С самого утра моросил мелкий дождь. Гермиона проснулась около восьми, посмотрела в окно и поняла – осень наконец-то прогнала лето с уютных Лондонских улиц, солнце сменилось дождем, а теплый ветерок – колючими порывами ноябрьского ветра. Да точно, ноябрьского. Сегодня было первое ноября, сегодня была суббота, был выходной. В такие дни она обычно не знала, чем себя занять и куда себя деть. Но сегодня у нее был необычный день – день встречи с ее прошлым.

Впрочем, утро ни чем не отличалось от сотни других утр в этой квартире – Гермиона встала, заправила постель, привычным движением руки включила телевизор, она его почти не смотрела, ей было достаточно голосов громко вещавших о последних новостях, которые она к слову тоже совсем не слушала. Монотонный гул создавал обманчивое впечатление, что она не одна – не одна готовит завтрак в своей маленькой кухне, не одна пьет крепкий черный кофе, не одна стоит под упругими горячими струями утреннего душа, не одна собирается на работу. Это была иллюзия, маленькая слабость, которую позволяла себе такая сильная Гермиона Грейнджер – героиня войны. Это для того мира она была героиней и сильным бойцом, а для этого рядовой одинокой молодой женщиной, без мужа, без детей и даже без родителей и, что самое закономерное в таких случаях, без прошлого. Без прошлого – для других, чужих, не знающих ее людей, для коллег по работе, для клиентов, для редких случайных знакомых – для людей, которые составляли ее нынешний мир. Ее прошлое было только для нее одной, оно было вокруг нее, оно было внутри нее. Оно было во всех ее движениях и ее привычках, оно было в ее мечтах и в ее снах. Она сама была им. Она никуда не могла деться, спрятаться, сбежать от него, как ни старалась. Но разве могла она убежать от себя самой?! Она знала, что нет. Был лишь один выход – забыть. Но разве могла забыть она все то, что было смыслом ее жизни, то, что делало ее счастливой, то, ради чего она жила?! Она могла, ведь она была сильной. Могла, но не хотела. Или хотела, но не могла. Она сама уже и не знала, как правильно.

Гермиона в сотый или в тысячный раз думала об этом, пока собиралась на встречу с Гарри. Но опять ее думы заканчивались все тем же – она не сможет. Никогда не сможет быть такой как раньше. Она посмотрела на себя в зеркало – белая блузка, теплый кашемировый брючный костюм фисташкового цвета, замшевые коричневые туфли, нитка жемчуга на шее и такие же бусинки в ушах. Волосы она собрала наверх с помощью нехитрых заколок, минимум макияжа на глаза, чтобы не казались такими безжизненными. Большие карие глаза, в которых ничего нельзя прочесть, просто пустота, так тщательно скрывающая боль. Она давно не выглядела так привлекательно, очень давно, целую вечность. Но ведь она шла в самый лучший ресторан города на встречу с лучшим другом. Она должна выглядеть подобающим образом. Хотя Гермиона знала совершенно точно, что никакой макияж и никакая маска равнодушия, которую она нацепила на свое лицо, не скроют от Гарри ее истинных эмоций и чувств. Она просто надеялась на чувство такта и воспитание Гарри, которые не позволят ему полезть к ней в душу. С этими невеселыми мыслями Гермиона села в такси и поехала в ресторан.

Когда она подъехала к ресторану, дождь лил во всю, холодные крупные капли размеренно стучали в стекла и крышу машины. Гермиона расплатилась с таксистом и вышла из машины. Она сразу раскрыла зонт и поспешила к мраморным ступеням ресторана. Гермиона вошла в фойе, ей на встречу двинулся тучный метрдотель. Он приветствовал ее дежурной улыбкой и щелкнул пальцами какому-то юнцу, который неловко переминался с ноги на ногу неподалеку. Юнец подлетел к Гермионе и опасливо взял у нее зонт, она благодарно кивнула ему и пошла за метрдотелем вглубь ресторана. Он проводил ее к столику в самом углу огромного зала, Гермиона оглядывалась по сторонам, пока они шли, в ресторане не было ни души. Зал с многочисленными столами был пуст. Метрдотель остановился и повел рукой в сторону, Гермиона проследила за ним взглядом и увидела молодого парня, который поднялся ей навстречу и улыбался. Гермиона улыбнулась в ответ, она почувствовала, как внутри разливается знакомое, но давно забытое тепло. Она подошла ближе, но продолжала молчать, она смотрела на Гарри и постепенно узнавала его. Все те же непослушные черные волосы, непокорная челка, скрывающая тот самый шрам в виде молнии, неизменные круглые очки, а за ними зоркие зеленые глаза, каких она ни у кого больше не встречала. Он повзрослел за эти годы, что они не виделись. Гарри сделал шаг вперед и легко обнял Гермиону за плечи. Она обняла его в ответ и на миг прижалась щекой к его груди.

