[l]Название: Покаяние

Фандом: Собственное произведение
Тема: моральное падение героя (возможно с последующим раскаянием - на выбор автора)
Жанр: мистика, детектив, экшн
Рейтинг: R
Пейринг: Дэвид / Дженнифер
Саммари: На его жизненном пути всегда были преграды, которые он смог преодолеть. Но получится ли герою пройти новые трудности, когда у него отняли все, кроме веры?

---

Мужчина прошел в здание небольшой церкви и, осенив себя крестным знамением, поклонился кресту. Он улыбнулся, увидев, что на службе сегодня многолюдно.
Когда он двигался мимо рядов с белыми скамейками, к нему подбежала маленькая девочка.
– Святой отец, здравствуйте! – дергая сутану, поприветствовала она настоятеля.
– Доброе утро, Молли, – ответил он, беря ее на руки.
– Бабушка меня вчера сильно ругала, – посетовала Кент пастырю.
– За что же можно было ругать такую милую девочку? – поинтересовался священник.
– Я таскала крендельки до обеда. – Молли тяжело вздохнула и потупила взор, теребя на своем бордовом платье розочки.
– Ну, это не большой грех, ведь ты была голодна?
Девочка согласно кивнула; золотистые кудряшки на ее прелестной головке стали пружинить.
– Тогда, думаю, Бог простит тебя. И не обижайся, пожалуйста, на бабушку, она желает лишь добра. Уверен, когда вы вернетесь домой, она побалует тебя чем-нибудь вкусненьким, а теперь беги. Скоро будут звонить колокола.
Молли спрыгнула с рук пастыря, когда тот наклонился, и поспешила занять свое место в храме.

Служба подходила к концу. Дэвид говорил о том, что нужно чаще исповедоваться и как это важно для спасения души.
Когда все закончилось, он пожелал жителям Бон Темпса добра и осенил всех крестным знамением.



Он стоял возле алтаря, когда послышался скрип входной двери. Дэвид удивился такому позднему визиту – часы показывали семь вечера, за окном уже стемнело.
Пришедший, не перекрестившись, прошел вдоль храма и скрылся в исповедальне. На нем был надет черный плащ с капюшоном, мешающим рассмотреть лицо.
Пастырь поспешил занять свое место. Для Бога нет выходных и графиков работы, а значит, и он должен дать шанс на спасение этой заблудшей душе.
– Исповедуйте меня, отче, ибо я очень грешна, – разнесся эхом по храму звонкий голосок.
– Что гложет тебя, сестра моя? – Он обратился в слух.
– Сколько вам лет?
Вопрос застал священника врасплох.
– Двадцать пять. Это разве важно? – Он и правда не видел в этом какой-либо проблемы, ведь был одним из лучших на своем курсе в семинарии.
– Просто стало интересно, что мог забыть молодой и красивый мужчина здесь.
Такое суждение было неприятным. Он несколько смутился, но, взяв себя в руки, парировал доводы прихожанки:
– Богу все равно, как мы выглядим. Ему важны наши деяния и помыслы.
– Каковы же ваши, раз решили оставить светскую жизнь ради сана?
Этот разговор начал выходить за рамки этики и норм морали. Нужно было его заканчивать.
– Вы будете исповедоваться? Или продолжим выяснять аспекты моей личной жизни, которые, к слову, вас никоим образом не касаются?
– Дэвид, да вы гневитесь. Богу это не понравится, уверена.
Пастыря не смутило, что девушка знала его имя, ведь в городке все слышали про отца Салливана.
– Я ухожу. Мне кажется, вы храм перепутали с баром, а меня – с барменом.
Он хотел было уже взяться за занавеску, как незнакомка продолжила разговор с извинений:
– Простите, я не думала, что вы настолько чувствительны. Просто я столько в жизни повидала и до сих пор не могу понять, что толкает молодых мальчиков отказываться от мира и уходить в затворничество.
– Вы так говорите, будто мы за что-то наказаны.
– А разве нет? Вот вы не хотели бы хоть раз познать, что такое любовь?
– У меня есть любовь Всевышнего. И она, скажу вам, взаимна. И мы друг друга никогда не предадим. Ибо он отец мой, а я – его сын. Вы проводите свои дни в суете, потребляя и не отдавая ничего взамен. Не замечая очевидного, что все ваше имущество, да и вы сами – тлен, а я живу не задумываясь над этим. Я посвятил себя Господу, и он дает мне все, что нужно, дабы верно служить на благо людей.
Он ощутил, как его сердце стало учащенно биться; Дэвид нервничал, стараясь доказать незнакомке, что счастлив.
– Попахивает гордыней, не находите, отче?
– Мне кажется, вы надо мной издеваетесь. Давайте не будем доводить до греха и наконец закончим этот бесполезный разговор. Я думал, вы хотели излить душу Господу, а вы лишь кощунствуете.
– Хорошо, уговорили, – пропела девушка. – Кстати, перед тем как наведаться к вам, я убила одного из ваших прихожан. Это ведь грех, Дэвид?
От услышанного по его спине прошел холодок. Салливан поначалу встрепенулся и хотел поддаться эмоциям, но потом подумал, что, скорее всего, это шутка молодой девицы.
– Сестра моя, вам стоит отправиться домой, а лучше – к психотерапевту на прием, вам там обязательно помогут.
– Какой вы скучный, Дэвид. Но очень красивый. Я бы с удовольствием полюбовалась на вас, полностью раздетого.
Терпение священника достигло всех мыслимых пределов. Он уже был готов вышвырнуть эту наглую особу из храма, когда та, будто испугавшись чего-то, раскрыла настежь занавес исповедальни и, добравшись до выхода из святилища, выбежала наружу; лишь было слышно, как скрипнула тяжелая дверь.



