Это был один из самых замечательных дней за всю осень. Такие дни редко выпадают на долю жителей северных районов. День был по-настоящему хорош. Огромное лазоревое небо казалось стеклянным куполом, растянутым над землей. Не было ни облачка, ни ветерка. Запретный лес преобразился, засверкал всеми оттенками желтого и красного. Темные стволы на фоне огненной листвы казались вырезанными из фанеры или нарисованными. Воздух был прозрачен, и казалось, что при желании от него можно откусить кусочек. Утренняя прохлада уже отступила, уступив место ненавязчивой свежести дня, теплоте солнечных лучей. Это был, возможно, один из последних теплых дней в этом году. Было начало октября.

Вдохнув полной грудью пряный, пахнущий водорослями из Черного озера, свежей травой на квиддичном поле и дымом из каминных труб, воздух, Гермиона присела на камень у кромки воды на берегу озера. Ей сегодня было необычайно хорошо. Она даже не могла сказать в точности, почему. Просто утром, едва открыв глаза, она почувствовала, что должно случиться что-то на самом деле хорошее. Это настроение не покидало ее и после завтрака, и после разговора в общей гостиной, когда мальчики собирались на тренировку по квиддичу. Сегодня была суббота, и Гермиона хотела по обыкновению поработать в библиотеке, но странное чувство заставило ее выйти из замка и прийти сюда, к озеру.

Она любила это место. С ним было связано много приятных – и не очень – воспоминаний. Черное озеро, Запретный лес, огромный, словно нависающий над всеми землями, замок. Хогвартс. Она любила его едва ли не больше собственного дома. Хотя, пожалуй, на самом деле больше. Не было на свете места, с которым ее связывало бы столько же, сколько со школой. Гермиона не могла представить, что уже через два года она выйдет из этих дверей, чтобы уже никогда не вернуться…

Она отбросила печальные мысли, как отбрасывала ненужный пергамент со стола за каминную решетку. Ей было хорошо. И, в конце концов, два года – это не такой уж и маленький срок. Тем более что впереди предстоят трудные и опасные времена. Сколько раз Гарри говорил с ними об этом? Она уже и не помнит точно. Боже! Гарри. Как он переживает за них, как боится, что они последуют за ним, когда придет время… Он думает, что они – Гермиона и Рон – не догадываются об этом. Все-таки, он наивен, Гарри Поттер. Они никогда не оставят его. Куда бы он ни пошел. Хоть на край света. Хоть в ад. Хоть на битву с Волдемортом…

Размышления Гермионы были прерваны приближающимся шумом и голосами. Двое шли к озеру и ожесточенно спорили друг с другом. Голоса принадлежали юноше и девушке. Гермиона обернулась и тут же узнала их: девушка невысокого роста с тщательно уложенными темными волосами и пронзительно-презрительным взглядом, одетая в мантию с зеленой эмблемой, была, несомненно, Пэнси Паркинсон. А сопровождающий ее юноша (хотя, скорее, наоборот, это именно Пэнси сопровождала его) был, естественно, не кто иной, как Малфой.

Гермиона поморщилась. Меньше всего ей хотелось в такой день встретиться с Малфоем – младшим. Это был тот человек, который мог на счет раз испортить ей настроение, а на два – довести до белого каления какой-нибудь убийственной фразочкой. За долгие пять лет, что Гермиона знала его, она научилась не обращать внимания на то, что говорит или делает Малфой. Однако в последнее время Гарри стал проявлять к нему неподдельный интерес. «Я уверен, Малфой – Пожиратель Смерти!» - твердил Гарри всякий раз, как речь заходила о его злейшем враге. Не так давно опасения Гарри начали подтверждаться. Взять хотя бы таинственный поход Малфоя в «Боргин и Бэркс». Или его поведение в лавке у мадам Малкин. А уж тот номер, что Малфой отколол в «Хогвартс-экспрессе», точно свидетельствует о его причастности к делам Темного Лорда. Так утверждал Гарри. Он был свято уверен в своей правоте. Гермиона не могла с ним согласиться. Она и сама толком не знала, что заставляет ее оправдывать Малфоя. Он не ангел – это уж точно. И вообще он вполне гадкий и скользкий типчик. И попортил Гарри, ей и Рону уже немало крови. Но все же она никак не могла заставить себя поверить в то, что он – Пожиратель. Это не укладывалось в голове. Возможно, она просто хотела думать, что он лучше, чем кажется? Чем есть на самом деле…

Малфой в сопровождении Паркинсон быстро приближался к берегу озера. Он выглядел не то уставшим, не то разозленным. Пэнси беспрерывно что-то говорила, временами ее голос срывался на крик, точнее, на какой-то крысиный писк, от которого Гермиону передергивало. Малфой отвечал ей короткими тихими фразами, от которых Пэнси начинала еще больше горячиться. В пылу спора ни один из них не заметил, что на берегу кроме них есть кто-то еще. Подойдя вплотную к Гермионе, слизеринская парочка остановилась у старой кряжистой ивы. Из-за ее ствола Гермиону не было видно. А вот Гермионе было все прекрасно слышно. В первый момент она хотела встать и уйти или хотя бы кашлянуть, чтобы дать о себе знать. Но, прислушавшись, тут же передумала. Гермиона затаила дыхание и мысленно возопила: «Почему у меня нет с собой мантии-невидимки?!» Разговор по ту сторону ивы был весьма и весьма интересным.

- Как ты можешь так говорить?! – воскликнула Паркинсон чересчур высоким голосом. – Это для тебя ровным счетом ничего не значит? Все, что было?!

- Ничего не было, Паркинсон, - лениво, словно сытый кот, играющий надоевшей мышью, ответил Малфой. – С чего ты взяла, что для меня это может что-то значить?

- Ты… ты эгоист, Драко! – в голосе Паркинсон появились опасные нотки. Казалось, еще секунда – и она перейдет на ультразвук. – Ты не можешь так поступить! Я – тоже дочь известного семейства. Наши родители…

- Мне нет дела до твоих родителей, - перебил Малфой небрежно и привалился к стволу ивы (Гермиона могла бы поклясться, что в этот момент он по привычке скрестил руки на груди и уставился на Пэнси своим коронным непроницаемо-высокомерным взглядом. И, скорее всего, предавался любимому занятию – ухмылялся).

Пэнси издала не то стон, не то всхлип. Он был похож на предсмертный писк летучей мыши. У Гермионы по спине побежали мурашки.

- Не говори так! – чуть не плача, запричитала Паркинсон. – Ведь мы предназначены друг другу! И я совершенно не понимаю, причем тут Темный Лорд…

- Заткнись, Паркинсон! – прошипел Малфой. – Еще одно слово о Темном Лорде, и тебя будут соскребать с травки под башней Астрономии!

Гермиона напряглась. Это уже что-то интересное! Казалось, вся она превратилась в слух. Она уже не могла уйти.