- Привет. - Он первым нарушил тишину.

- Привет, - ответила она и обвела взглядом пустой зал, - почему здесь никого нет?

- Я хотел, чтобы мы были здесь одни, и нам никто не мешал, - просто ответил он и отодвинул для нее стул, чтобы она села. Гермиона послушно опустилась за стол и наблюдала, как Гарри разливает вино по бокалам, - Как ты? – спросил он, когда закончил свое нехитрое дело и вновь опустил бутылку в ведерце с хрустящим льдом.

- Все хорошо, - ответила она, избегая смотреть ему в глаза и изучая скатерть на столе. - А ты? – она же должна была хоть что-то спросить.

- Аналогично, - ответил Поттер слишком быстро, как ей показалось, - я уже сделал заказ без тебя, надеюсь, ты не против?

- Все нормально. Я доверяю твоему вкусу, - сказала Гермиона, чуть улыбнувшись, и наконец-то подняла на него глаза от своей пока еще пустой тарелки. Он пристально смотрел на нее, как будто пытался увидеть насквозь. Они говорили какую-то ерунду и совсем не то, что обычно говорят в таких ситуациях. Хотя откуда ей знать, что говорят в таких ситуациях, она впервые была в таком положении.

- Может, все же, выпьем за встречу, Гермиона? – Он поднял свой бокал и вопросительно посмотрел на нее? Почему-то ей не хотелось разговаривать с ним, она не стала ничего отвечать, просто взяла свой бокал со стола и легко дотронулась им до бокала Гарри, тонко звякнуло стекло. Она сделала пару глотков и вернула бокал на стол.

- Как Джинни? – задала очередной дежурный вопрос Гермиона.

- С ней все отлично. Она уже стала капитаном Холихедских Гарпий, - ответил Гарри и залпом допил свое вино.

- Вы сейчас живете в Уэльсе?

- Нет. Мы купили квартиру в Лондоне,- Гарри перевел взгляд на Гермиону и уже хотел что-то спросить, но официант появился перед их столиком, как будто из-под земли. Он порхал вокруг стола, как бабочка, и со знанием дела расставлял приборы и блюда на столе. Когда он закончил, милая улыбка озарила его лицо, Гермионе она даже показалась искренней и настоящей, он пожелал им приятного аппетита, и так же, как и появился, незаметно удалился. Гермиона вяло ковырялась в своей тарелке, она не хотела есть, она вообще не хотела здесь находиться, но просто встать и уйти она не могла, правильнее было бы вообще не приходить.

- Знаешь, я думал ты не придешь, - серьезно сказал Гарри, озвучив ее мысли вслух. Он теребил в руке салфетку и внимательно смотрел на Гермиону.

- В последний момент передумала,- она едко улыбнулась и отложила вилку и нож в сторону. - Зачем ты позвал меня сюда? – спросила и вновь нацепила на лицо свою маску.

- Поговорить надо, - ответил Поттер и откинулся на стуле.

- Говори, - равнодушно произнесла Гермиона.

- Тебе угрожает опасность, - сказал Гарри и не отвел взгляда, ожидая реакции.

- Мне? – спокойно переспросила Гермиона и сделала глоток вина.

- Ты видишь здесь еще кого-то, с кем бы я мог разговаривать? – ответил вопросом на вопрос Поттер.

- С чего ты взял, что мне может угрожать какая-то там опасность? – хмыкнула она.

Он улыбнулся уголком губ и ответил:

- Я знаю это.

Она наклонила голову набок и посмотрела на него снизу вверх, а потом жестко сказала:

- Да что ты можешь знать! Обо мне! – она как будто выплюнула ему в лицо эти слова, но он даже не поморщился.

- Гермиона, поверь, я знаю о тебе очень много и вполне достаточно, чтобы предупредить тебя об опасности.