Произнося утреннюю молитву, он продолжал думать о вчерашней прихожанке. Девушка не выходила у него из головы. Как бы Дэвид ни старался забыть сказанное этой особой, слова вновь всплывали в сознании.
Он бы никогда не поверил прихожанке, что она кого-то убила, но ранним утром ему позвонила Гейл из похоронного бюро и сказала, что в среду нужно провести отпевание Грегори Нельсона. Дэвид спросил, что с ним случилось. Женщина сначала помялась, но потом все же рассказала, от чего умер Грег – он был зарезан и обескровлен; шею рассекли от уха до уха.
Салливан задавался вопросом: зачем девушке такое делать? Все это не укладывалось у него в голове.
«Она же не серьезно говорила? Просто совпадение?»
Мужчина не мог поверить, что прихожанка – убийца. Почему он оправдывал дерзкую девушку, сам не понимал.

Весь день священника прошел в делах праведных: он посетил пожилых жителей Бон Темпса в доме престарелых, чем несказанно порадовал стариков, потом направился в приют и пообщался с брошенными детьми, подарив им игрушки.
На недавнем открытие приюта Дэвид познакомился с новым мэром Бон Темпса – Джеймсом Коннели. Его появление в городе было неожиданным и, как говорили местные сплетники, купленным. Он занял пост, после того как скоропостижно скончался предыдущий мэр.
Салливану было все равно – он не интересовался политикой. И Коннели так много делал на пользу города, что все россказни уходили на второй план. В итоге жители разделились на два лагеря: кто-то любил и уважал Джеймса, а кто тихо ненавидел.
Священник знал, что у мэра есть семья – жена и дочь-студентка. Если миссис Коннели он встречал пару раз на выступлениях мужа, то Дженнифер никто, кроме как на фото, не видел. Казалось, ее скрывали от всех. Либо девушка вела затворническую жизнь, когда приезжала на каникулы к родителям.

К ужину Дэвид вернулся в храм, чтобы проверить, как там дела.
Когда он зашел внутрь, его встретил помощник – Питер. Молодой человек рассказал пастырю, что прихожан сегодня было мало. Грин предположил, что из-за недавнего убийства жители опасаются лишний раз покидать свои дома.
Салливан похвалил дьякона за хорошую службу и попросил проверить, хватает ли им гостий для причастия, и если недостаточно – заказать.
Питер ушел. Отец Дэвид остался один в храме. Он повернулся к кресту и, преклонив колено, начал молиться о том, чтобы в его городе больше не совершались убийства и об упокоении умершего Грегори.
– Ты такой милый, беспокоишься о чьей-то душе. Он-то о тебе не больно пекся. Уж я знаю. Называл… как там... убогим трансвеститом в платье.
Он узнал голос, раздавшийся позади него.
Мужчина резко обернулся – и никого не увидел. Девушка в этот раз сразу перешла на «ты».
– Господи, померещится же... – Салливан закрыл глаза, потер переносицу и вновь осмотрел храм.
– Бог тут ни при чем. В смерти парня виновата я. Не надо оправдывать поступки незнакомой тебе девушки. И потом, если бы я жалела о своем поступке, это был бы другой разговор, но я насладилась процессом, Дэвид.
Мужчина слышал, как стучат каблуки по деревянному полу; она ходила позади него и шептала своим звонким голоском ему в уши, поочередно меняя положение. Казалось, незнакомка хотела остаться неузнанной. Или же ей нравилась эта игра, которая, к слову, щекотала нервы пастыря.
– Вы свернули с пути. Я могу помочь... – начал отец Салливан, но ему не дала договорить незваная гостья:
– Как? Отпустить мои грехи? Зачем? Они мне нравятся. Знаешь, когда ты вонзаешь в теплую плоть зубы и с кровью упиваешься агонией жертвы – это восхитительно. Намного круче секса. Хотя откуда тебе знать? Кстати, я все еще посмотрела бы на тебя без сутаны. Вы под нее нижнее белье надеваете? В таком одеянии есть свои плюсы – все проветривается и не потеет. Хорошо для потенции. Однако о чем это я? Ты же не трахаешься. А до того как ты решил стать святошей, у тебя было что-то с девушкой, м? Я бы хотела, чтобы такой красавец насадил меня на свой ствол. Устроим родео, милый?
– Покиньте храм Божий и более не оскверняйте его своими грешными речами и помыслами. Я вообще должен позвонить в полицию и сдать вас.
– Так что тебя останавливает?
– Прошу, уходите и больше не возвращайтесь сюда, иначе...
– Иначе – что? Твоя вера даст трещину? Самообладание уже пошатнулось – ты нервничаешь и повышаешь голос. Разве священник может так себя вести? Достоинство, Дэвид, достоинство.
Он почувствовал, как к его мочке прижались губы незнакомки, и та, поцеловав ее, всосала в рот. Салливан, преодолев страх, резко дернул головой. Когда он это сделал, ощутил жгучую боль на коже. Казалось, клык девушки разорвал ее.
Он схватился за раненую плоть, и пальцы нащупали липкую субстанцию. Дэвид убрал ладонь и увидел, что та в крови.
– Слижи ее. У тебя третья положительная – очень вкусная.
От каждого слова, сказанного искусительницей, по спине священника бежали мурашки. Мужчина уже начал понимать, что все ее провокации, возможно, имели под собой твердую почву, и он совершил ошибку, что до сих пор не позвонил в полицию. Он потянулся в карман сутаны, нащупал телефон и вытащил его.
– Нет, мой милый.
Чертовка схватила Дэвида за руку, и он увидел небольшую ладошку с маленькими пальчиками, ногти на которых были выкрашены в черный цвет.
«Такая хрупкая девушка, но при этом сильная».
Он ощущал мощь, скрывавшуюся в незнакомке. Ему явственно виделось, что эта бестия была не совсем человеком. Но он не должен был думать о подобном, ведь он священник, и на уроках катехизиса ему не говорили, что существует нечисть, подобная вампирам или оборотням. Она могла быть лишь демоном в женском обличии, но и это было притянуто за уши. Скорее всего, с Салливаном жестоко играло его воображение.
– Еще что-нибудь подобное выкинешь – будешь хоронить своего горячо любимого Питера. – Всегда певучий голос стал жестче и требовательнее, из него исчезли все мелодичные нотки.
Дэвид не понимал, зачем она затеяла эту игру. Унизить? Возможно. Сломать его веру? И это тоже. Месть?
Незнакомка отпустила его кисть.
– Что тебе от меня нужно? Ты приходишь который раз, говоришь гадости, склоняешь меня к грехопадению. Ты играешь со мной, а я при этом даже лица твоего не видел. Ах да, мне не нужно на тебе смотреть, в противном случае я могу сдать тебя властям, а ты этого явно не хочешь.
– Когда это мы перешли на «ты»? Дэвид, как не этично ты поступаешь! Ведь мы даже не знакомы.
– Наверное, после того как ты облизала мое окровавленное ухо. Зачем ты убила Грегори? Чем он тебе помешал?
– Вопросы, вопросы… Скучно.
– Придет время, и я смогу тебя обличить.
Салливан ощутил, как гнев поднимается из недр его души. Он понимал, что еще немного – и он поддастся одному из грехов.
Дэвид резко развернулся, но вновь прихожанка была быстрее. Мужчина застал только ее спину в черном плаще и надетый на голову капюшон. Ее скорость оказалась настолько высока, что скоро силуэт незнакомки превратился в размытое пятно, которое скрылось в темноте улицы.



