- Фелисити Смоук.
- Нисса.
- Вижу, ты привела с собой друзей
- Как и ты, - Фелисити кивком головы указала на небольшой отряд, что стоял за спиной дочери Демона.
Нисса одобрительно ухмыльнулась, ей нравилась Фелисити, она, как и Сара, была сильной, и хотя было видно, как напугана эта девчонка, все же то, как она держалась и готова была сражаться за то, во что верила, внушало уважение.
Даже одно то, что она – Нисса - стояла здесь, уже о многом говорило.
- Так зачем ты меня вызвала?
- Я хочу заключить сделку.
- Не думаю, что у тебя есть что предложить Лиге.
- Меня не волнует Лига. Я пришла заключить сделку с тобой, - у Фелисити поджилки тряслись говорить такое в глаза этой девушке, когда за её спиной стояли лишь Рой и Джон, а на стороне Ниссы был целый отряд первоклассных убийц. И все же было не похоже, что кто-то собирается её убивать, хотя вряд ли вообще можно было хоть что-то прочитать по их лицам.
- Что ты можешь предложить мне?
- Убийцу Сары.
Гнев, пусть и всего на мгновение, но исказил черты лица Ниссы. Это было хоть что-то.
- Разве твой друг не взял на себя вину за смерть Таир Аль Сафер (прим.:Канарейка)?
- Мы обе знаем, что он невиновен, не так ли? - Фелисити сделала шаг вперед и остановилась, потому что «воины в черном» тут же ощетинились на неё луками.
Заметив это, Нисса слегка кивнула, и отряд вновь вернулся к исходному напряженно-застывшему положению, давая IT-шнице приблизиться к дочери Демона.
- И что может мне помешать просто забрать у тебя то, что мне нужно, вместо того, чтобы заключать сделку?
- Во-первых, потому что ты, по вашим же законам, не можешь тронуть меня: моя жизнь, как и жизни всех в этом городе, уже оплачены. Старлинг-Сити больше не в долгу перед Лигой Убийц. Стрела искупил все долги, когда пришел и умер от меча твоего отца.
- Мой отец сражался с ним голыми руками, - заметила Нисса, - и если ты утверждаешь, что это не Оливер Куин убил Канарейку, то долг этого города все еще остается открытым. Разве в условиях говорилось не об убийце?
Фелисити резко выдохнула, она совершенно не подумала, что Лига может истолковать её слова таким образом, переиначив и вывернув все наоборот. И все-таки, оглянувшись на друзей в поисках поддержки и собрав всю свою храбрость, она выложила последний аргумент.
- Без моей помощи тебе Мерлина не найти. Ну так что, ты хочешь заключить сделку?
При имени Малкольма Нисса подобралась, словно кошка, готовая к прыжку. Она только что не зашипела, а в темных глазах загорелся огонь. Она жаждала мести.
- Говори.
- У меня всего два условия. Первое касается Малкольма. Я не желаю знать, как вы с ним поступите, мне все равно, что будет с ним дальше. Но он никогда больше не должен появиться в Старлинг Сити.
- Это я могу тебе пообещать. Каково твое второе условие?
- Оливер Куин должен вернуться домой. Он имеет право вернуться в город, который защищал.
- Хорошо, я принимаю твои условия Фелисити Смоук, - и, взяв протянутый Фел планшет, не прощаясь, буквально растворилась в тенях.



Если бы Оливера попросили описать его одним словом, он бы сказал: "Кровавый".
Именно таким он предстал перед ним, когда они, перейдя очередной хребет, оказались прямо перед ущельем, защищавшим крепость от ветров времени. В закатных лучах Нанда Парбат казался объятым пламенем воином. Корчащимся в муках разрушенным гигантом. Поверженным богом.
Старые мощные стены с обрушившейся местами кладкой, что лишь отчетливей показывала их неприступную мощь, припорошенные снегом, алели, словно истекали кровью, а сотни окон изогнутыми темными провалами глядели на пришельцев.
Даже стоя в ущелье, закрытый со всех сторон нависающими над ним обрывистыми склонами, он ставил на колени. Создание столь же древнее, как и его владелец, эта крепость повидала на своем веку сотни кровавых битв, и так же, как и Ра'с аль Гулу, сумела выстоять и вышла из схватки непобежденной.
И если крестовые походы и тысячные армии не смогли сокрушить его стен, то как он сможет одолеть этот укрепленный храм, что оберегал покой владельца, живя по своим законам и следуя своим правилам, Оливер уже не знал.
Когда они, спустившись с хребта, оказались на ровной земле, тьма уже полностью захватила мир.
Было дьявольски тихо, ни один шорох, даже дуновение ветра не нарушало покоя окружавшего Нанда Парбат. Тьма была плотной и густой, такой, что сквозь неё он едва ли смог разглядеть свои руки, вытяни он их перед собой, не то что увидеть приближающихся врагов.