Пэнси еще пару раз всхлипнула. Затем сказала совершенно изменившимся, низким и хрипловатым от слез, голосом:

- Хорошо. Я уйду. Не буду тебе мешать. Если ты и вправду делаешь это во имя Темного Лорда… Не важно, что именно. Меня это не интересует. Конечно, если тебе понадобится моя помощь…

- Мне НЕ понадобится, - Малфой с нажимом произнес это «не».

Пэнси несколько секунд собиралась с мыслями. Малфой не давал ей ни одного шанса уговорить себя.

- Драко… - голос девушки дрожал. – Скажи мне только одну вещь… Это ведь не из-за другой девушки?

- О, Боже, Паркинсон! – Малфой театрально вздохнул («Наверное, опять закатывает глаза», - с раздражением подумала Гермиона). – Ты бываешь просто невыносимо тупа! Нет, просто непроходимо тупа! Порой мне хочется спросить, не родственник ли тебе Хагрид!

- Как ты можешь… - Пэнси задохнулась от возмущения.

- Хватит! – Малфой властно прервал бурную реплику своей подружки. – Я больше не желаю об этом говорить. Мы должны расстаться. Тебе ясно? Это конец. Все. Так надо. Причины тебя интересовать не должны. И только попробуй заикнуться хоть одной живой душе о том, что ты слышала.

Повисло напряженное молчание. Пэнси обдумывала услышанное, с усердием теребя рукав мантии. Наконец, она выдавила:

- Хорошо. Я все сделаю, как ты скажешь. Но знай – если это из-за другой девушки, это ее будут отскребать от травки…

Малфой фыркнул.

- Не бросай на ветер угроз, Паркинсон. Они имеют свойство сбываться. И хватит распускать нюни. Ты все-таки носишь известную фамилию и должна поддерживать ее честь и авторитет. К тому же ты из Слизерина. Так что стоп. Хватит. Иди в замок.

Пэнси всхлипнула и, пробубнив что-то вроде «Пока», бросилась бегом в сторону главных ворот.

Малфой остался стоять на берегу озера. Он прижался к теплому, пахнущему осенью, землей и туманом стволу ивы и, по-кошачьи прищурив глаза, стал смотреть на сверкающую сталью гладь озера. Солнечные блики играли на его светлой коже, придавая ей схожесть с мрамором. Сейчас он, и правда, был похож на мраморное изваяние. Красивое и очень холодное. Легкий ветерок коснулся его щеки, пробежал по светлым волосам. Ветер принес какой-то знакомый запах...

Гермиона услышала все, что хотела и могла услышать. Теперь было бы неплохо убраться от Малфоя подальше подобру-поздорову, пока он не увидел ее и не понял, что она все слышала. Сейчас Гермиона была уязвима – ее лучшие друзья на тренировке и думают, что она всего-навсего пошла в библиотеку. «Может, стоит воспользоваться Оглушающим заклятьем? Малфой все равно меня не видит, так что подозревать не станет… И на моем месте он не стал бы церемониться, возможно, сразу бы воспользовался Убивающим Заклятьем!» Думая так, Гермиона почувствовала, как ее захлестывает гнев. Все ее хорошее настроение, сопутствовавшее ей с утра, улетучилось в одно мгновение. И всему виной был он, Драко Малфой. Не раздумывая больше, Гермиона опустила руку в карман и нащупала палочку.

- Не стОит, Грейнджер, - вдруг услышала она.

От неожиданности Гермиона вздрогнула и выронила палочку в траву. «Кошмар!» - только и успела подумать она, как из-за дерева выглянул усмехающийся Малфой. Гермиона потянулась к палочке, но слизеринец, заметив ее в траве, наступил на палочку идеально вычищенным ботинком. Палочка угрожающе хрустнула.

- Отдай мою палочку, Малфой! – бледнея, прошипела Гермиона. Девушка боялась представить, что Малфой может сделать с ней после того, как узнал, что она за ним шпионила. Пусть это случилось не по ее вине, но ему-то этого не докажешь!

- Какую палочку? – издевательски протянул Малфой, изогнув брови в наигранном удивлении. – Вот эту? – он наклонился и подобрал палочку Гермионы.

С замиранием сердца девушка смотрела, как он вертит в тонких ухоженных пальцах ее волшебную палочку. Гермиона не могла вымолвить ни слова, будто голос перестал повиноваться ей. Как, впрочем, и все тело. Малфой приковал ее к месту своим пронзительным ненавидящим взглядом.

- Отдай, - одними губами прошептала Гермиона, чувствуя, что страх переходит в стадию паники. «Так, успокойся! – сказала она себе. – Это всего лишь Малфой… Что он тебе сделает? Мы же в школе… Здесь Дамблдор. И Гарри. И вообще – это всего лишь Малфой!»

Слизеринец еще несколько секунд рассматривал найденный предмет, словно нечто необычное, а потом, не обращая на требование Гермионы никакого внимания, засунул ее палочку в карман своих черных брюк. Гермиона, секунду назад бледная, как покойник, тут же залилась ярким гневным румянцем:

- Ты, что, не слышал меня?! – завопила она. Ее крик эхом полетел над озером. – Я сказала – немедленно отдай мне мою волшебную палочку, гадкий самовлюбленный слизняк!!!
- О! – протянул Малфой и сделал шаг навстречу Гермионе. Она тут же отпрянула. – А это у тебя входит в привычку, грязнокровка Грейнджер!

Гермиона все еще кипела от злости, но удержалась, чтобы не стукнуть Малфоя. Все равно это не принесло бы пользы - он был выше и сильнее, к тому же он парень. И его,пожалуй, лучше было не злить. На его стороне была сила и его волшебная палочка. У Гермионы сейчас не было ни того, ни другого.

- Тебе нравится меня обзывать, да, грязнокровка? – спросил Малфой, подходя еще ближе. Гермиона отступила и почувствовала, что уперлась спиной во что-то твердое и неровное. Малфой прижал ее к дереву, отступать стало некуда.

Гермиона собрала все свое самообладание и, вздернув подбородок, ответила:

- Мне не нравится вообще ничего, что связано с тобой, Малфой! Ты просто клоун, хотя и злобный. Мне жаль тебя…

Гермиона сама вдруг испугалась собственных слов. Жалеть Малфоя? Да кто он такой, в конце концов? Слащавый ублюдок, папенькин сынок! В нем нет ничего святого. За что его можно жалеть?!

На секунду лицо Малфоя исказилось от отвращения и гнева, но он гораздо лучше, чем Гермиона, умел держать себя в руках. Натянув на лицо привычную высокомерную усмешку, он бросил:

- Если тебе нужна твоя палочка, приходи сегодня в полночь в коридор на восьмом этаже. Если, конечно, не испугаешься.

Гермиона потеряла дар речи от такой наглости. Но это был еще не предел.

- Да, - добавил Малфой, уже собираясь уходить. – И не смей ничего говорить своим дружкам, особенно святому Поттеру. Если я узнаю – а я обязательно узнаю – можешь заказывать себе у Олливандера новую палочку! Хотя постой… - Малфой вдруг остановился и с ехидцей протянул. – Ах, да, ведь лавочка старого пня теперь закрыта! Не правда ли, интересный поворот судьбы? – и, расхохотавшись холодным театральным смехом, удалился.

