карту.
Он поднимает трубку внутреннего телефона и отдает распоряжение подготовить машину. Разворачиваюсь и, ни слова не говоря, выхожу за дверь, затем иду по коридору в холл. Администратор окликает сообщением о том, что Майк будет готов отвезти меня через пару минут. Игнорирую ее и покидаю клуб. Прямо так, в рабочей форме и балетках, без сумочки и телефона. Истерика накатывает уже на улице. Накрывает удушливой волной, и я срываюсь на бег. Бегу не разбирая дороги, не замечая холодных порывов ветра. Прочь от Эдварда, от унижений, от своей глупой влюбленности. Не хочу больше ни видеть его, ни слышать его голос. Никогда.
Глаза застилают слезы, я спотыкаюсь и едва не падаю. Это приводит меня в чувства. Внезапно понимаю, что веду себя как идиотка: забрела бог знает куда, стою посреди неосвещенной аллеи. Нужно вернуться в клуб, переодеться, забрать вещи. Но едва решаю повернуть назад, как чья-то широкая ладонь зажимает рот, и меня увлекают в проулок между домами.
От ужаса я не сразу осознаю, что происходит. Пытаюсь кричать, но вторая рука грубо сжимает мою шею, и я уже могу думать только о том, как сделать следующий вдох. А неведомый мне мужчина продолжает тащить мое извивающееся тело в темную подворотню. Наше недолгое перемещение заканчивается в тупике у грязной кирпичной стены. Вокруг ни единого окна или двери. Никто не услышит меня, даже если я буду кричать, но мне не предоставляют даже этой возможности. В момент когда ладонь убирают с моего лица, успеваю издать лишь один короткий вопль, который тут же заглушает кусок ткани, бесцеремонно впихнутый в мой рот.
Ошалев от страха, начинаю вырываться с удвоенной силой, локтями и пятками пытаясь оттолкнуть от себя нападающего. Но он с легкостью перехватывает мои руки, рывком заводит их мне за спину, и на запястья опускается и затягивается кусок плотной кожи. По приглушенному металлическому звуку понимаю, что в качестве наручников мужчина использует ремень. Но даже в этом, лишенном маневров положении я не желаю сдаваться: мычу и дергаюсь до тех пор, пока меня резко не вдавливают в кирпичную кладку. Больно ударяюсь головой и на какое-то мгновение отключаюсь. Когда вновь прихожу в себя, ощущаю чужие ладони на спине, обнаженном животе, груди. Блузка рваными лоскутами болтается на плечах.
Отчаянно трясу головой, пытаясь увернуться от оставляющих на шее болезненные поцелуи губ, но насильник с глухим стоном вжимается в меня всем телом, буквально пригвождая к стене. Чувствую, как он возбужден, слышу его тяжелое прерывистое дыхание, и меня начинает тошнить. От беспомощности, от осознания собственной глупости, от чудовищности происходящего. По щекам текут бессильные слезы, от тряпки саднит горло.
- Тш-ш, Лили. Все хорошо, - раздается над ухом натужный шепот, и меня накрывает новой волной паники, когда я осознаю, в чьих руках оказалась.
- Лили, моя Лили, - продолжает бормотать Блэк, грубо задирая мою юбку. – В этот раз ты будешь моей… Только моей... Каллен больше тебя не получит… больше не отберет тебя у меня… Не сопротивляйся, моя Лили, или я сделаю тебе больно… Я не хочу причинять тебе боль…
Шорох молнии на его брюках, жесткая ладонь на моих ягодицах, и я уже не сопротивляюсь, я рвусь на волю, словно угодившая в силки птица. Мой голос превращается в хрип. Из последних сил трусь лицом о стену в надежде избавиться от ненавистного кляпа и, когда мне это наконец удается, кричу во всю мощь своих легких. И снова, и еще, и еще, пока он повторно не накрывает мой рот рукой, и тогда я плотно сжимаю зубы, словно безумная, вгрызаясь в мякоть его ладони.