С неба накрапывал слабый дождь, барабаня по крышке гроба. Он будто настукивал своеобразный марш. Даже погода печалилась по преждевременной кончине парня.
Дэвид стоял возле покойного и старался настроиться на общение с родственниками умершего, но не мог. Все его мысли улетали далеко от кладбища, к той незнакомке.
Как он мог отпевать Грегори и говорить, что тот сейчас в лучшем мире, если еще вчера общался с его убийцей, и ничего поделать было нельзя, чтобы ее наказать? Вся эта мистификация не выходила у него из головы. Дэвиду иногда казалось, что он спит и вот-вот проснется. Увы, кошмар был реальностью, и не только его, а всего городка. Возможно, это убийство было не единичным случаем, и фурия отняла жизнь еще у кого-то в их краях.
– Святой отец, – послышалось со стороны.
– Да, – будто очнувшись, прошептал Салливан; казалось, даже голос его стал иным, надломленным.
– Все готово, мы можем начинать.
– Хорошо.
Мужчина поднял голову и устремил взор куда-то вдаль, поверх голов множества людей, пришедших проститься с Грегори.
На кладбище собрался почти весь город. Поговаривали, что мэр с супругой тоже хотели прийти, но не смогли, так как были вынуждены уехать на несколько дней.
Он увидел ее, девушку в черном плаще, капюшон которого неизменно свисал впереди, не позволяя разглядеть ее лица. Салливан было дернулся в сторону старого дуба, возле которого стояла незнакомка, но как только сделал шаг, она, помахав на прощание, исчезла за стволом дерева.
Питер смотрел на своего наставника каким-то настороженным, взволнованным взглядом.
– Все в порядке? Если хотите, могу заменить вас.
– Все нормально. Я справлюсь.
Он глубоко вздохнул и расправил плечи, выпрямил спину, из-за чего та заболела – сказывалась старая травма, полученная при игре в регби. Но он с мужеством это преодолел.
– Братья и сестры, сегодня мы прощаемся с Грегори Нельсоном…



– Питер, помнится, ты хотел повидаться с родственниками? – спросил пастырь своего помощника, когда они подходили к воротам кладбища.
После похорон Грегори, Салливан решил во что бы то ни стало обличить незнакомку в убийстве парня, а для этого ему нужно убрать слабое звено – Грина, дабы развязать себе руки и отправить подальше его от лап чертовки.
– Да, отче.
– Поезжай. И будет лучше, если ты сделаешь это сегодня. Я знаю, что через два часа отправляется автобус в Шривпорт.
– Но я не смогу вернуться к воскресному причастию. Вы уверены, что справитесь без меня?
– Конечно. Если б не был уверен, не отпустил бы. Решай. – Дэвид широко улыбнулся, похлопав по плечу парня, и тот сдался.
Салливан с облегчением вздохнул. Ему удалось спасти хоть одну жизнь.