Гермиона, оглушенная, сползла по стволу ивы на землю. Что он только что говорил ей? Куда нужно прийти? Чего нельзя делать?.. «Боже, во что же я влипла?!» - страдальчески подумала девушка, закрывая лицо руками. Страх и гнев отобрали у нее много сил, и теперь ей необходимо было просто посидеть и подумать. Жаль, что она ничего не может рассказать Гарри и Рону…

«Стоп! – Гермиона вскинула голову, споря сама с собой. – Почему это я не могу рассказать все Гарри? С каких это пор я слушаюсь Малфоя?! Не станет же он, в самом деле, ломать или сжигать мою палочку? Какая ему от этого польза? И вообще, если сказать Дамблдору…»
«Ты этого не сделаешь, - вдруг сказал внутренний голос. – Не пойдешь ни к Дамблдору, ни к Гарри. Никому ничего не расскажешь»

«Но почему?» – все еще сопротивлялась Гермиона.

«Потому что у тебя есть шанс узнать, что задумал Малфой, - тут же ответил внутренний голос. – И поэтому пока лучше играть по его правилам. А потом уже можно будет все рассказать мальчикам. Полезно будет разубедить Гарри в том, что Малфой – Пожиратель Смерти».

- Или доказать, - тревожно подытожила Гермиона вслух.

От звука собственного голоса девушке стало не по себе. Передернув плечами, Гермиона встала и направилась в замок. Гулять ей уже не хотелось, хотя над озером, над лесом, над замком все еще сверкало перламутровое ослепительно-голубое небо. Самый замечательный октябрьский день был в самом разгаре.

***

- Чего ты такая хмурая, Гермиона? – спросил Гарри за обедом.

- Ничего, Гарри, все хорошо, - соврала Гермиона, нанизывая на вилку оливки и кусочки маринованных шампиньонов.

Тренировка по квиддичу сегодня затянулась, поэтому ребята прибежали в Большой зал на обед прямо в форме, обсыпанные пылью и с травяными пятнами на локтях и коленях. У Гарри на руке была свежая царапина, а Рон старательно пытался скрыть огромный лиловый фингал, медленно наливающийся под его правым глазом.

- Бладжер, - буркнул Рон, когда удивленная Гермиона спросила, откуда он взялся.

- Ага, - кивнула улыбающаяся во весь рот Джинни. Она выглядела опрятней и свежей, чем мальчики. – Бладжер по имени Кормак Маклагген…

- Ты подрался с Маклаггеном?! – Гермиона подпрыгнула от удивления и возмущения. – Но почему?!

- Он… - Рон понизил голос и, наклонившись к самому уху Гермионы, пробурчал, - он о тебе плохо отзывался.

- В каком смысле плохо? – спросила Гермиона, по-учительски строго сдвинув брови.

- Ну… - замялся Рон. – Он говорил, что ты – заучка…

- Ой, ладно, Рон! – вмешалась в разговор Джинни. – Он всего лишь сказал, что Гермионе стоит поменьше заниматься уроками и обратить внимание на такого красавца, как великолепный Кормак!

- Это правда? – спросила Гермиона.

Джинни засмеялась и кивнула. Рон тут же приобрел цвет свежевыжатого свекольного сока.

- Подумаешь! – пробубнил он в тарелку. – Все равно я его достану!

Гарри, чувствуя, что назревает разбирательство (он уже понял по глазам Гермионы, что она так просто не оставит этот вопрос с Маклаггеном), предложил Рону побыстрее доедать и отправляться в душ.

- Можешь не торопиться, Уизли, - неожиданно раздался голос за их спинами. Гермиона почувствовала, как проваливается вниз ее сердце. У гриффиндорского стола стоял Малфой. – Тебе все равно поможет только недельное отмачивание в стиральном порошке… А твоим шмоткам – уже вряд ли. Скажи, сколько поколений твоих братцев носили этот свитер?

Казалось, покраснеть сильнее, чем он уже был, Рон не сможет. Однако Гермиона заметила, как щеки, лоб и даже уши Рона приобретают все более насыщенный бордовый оттенок. Она осторожно положила свою руку на его. За соседними столами уже начали прислушиваться к разговору.

- Оставь нас в покое, Малфой, - отчеканила Джинни, сверля слизеринца взглядом.
Он и бровью не повел.

- О, смотрите-ка! Крошка Уизли умеет говорить! Тебе-то повезло больше, чем твоему братцу, ты в семье вроде как единственная дочь, хотя по тебе и не скажешь. Разве не здорово не надевать обноски? О, нет, я понял! – Малфой наигранно изумился своей догадке. – Ты, наверно, донашиваешь за своей дрянной мамашей!

Слизеринский стол разразился хохотом. Рон вскочил со скамейки и схватил Малфоя за ворот мантии. Тут же к ним подскочили не весть откуда взявшиеся Крэбб и Гойл, которые сразу оттащили Рона от своего предводителя. Гарри тоже поднялся из-за стола и встал рядом с Роном.

- Придержи язык, Малфой! – сказал Гарри твердо. – Иначе пожалеешь, что вообще открыл рот.

- Угрожаешь мне, Поттер?! – Малфой явно получал удовольствие от перебранки. – Давай, вперед! Будет что вспомнить на твоих похоронах!

Гарри побледнел. Гермиона увидела, как набухла и запульсировала жилка на его виске – верный признак того, что Гарри вот-вот взорвется. С места вскочила Джинни:

- Тебе нечего больше делать, Малфой? – звонко, на весь Большой Зал, спросила она. – Поприставай к Филчу, все полезнее будет! Один другого непременно уморит! Или может быть, ты к Гарри неравнодушен?

В зале наступила тишина. Преподаватели заинтересованно оглянулись на учеников. Гермиона увидела, как в одно мгновение краска сбежала с лица Малфоя. Рот его искривился в приступе ярости.

- А ты… - прошипел он сквозь зубы. – Ты заткнись, поттеровская подстилка!

Бум! Тут же последовал удар. Бах! Затем – второй – звук упавшего на пол тела. Преподаватели повскакивали с мест. Первым к гриффиндорскому столу подлетел разгневанный Снейп.

- Поттер! – взревел декан Слизерина. – Пятьдесят очков с Гриффиндора!!! Что вы себе позволяете?!

Подоспевшая профессор Макгонагалл грозно посмотрела на Гарри поверх своих очков, но решение Снейпа о снятии баллов оспаривать не стала. Наклонившись, она попыталась помочь Малфою встать с пола. Однако тот не желал, чтобы ему помогали. Выдернув локоть из услужливых рук профессора, Малфой самостоятельно встал. Даже не встал – подскочил, как ужаленный.

- Ты еще пожалеешь об этом, Поттер! – завопил он в ярости. На его левой скуле отчетливо виднелся отпечаток кулака Гарри, начавший наливаться краснотой. – Ты будешь умолять, чтобы тебя отправили к твоей мамочке-маггле!!!