Сумка с остатками лекарств полетела на землю, здесь она ему больше не понадобится. И в то же мгновение острое лезвие оказалось приставленным к его горлу.
- Теперь ты понимаешь, о чем я говорил? - услышал он голос Масео совсем близко.
А затем сдавленный стон, и лезвие, слегка оцарапав ему горло, пропало в неизвестности. Он все еще не привык ко тьме, в отличие от своего друга, так что ориентироваться приходилось на слух. Другая проблема была в том, что шаги убийц различить было практически невозможно, поэтому ему удавалось лишь уворачиваться за несколько секунд до того, как его могли бы проткнуть стрелой, или насадить на клинок, слыша свист воздуха разрезаемого оружием. О том, чтобы дать отпор не было и речи. Хотя пару раз ему все же удалось нанести неплохие удары, уложив кого-то из противников, и каждый раз он надеялся, что это был не Масео, которого он принял за чужака.
Он слышал сдавленные крики и бульканье крови, когда его старый друг перерезал кому-то горло или втыкал катану между ребер, а затем все начиналось по новой: свист воздуха и резкое движение, в попытке избежать еще одного ранения.
Он не был уверен сколько это длилось или сколько было противников, но в конце концов он вновь застыл с лезвием, прижатым к его горлу.
- Оливер?
- Да, - выдохнул Куин и услышал, как холодная сталь вошла в ножны.
- Стоит поторопиться, - и сорвавшись с места Масео бегом направился ко входу.
- Легко сказать.

Когда они наконец-то приблизились к стене Оливер уже начал привыкать ко тьме, и даже мог различить колеблющийся на ветру свет от факелов, что горели в темных провалах окон высоко над их головами. Вблизи, словно вплавленная в скалы, обитель Демона, казалось, была готова поглотить тебя. Стоило переступить порог, войти под низкие своды, и ты уже никогда не выберешься на волю. Но он сделал этот шаг.
Путь, которым вел его Масео, больше всего походил на подземный туннель, в котором то тут, то там можно было различить темные провалы, что обозначали все новые и новые ответвления. Не будь у него проводника, Куин был уверен, он бы заблудился и мог и в правду пропасть навсегда в неизвестности.
- Куда мы?
Ответа не последовало. Масео все так же стремительно шел вперед, не сбавляя темпа, но и не ускоряясь, так, чтобы парень позади него мог справляться со своим дыханием. Казалось, он знал куда идет и потому Оливер покорно следовал за ним.
Поворот, еще один, а за ним следующий, казалось, им не будет конца, они петляли и пересекали друг друга. И когда он наконец стал думать, что Масео заблудился, его друг резко остановился, застыв на пороге освещенной зеленым светом комнаты.
- Мы на месте.
- Где мы? - войдя внутрь и оглядевшись, спросил Куин.
- Там, куда я вел тебя, Оливер.
Голос Масео звучал странно и, повернувшись к нему, он увидел, как его друг достал из ножен катану.
- Твой путь окончится здесь, Оливер.
- Что?
Он все еще не понимал что происходит, на мгновение ему даже показалось, что все это очередная галлюцинация, вызванная лекарствами, но боль, что вновь начинала просыпаться внутри него, подсказывала, что это не так.
А Масео уже сделал следующий шаг вперед, целясь ему в горло, и заставляя отступать. Он даже обороняться не мог, как следует: борьба и бег утомили его, и хотя он все еще дышал, каждый вздох давался ему с трудом.
Еще один шаг и рубящий удар, что еще больше оттеснил Оливера от выхода.
Когда он направлялся сюда, он предполагал, что может умереть, он даже сотни раз проигрывал эти возможности в голове, но никогда не видел подобного исхода.
- Я говорил тебе, Оливер, что твой план был глуп. И поверь мне, я жалею, что приходится делать это. Но так будет лучше.
Следующий замах, рубленый удар и неожиданный выпад, и катана нашла новые ножны в груди у поверженного противника.
Боль, и кровь, что заливала его грудь и вновь проникала в горло, не давая дышать.
Ему казалось, что все это уже было, а может, все просто продолжалось и то, что он пережил, то, что видел и испытал за последние недели, было лишь в его голове. Последнее мгновение, растянувшееся в бесконечность.
Но вот пришел и его час.
И его туннель со светом в конце: зеленым, как и его стрелы, уже готов провести его на ту сторону.
Сара говорила, что смерть сулила покой. Освобождение.
И в этой зелени, что теперь окутывала его, не было места голубым глазам и алым губам на хорошеньком личике, что в прошлый раз вытянули его на поверхность, заставляя покинуть мир свободы и счастья.
Хотя, может быть, этого и не было. А был лишь этот зеленый свет, что окружал его, обволакивал его тело, проникал в нос и в рот, смешиваясь с его кровью.