Мои действия сопровождаются отборной бранью Блэка, но уже через секунду она внезапно обрывается. Я слышу глухой удар и безвольным кулем падаю вниз, потому что меня больше никто не удерживает. За спиной отчетливые звуки борьбы, но нет даже сил, чтобы подняться или обернуться.
- Я убью тебя, Блэк. – Голос Эдварда похож на рычание, а меня вдруг начинает сотрясать в конвульсиях – не то от истерического смеха, не то от рыданий. Неловко перекатываюсь на бок и вижу сцепившихся на земле мужчин, наносящих друг другу яростные, жестокие удары.
- Она моя, - шипит Блэк, подминая Эдварда под себя. – Ты больше не посмеешь ее от меня прятать.
Кулак Каллена врезается в лицо противника, и теперь уже он оказывается сверху.
- Лили мертва, - рычит он, впечатывая голову Блэка в асфальт. – Она мертва. А Беллы ты больше не коснешься и пальцем! Ты меня слышишь?
Но Блэк, если и слышит, то вряд ли осознает его слова. Продолжает бормотать полубезумное «Лили моя», а потом в его руке я различаю блеск лезвия, и, когда он заносит его над Эдвардом, опять срываюсь на крик и не перестаю кричать, ни когда, скользнув в опасной близости от горла, кинжал задевает плечо Каллена, ни когда Каллен, сжав руками шею Блэка, начинает его душить. И только когда в конце проулка появляются два охранника из клуба, обессиленно приваливаюсь к стене и закрываю глаза, из которых ручьем льются слезы.
- Каллен, довольно. Вы его задушите…

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем все стихает и кто-то опускается рядом со мной. Развязывает руки, осторожно растирает запястья, набрасывает на озябшие плечи пиджак. Открываю глаза и встречаюсь со встревоженным взглядом Эдварда.
- Белла, - надрывно выдыхает он, и я оказываюсь на его коленях в надежных, теплых объятьях.
- Белла, маленькая моя, - повторяет Эдвард, сжимая так крепко, что становится трудно дышать, но я не хочу, чтобы он меня отпускал. – Уже все. Все кончено. Ты в безопасности. Больше никому не позволю тебя обидеть.
Я перестаю всхлипывать, доверчиво обнимаю его в ответ и даже не задумываюсь о том, как странно звучат его слова, как нежно и трепетно он касается губами моих волос.
Что-то липкое и горячее пропитывает рукав накинутого на меня пиджака. С ужасом вспоминаю, что Эдвард ранен.
- У в-вас кровь, - шепчу я и, отстранившись, обеспокоенно заглядываю в его бледное лицо.
- Всего лишь царапина, - отмахивается он. – Обо мне не волнуйся. Как ты себя чувствуешь? Что он… он успел..? – Напряженно хмурится, и я качаю головой.
- Нет, не успел… Я просто испугалась.
- Белла… - Его пальцы мягко касаются моей щеки, аккуратно стирают влажную дорожку.
И весь мир перестает существовать. Есть только я и он и этот невероятный миг. Не хочу, чтобы он заканчивался, но нас грубо прерывают.
- Эдвард, полиция и скорая уже здесь.
Медленно выныриваю из гипнотического плена глаз директора и непонимающе перевожу взгляд на возвышающегося над нами начальника охраны «Айсберга» - Фрэнка. Эдвард реагирует за нас двоих. Поднимается и увлекает меня за собой.

Дальнейшее воспринимается мной как некий странный сюрреалистический сон. Раздражающее пульсирование мигалок на машинах, бесстрастный голос, зачитывающий права уже скованному наручниками Блэку, продолжающему взывать к «Лили», то есть ко мне. Люди в медицинской одежде. Мне светят в глаза фонариком, о чем-то спрашивают, суют в руки успокоительную таблетку и пластиковый стаканчик с водой, Эдварду перебинтовывают руку, и мы оправляемся в участок, где битых два часа кряду отвечаем на бесконечные вопросы следователя. Подписываем какие-то бумаги, протоколы. И когда нас наконец отпускают, я уже едва держусь на ногах, в моей голове царит полный хаос, и единственное о чем я мечтаю, это оказаться наконец в постели.