- Мистер Малфой! – строго воскликнула профессор Макгонагалл. – Я попрошу вас воздержаться от подобного рода заявлений! Мистер Крэбб, проводите мистера Малфоя в больничное крыло к мадам Помфри.

Малфой скривился. Буркнув: «Сами вы идите в больничное крыло!», он развернулся, стремительно пересек Большой Зал и выскочил вон. За ним, еле поспевая, кинулись его дружки.

- Мистер Поттер, - Макгонагалл перевела взгляд на Гарри. – Потрудитесь объяснить, что произошло? Почему вы ударили мистера Малфоя?

Гарри стиснул зубы. Не глядя профессору в глаза, он ответил:

- Он оскорбил меня.

- О, ну, конечно же! – тут же вмешался Снейп. – Великий Гарри Поттер не терпит, когда мимо него проходят, не отвесив поклон! Не лгите, Поттер! Лучше скажите правду – почему вы напали на мистера Малфоя? Вы не можете сдерживать агрессию? Или у вас действительно мания величия?

Гарри проигнорировал выступление Снейпа, приведя того в бешенство.

- Мистер Поттер, - взяла слово профессор Макгонагалл. – Каковы бы ни были причины того, что вы сделали, это не дает вам права выяснять отношения подобным образом. Подумайте, какой пример вы подаете младшим ученикам? Сожалею, но мне придется наказать вас не только снятием баллов с факультета.

Гарри понуро уставился на свои квиддичные ботинки, продолжая молчать. Макгонагалл вздохнула:

- Жду вас в моем кабинете в понедельник после занятий.

Гарри кивнул. Не совсем удовлетворенная таким ответом, Макгонагалл все же удалилась.

- Надеюсь, ваши отработки не повлияют на игру команды, Поттер, - злорадно протянул Снейп. – Что ж, это всего-навсего справедливость. Вы ведь вывели из строя слизеринского ловца… - криво усмехнувшись, Снейп бросил на Гарри полный отвращения взгляд и поспешил занять свое место за преподавательским столом.

Гарри сел рядом с уже успокоившимся Роном и Гермионой. Ученики начали потихоньку перешептываться, и вскоре Большой Зал наполнился привычным многоголосым гулом. Теперь можно было и поговорить. Правда, никому из троих друзей говорить не очень-то и хотелось. Рон скрипел зубами и шептал проклятия в адрес Малфоя, с аппетитом заедая их пудингом с мясом. Гермиона была погружена в собственные размышления по поводу сегодняшней ночи. Гарри же просто сидел и смотрел в тарелку. Он не притронулся ни к первому, ни ко второму, и пришел в себя только тогда, когда услужливые домовые эльфы подали сладкое. Он поднял голову и осмотрел гриффиндорский стол.

- А где Джинни? – спросил он с тревогой.

Гермиона тут же отвлеклась от своих мыслей и, так же, как и Гарри, оглядела стол своего факультета. Джинни за столом не было, и Гермиона не помнила, чтобы она уходила.

- Рон! Где твоя сестра? – Гермиона толкнула беспрестанно жующего Рона по локоть так, что тот едва не подавился.

- Офкува я жнаю?! – недовольно пробурчал Рон, прожевывая приличный кусок пирога с патокой. – Мовет, пофла в дуф или в свою комнафу?

- Ты видел, как она выходила? – спросил Гарри, поднимаясь с места.

- Нет, а фто? – пожал плечами Рон.

Гарри посмотрел на Рона со смесью гнева и раздражения.

- Она пропала сразу, как только я ударил Малфоя! – воскликнул Гарри.

Рон уставился на своего друга. Гермиона вдруг что-то поняла.

- Брось, Гарри! – заговорила она не очень уверенно. – Не думаешь же ты, что Джинни…

- Беспокоится о Малфое? – закончил за нее Гарри. – Знаешь, это первое, что приходит в голову.
Гермиона попыталась мирно улыбнуться, чтобы Гарри перестал быть таким уверенным на этот счет, но не смогла. Она вдруг почувствовала, что думает точно то же самое. Рон перевел недоумевающий взгляд с нее на Гарри и обратно.

- Да нет! – замотал он головой, как собака, вылезшая из воды. – Нет, не может быть! Чтобы Джинни – и Малфой?

- Я тоже так думаю, - неожиданно получив поддержку, Гермиона перешла в наступление. – Не надо делать поспешных выводов, Гарри. Мы же все знаем, что Джинни встречается с Дином. И потом, после того, что Малфой сказал ей, думаю, у нее вряд ли возникнет желание вообще когда-либо его видеть.

- Вот – вот! – подтвердил Рон. – Может, она из-за этого не захотела остаться и вернулась в свою комнату. Не переживай ты так, Гарри! Джинни уже не маленькая, она сама разберется. А про Малфоя даже не думай. Какая нормальная девушка будет встречаться с таким ублюдком и отморозком?!

- Хорошо, убедили, - кивнул Гарри неохотно. – Все равно нужно ее найти и поговорить. Вам не кажется, что стоит ее поддержать после того, что этот мерзавец тут наговорил?

- Как хочешь, - пожал плечами Рон. – Лично я собираюсь закончить обед, я после квиддича страшно голодный. А ты сходи, если хочешь.

Гарри кивнул и вышел из-за стола. Уже у дверей Большого Зала его догнала Гермиона.

- Я думаю, - сказала она, переводя дух, - я догадываюсь, где можно искать Джинни…

Гарри молча кивнул. Это означало, что он не против компании Гермионы. Вместе они пересекли холл и вышли на улицу. Яркое осеннее солнце сразу ослепило их. Было тепло, пахло бессмертником и хвоей. Возле хижины Хагрида поднимался дымок – лесничий жег опавшие листья, перерабатывая их для своего огорода.

- Ты думаешь, она на стадионе? – спросил Гарри, прищуриваясь на ярком солнце.

- Возможно, - кивнула Гермиона. – Она любит летать. Прямо как ты. Это помогает ей отвлечься. Думаю, если она не там, то уж наверняка где-нибудь, где мы ее не найдем. Ты же знаешь Джинни. Она никому никогда не рассказывает о своих печалях…

Гарри кивнул. Да, он очень хорошо знал Джинни. Он переживал за нее и любил, как сестру. Или… Только ли, как сестру?

***

Джинни, действительно, была на стадионе. Она носилась в нескольких ярдах над землей, вырисовывая в воздухе правильные восьмерки. Это кружение прерывалось только тогда, когда Джинни пыталась отвлечься и отработать один из приемов игры – резко задирала метлу вверх, а потом уходила в крутое пике, тормозя и выравнивая метлу у самой земли. В принципе, ей, как Охотнику, знание такого приема было не обязательно. Но в душе Джинни была ловцом. К тому же она очень любила полет. Полет, скорость и опасность.

- Джинни!

Она не сразу услышала, что ее кто-то зовет. Притормозив, Джинни разглядела на поле две фигурки – высокую, лохматую фигуру в квиддичной форме и фигурку поменьше, тонкую, в синем свитере и с копной каштановых волос. Джинни тут же спустилась на траву. Гарри и Гермиона подошли к ней.