Когда Питер уехал на такси в сторону автовокзала, Дэвид отправился в келью, чтобы снять сутану и надеть поверх белой рубашки серый пиджак. Он намеревался пойти этим вечером в кафе «У Кентов» – там сегодня собирался почти весь город, чтобы помянуть Грегори.
Салливан поправил колоратку и, причесав растрепанные черные волосы, вышел из помещения.
На улице моросил дождь. Не такой сильный, как утром, но одежда все же стала влажной.
Он был около входа в кафе, когда услышал рыдания, доносившиеся из здания; плакала женщина, скорее всего, миссис Нельсон.
Дэвид открыл дверь, и теплый ароматный запах окутал его.
Когда он оказался внутри, увидел душераздирающую картину: мать парня сидела на полу и, уткнувшись в плечо мужчины, истошно рыдала, выпуская всю свою боль наружу. Салливан поднял глаза выше и заметил рядом с парой треногу, на которой стоял большой портрет Грегори с траурной лентой.
Священник подошел к родителям покойного и как можно крепче обнял их обоих.
– Он сейчас с ангелами в раю. Не корите себя, – прошептал мужчина.
– Но, Дэвид, у него была вся жизнь впереди... – Новый поток рыданий разнесся эхом по помещению.
Все пришедшие помянуть парня молчаливо стояли; кто-то из них плакал, другие грустно смотрели на фотографию.
Пастырь прошел в дальний угол и сел возле окна. Есть он не хотел, да и не собирался оставаться здесь надолго. Ему нужно как можно быстрее вернуться в храм на «свидание» с убийцей. Дэвид искренне надеялся, что незнакомка будет пунктуальной и сегодня тоже посетит его.
Когда он обдумывал план действий, в заведение вошла девушка. Высокая и статная брюнетка с шоколадного цвета волоса, заплетенными в косу, одетая в облегающие синие джинсы и черную кожаную куртку. Она на мгновение задержала взгляд на фотографии покойного и направилась в сторону бара.
Она посмотрела в сторону его столика, и пастырь узнал в ней дочь мэра – Дженнифер Коннели. Она улыбнулась и подмигнула святому отцу.
Салливан привык, что из-за его привлекательной внешности с ним часто кокетничают особи женского пола, и со временем перестал на это реагировать. Мужчина отвернулся и пустым, безучастным взглядом посмотрел на циферблат наручных часов. Почти семь; Питер уже далеко от города.
– Дэвид, добрый вечер.
От звука голоса подсевшей к нему девушки у него похолодело внутри. Он быстро поднял глаза, чтобы увидеть, кто перед ним. И каково было удивление мужчины, когда ею оказалась Дженнифер.
– Ты?.. Но как?..
Он не мог подобрать слов, дабы высказать все бушевавшие в нем эмоции. Вот она, убийца Грегори, но у него нет ничего, чтобы ей противопоставить. Поэтому-то ему и нужны хоть какие-нибудь доказательства.
Он опустил руку в карман пиджака и нажал на кнопку заранее приготовленного диктофона, оставшегося со времен обучения в семинарии; тогда он просил знакомых сокурсников записывать для него лекции, чтобы успеть как можно больше всего познать.
– Надоело скрываться. Играя с тобой в кошки-мышки, я не добьюсь, чего хочу.
– Наконец. Так расскажи, что тебе надо от меня, – и разойдемся с миром.
– Вряд ли, – подытожила Коннели, попивая виски из граненого стакана.
– Тебе продали алкоголь? – возмутился мужчина, ведь точно знал, что девушке не было двадцати.
– Пф! Я тебя умоляю! С поддельными документами продадут что угодно.
Она вальяжно откинулась на спинку красного диванчика и положила ногу на ногу.
Дэвиду было не по себе; он понимал, что девушка чувствовала себя безнаказанной.
– Ладно. Что ты хотела мне сказать?
Салливан старался вернуть разговор в нужное русло. Он инстинктивно подталкивал диктофон к краю кармана, чтобы тот записал все звуки, даже если это будет шепот.
– Расслабься, милый, я лишь хочу тебя.
– Это не новость. – Он нервно вздохнул. «А вдруг Дженнифер слышала, как я нажимал на кнопку записывающего устройства, и теперь увиливает от ответа? Хотя нет, тут так шумно». – Меня многие хотят, и не только женщины.
– Не удивительно, ты такой красавчик. Ты вызываешь во мне низменные желания, а я? Я тебе нравлюсь? Хотел бы, чтобы я стала твоей первой?
Он услышал, как туфля девушки со звуком упала на кафель, и вскоре ее ножка уже умело ласкала пах мужчины. Салливан, схватив тонкую щиколотку, хотел скинуть ее на пол, но не смог. Это было то же самое, что двигать привинченный к бетону стол.
– Дэвид, не надо противиться. Твоему члену я уже нравлюсь. Может, и его хозяин возжелает меня? Знаешь, ты первый, кто так сопротивляется. – Она продолжала массировать возбужденную плоть.
Пастырь не выдержал. Он вскочил и, споткнувшись, выронил на пол диктофон.
Взгляд чертовки метнулся вниз. Она увидела записывающее устройство на плитке и со злостью посмотрела на Салливана.
Девушка встала, подошла вплотную к священнику, быстро прошептала ему на ухо:
– Ты сам напросился. Готовься к новым похоронам, – и покинула кафе.
Мужчина так и остался стоять возле разбитого гаджета. Он понимал, что ничего не вышло, да к тому же потерял всякую надежду вновь увидеть Дженнифер, ведь после того как она узнала, что он «писал» их разговор, Коннели взбесилась и ни за что не пойдет на контакт.
Радовало, что ее угрозам не суждено сбыться, ведь Грин должен уже подъезжать к дому.
«Нужно позвонить парню».
Дэвид, извинившись за произошедшее, подобрал остатки диктофона, и вышел наружу. Он достал мобильный телефон и, когда экран подсветился, увидел один пропущенный вызов от Питера и голосовое сообщение от него же. Мужчина нажал на кнопку, чтобы прослушать его.
«Я звоню сказать, что автобус, на котором ехал, сломался. Водитель пытался его отремонтировать, но не смог. Что-то случилось с элементами охлаждающей системы – трубка, ведущая жидкость течет в радиатор, вроде как треснула. Сейчас на попутке возвращаюсь в Бон Темпс. Движемся хорошо, скоро буду».
Сердце Дэвида бешено заколотилось; казалось, оно вот-вот выскачет. Он посмотрел на время и ужаснулся: звонок был минут тридцать назад. Но телефон стоял на беззвучном режиме – он его не слышал.
– Господи, Грин... – только и успел прошептать мужчина, когда сорвался с места и, превозмогая боль в спине, помчался в сторону храма.