Он задыхался, но боли не было.
Был один только свет, который казался влажным. Словно вода он перетекал сквозь пальцы, нежно касался лица и рук, забирался под его одежду, унося с собой все раны, что оставили на нем последние семь лет.
Ему было не больно, потому что боль означает жизнь.



Через два дня после встречи с Ниссой Фелисити решилась выйти на работу. Ей просто необходимо было занять себя чем-то, и повседневное сидение в берлоге Стрелы, бездумно уставившись в экраны, ничем не помогало.
После того как уровень преступности взлетел до небывалых высот, и после осознания полицией, что Стрела исчез и не придет им больше на помощь под мудрым руководством Лэнса, стражи закона собрались с силами и начали понемногу сами справляться с ситуацией. Да и Рой с Джоном не ушли на покой, иногда помогая, когда без их помощи было совсем никак, хотя последнее время их мысли и были заняты другим.
Но сейчас, в утренние часы, её нахождение в убежище Стрелы было излишним и действующим ей же самой на нервы. За прошедшие недели никто из них так и не решился ничего поменять. За исключением куртки Оливера, что теперь вместо серебряного манекена обрела свое пристанище на спинке её стула, все оставалось, как и было при владельце. Так что находиться там было сродни истязанию самой себя, некий эмоциональный мазохизм, который стал для неё чем-то вроде наркотика.
Поэтому, когда тем утром она спустилась вниз, стуча тонкими каблучками по железным ступеням, Рой и Джон перекрыли ей дорогу, не давая пройти дальше.
- Ты уберешься отсюда сейчас же, Фелисити, или я сам тебя вынесу, - в голосе Диггла не было и намека на шутку, он давно замечал эту убивающую Фел привычку, но раньше видел, что она еще не готова уйти.
- Ну?
- Мне бы только взглянуть, вдруг... - попыталась проскользнуть мимо них блондинка.
- Фелисити! - одернул её друг
- Ладно, твоя взяла, - ткнула в широкую грудь Диггла пальчиком девушка, - но если что, я буду на телефоне. И если Нисса...
- Ты же знаешь, что она с тобой свяжется, неважно будешь ты сидеть здесь или нет.
Рой был готов поклясться, что Фелисити фыркнула, по-детски надувшись и поджав губы. Но Фелисити Смоук не фыркает, она для этого слишком взрослая. Так что она совершенно по-взрослому развернулась и начала подниматься наверх, специально топая, как можно громче, а её идеальный хвост, вторя шагам, подскакивал и покачивался из стороны в сторону, очень явно выражая негодование своей хозяйки. И наконец, громкий хлопок двери, словно точка в повести о том, как Фелисити Смоук не очень-то и хотелось сидеть в этом темном подвале.
Вот только, стоя в центре зала Вердант Фел вдруг осознала, что ей совершенно не хочется идти домой или отдыхать. Для этого она была все еще слишком напряжена.
За прошедшую неделю гнев утих, и жажда мщения превратилась из яростно горящего огня в тихо светящийся ледяной клубок, который ждал, замерев где-то рядом с её сердцем, когда ему позволят рассыпаться миллиардами искр.
А когда пламя отступило, позволяя ей мыслить разумно, со свойственной ей жаждой к анализу она начала заниматься самокопанием. И поняв, сколько всего натворила за эти недели, готова была либо сгореть со стыда, либо провалиться в темную глубокую пещеру, откуда ей уже никогда не выбраться. Странно, что после произошедшего, ей все еще не пришло сообщение об увольнении из Палмер Индастриз.
"Будь на месте Рея Оливер, такого бы никогда не случилось. Он бы сумел остановить меня прежде, чем я договорюсь до такого" - думала она, вместе с лифтом отсчитывая этажи.
28.
29.
30... двери открылись и она застыла. У нее даже времени на то, чтобы подготовить речь не осталось, потому что Рей Палмер стоял прямо напротив неё за открывшимися створками лифта и, столь же удивленный, не мог вымолвить ни слова.
- Прости? - как-то даже для неё слишком неуверенно пробормотала IT-шница.
Боже, она со стыда готова была сгореть, и все почему?
"Потому что ты накричала на него?" - внутренний голос оказывал всяческую поддержку "Да, ладно тебе. Ты и не такое выкидывала, и ничего. Вспомни только, как пялилась, а потом еще тот поцелуй, что видел..."
- Оливер.
Она сама не понимала как имя, вырвавшись из мыслей, прогремело, как гром среди ясного неба.
- Что? - Палмер замер, не понимая при чем тут вообще Куин, когда двери уже начали закрываться, готовые дать бедной блондинке передышку, но рука Рея легла на створку.
- Выходи, раз уж пришла, - добродушно предложил Палмер.
- Ты меня не уволил, - это было первое, что сказала Фелисити, рискнув вновь заговорить с ним.