- Как ты? – участливо спросила Гермиона.

- Нормально, - отмахнулась Джинни. – Вы, что, думали, что я расстроюсь из-за этого придурка?
Гарри с Гермионой переглянулись.

- Вы и в самом деле так думали? – Джинни выдавила усмешку. – Бросьте! Мне плевать, что он там городит, лишь бы от него не было проблем… Зря ты ударил его, Гарри. На виду у всех учителей… Теперь тебя, должно быть, накажут…

- Как ты можешь так спокойно ко всему относиться?! - Гарри вскипел от негодования. – Он ведь назвал тебя… Этот ублюдок назвал тебя…

- Не важно, - тряхнула головой Джинни. – Мне не важно, кем там он меня считает. Важно, что обо мне думают мои друзья. И что с этими друзьями происходит. Скажи, тебя ведь наказали?

- Да, - ответила за Гарри Гермиона. – Он должен быть на отработке у Макгонагалл в понедельник… - в это же время Гермиона подумала: «Почему я не хочу рассказать все Гарри? Что такого может случиться? Ведь Малфой ничего не может со мной сделать, правда?»

И тут Гермиону осенила догадка: он подходил к гриффиндорскому столу не просто так, чтобы поплескать на них своей желчью и нарваться на драку. Малфой все делал с умыслом, порой одному ему понятным. Вот и сейчас. Он подходил, чтобы выяснить, рассказала ли Гермиона кому-нибудь из своих друзей об утреннем происшествии у озера или нет. И теперь точно знал, что она не проболталась, иначе первое, что сделали бы Гарри и Рон – так это набросились на Малфоя с кулаками и требованием немедленно вернуть ее палочку. «Что ж, - хмыкнула Гермиона, - Нет худа без добра. Интересно только, зачем ему встречаться со мной ночью, если можно отдать палочку в любой момент – у нас ведь много совместных уроков… Определенно, он что-то задумал».

Беседуя сама с собой, Гермиона не заметила, как Гарри и Джинни отошли от нее на приличное расстояние и встали у трибун, увлеченные разговором. Гарри все же хотел узнать, как Джинни отнеслась к высказыванию «этого ублюдочного хмыря Малфоя». Почему-то ему не верилось, что можно пропустить подобное мимо ушей.

- Да все в порядке, Гарри! – улыбалась уже совершенно искренне Джинни. – Ты же знаешь, он вечно несет всякую чушь. Мне, честно, наплевать! Я не Рон, и не буду взвиваться и строить из себя оскорбленную невинность при каждом выпаде этого придурка Малфоя. Он ведь только этого и добивается.

Гарри посмотрел на Джинни недоверчиво, но все же кивнул.

- Пойми, за каждым вашим ответом на его очередную колкость последует еще одна, неприятней предыдущей, - Джинни со вздохом погладила древко метлы и подняла глаза к безоблачному небу. – Это замкнутый круг. Чтобы не попасть на его удочку, лучше вообще не замечать его существования.

- Ты права, - Гарри снова кивнул и так же устремил взгляд в небо. – Не стоит об этом думать. Сегодня отличная погода, может, полетаем? – спросил он вдруг на удивление самому себе.
Джинни засмеялась:

- Ты еще не устал на тренировке?

- Нисколько, - поспешно замотал головой Гарри, заставив Джинни вновь улыбнуться.

- Тогда давай, - согласилась девушка, седлая метлу.

- Я только сбегаю за «Молнией», я оставил ее в раздевалке, - Гарри поспешно развернулся и припустил бегом в сторону раздевалки. Он даже не обратил внимания на то, что с поля незаметно для них обоих исчезла Гермиона.

***

- Что я здесь делаю? – уже в который раз вопрошала себя Гермиона, несколько часов спустя поднимаясь по лестнице на верхний этаж замка.

Серебристо-молочный свет нарождающегося месяца, льющийся из высоких стрельчатых окон, пересекал лестницу яркими полосками. В лучах клубились пылинки, будто взвихренные снежинки или серебряные брызги фонтана. Если бы она не чувствовала, что ее поджидает какая-то неприятность, она, может быть, даже остановилась бы, чтобы полюбоваться их ночным вальсом в лунном свете. Но сейчас ее целиком занимали другие мысли. Во-первых, ее беспокоило то, что она нарушает основное школьное правило – крадется по школе в первом часу ночи, когда все приличные ученики уже давно сладко спят в своих кроватях. Хотя… можно попробовать списать это на обязанности старосты… Во-вторых, она очень сомневалась, найдет ли тот коридор, о котором говорил Малфой, и если найдет, то не встретит ли там Филча или, того хуже, самого Снейпа? Вполне в духе Малфоя было устроить лучшей ученице Гриффиндора такую подлую ловушку. Ну, и, в-третьих, даже если там будет сам Малфой, то, что он скажет? Что будет делать? Он наверняка потребует что-то взамен ее палочки. Но вот что? Что он задумал? Что ему нужно? И связано ли это как-нибудь с тем делом, что поручил ему Темный Лорд?..

Думая так, Гермиона преодолела, наконец, последние ступени лестницы и оказалась в главном коридоре восьмого этажа. Коридор был тих и безлюден. Никаких признаков того, что в нем находится кто-то кроме нее, не было. «Лишь бы не встретить Пивза», - скривившись, подумала Гермиона. Она решила, что, если в ближайшие десять минут не отыщет Малфоя, то просто пойдет спать, а завтра все расскажет Гарри. Или даже лучше Дамблдору.

Вздохнув и посильнее запахнув тонкую пижамную рубашку – в школе по ночам было довольно холодно – Гермиона осторожно пошла вдоль стены коридора с высокими арочными окнами. Здесь света было намного меньше, месяц скрылся за башней Астрономии. В окна проникал только его слабый отблеск, так что Гермионе через несколько шагов пришлось вытянуть вперед руки и продвигаться на ощупь.

«Вот черт! – подумала она с досадой. – И ведь даже палочки нет, чтобы посветить!» Тут же Гермиона безрадостно усмехнулась – будь у нее палочка, она ни за какие коврижки даже не сунулась бы в этот коридор посреди ночи, зная, что ее будет поджидать Малфой. «Что ж, решение принято», - подумала девушка твердо и быстрее зашагала по коридору.
Главный коридор восьмого этажа был не таким уж длинным. Вскоре Гермиона уперлась в сплошную стену, справа и слева открылись коридоры поменьше.

- Вот дьявол! – прошептала в сердцах Гермиона. – И где мне искать этого чертова Малфоя?!
Вдруг девушка услышала шорох мантии, звук быстрых шагов и, не успев обернуться, почувствовала, как чья-то холодная рука зажала ей рот. Гермиона пискнула от неожиданности и страха, колени ее тут же задрожали, ноги стали ватными.

- Тшшш… - услышала она шепот над самым ухом. Щеку девушки обожгло чье-то горячее дыхание. – Не стоит привлекать внимание, Грейнджер. Где-то здесь бродит Филч.