- Нет. Нет, это не меня ты знаешь, а ту девочку, с которой шесть лет просидел за одной партой, с которой варил оборотное зелье в туалете Плаксы Миртл, с которой спасал Сириуса от Азкабана, с которой заманивал Амбридж в Запретный лес, с которой боб о бок прошел войну. Вот эту девочку ты знаешь, Гарри. Но возможно ты забыл, так я тебе напомню – эта девочка погибла на войне! – голос Гермионы звучал приглушенно и иногда срывался на шепот. Она опустила глаза и, схватив дрожащими пальцами, бокал со стола, осушила его.

- Это ты сама себе придумала, и я не собираюсь опровергать твои думы, но и верить в этот, прости, бред тоже не буду. Ты всегда была, есть и будешь моим близким человеком, ты мне как сестра, и я до сих пор не понимаю, как мог позволить тебе уйти тогда, три года назад, - Гарри говорил и пристально смотрел Гермионе в глаза. Она не отводила взгляда, но и, кажется, не порывалась больше спорить с ним, - это было моей огромной ошибкой – отпустить тебя одну, оставить тонуть в этом горе.

- Ты не поймешь, - почти прошептала она.

- Ну, конечно, куда уж мне. Я же никогда никого не терял, мои близкие никогда не гибли из-за меня, не жертвовали собой ради меня. Конечно, мне не понять. - Он грустно усмехнулся и опустил глаза.

- Прости,- на этот раз ее голос прозвучал звонко. Гарри внимательно посмотрел на Гермиону, странно, но ее лицо ничего не выражало. - Гарри, что случилось? – задала она вопрос и, взяв бутылку, сама налила себе вина.

- Из особой секции Азкабана был совершен побег, - ответил Поттер и тоже наполнил свой бокал красной жидкостью. Глаза Гермионы расширились и она тихо спросила:

- Когда? Как? Почему это произошло?

- Это случилось два дня назад, ночью. Все было так профессионально и тихо сделано, что никто ничего не заметил, только утром выяснилось при дежурном обходе.

- И сколько их?

- Девятнадцать человек, - ответил Гарри.

- Девятнадцать? Два десятка жестоких убийц и оборотней на улицах Лондона? О боже! – Гермиона нервно засмеялась и спросила: - Почему к ним не применили поцелуй?

- Визенгамот решил обойтись без этого, просто создали еще один уровень в тюрьме – особый уровень и поместили их туда, по одному человеку в камеру. Я не представляю, как они могли сбежать все сразу. Абсолютная изоляция, неусыпный контроль, никаких посещений, ни слова за эти три года. Это невозможно, - Гарри тяжело вздохнул и поморщился.

- Но ведь это случилось, значит, возможно, - констатировала Гермиона. - Ты же понимаешь, что им кто-то помогал?

- Конечно, понимаю. Но министр не хочет в это верить, Гермиона, он поручил это дело Гарольду и Кингсли, как начальникам Мракоборческого центра. Он специально хочет оставить меня в стороне от всего этого, - сказал Гарри и невесело усмехнулся.

- Почему ты сказал, что мне угрожает опасность? Причем тут я? Это тебе надо быть осторожным и действительно не лезть в это дело, Гарри.

- Я залез в это дело, когда мне был один год, Гермиона, а точнее меня в него просто засунули, но это уже не важно. Важно найти их, пока они не начали творить тот ужас, на который они способны. И ты во всем этом играешь не последнюю роль, они захотят отомстить тебе.

- Мне? Но за что? Таких, как я, сражавшихся на другой стороне, очень много, Гарри. Почему я? – спросила Гермиона. Она действительно не понимала или делала вид?

- Ты ведь прекрасно все понимаешь. Зачем ты заставляешь меня сказать это? – лицо Гарри помрачнело, и меж бровей залегла глубокая складка. Гермиона молчала и теребила кольцо на пальце. - Гермиона?

- Ну да, я была твоей лучшей подругой, девочкой из золотого трио…

- Ты знаешь, что не в этом дело, - перебил он ее, - дело в нем, - выдохнул Гарри и допил свое вино. Гермиона подняла на него взгляд, в котором читался протест, - и не надо говорить мне, что это не так! Они захотят отомстить тебе за него.

- Мне кажется, они отомстили мне достаточно, убив его там! – сказала Гермиона жестко и закрыла лицо рукой, как будто боялась, что Гарри увидит что-то, что видеть ему нельзя.