- Нет. Мне нужны твои мозги. И то, что... я решил загрузить тебя не твоей работой, это полностью моя вина.
- Да, именно, то есть нет. То есть я хотела сказать, что я помогу тебе с... тем, о чем ты просил, займусь сейчас же, но это все. - Фелисити решилась поднять глаза, - дальше ничего не будет. Никаких команд и никаких поцелуев. Идет?
- Идет, - Рей легко тряхнул протянутую ему руку, замечая любопытные взгляды её секретаря, - ничего кроме работы?
- Именно.
- И чашка кофе - это уже за пределами работы?
- Вы быстро схватываете, мистер Палмер, - Фелисити слегка улыбнулась в ответ на его улыбку, - а теперь я пойду и займусь тем, чем собиралась. Работой, в смысле, - и она, развернувшись, направилась к своему кабинету
- Кстати, доброе утро, Фелисити.
- Доброе утро, Рей.

День тянулся долго, очень долго, работа с процессором А.Т.О.М. отняла у нее не больше пары часов: не так уж и сложно было найти ошибку, что допустил Палмер, и, внеся коррективы, отправить ему документы. А затем она вновь погрузилась в свои невеселые мысли.
За эти два дня ей стало лучше: легче дышать, легче смотреть на мир, легче выходить на улицу. Она не излечилась, боль все еще жила внутри неё, но сейчас она, словно находилась под обезболивающим. Настолько сильным, что оно делало её похожей на нормального человека.
Два дня вернули Фелисити Смоук её саму, ту, что была погребена под цветными осколками разбитых чувств и казалась безвозвратно утерянной.
И все же ожидание ответа становилось невыносимым. Мозгом она понимала, что для всего понадобиться время, но сердце требовало решения, немедленно. И эта круговерть сводила её с ума, разрывая на части. И то, что правда вот-вот должна была открыться, делало её еще более нервной.
Поэтому, когда в офис вошла высокая брюнетка в элегантном платье, она почувствовала, как у неё скрутило живот. Все сомнения, что одолевали её, все решения, возможно ошибочные, которые она приняла. Все должно было закончиться, вопросы должны были обрести ответы, здесь и сейчас.
- Мисс Смоук, я говорил ей, но она не послушала. А она же... - у её секретаря, кажется, челюсть отпала, когда он увидел Ниссу Аль Гул. Без её "обмундирования", в элегантном платье, она скорее походила на модель, чем на убийцу.
- Все в порядке, - кивнув, она отпустила несчастного парня, готового поклоняться её посетительнице и пол целовать, там, где она прикажет, но все еще пытающегося оставаться компетентным.
- Нисса, - Фелисити указала гостье на стул, который та предпочла проигнорировать.
- Мисс Смоук, - передразнила та её секретаря. - Я решила, что должна сообщить тебе обо всем лично.
- Малкольм?
- Как я и обещала, он больше не побеспокоит Старлинг-Сити.
- Он?
- Ты же говорила, что не хочешь знать, - Нисса усмехнулась, но все-таки отрицательно качнула головой. - Нет, он жив. Пока жив. Его будут судить по законам Лиги, и он понесет заслуженное наказание.
Фелисити сама не знала почему, но ей стало немного легче, и она была уверена, Тее тоже станет.
- Спасибо.
- Не спеши благодарить меня, Фелисити Смоук, - голос дочери Демона был все так же спокоен, никакие чувства не омрачали его чистоту.
И все же сердце Фел пропустило удар, и боль, что, как она надеялась, вскоре пропадет навсегда, получив в уплату её разбитое сердце, вновь вернулась, стискивая грудную клетку тисками.
- Оливер, - голос Фелисити был не громче шепота.
- Он не вернется. Я обманула тебя.
Фелисити без сил рухнула на стул, с которого подскочила, стоило Ниссе войти в кабинет.
Боль, тупая боль теперь обручем стискивала её голову, заставляя вспоминать все. Шаг за шагом, день за днем: с того момента, как он вошел в её дверь с тем злосчастным ноутбуком, и до его: "Я люблю тебя."
В этих воспоминаниях была вся её жизнь, маленькая бесконечность, но все они уместились в секунду. Секунду памяти, а потом она видела лишь лазурное небо, такое ясное для январских холодов. Пустое, ничем не заполненное, даже солнца было не видно, лишь этот яркий голубой цвет.
- Как ты могла? - её надтреснутый голос, что вырвался сквозь сжатые губы.
Она не понимала, зачем спрашивает её об этом, не понимала, зачем вообще говорит с ней. Потому что ответ был ей не нужен. Нужен был лишь Оливер. Живой или мертвый, потому что ей нужно было удовлетворить эту эгоистичную жажду, ей нужно было увидеть все самой, чтобы обрести покой, чтобы она смогла оправиться или страдать. Чтобы у неё был этот ужасный выбор, который теперь сделали за неё.