«Малфой!» - с яростью подумала Гермиона и дернулась, высвобождая закрытые губы. Малфой не стал ее держать. Гермиона резко обернулась и встретилась глазами с горящим взором его серебристо-стальных глаз.

- Я пришла, - выдохнула она. – Верни палочку, Малфой.

Слизеринец усмехнулся, прищурив глаза, и протянул полушепотом:

- Не здесь, Грейнджер. Мне надо с тобой поговорить.

Гермиона несколько секунд колебалась, а потом тряхнула головой:

- Хорошо. Где ты хочешь поговорить? Классы закрыты, к тому же, как ты сам заметил, где-то поблизости бродит Филч…

Малфой усмехнулся еще сильнее и, сложив руки на груди, сказал:

- Не торопись, Грейнджер. Всему свое время.

Затем он вдруг схватил Гермиону за руки и, не дав ей опомниться, накинул ей на глаза черную повязку. Гермиона почувствовала, как затянулся на ее затылке тугой узел, с корнями выдирая ей волосы.

- Что ты делаешь, мерзавец?! – зашипела девушка.

- Попрошу без оскорблений, - хмыкнул Малфой и замолчал. Не отпуская рук Гермионы, он потянул ее куда-то. Девушка поняла, что они ходят взад-вперед. Наконец, Малфой протолкнул ее в какую-то дверь (Гермиона слышала, как скрипнули петли и щелкнул замок) и отпустил ее. Гермиона тут же сорвала с глаз повязку, чувствуя, что вся ее решимость, с которой она шла на это «свидание», с каждой секундой все быстрее улетучивается, уступая место страху и отвращению.

Гермиона огляделась. Они стояли в небольшой комнате, похожей на гостиную, тускло освещенной несколькими свечами и пылающим в камине огнем. Определенно, она никогда раньше не бывала здесь.

- Где мы? – спросила Гермиона шепотом, не сообразив, что теперь их никто не услышит.

- Догадайся, - пожал плечами Малфой, скинув с плеч мантию и оставшись в одной черной рубашке и шерстяных черных брюках, прошествовал к камину и растянулся в кресле, как лев после удачной охоты.

Гермиона снова осмотрелась. Комната была не слишком большой, но довольно уютной. Несколько картин с пейзажами по стенам, отделанным в пастельных тонах, высокие узкие окна, сквозь которые лился молочный свет луны; пара удобных низких кресел перед жарко горящим камином, резной столик с письменными принадлежностями. И… кровать? Да, действительно, в глубине комнаты Гермиона увидела кровать под тяжелым бархатным пологом цвета спелой вишни. Было похоже, что это - чья-то спальня. Только Гермиона не могла припомнить, чтобы кто-то, кроме, естественно, преподавателей, имел отдельную комнату в нежилой части замка… И тут девушку осенило.

- Выручай-комната!

Малфой самодовольно улыбнулся, не отводя взгляд от огня, пляшущего в камине.

- Зачем ты привел меня сюда? – спросила Гермиона раздраженно, с опаской поглядывая в сторону кровати.

- Я же сказал, - медленно, словно неохотно ответил Малфой. – Мне нужно с тобой поговорить.

- Так говори! – воскликнула Гермиона, теряя терпение. – И, будь добр, верни мне, наконец, мою палочку!

Малфой метнул в сторону Гермионы недобрый взгляд, от которого она поежилась. Это не укрылось от его глаз, и слизеринец усмехнулся еще более самодовольно и устрашающе, чем когда-либо. Поднявшись с кресла, он подошел к Гермионе вплотную, заставив ее инстинктивно отпрянуть.

- А ты не такая смелая, когда рядом нет твоего золотого Поттера и этого ничтожества Уизли, - сладким голоском протянул Малфой, склоняясь чуть ли не к самому ее лицу.

Гермиону охватила дрожь. Собравшись с силами, она выдавила:

- Я не собираюсь играть в твои игры, Малфой! Отдавай мне палочку и катись ко всем чертям!
Малфой отодвинулся от Гермионы и отрешенно взглянул на сверкающий за окном месяц. При этом глаза его наполнились каким-то нечеловеческим холодным сиянием.

- Ты не находишь, что это довольно невежливо, а, грязнокровка? – спросил он тихо, и от его голоса у Гермионы все сжалось внутри. – Я пригласил тебя для мирной беседы, но, видимо, гриффиндорцам такое понятие незнакомо. Естественно, переговоры – не ваш конек. Гораздо проще сразу залепить пощечину или двинуть кулаком в челюсть… - при этих словах Малфой невольно побледнел и прикоснулся рукой к левой скуле, где все еще виднелся след от его «мирной беседы» с Гарри.

- Что тебе надо, Малфой?! – затравленно прохрипела Гермиона.

- Ничего такого, что ты не могла бы мне предложить, - ответил слизеринец, бросив на девушку хищный взгляд.

Гермиона поняла, что еще пара минут таких прений – и у нее случится истерика.

- Я не собираюсь тебе ничего предлагать, - проговорила она. – Ты отнял мою собственную палочку, и я не обязана давать тебе что-то взамен! Я могу пойти к Дамблдору…

- Можешь, - кивнул Малфой. – Но не пойдешь.

- Откуда тебе знать?! – громче, чем хотелось бы, спросила Гермиона.

Малфой поморщился, но все же ответил:

- Оттуда. Ты же хочешь знать, какое задание поручил мне Темный Лорд?

Гермиона замерла от удивления. Малфой хочет поделиться с ней своим секретом?! Не может быть… Мир перевернулся… да нет же, он просто хочет, чтобы она дала ему что-то, а потом просто сделает вид, что ничего не знает и не говорил. Это же всего лишь Малфой!

- Мне все равно, какие грязные делишки ты проделываешь с компанией Волдеморта и твоего папаши! – выпалила Гермиона, не задумываясь.

В тот же миг лицо Драко исказилось от гнева:

- Не смей! – зашипел он змеей. – Не смей говорить о моем отце, грязнокровка!
- А ты не смей называть меня грязнокровкой, мерзкий ублюдок! – выплюнула Гермиона ему в лицо.

Малфой заскрипел зубами. Щеки его покрыл гневный румянец.

- Ты пожалеешь, грязнокровка! – процедил он. – Вы все пожалеете, особенно твой ненаглядный Поттер! Противно смотреть, как вы все носитесь с ним, как с тухлым яйцом, а он, в благодарность вам, подкидывает все новые неприятности! Да, похоже, вы достойны того, чтобы называться ему друзьями! Такие же безмозглые, тупые болваны, обреченные вместе с ним на смерть!

- Ты не имеешь права так говорить! – вспыхнула Гермиона. – Ты не пережил и сотой доли того, что довелось пережить Гарри!

Малфой залился холодным, безумным смехом:

- О, да, святой Поттер, Мальчик-Который-Всех-Ужасно-Достал! Бедный и несчастный, сражался с Темным Лордом и сбежал с позором!

- Ты не был там! – взвизгнула от негодования Гермиона. – Не был и ничего не знаешь!!! Ты… ты… скользкий, грязный мерзавец!!! Ненавижу тебя!!!