Поведение Эдварда продолжает сбивать с толку, но его я тоже воспринимаю как часть всеобщего безумия и не придаю особого значения, уверенная, что, когда проснусь завтрашним утром, все вновь станет как прежде. Но это завтра, а сегодня Эдвард не желает следовать законам логики. У выхода из участка подхватывает меня на руки и несет к своей машине. Я не возражаю. И вконец измотанная засыпаю на заднем сидении, пока он везет меня куда-то сквозь предрассветные сумерки.

Открываю глаза, когда солнце уже снова клонится к закату, и не сразу понимаю, где нахожусь. Огромная кровать, просторная спальня в приглушенных бежевых тонах, минимум мебели, неяркий свет ночника на прикроватной тумбе. За раздвинутыми шторами расцвеченный золотыми и багряными красками осени сад. Дом Эдварда.
Воспоминания обрушиваются на меня снежной лавиной. Нападение Блэка, полиция, Каллен, шагающий со мной на руках по подъездной дорожке, тугие струи воды, которыми я пытаюсь смыть омерзительные прикосновения насильника.
Страх снова сжимает горло ледяными щупальцами, и я задыхаюсь. Поднимаюсь с постели, быстро пересекаю комнату, распахиваю створки, делаю вдох полной грудью. Порыв ветра разметает волосы по моим плечам, проникает под ткань длинной мужской рубашки, в которую я одета и которая хранит едва уловимый запах Эдварда.
- Белла, - раздается вдруг за спиной его голос. Я вздрагиваю от неожиданности и медленно оборачиваюсь. – Прости, не хотел тебя напугать.
Молчу. У меня так много вопросов, но я не знаю, с чего начать, и как вести себя с ним, не знаю. Он выглядит взволнованным, уставшим и каким-то растерянным. Я не привыкла к нему такому.
- Как ты себя чувствуешь? Ты проспала почти весь день. Хочешь есть? Пить? Может, тебе нужно позвонить домой?
Отрицательно мотаю головой. Дома меня никто не ждет. Еда? – Не уверена, что мне сейчас полезет кусок в горло. А вот попить бы не помешало.
- Воды, если можно. – Голос, сорванный криками, чужой и сиплый.
Эдвард кивает, уходит и возвращается с водой. Принимаю стакан из его рук и краснею, когда наши пальцы соприкасаются. Он задумчиво на меня смотрит, и я краснею еще сильнее, неожиданно остро осознавая, что под рубашкой на мне ничего нет.
- Майк привез твои вещи, - будто прочитав мои мысли, говорит он. – Я положил их на стул.
- Спасибо.
Наш разговор явно не клеится. Чувство неловкости тяготит обоих. Наверняка он не рад, что приходится возиться с непутевой бывшей сотрудницей, которую даже уволить по-человечески не удалось. Решаю как-то смягчить свое непростое положение.
- Мистер Каллен, мне очень жаль, что я вас во все это втянула. Хочу поблагодарить за вчерашнее, за помощь и вообще… Если бы не вы…
- Белла, - болезненным стоном слетает с его губ, и он притягивает меня к себе.
Испуганно застываю. Никак не привыкну к неожиданной перемене его отношения ко мне.
- Это я должен просить у тебя прощение за все, что творил, за всю грубость и злобу, за то, как измывался над тобой долгие месяцы. Ненавижу себя за это, но по-другому не мог, понимаешь, просто не мог!
Я ничего не понимаю и следующий вопрос задаю совершенно интуитивно:
- Из-за Лили?
Эдвард осторожно от меня отстраняется и, глядя в глаза, кивает. Вижу, что это имя причиняет ему боль, но не желаю останавливаться на полпути.
- Почему Блэк так меня называл?
- Потому что он ненормальный и потому что принял тебя за нее.
Каллен протягивает руку и с грустной улыбкой заправляет мне за ухо прядь волос, упавшую на щеку. Мое несчастное сердце едва не выпрыгивает из груди и от этого жеста, и от его улыбки. Даже не знала, что он умеет так улыбаться. Отчетливо осознаю, что стою на пороге какой-то тайны, и уже не сомневаюсь, что холодность и мрачность являются всего лишь вершиной айсберга по имени Эдвард. Остается только выяснить, почему он скрывается за этим ледяным камуфляжем неприступности, и я задаю следующий и самый главный вопрос:
- Кто такая Лили?