- Мне жаль. Я понимаю тебя, когда Сара...
- Ты знаешь, где Сара. Знаешь, где найти её, когда захочется поговорить. Знаешь, что она всегда будет там, и никогда, никогда уже не покинет того места. Это ужасно, да. Но ты знаешь, что её родные и близкие рядом с ней и что у них есть куда прийти, чтобы умалить свою боль. Похороны, Нисса, они не для мертвых, они для живых. Они для тех, кому еще придется жить и воевать. Для тех, кого оставили в этом мире, влачить их существование. А ты лишила меня этого, лишила возможности проститься и получить прощение. И как после этого ты можешь говорить, что тебе жаль. Что ты вообще знаешь о жалости?
Фелисити не видела, как по лицу Ниссы пробежала тень сожаления, не видела, как вина отразилась в её глазах.
- Отныне Лига перед тобой в долгу, - услышала она её тихий голос, а затем тихий шорох платья, когда дочь Демона покинула её кабинет.
И только тогда она позволила себе заплакать. Это были не рыдания - просто беззвучные слезы катились по её щекам. Она оплакивала себя. И Тею, и Роя, и Джона. Оплакивала свои безнадежно утраченные мечты.
Все о чем она просила, лишь возможность узнать правду, увидеть своими глазами и поверить, что, как бы это ни было ужасно, все кончено. Что Оливер Куин, Стрела, покинул этот мир. Это было бы больно, это было бы просто невыносимо, но она бы нашла в себе силы пережить это. Нашла бы силы жить дальше. Она бы могла проститься, могла отпустить его, вернуть ему его обещание, и позволить ему покоиться с миром.
И каждое утро она бы приходила на кладбище с дурацкой чашкой горячего кофе, которую она обещала никогда не приносить ему
Но отныне она обречена на вечную неизвестность, потому что она не готова была поверить в его смерть.

Когда она тем же вечером пришла в Вердант, Тея и Рой уже ждали её, Джон был внизу, отслеживал полицейскую волну, на случай если понадобится их помощь.
- Малкольм жив пока, - это было первым, что она сказала, увидев сестру Оливера. - Я не уверена, что с ним будет дальше, но пока у него есть право на бой. Или что там для него решит Ра'с аль Гул.
Как она и ожидала, лицо Теи просветлело. И заметив это, она в уме добавила еще один пункт к тому длинному списку вещей, о которых сожалела. Хотя Мерлин и заслуживал расплаты за то, что совершил, Тея не заслуживала нести груз вины за это.
Фелисити Смоук никогда не была жестокой и бессердечной, как и никто из них. Будь они иными, Оливер никогда бы не раскрыл им свою тайну. Но жажда мести и боль превратили её в монстра. Или это случилось еще до того, как Сараб принес в убежище меч. Тогда, когда она попросила Оливера убить Ра'с аль Гула.
- Быть может это карма? - задала она себе вопрос, во второй раз за день спускаясь в логово, и вновь не собираясь задерживаться.
Подойдя к своему столу, она натолкнулась на вопросительный взгляд Диггла и отрицательно покачала головой. Нет, Оливера ей вернуть не удалось.
О Мерлине ему расскажут Тея и Рой, а ей просто хотелось вернуться домой и, свернувшись клубочком, оплакивать себя и его. И вспоминать, вспоминать, вспоминать.
Диггл ничего не сказал, когда она, взяв куртку, молча развернулась и вышла из убежища, лишь проводил её печальным взглядом. Ей требовалось время. Всем им, просто для Фелисити этого времени могло понадобиться больше.

Всю следующую неделю она провела, отгородившись от мира, замкнувшись в себе, отключив телефоны и оборвав интернет. Она слышала, как пару раз кто-то приходил и стучал в дверь, но все так же продолжала лежать в кровати, не показывая признаков к жизни.
Ей не снились сны. Засыпая, она становилась лишь более одинокой, все время блуждая в темноте без проблеска света. Иногда вечерами она слышала, как по окнам барабанят капли дождя. Январь отступал. И февраль, вступающий в права, обещал превратить в мир в серую картинку без единого солнечного луча.
А потом, через тридцать три дня после того как он ушел, навсегда исчезнув из её жизни, Фелисити увидела его. Поначалу сон был таким же, как и прежде: она вновь блуждала в полной темноте по паутине коридоров, что вели в никуда. Лишь пустота без проблеска света окружала её, заставляя двигаться. И она не могла остановить это движение, она пыталась сотни раз до этого. Пыталась остановиться или изменить направление, хотя и сама не знала, есть ли тут другой поворот, но ничего не выходило.
И на этот раз все должно было быть точно так же, но сон изменился: пути, что раньше вели в никуда, путаясь и переплетаясь между собой, теперь словно выстроились в один прямой длинный коридор, на другом конце которого бледным отблеском на воде колебался свет зеленого пламени. И поддаваясь силе, что всегда вела её в неизвестность, Фелисити, словно кто-то её тащил, двинулась вперед.