- А вот это ты зря, Гермиона, - выдохнул Малфой.

Гермиона никогда не слышала, чтобы ее имя произносили подобным голосом. Еще никогда в жизни она так сильно не пугалась от звука собственного имени.

- Что ты хочешь сделать, Малфой?! – с дрожью спросила она, видя, как слизеринец стремительно приближается к ней. Она отступила на шаг, на два… Наконец, ее спина ощутила холодный камень стены. Гермиона вздрогнула.

- Показать, кто ты такая на самом деле, грязнокровка, - ответил Малфой, и в голосе его сквозило презрение и ненависть.

- Я знаю, кто я! – завопила Гермиона. – Не подходи ко мне, я буду кричать!

- Кричи, - бесцветным тоном ответил Малфой. – Все равно в эту комнату никто не может войти, пока мы здесь. Надеюсь, ты в курсе?

Гермиона похолодела. А ведь он прав… Как же она сразу не догадалась…

- Прочь… - прохрипела Гермиона, чувствуя, что сознание вот-вот ее покинет. – Прочь! Не приближайся ко мне, Малфой, грязный ублюдок! Не смей меня трогать, иначе…

- Иначе – что? – выдохнул Малфой прямо ей в ухо, прижимая Гермиону всем телом к холодной стене.

Гермиона задрожала от страха и отвращения. Сзади ей в спину впивался ледяной камень, спереди – дышало жаром тело Малфоя. Гермиона услышала свой собственный всхлип.

- Страшно? – с едкой ухмылкой поинтересовался Малфой. Гермиона не могла отвечать – страх сковал ей горло мертвящей хваткой.

И тут Драко наклонился к ней, еще сильнее прижимая дрожащую от ужаса девушку к стене, и впился своими губами в ее сжатые губы.

В первую секунду Гермиона подумала, что сойдет с ума. Или сейчас лишится чувств. Но нет – ни того, ни другого не произошло. Она все еще стояла, прижатая горячим телом Малфоя к стене, и чувствовала на своих губах яростные прикосновения его пылающих губ. Он не особо церемонился с ней, силой заставив ее рот приоткрыться, и проник в него языком. Гермиону передернуло от отвращения. Она пыталась оттолкнуть Малфоя, но он неожиданно цепко впился ей в запястья одной рукой, скрутив их у нее за выгнутой спиной, а другой – схватил ее за подбородок, чтобы она не смогла вырваться.

Гермиона в отчаянье закрыла глаза и почувствовала горячую дорожку слез на щеке. «Скотина! Ублюдок! Ненавижу, ненавижу тебя, Малфой!!!» - стучало в ее голове. А он продолжал целовать ее так, словно брал неприступную крепость – с безумным напором, с яростью и одновременно с нечеловеческим наслаждением от победы. Она услышала, – нет, скорее, просто ощутила, слышать она уже не могла, так стучала кровь в ушах, – что его дыхание участилось. Почувствовала сквозь свою пижаму и его тонкую льняную рубашку, как колотится его сердце. А может, это колотилось ее собственное?

Наконец, Малфой пресытился своим захватническим поцелуем и немного отстранился от Гермионы. Тут же удушливая волна тошноты накатила на девушку. Она не смогла больше стоять и безвольно повисла на руках у Малфоя. Он усмехался. В этой усмешке было что-то от дьявола.

- Отпусти меня, Малфой, - еле слышно прошептала Гермиона, - иначе меня сейчас вырвет прямо на тебя…

Драко поспешно разжал руки и отскочил от девушки, скорчившейся у стены. Гермиона даже не плакала – она просто захлебывалась в истерике без слез и криков. Она открывала рот, жадно хватая воздух, словно не могла надышаться. И ни звука не вырывалось из ее беспрестанно вздымающейся груди. Малфой скривился – он не любил видеть человеческую слабость, хотя должен был признать, что Гермиона вела себя достойно. Наконец, девушке удалось совладать со своим телом и голосом, и она полупрошептала-полупрохрипела:

- Ты за это ответишь, Малфой! Клянусь, не будь я Гермиона Грейнджер, ты за это ответишь!.. Не думай, что тебе всегда все будет сходить с рук, ты… ты… - она никак не могла подобрать для него подходящего определения и просто закрыла глаза. Медленно сползла по стене и уткнулась лицом в колени. Силы покинули ее. Она не могла даже говорить.

- Прости, - вдруг услышала она его голос и вздрогнула от удивления: неужели это сказал Малфой?! В его голосе не было ни капли равнодушия, или ненависти, или высокомерия, с которым он бросал ей в лицо свое вечное «Грязнокровка!» Похоже, он и вправду просил прощения. Малфой просил прощения!

- Что?! – не веря собственным ушам, прошептала Гермиона и подняла на слизеринца взгляд своих карих глаз, опустошенный и беспомощный.

- Я сказал, прости, - неохотно ответил Малфой, видимо, уже раскаиваясь в своей минутной слабости. – Я сожалею.

- Ты сожалеешь… - Гермиона почувствовала, как сжалось от ярости все ее существо. Она не смогла даже сделать вдох, словно тугой обруч сдавил ей горло. – Ты сожалеешь?! – она начала задыхаться. – Да что ты вообще можешь знать о сожалении, Малфой?! Верни мне мой поцелуй, я не желаю, чтобы он принадлежал тебе!!! – Гермиона вскочила на ноги, кинулась на ошеломленного Малфоя и вцепилась в воротник его черной рубашки. – А если не можешь вернуть его, тогда немедленно верни мне мою палочку, ублюдок, и я убью тебя!!!

- С моей стороны было бы глупо последовать твоему совету, - ответил Малфой, отдирая от своей рубашки руки Гермионы. Несмотря на все произошедшее, в нем все еще было полно его ядовитого сарказма. – Я пока не собираюсь умирать!

- Ты все равно умрешь, Малфой! – с надрывом прокричала Гермиона. – Умрешь в страшных муках, это я тебе обещаю!!!

- О, ну надо же! – усмехнулся Драко. – У тебя открылся дар к прорицаниям? А я думал, что вы с Трелони не слишком ладите…

Гермиона уставилась на Малфоя, как на диковинную зверушку.

- Что? – спросила она, отступая. – В каком смысле?.. Откуда ты знаешь?.. – она была ошеломлена.

- Это знает вся школа, Грейнджер, - уже гораздо более миролюбиво ответил Драко. – Ты ведь тоже звезда первой величины, несмотря на то, что сверкать приходится из-за широкой спины Поттера…

- Кто бы говорил! – совсем по-детски обиженно фыркнула Гермиона. Она вдруг поняла, что уже не испытывает той ярости, которая захлестнула ее минуту назад. Только какое-то ноющее чувство вроде тоски или сожаления.

- Что тебе от меня надо, Малфой? - устало проронила она и опустилась прямо на ковер перед камином у манящего огня.