Эдвард тяжело вздыхает.
- Ты замерзнешь, - вместо ответа произносит он. – Возвращайся в постель. История долгая и неприятная, но я ее расскажу, потому что больше не могу держать в себе и потому что теперь ты тоже ее часть.
Киваю и послушно забираюсь с ногами на кровать. Эдвард закрывает окно и через минуту присоединяется ко мне.
- Лили Стивенсон и Джейкоб Блэк были лучшими друзьями, - начинает он, и его глаза подергиваются пеленой воспоминаний. – О таких говорят «не разлей вода». Вместе росли, вместе учились, поступили на один факультет в университете. У них не было секретов друг от друга, они делили все печали и радости. К окончанию школы Блэк осознал, что по уши влюблен в Лили, но она его страсть не разделила. Продолжала относится к нему как к брату и кроме платонических чувств ничего не испытывала. Блэк не сдавался. Он был уверен, что однажды все изменится и Лили поймет, что они предназначены друг для друга. Бойфренды появлялись и исчезали, а он был всегда рядом – верный друг и утешитель. Но все надежды Блэка пошли прахом, когда они поступили в университет. Лили встретилась со мной, и между нами мгновенно вспыхнули сильные взаимные чувства. Через несколько месяцев мы заговорили о свадьбе и начали строить совместные планы на будущее. – Эдвард печально усмехнулся. – Стоит ли говорить, в каком бешенстве был отвергнутый друг? Он никак не мог поверить в то, что Лили, которая всегда принадлежала только ему, собиралась связать жизнь с другим мужчиной, и всячески пытался настроить ее против «бабника и сердцееда», то есть меня. Но Лили его не слушала. И тогда Блэк окончательно слетел с катушек. Подкараулил Лили на улице, силой впихнул в машину и увез к себе домой. Он собирался устроить ей «романтическое свидание» и доказать свою беззаветную любовь и страсть самым недвусмысленным способом. По мнению Блэка, Лили просто запуталась и не понимала своих истинных чувств. К счастью, ей удалось отвлечь Джейка и позвонить мне. Из ее сбивчивого испуганного шепота я понял, что Блэк не в себе и удерживает ее против воли.
В дом Блэка я несся, нарушая все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения. Бесцеремонно вышиб дверь и влетел внутрь, выкрикивая имя любимой. Она закричала в ответ, и я рванул на голос.
Обнаружил обоих в спальне. Пол был усыпан лепестками роз, на столике стояли бокалы с вином, повсюду горели свечи, а на кровати в полупрозрачной ночнушке с привязанными к изголовью руками лежала Лили. Увиденное привело меня в такую страшную ярость, что, схватив раздетого по пояс Блэка, я со всей силы швырнул его о стену, прыгнул следом и бил до тех пор, пока не услышал истерические крики Лили, умоляющей меня остановиться и не убивать его. Взять себя в руки мне стоило невероятных трудов, но я сделал это ради нее. Освободил от веревок и, рыдающую, отвел в машину. Моя попытка вызвать сотрудников правопорядка была встречена новой истерикой. Об опасности Джейка Лили не желала слышать и без конца просила, чтобы я не вызывал полицию и просто увез ее. Я выполнил и эту ее просьбу. Запер Блэка в подвале, решив разобраться с ним позже, и повез Лили домой, даже не подозревая, что незадачливому влюбленному удастся сбежать и что он последует за нами.
Сильный дождь, скользкая дорога, машина Блэка, неожиданно таранящая бок нашего с Лили автомобиля, и я не справляюсь с управлением. Автомобиль переворачивается, и мы летим в кювет. Лили скончалась на месте, а я отделался синяками и ушибами.
Эдвард замолкает, устремляет невидящий взгляд в пустоту.
- Мне жаль, - шепчу я и, не сдержав нахлынувших эмоций, касаюсь его руки. Он резко перехватывает и сжимает мою ладонь.