Когда Салливан оказался на месте, двери были закрыты. Он чуть помедлил на пороге, затем, переведя дух, стремительно вошел внутрь и осмотрелся, но никого не увидел.
– Питер, – позвал священник помощника, однако тот не ответил.
Он продолжил передвигаться вдоль рядов.
Когда оказался у алтаря, перед Салливаном предстала пугающая картина: на оплоте веры лежало окровавленное тело молодого человека. Он был почти полностью в порезах, в том числе и шея. Ноги в щиколотках сломаны, из них торчали кости.
– Нет, дружочек, нет...
Слезы текли сами собой. Боль и злость разжигали внутри желание мстить. Дэвид стащил Грина на пол и положил его голову себе на колени.
– Прости, прости... Господи, за что?..
Священник увидел рукоять ножа, оставленного убийцей. Он взял из нагрудного кармана платок и, держа им кинжал, вынул его. Отбросив оружие, на вид старинное, на пол, Салливан услышал, как скрипнула дверь храма. На пороге стоял мистер Кент.
– Дэвид, что случилось? Ты ушел, не поев, и я решил принести тебе пирог со сливами.
Мужчина выронил из задрожавших рук тарелку, когда увидел окровавленное тело и перепачканного священника рядом с ним.
– Стив, она убила моего Питера.
Пастырь обнимая, укачивал Грина, будто убаюкивал. В руке Салливана Кент заметил платок со следами крови, рядом с ногами мужчины лежал нож.
– Давай позвоним полицейским. Его надо увезти в морг.



Салливан сидел в комнате допросов, на его запястьях были надеты наручники, что лейтенант пристегнул к стальной столешнице. Дэвид опустошенно смотрел на окровавленные салфетки, которыми он недавно оттирал запекшуюся на ладонях кровь. Ему было все равно, что он оказался в полицейском участке по обвинению в убийстве, так как потеря друга, да еще по его вине, угнетала мужчину.
– Дэвид, тебе предъявлены обвинения в смерти Питера Грина и Грегори Нельсона. На ноже, что валялся возле тебя на полу храма, найдена кровь мистера Нельсона и мистера Грина, так же твои отпечатки пальцев, которые ты тщетно пытался стереть платком.
Следователь открыл папку с делом Салливана на фотографиях с места убийства Грегори и Питера. Он повернул ее и подсунул под руки мужчины.
– Смотри, отче, что ты наделал, а еще такой добродетельный. Рассказываешь о чистоте духа, а потом идешь и убиваешь своих же прихожан. Скажи, за что ты с ними так?
Дэвид молчал. Как сын юриста, он понимал, что выхода из этой ситуации нет. Дженнифер обошла его по всем фронтам. Он даже не удивится, если скажут, что автобус Грина не просто так сломался. Слишком многое сложилось в пользу Коннели. Нужно отдать ей должное, она держит обещание. Теперь он для всех – серийный убийца, не выдержавший испытаний верой, свихнувшийся священник. Такие случаи были в истории Америки.
– Так что тут у нас? Дэвид Салливан, двадцати пяти лет, – лейтенант пролистал до начальной страницы.
Пастырь узнал свою фотографию и отвел взгляд. Она была сделана, когда он и еще двое его друзей в подростковом возрасте попытались ограбить магазин. Не от нужды, а от скуки. Родителям всегда было не до младшего сыночка, ведь у них был идеальный Кристиан. Его брат всегда отвечал нормам Гордона Салливана, а вот щуплый и вечно болеющий Дэвид не радовал отца. Видимо, поэтому, когда он подрос, делал все, чтобы главный адвокат из коллегии мог гордиться им: Дэвид отлично учился, стал капитаном команды по регби. Салливан-старший вроде бы даже стал отмечать успехи сына, но все изменилось в один день, когда на матче в штате Мичиган – то была серия выездных игр с другими школами – Питер пошел в атаку и получил травму спины. Жить она ему не мешала, но играть он уже не мог.
– Хм, твой отец с матерью, наверное, в гробах перевернулись, увидев, до чего докатился их сын. Резкий скачок по карьерной лестнице – от вора в убийцы. Ребята в тюрьме любят таких, как ты – сладких. Я б на твоем месте в душе не нагибался.
– Делайте что надо – и покончим с этим. Я подпишу признание.
– Ты так быстро от меня не отделаешься. Слушай, а зачем тебе понадобилось становиться священником? Хотя, признаюсь, это отличное прикрытие. Маньяк-сановник – идеальная комбинация. Никто бы не догадался, что ты после службы устраняешь «заблудших овец». Сколько их было? Ты убивал, находясь на обучении в семинарии? Или это «хобби» у тебя появилось лишь в Бон Темпсе?
Дэвид совершенно не хотел изливать душу перед этим твердолобым полицейским. Тот бы никогда не понял, что учебу в семинарии Салливан выбрал неспроста и не для того, чтобы потом убивать грешников, а дабы искупить вину перед братом, ведь именно в ту ночь, когда Крис погиб, он должен был ехать его забирать. Но он отказал брату в просьбе, и тот пьяный сел за руль. История повторялась – теперь он не смог спасти от смерти Питера.
Следователь хотел сказать еще колкость, но в этот момент дверь распахнулась, и в кабинет вошел офицер.
– Есть распоряжение отвести задержанного в камеру, – произнес он спокойно, доставая ключ от наручников.
– Я еще не закончил.
– Простите, приказ начальника отделения. Эту ночь он проведет у нас за решеткой, а завтра утром Салливана отвезут в Шривпорт. – Отстегнув наручники, мужчина завел руки преступника за спину и вновь их защелкнул.
Лейтенант был не доволен, что его «игрушку» забрали. Когда дверь за сержантом и заключенным закрылась, он со злостью швырнул дело священника в стену.