И за секунду до того, как она, испугавшись, что сейчас начнет тонуть, как это бывает во снах, попыталась втянуть побольше воздуха, она остановилась. Резко замерев прямо напротив водной глади. Она хотела протянуть руку и дотронуться до этой странной стены, больше похожей на озеро, но тело одеревенело и все, что она могла, лишь следить, как с той стороны что-то надвигается, приближаясь с невероятной скоростью.
А затем, так же резко, движение замедлилось, и она увидела Оливера.
Его глаза смотрели прямо на неё, а губы шептали её имя. И она видела, как вода вокруг него окрашивается в кровавый цвет, уничтожая зелень.
- Оливер! Оливер!!! - теперь она уже кричала и извивалась в невидимых тисках. Ей нужно было лишь протянуть руку, чтобы спасти его. Она знала это, всего одно короткое прикосновение, и она бы спасла его.
Но Фелисити никогда не управляла этим сном, и теперь стоило ей, поборов силу, что держала её на месте, протянуть руку, как она открыла глаза, лежа на своей кровати. Рыдания вырывались из её губ, и крики, отскакивая от стен, били по барабанным перепонкам.
Оливер. Он был так близко...Так близко.



Прежде, чем открыть глаза он услышал, как голос зовет его. Так громко и яростно, срывая голосовые связки, он выкрикивал его имя, и столько боли было в нем, словно, не ответь он на призыв, этот голос исчезнет, растворившись в неизвестности. И отчего-то от этого ему было больно. Даже мысль о том, чтобы потерять его, заставляла сердце биться о ребра, пытаясь пробить их и вырваться на волю.
Но стоило его векам подняться, как голос исчез и он остался в пустоте один.
Хотя нет, это была не пустота, о чем упорно заявлял какой-то камень, что впивался ему под ребра, не давая удобно устроиться на земле. Земля, он лежал на земле, Оливер сделал глубокий вдох и ощутил запах влаги.
И да, его звали Оливер, а тот голос... Он принадлежал кому-то дорогому.
Но кому?
Он еще пару минут промучился, пытаясь вспомнить имя, но все что всплыло в памяти, лишь прекрасное и такое родное лицо. И когда в мыслях мелькнул её образ, с красной ручкой, что она держала в сжатых губах, он невольно улыбнулся.
Но имя, имя...
Как же это было тяжело. Его голова была полна сотнями тысяч мыслей, миллиардами образов, которые мелькали со скоростью света, словно кто-то в его голове запустил салют. Хотя он даже не знал что такое салют... и теперь его искры одна за другой взрывались внутри его черепной коробки. Он знал, что все это ему знакомо, знал, что видел это уже... И все же, он ничего не помнил.
- Сделай вдох, - раздался сбоку знакомый голос, и Оливер молниеносно вскочил на ноги, готовый защищаться. От чего или кого он не знал, но доверял телу, которое в отличие от него помнило все.
- Кто здесь?
- Я, - голос обрел лицо, когда из теней ему навстречу выступил человек.
- Масео, - губы сами назвали имя, и лишь потом он понял, что прав. Словно по команде, все воспоминания, что связывали его с этим человеком, ярко проступили в его сознании. Он одновременно видел все: Гонконг, Старлинг, Гору, темную пещеру где-то в глубине гор, и то, как его друг вгоняет ему под ребра меч.
Но теперь он был безоружен, а Оливер не был больше слаб.
Он преодолел расстояние, что разделяло их за один прыжок, и уже в следующую секунду стоял, сжимая горло Масео.
- Назови мне хоть одну причину, по которой мне не следует придушить тебя за то, что ты меня убил.
- Ты жив, - ровно ответил японец.
Это простое выражение заставило Куина отступить, и уставиться на свои руки.
- Как? Что ты со мной сделал?
- Вылечил.
- Но...как? и ...почему я почти ничего не помню, я... - Оливер схватился за голову пытаясь унять круговерть имен и событий в своей голове.
- Дай себе время.
- У меня нет времени, - и вновь, он ответил прежде, чем подумал, и лишь затем осознал, что сказал.
Тея, Лорел, Мать, Отец, Тони, Сара, Шадо - сотни имен, что вертелись в его мозгу, постепенно вставали на свои места, и лишь одно, такое важное, что он никак не мог вспомнить. Он знал лишь, что оно похоже на магическое заклинание, и что даже при мысли о той, что его носит, его грудь наполняется теплом, а все остальное становится не таким значимым. Те миллиарды обрывков, которые заставляют его страдать, словно съеживаются и выцветают от её присутствия. Но имя, её имя.