- Если б я только не послушал тогда Лили, если б не пошел у нее на поводу… Надо было вызвать полицию, связать его в конце концов! Но я не хотел травмировать ее еще сильнее…
- Вы не могли предугадать действия Блэ…
- Блэка арестовали, - не дал договорить мне Эдвард. – Провели экспертизу, признали вменяемым и судили по всей строгости закона. Но он до сих пор считает меня виновным в ее смерти.
- А что было потом?
- Я закончил университет и переехал в Сиэтл. Начал все с чистого листа, но полюбить так больше никого и не смог. Заводил легкие, ни к чему не обязывающие интрижки, страшась ответственности и не желая снова испытать боль утраты. Заменил настоящие чувства на мимолетные увлечения, открыл клуб и с головой окунулся в ночную жизнь.
А потом появилась ты – такая скромная, искренняя, неиспорченная, словно глоток свежего воздуха в этом удушливом смраде вечного праздника – и внезапно всколыхнула во мне все те эмоции, которые я подавлял долгие годы и надеялся больше никогда не испытать. Каждая наша встреча становилась для меня пыткой, потому что меня нещадно к тебе тянуло, и, как бы ни старался, я не мог совладать с этим наваждением.
Я даже боюсь дышать, слушая его откровения, но все же едва слышно спрашиваю:
- Вы меня ненавидите?
- Ненавижу? – Каллен удивленно приподнимает брови. – Белла, я с ума схожу от желания коснуться тебя, от необходимости целовать твои губы, вдыхать твой запах, просто быть рядом. Знала бы ты, какой ревностью я исходил, когда увидел тебя в объятьях того юнца на танцполе. И чего мне стоило сдержать свои эмоции в узде, когда ты так откровенно прижималась ко мне на террасе.
Я опять предательски краснею. Тело охватывает нереальное чувство счастья от ошеломляющего осознания: Эдвард Каллен ко мне тоже неравнодушен! И все-таки мне до сих пор абсолютно не ясны его мотивы.
- Тогда почему вы так меня истязали?
- Хотел оттолкнуть, хотел, чтобы ты меня презирала, чтобы бежала как можно дальше, чтобы перестала смотреть на меня влюбленными глазами.
Отчаянно прикусываю губу.
- Потому что не желаете моих чувств?
- Потому что не хочу впускать тебя в свой мир. Потому что одна лишь мысль о том, что могу потерять тебя так же, как Лили, причиняет страдания…
- Вы меня не потеряете, - выдыхаю я, шокированная очередным невероятным признанием.
- Вчера едва не случилось непоправимое…
- Я действительно так на нее похожа? – Произношу эти слова и боюсь ответа. Не хочу услышать, что он, как и Блэк, видит во мне всего лишь свою бывшую возлюбленную. Особенно сейчас, когда открыл мне свои чувства.
Каллен пожимает плечами.
- Цвет волос и глаз, фигура. До появления Блэка я даже этого не замечал. Только увидев, как он на тебя смотрит, осознал, что в вас есть нечто общее, и вот тогда по-настоящему испугался. Понял, что Блэк попытается до тебя добраться, и сделал единственно возможное, чтобы ты немедленно исчезла из клуба.
- Уволили, - с горькой усмешкой заключаю я.
Эдвард кивнул.
- Да. В очередной раз унизив и растоптав. Чтобы наверняка. Чтобы ты исчезла не только из поля зрения Блэка, но и из моей жизни. Но прижимая тебя к груди, такую маленькую и дрожащую, там, в подворотне, я вдруг понял, что уже не хочу тебя отпускать, что больше не могу оставаться холодным и неприступным, что хочу снова научиться любить.
Он поднимает на меня глаза, и я тону в этом удивительном, наполненном нежностью взгляде. И сердце сладко замирает, и хочется, чтобы этот миг не заканчивался.
- Если только ты дашь мне шанс. Если только простишь за всю ту боль, что я тебе причинил.
Я не отвечаю. Просто обхватываю ладонями его лицо и прижимаюсь губами к его губам.