Горячий воздух лизнул ее щеки, осушая остатки слез, принял ее в свои объятия, словно пытаясь укрыть от боли и ненависти, которая обрушилась на несчастную девушку. Гермиона откинулась назад, упершись в ножку кресла, и закрыла глаза. Огонь рисовал на ее лице причудливые знаки, отблески алого и золотого плясали на ее щеках, волосах, на губах… Как бы там ни было, но Гермиона была, действительно, красива. И Малфой не мог этого не признать. Он поймал себя на мысли, что неотрывно смотрит на ее лицо, даже не моргая. Передернув плечами, чтобы отогнать наваждение, он ответил своим тягучим, как отравленный мед, голосом:

- Больше ничего. Мне больше ничего не нужно от тебя, Грейнджер. Пока что.

Гермиона не открыла глаза. Было не понятно, услышала ли она вообще его слова. Но она услышала. Просто говорить ей не хотелось. Больше не хотелось слышать его голоса.

Чувствовать, что он где-то рядом. Вдруг раздался стук, какой бывает при падении карандаша с парты на каменный пол. Гермиона вздрогнула и открыла глаза. Рядом с ней, почти у самой каминной решетки на полу лежала ее волшебная палочка. Целая и невредимая, пожалуй, даже вычищенная, хотя, возможно, это ей только показалось. Гермиона осторожно протянула руку, ожидая, что в любой момент Малфой может наброситься на нее или что-то в этом роде. Но нет – он просто стоял за спинкой того кресла, возле которого она сидела, и смотрел, как она убирает палочку в карман своей пижамы.

- Ты гаденыш, Малфой, - без каких-либо эмоций произнесла Гермиона. Она ничего не чувствовала, кроме опустошенности и страшной усталости. – Ты просто маленький слизеринский гаденыш.

- А ты – просто своенравная гриффиндорская сучка, - таким же спокойным тоном ответил Драко.

Он не видел смысла задерживаться в выручай-комнате. Он сделал то, что хотел. По крайней мере, большую часть того, на что рассчитывал. Он знал Гермиону достаточно хорошо, хотя она и сама об этом не догадывалась. Он знал ее слабости. Он изучал ее все эти пять лет в Хогвартсе. И теперь он знал, как сделать так, чтобы она играла по ЕГО правилам.

Повернувшись к двери, Драко бросил:

- Если захочешь меня увидеть, я буду здесь. Мне эта комната нравится.

- Пошел к черту, Малфой, - устало огрызнулась Гермиона. Она чувствовала, что вот-вот заснет, хотя и не понимала, как можно заснуть после всего, что произошло.

Малфой хмыкнул и подошел к двери. Что-то держало его. Он не мог просто уйти. И не мог понять, почему, ведь это не так уж сложно. Он никому ничем не обязан, кроме, разумеется, Темного Лорда… Почему же так дрожит его рука, легшая на медную ручку двери?

Драко услышал шорох и обернулся. Гермиона лежала, свернувшись калачиком, прямо на полу перед камином. Эта ночь доконала ее. Девушка даже не побеспокоилась о том, чтобы вернуться в свою комнату. Драко удивленно приподнял бровь – он не припоминал, чтобы Грейнджер когда-нибудь так легко сдавалась. Из чистого интереса – так он, по крайней мере, сказал сам себе, - он подошел к девушке и присел рядом с ней на корточки. Она дышала ровно и тихо. Она спала. «Ничего себе, - подумал Малфой. – Хотел бы я уметь вот так засыпать…» Драко невольно залюбовался спящей девушкой. Во сне разгладились морщинки на ее переносице, ушло с лица напряжение и ненависть. Ее алые от отблесков огня губы были чуть приоткрыты. Драко ощутил странное притяжение к этим губам. О, он бы с великой радостью украл у нее еще один поцелуй! И даже, возможно, не один… Не совсем осознавая свои действия, Драко опустил руку на ее волосы – они были мягкими, как пух одуванчика. Он позволил себе погладить ее по голове, ощущая под своими тонкими пальцами шелк ее кудрей. Гермиона резко повернулась – Малфой отпрянул. Но она не проснулась, всего-навсего сменила неудобную позу. Ее волосы разметались по ковру и оказались в опасной близости от камина.

Подчиняясь какому-то неведомому порыву, Драко вдруг склонился над Гермионой, осторожно приподнял ее голову и пропустил руку под ее согнутые колени. Она не проснулась, только сразу подалась к нему и вцепилась в рубашку. Драко вздрогнул от неожиданности и встал, поднимая Гермиону на руки. Его сердце бешено колотилось, и он не мог понять, что заставляет его так бережно с ней обращаться. Ведь она всего лишь грязнокровка…

Драко вдруг сам содрогнулся от промелькнувшего в голове слова. Что-то непонятное творилось со слизеринцем. А он не любил, когда с ним происходило что-то, чего он не мог контролировать. Перенеся Гермиону на кровать, Драко снова хотел поспешно ретироваться. И снова не смог. Во сне Гермиона выглядела так беспомощно, что ему сразу захотелось обнять ее, прижать к себе и попытаться как-то защитить. «От кого, идиот?! – с горечью подумал Драко. – От кого ты можешь ее защитить? Разве что, от самого себя…» Наклонившись, Драко укрыл Гермиону одеялом.
Вдруг она протянула к нему руки, обвила ими его шею и, заставив его склониться еще ближе, поцеловала. Драко опешил. Что это на нее нашло?! Что она себе позволяет, мерзкая маггла, заучка Грейнджер?!

Он не мог остановиться. Тепло ее губ, их нежный ванильный аромат вызвали в юноше настоящую бурю. Он обнял ее, прижал к себе и ответил на ее неожиданный поцелуй. «Боже, какие же мягкие у нее губы!.. Какая же нежная кожа, какая горячая!.. Боже, что со мной происходит?!»

Поцелуй закончился так же внезапно, как и начался. Гермиона бессильно уронила руки и, все еще не открывая глаз, пошептала:

- О, Рон…

Драко подскочил с кровати, как выпущенный бладжер.

«Рон?!» - чуть не взревел он на весь замок, но сдержался. Уж чем-чем, а выдержкой Малфой точно мог похвастаться.

- Спи, пока можешь, грязнокровка, - прошипел он в приступе ярости и, не раздумывая больше, выскочил из выручай-комнаты, хлопнув дверью.

Гермиона вздрогнула, но не проснулась. Слишком много сил отнял у нее сегодняшний день. Слишком много чувств. Она должна отдохнуть. Должна остаться одна в своих снах… Забыть. Она должна забыть о том, что произошло.

«Если захочешь меня увидеть, я буду здесь…» Зачем ей хотеть видеть его?! После того, что он сделал, она не позволит ему приблизиться к ней ни на фут! Да, верно. Никогда. Она не позволит ему… Ни за что…

На губах горел поцелуй. Гермиона спала, но все еще ощущала его. Горячий и трепетный, какой-то непонятный, совершенно другой поцелуй, не тот яростный, что был отвоеван у нее взбесившимся Малфоем. Что все это значит? Может, это сон? Она не знала. Она не хотела это знать. Она хотела просто спать. Спать и не видеть снов.