- Для них это недостаточно, - безжалостно ответил Поттер, - тем более они почти ничего не знают. Они убийцы, Гермиона, и им плевать на твои страдания и чувства. Для них главное то, что он предал их и своего хозяина, то, что в какой-то степени из-за него, они оказались за решеткой. Ты ведь знаешь, что если бы не те сведения, которые он приносил нам оттуда, возможно мы бы еще воевали или уже проиграли бы, - сказал Гарри и накрыл своей рукой руку Гермионы.

- Я не собираюсь прятаться от них, Гарри, - тихо ответила она и покачала головой.

- Но, Гермиона, ты же знаешь, на что они способны. Отказываясь, от моей помощи, ты подписываешь себе смертный приговор, - Гарри повысил голос.

- Ну и пусть. Уж лучше смерть, чем так, - прошептала Гермиона и высвободила свою руку.

- Что ты говоришь? Боже, это бред какой-то. Я не верю, что ты это говоришь!

- А зачем мне жить? Для чего? Для кого? Для себя я жить никогда не умела и вряд ли когда-нибудь научусь, а жить для кого-то другого, к кому-то вновь привязываться – это мне не по силам, - сказала Гермиона, глаза ее заблестели и расширились. Гарри знал – это первый признак надвигающихся слез, но также он знал, что она не заплачет перед ним – ни за что, - ничего не осталось, понимаешь? У меня от него ничего не осталось! Только шелковый шейный платок, - она горько усмехнулась, - и эти воспоминания, которые рвут мне на части то, что осталось от моей души и эти сны, эти ужасные ночи, когда я просыпаюсь вся в холодном поту и с кровавыми следами на ладонях от собственных ногтей, - она говорила, но смотрела как будто сквозь него, - это ты предлагаешь мне спасти, Гарри? Я буду только рада избавиться от этого, пусть даже такой ценой, - она замолчала и, наконец, увидела его. Он смотрел и не знал, что сказать, какие слова найти, чтобы утешить и успокоить. Хотя он знал – таких слов нет.

- Он бы этого не хотел, Гермиона. Драко не хотел бы для тебя такой участи, - все-таки он нашел слова, но наверно какие-то не такие, неправильные, потому что она вдруг встрепенулась – горькое выражение ушло с ее лица, и слезы пропали из глаз, она выпрямилась и уже равнодушно смотрела на него.

- Ты не можешь этого знать, - сказала она четко каким-то чужим голосом и вдруг встала из-за стола, - прости, но мне пора.

- Гермиона, постой, - Гарри тоже поднялся и преградил ей дорогу, - ты не можешь вот так уйти! Я не могу тебя вновь отпустить! Пойдем со мной – хочешь в мой дом, Джинни все равно сейчас нет, хочешь на площадь Гриммо, или… ну, хочешь, министерство предоставит тебе квартиру и защиту? – он смотрел на нее с такой огромной надеждой, что защемило сердце, она понимала его, но вот, он почему-то не мог ее понять.

- Не хочу, - просто ответила она, и Гарри понял, что не сможет ее уговорить, а тащить ее силой он почему-то не хотел.

- Хорошо. Пусть будет по-твоему. Но я все равно приставлю к твоему дому мракоборцев и наложу защиту, и не спорь со мной, - почти закричал он, увидев, что она уже открыла рот, чтобы возразить ему, - и еще обещай мне, что ты найдешь свою волшебную палочку и будешь носить ее с собой и даже воспользуешься ей, если тебе будет что-то угрожать, - он выжидающе посмотрел на нее.

- Гарри, я…

- Обещай мне, Гермиона. Или я заставлю тебя пойти со мной, - он сказал это как-то так, что она поняла – он не шутит.

- Обещаю, - сказала она и опустила глаза.

- Ну, вот и хорошо. Хоть до чего-то мы с тобой договорились, - он отошел в сторону, давая ей возможность пройти.

- Прощай, Гарри, - она повернулась к нему, чтобы взглянуть на него в последний раз, ведь возврата в прошлое у нее не было, - и спасибо тебе за все, - она резко развернулась на каблуках и быстро пошла в сторону выхода, она чувствовала, как предательские слезы уже текут по щекам. Но ничего, сейчас она выйдет на улицу, а там такой дождь, что никто и не заметит, как она беззвучно плачет. Двери тихо захлопнулись за Гермионой, а Гарри все стоял и хмуро смотрел в одну точку, туда, где она сказала ему «Прощай».