Кроме Дэвида, заключенных в участке не было. Но ему это нравилось: можно побыть наедине и подумать о произошедшем. Хотя и так все понятно. Коннели обманула его, обвела вокруг пальца. Лишила всего, что дорого – сана, друзей, уважения. Она растоптала его, но для чего? До сих пор это было загадкой. И вряд ли Салливан разгадает ее.
Дэвид сел на койку. Руки его были свободны, и он, подобрав под себя ноги, обнял колени и положил на них голову, чтобы смотреть в узкое окошко на лунный свет.
Возможно, он задремал, раз не услышал, как дверь открылась, но точно слышал, как кто-то ходит по полу его камеры. Мужчина открыл глаза и осмотрел размытым взглядом помещение. Кто-то был внутри – это точно. Силуэт стал ярче. Он узнал черный плащ, в который был одет визитер.
– Хорошо спалось? – пропела его гостья.
– Как ты сюда попала? – озираясь по сторонам, спросил мужчина.
– Есть пара трюков в рукаве. – Девушка подошла к решетке камеры.
Казалось, у Дэвида опять поплыло перед глазами. Скоро образ фурии стал еле заметен и начал материализоваться по другую сторону клетки. Салливан смежил веки и вновь распахнул их. Он увидел, как Дженнифер тем же способом вернулась обратно.
– Ты демон? Я догадывался, что ты не от мира сего. И не на стороне Господа нашего.
– Пф! Опять ты про своего Бога. Надоело. Теперь ты не его верный сын.
– Благодаря тебе. Признаюсь, ты обвела меня вокруг пальца. – Он опустил ноги на пол.
Коннели сняла плащ и, повесив его на решетку, подошла к мужчине. Он же, отстранившись от нее, прижался спиной к бетонной стене.
– Шарахаешься от меня как черт от ладана. Неужели не нравлюсь хотя бы немного?
– Избалованная дочка мэра нашла себе новую игрушку. Как ты смогла переместиться?
Он вертел головой, когда Дженнифер пыталась погладить его по лицу. Дэвиду было противно ее общество, но он понимал, что просто так от нее не избавиться, и потом, раз уж она здесь, может, хоть для себя получится узнать правду.
– Вампиры и ни такое могут, – прошептала девушка и улыбнулась. Ее пухлые губки раскрылись – и из-за них показались ровные зубы с удлиненными клыками.
Дэвида передернуло от омерзения. Он хотел встать, но не смог. Чертовка быстро забралась на мужчину и оседлала его. Попытки сбросить ее оказались тщетны, как тот раз в кафе.
– Вампиры?
– Да, милый. Мы существуем. Насчет оборотней и прочей нечисти, описанной в легендах и сказаниях людей, ничего поведать не могу – не встречала за сто сорок лет, а вот бессмертных – да! Чтобы уверовать, хватило одного раза.
– Наш мэр, значит, тоже?
– Папочка? Конечно. И маман. Сара обратила меня, когда я умирала сифилиса. Очень благодарна ей за это.
Он не мог поверить в то, что слышал. Казалось, это было шуткой, постановочным театральным представлением.
– Если вы вампиры, как же тогда передвигаетесь днем? Ведь, судя по фильмам, вы боитесь солнечных лучей.
Салливан старался как можно больше разузнать про свою гостью. Ему было неприятно, как бестия ерзала на нем, стараясь затронуть его плоть, которая уже начала реагировать на манипуляции, но он старался не выдавать этого.
– Преувеличение, скажу я тебе. Неприятно, да, но не более того. Глаза слегка жжет, но линзы или очки решают проблему. Конечно, мы не загораем – кожа может сильно обгореть. Но это все мелкие неудобства по сравнению с тем, что мы имеем взамен – бессмертие, различные таланты, неувядающая красота...
– А что для вас большие неудобства?
Дженнифер замерла и долго изучала его лицо. Салливану показалось, что она пытается найти нужные ей эмоции и понять, можно ли ему доверить известные ей тайны. И он решил подтолкнуть девушку к правильному выбору. Дэвид положил руки на ее бедра и начал их поглаживать. Видимо, Дженнифер это понравилось, так как она заулыбалась, обнажив клыки.
– Деревянные колья – наша проблема! Если воткнуть кусок дерева в сердце вампира, то он мгновенно умрет. – Она замолчала и вновь посмотрела в глаза бывшего священника. – Надеюсь, ты не посмеешь использовать это против меня или одного из Коннели.
– А какой мне резон? Без тебя мне все равно отсюда не выбраться, как я понимаю. Скажи, поломка автобуса – твоих рук дело?
– А ты догадливый. Конечно, я же не могла отпустить Питера восвояси, не позабавившись напоследок. И ты заслужил наказание, плохой мальчик. Ты хотел разоблачить меня. Я не могла этого допустить.