Что-то помимо урагана ярких платьев, и алых губ, что так нестерпимо хочется поцеловать, имя, что сольет все воедино, голос, лицо, глаза и постоянные неуклюжие фразы, сказанные не к месту...
Он помнит, как они забавляли его, и как порой ему приходилось её одергивать, когда она сама не...
"Фелисити, Фелисити!, Фе-ли-си-ти," - в сотне разных вариаций, с тысячей значений, оно словно тайфун, как и она сама. Её имя.
- Фелисити, - словно волшебный эликсир. - Фелисити.
И голос, что звал его, обретает лицо.
- Это всегда была она. Только она, - и почему, чтобы осознать это до конца ему пришлось умереть.
Умереть. Мысль, вновь заполняет сознание, вытесняя все, и он хватается за грудь, там где должна быть рана, но ничего нет. Ни шрама, ни боли, ни даже застарелого рубца. Он прикасается к плечу, где раньше был шрам от стрелы, но и он исчез.
Все его тело, словно исцелилось, ни отголоска от прошлых травм и ранений. Ничего.
- Масео?
- Это называется Ямой Лазаря, и это был единственный способ спасти тебя. Мне жаль, что пришлось фактически тебя убить. Но... кровавые жертвы, это неотъемлемая часть ритуала.
Оливер смотрел на друга, все еще не понимая происходящего. Он был мертв, на этот раз он был уверен, что умер. Он чувствовал, как жизнь вытекала из него, и вместо нее его тело наполняла теплота. Влага, что проникала в него сквозь поры, что затягивала раны, тогда он думал, что это смерть...
Но вот он, живой и здоровый, стоит и смотрит на Масео.
- Кто я теперь? Что я теперь? - этот вопрос бился в его голове. Он знал лишь одно средство, что способно было вылечить любые раны, и вернуть мертвеца к жизни. И знал плату, которую за это приходится платить, видел собственными глазами.
-Ты тот, кем захочешь быть, - с присущей ему философией ответил японец, - Оливер Куин умер, теперь умер и Стрела, и тебе одному предстоит выбрать, кого из них спасать, или же не спасать никого.
- Ты знаешь, что порой тебя не понять, верно?
Масео лишь ухмыльнулся, вновь становясь тем, с кем Куин познакомился в Гонконге.
- Ты все еще намерен придерживаться своего плана?
- Мой план был полным отстоем, - произнес Оливер.
- Наконец-то ты пришел в себя. Тогда, думаю, мой план покажется тебе куда проще и яснее: ты должен убить Ра'с аль Гула.
Куин вопросительно поднял бровь, теперь, когда он был в полном сознании и мог адекватно оценивать свои шансы, эта идея казалась ему настолько же бредовой, как и его собственная. Но она, по крайней мере, не включала в себя возможность поставить под угрозу жизнь Теи, что говорило в её пользу.
- Теперь вы с ним на равных, - прерывая сомнения друга, отметил Масео
- Ты так думаешь?
- Ты продержался дольше других и даже сумел поставить его на колени, будучи просто человеком. Теперь, когда по твоим жилам течет сила, данная тебе Ямой Лазаря, думаю, ваши шансы равны.
- Тогда, чего мы ждем? - саркастично выдал Куин.
Но то ли и в правду не заметив этого, то ли предпочтя игнорировать, Масео лишь кинул Оливеру вещи.
- Переоденься, и держи рот закрытым, пока мы будем подниматься.

Нижние уровни Нанда Парбата мало чем отличались от тех туннелей, по которым его вел Масео до этого. Лишь запах вокруг изменился, аромат влажной земли и затхлости сменился дымом от чадящих факелов с едва заметным отзвуком благовоний. Людей на этих уровнях почти не было, лишь пару раз им навстречу прошли небольшие отряды, как и они неразличимые в своих масках. Но и те не обратили на них внимания.
Пожалуй, Нанда Парбат был самым тихим местом на всей земле.
И лишь когда они поднялись достаточно высоко, Оливер понял, что эта крепость все же обитаема. Людей в масках здесь почти не было, а коридоры больше походили на широкие галереи с узкими окнами, закрытыми витражами. И все же, даже здесь обитель Демона оставалась собой: оружие на стенах и тяжелые двери, что закрывали вход в каждый следующий коридор, словно всегда готовые к осаде.
Словно запах, это вековое наследие витало в воздухе, проникало под кожу, впитываясь в тебя, и внушая почтение. У Лиги были свои законы, и она им следовала, беспрекословно. Убийцы обладали честью, и это требовало уважения.
Уже почти дойдя до зала, где ему предстояло встретиться с Ра'с аль Гулом в третий раз за свою жизнь, Оливер заметил неладное. Небольшой отряд, примерно человек десять во главе с Ниссой, двигался к нему по восточному коридору. Поначалу он думал, что их заметили, и битва ждет его раньше, чем он предполагал до этого. Но затем он заметил его: Малкольм Мерлин, не склонив головы, шел по центру, окруженный людьми, которые могли сдержать его лишь вдесятером.