– Как ты узнала, что Грин поедет домой? Я не говорил никому.
– Я подслушала ваш разговор на кладбище, – виновато надула губки она. «Позерка!»
– Пришла посмотреть на дело своих рук?
– Скорее, клыков. Я, перед тем как его зарезать, вкусно поужинала. – Дженнифер томно вздохнула, будто вспоминая трапезу.
– А шею ты ему располосовала, чтобы скрыть следы от укусов? – Он сидит в камере, обвиненный в убийствах, которые не совершал, и допрашивает настоящую виновную во всех горестях семей Нельсон и Грин. Но то, что узнал, Дэвид не мог использовать в свою защиту.
– А ты смекалистый, пастырь.
– Не называй меня так, я уже не священник. По твоей милости.
– Зато теперь ты только мой.
– Девочке захотелось новую игрушку? А когда позабавишься, что будет? Выпьешь меня досуха и по шее ножичком?
Видимо, разговор принял неприятный для девушки оборот, так как она взбрыкнула и, соскочив с колен Салливана, стала расхаживать по камере.
– Ты уже подобрала мне замену? Еще одному бедолаге сломаешь жизнь ради своего низменного удовольствия.
– Заткнись! – приказала она. Коннели схватилась за лоб и стала быстрее измерять шагами помещение. Было видно, что она разозлилась.
– Расскажи, как мои отпечатки попали на орудие убийства? Ведь я не держал этот чертов нож – не такой дурак, чтобы трогать улики голыми руками. – Голос Дэвида поднялся на несколько октав; он нервничал, в нем закипала злость.
И мужчина даже не понял, как оказался на койке, прижатым спиной к ней, а над ним нависла вампирша, глаза которой пылали огнем; она рычала подобно зверю.
– Однажды ночью, да что там, я делала это не единожды, пришла к тебе, пока ты спал. Телепортировалась в келью. Ты так крепко отдавался в объятия Морфея, что даже не ощутил, как я взяла твою руку и, вложив в нее рукоять, сжала. Отпечатки получились красивые, ровные, четкие. Оставалось использовать в нужное время. – Она помолчала, а потом продолжила: – Так сладко тебя целовать, пускай ты и спал, но твои губы были теплыми и желанными, щетина приятно щекотала кожу. Дэвид, сделай это.
– Что? – с омерзением спросил мужчина.
– Поцелуй. Я хочу, чтобы ты поцеловал меня.
– Не могу и не хочу.
– Брось, Салливан, ты уже не священник. Когда до верхушки вашей тусовки дойдут истории о твоих подвигах, тебя сразу разжалуют. Ты здоровый, в расцвете сил, вам свойственно желать красивых девушек.
– Вот именно, девушек, но никак не упырей.
– Ах, вот как мы заговорили! Вампирши ему не нравятся! Кажется, я знаю, как решить эту проблему. – Она поддела пальцем колоратку и, выдернув ее из-под ворота рубашки, кинула на пол. – Это уже лишнее.
Дэвид не успел и слова сказать, как в шею ему вонзились два острых клыка. Бессмертная пила его кровь с вожделением и явным наслаждением. Он хотел было крикнуть, но не мог. Казалось, рот онемел, не двигалось и все его тело. Он лишь безропотно принимал судьбу. Салливан был беззащитен перед терзающей его плоть хищницей.
Он ощущал, что пульсация возле раны усиливалась, боль становилась сильнее. Организм мужчины слабел, теряя силы.
Дэвид находился в пограничном состоянии, когда вампирша схватила его за подбородок и так надавила, что рот сам открылся. Он почувствовал, как что-то теплое полилось в его глотку. Салливан стал инстинктивно противиться этому, но не смог: солоноватая жидкость продолжала стекать дальше, наполняя желудок.
Когда эта отвратительная процедура закончилась, началась новая пытка.
Вампирша, перед тем как отстраниться от жертвы, припала к губам Дэвида; она целовала его страстно, с желанием.
– Ты такой вкусный. Жаль, я больше не смогу насладиться тобой, ведь к завтрашнему вечеру ты станешь вампиром, и твоя кровь не будет аппетитной.
Она встала на пол и начала снимать с него рубашку. Дэвид остался в белой майке.
Дженнифер нагнулась и прошептала на ухо Салливану:
– К утру тело умрет. Я сейчас обмотаю твою шею одним рукавом и подвешу за другой. Все подумают, что спятивший священник покончил с собой. Тебя положат в мешок и повезут в морг. По пути машину с телом встречу я. Не беспокойся, сладкий, с тобой ничего не случится. Ты лишь к вечеру «оттаешь». А сейчас, прости, мне нужно убить тебя.
Она накинула ткань и начала сдавливать горло Дэвида, пока тот не перестал дышать, сердце его не сделало последний удар.



Он очнулся в чьей-то комнате. Судя по балдахину над кроватью, принадлежала она девушке.
«Дженнифер!» – промелькнуло в его голове.
Дэвид резко сел и огляделся. Нежити рядом не оказалось. Как и обещала чертовка, он очнулся к вечеру вампиром.
Он услышал шум снизу. Салливан сосредоточился. Девушка будто с кем-то мило беседовала.
Мужчина встал с кровати и направился к источнику звука. С каждым шагом он ощущал произошедшее с ним. Казалось, он не шел, а парил. Передвижения давались легко, а когда Салливан выпрямился, боли не последовало. Так же не было неприятных ощущений на шее. Дэвид будто переродился в новом теле, более сильном и полностью здоровом, став совершенным орудием для убийств.
Он оказался возле высокого, с человеческий рост, зеркала, и не сразу понял, что не так. Но когда осознал, ужаснулся. Новорожденный вампир не отражался в нем.
«Смирись, Дэвид, ты теперь исчадие ада, душа твоя проклята».
Гнев закипал с такой силой, что хотелось крушить все вокруг, разнести это место, где обитала неугодная Богу нечисть.
Салливан спустился на первый этаж и заглянул в комнату, из которой доносилось девичье хихиканье. Это была бильярдная. «Отлично!»
– Дэвид, у меня для тебя сюрприз, – будто довольная кошка промурлыкала Коннели.
Ему не понравился ее тон и уж тем более возможные презенты от вампирши. Мужчина обошел вокруг стола для игры в пул и увидел, что приготовила для него Дженнифер.
– Отец Салливан! – закричала малышка и побежала к мужчине.
Он поначалу отстранился, но из открытой двери на веранду подул ветер, и бессмертный уловил аромат ребенка. Десна в районе клыков противно заныла, как в детстве, когда у него резались зубы, только на этот раз происходило стремительно – его резцы заметно удлинились. Скоро он стал еще больше походить на хищника, готового вцепиться в теплую плоть своей жертвы, в данном случае – Молли Кент.
Он слышал, как по ее венам течет, да чего там, бурлит кровь, а сердце колотится, как у загнанного зверька.
«Дэвид, ради всего святого, соберись! Ты сильнее этого низменного. Это же Молли! Не становись ей, не будь Дженнифер Коннели», – умолял внутренний голос.
– Давай, кусай ее! – приказала вампирша.
Девочка увидела, как всегда зеленые глаза пастыря стали красными, и закричала от страха. Маленькая Кент стала потихоньку отходить в сторону открытой двери.
Дэвид видел, как хищница готовится непременно поймать свою жертву, не дать ей уйти.
– Нет! – крикнул мужчина, когда Коннели ринулась в сторону крохи. – Беги, Молли, не останавливайся! Домой!
Для пущей убедительности и чтобы подстрекнуть девочку к действию, он зарычал – громко и пугающе. И это сработало: маленькая припустила и скоро скрылась в темноте.
– Что ты наделал, идиот?! – кричала, вырываясь из его объятий, фурия.
– Отпустил невинное дитя. Что ты сделала с ее родителями, бабушкой?
– Сытный и вкусный был завтрак, – сквозь улыбку прошипела чертовка.
– Ты убила их всех?
Салливан огляделся и увидел то, что искал – стойку с киями. Он подтащил Коннели к ней и, схватив один из них, стал метить в грудь вампирши.
– Ты не посмеешь.
– Я бы не был так уверен.
– Ты ведь святой отец. Не убий – и все такое.
– Разве? Уже двое суток – нет. Я теперь хищное существо. Думаешь, я смилостивлюсь над тобой?
– Я не убивала семью той соплячки. Они все живы. Девчонка сама ко мне пришла – ей приглянулась моя лошадь.
Дженнифер часто дышала, пытаясь вырваться или хотя бы отвести от себя кий, но новорожденный вампир был сильнее.
– Милая, то, что ты не тронула Кентов, еще ничего не значит. Ты убила столько невинных людей. Вы все – исчадие ада.
– И ты тоже.
– Ну, уж с этим я как-нибудь разберусь. Найду выход.
В этот момент комнату наполнила мелодия мобильного телефона – кто-то звонил Дженнифер. Салливан отвлекся лишь на миг, и Коннели, изловчившись, стала отводить своеобразный кол в сторону грудной клетки Дэвида. Тот, вовремя среагировав, смог отразить атаку и почувствовал, как кий проник в район солнечного сплетения девушки. Она громко закричала и в одно мгновение обратилась в прах.
Новый порыв ветра подул с улицы – и останки вампирши развеяло по комнате.
Дэвид сорвал на кухне газовый шланг, проследовал на задний двор дома и кинул зажженную зажигалку в открытое окно. Взрыв разнес резиденцию бессмертных в щепки, которые теперь горели.
Салливан стоял и смотрел на этот очищающий огонь и думал, что даже в новой ипостаси может послужить во имя Господа.

Спустя неделю, где-то на севере Шривпотра
Мужчина зашел в бар и сел за стойку. Он ничего не заказывал, лишь осматривался по сторонам.
Из динамиков висевшего на стене телевизора послышалась заставка местных новостей.
Путник поднял голову и уставился в экран.
«Добрый вечер! Сегодня стали известны шокирующие новости. Чета Коннели, как и их несовершеннолетняя дочь Дженнифер, признаны без вести пропавшими после мощного пожара в их доме в Бон Темпсе. Так же не менее важное происшествие: егеря озабочены тем, что, возможно, в краях появилась чупакабра, так как участились смерти диких животных в лесах Шривпорта».
Салливан покинул питейное заведение и, надев рюкзак, зашагал по туманному городу. Он услышал, как где-то зазвонили колокола, призывая верующих на службу. Дэвид наслаждался их звучанием – то малое, что не смогла у него отобрать дьяволица.
Не получилось у нее уничтожить веру мужчины, который всей душой возлюбил Господа. Пускай он теперь и монстр, питающийся кровью животных, он поклялся каждый день служить Богу, убивая встреченных им вампиров.