- Нам стоит поторопиться, - голос Масео озвучил его мысли, и они ускорили шаг, надеясь достигнуть тяжелых дверей раньше Ниссы.

То, что врываться в практически захлопнувшиеся перед его носом двери, когда за ними его ждут три его главных врага, не самая лучшая идея, Оливер понял почти сразу. Когда на той стороне его встретили три клинка, упирающиеся ему в грудь, и пара стрел, готовых в любую секунду сорваться с тетивы.
- Сними маску, - послышался голос Ра'с аль Гула, отвлекая внимание всех присутствующих от Малкольма и переводя его на них с Масео.
А потом наступила тишина. Из всех присутствующих, те, кто имел хоть какое-то значение, знали одну простую истину: Оливер Куин - мертв. И поэтому все трое теперь смотрели на него: Нисса с непониманием, Мерлин с самодовольным выражением, зная, что вот он - его выход из этого ада. И Ра'с аль Гул, чей пристальный взгляд не отрывался от лица Оливера, больше не защищенного маской, и пугал своей пустотой.
- Так значит, ты выжил мальчишка, - глубокий низкий голос Ра'са разносился по комнате, достигая высокого потолка, и казалось, что сам господь говорит с тобой с небес, ну или сам Дьявол.
Один взмах рукой и безликие воины в масках растворились, словно их здесь и не было, так что в помещении остались лишь он, Ра'с аль Гул, Нисса, Масео и связанный Мерлин.
- И ты пришел, за тем, чтобы снова умереть? - Ра'с аль Гул не понимал его. Возможно, этот мальчишка просто сошел с ума, или, быть может, он с самого начала был сумасшедшим.
- У него просто есть за что бороться, верно, Оливер? - подал голос Мерлин, но тут же замолчал, стоило Ниссе приставить к его горлу кинжал. Ра'с даже не обратил на него внимания.
- Это правда? И за что же ты будешь сражаться? Как мне сказали, это не ты повинен в смерти Таир Аль Сафер, но ты уже принял кару за этот грех однажды, за что же ты собираешься бороться теперь?
- За Мерлина, и за Старлинг-Сити.
- За него? - буквально выплюнула Нисса, - это же он убил Сару.
- И он заслуживает наказания, я не говорю, что это не так, - повернувшись к девушке, ответил Оливер, - но не тебе выбирать для него кару. Это касается моего города.
- И твоей сестры, не так ли? - её слова заставили Оливера застыть, но затем он кивнул.
- Это дело моей семьи, - вновь повернувшись к Ра'су , сказал Оливер, - и я хочу решить его сам.
По губам Ра'с аль Гула, скользнуло некое подобие улыбки, и он, скинув накидку, что до этого покоилась на его плечах, положил её на стойку с оружием.
- На этот раз можешь не раздеваться, все будет быстро. Выбирай оружие.
Подойдя к стойке, Оливер взял уже знакомый ему клинок, вот только второго он так и не нашел.
Он не знал, что его собрат покоился на небольшом столике, в уютно обустроенной гостиной, завернутый в темную материю и словно святой Грааль (прим.:Чаша) оберегаемый заснувшей на диване блондинкой, но что-то тянуло его к оружию, что однажды его едва не убило.
И в то же мгновение, стоило ему сжать рукоять, удобно легшую в руку, на другом конце страны, спящая Фел положила ладонь на окровавленное лезвие и отчего-то улыбнулась во сне.

Меч Ра'с аль Гула уже был у него в руках, и теперь, заняв позицию в паре метров от Оливера, он наконец-то сказал, то о чем догадался почти сразу.
- Как я понимаю, мой "верный соратник" Сараб, познакомил тебя с чудесами Ямы Лазаря, верно? - легкий выпад, от которого Оливеру пришлось уходить в сторону, и развернувшись вновь, встать на изготовку.
- Впрочем, я ему благодарен, еще один раунд с вами, мистер Куин, стоит раскрытия тайны, - теперь уже Ра'с аль Гулу пришлось отступать, под яростной атакой Оливера. - Хотя вам и не хватает опыта.
Все так же как и в прошлый раз, Ра'с аль Гул совершал выпад за выпадом, играя словно кот с мышью, он то загонял Куина в угол, то выпустив его на цент кружил вокруг него, пытаясь нанести ранение.
И казалось, исход уже предрешен, когда одним коротким ударом Куин ранил Ра'са в плечо. Ничего сверхъестественного, всего лишь легкое ранение, но Нисса на другом конце комнаты задержала дыхание, а Мерлин, напротив, резко выдохнул.
Оливер чувствовал, как кровь бежит по его венам, пульсирует в висках, придавая силы и ловкости его движениям, как она проникает в его мозг, давая ему почувствовать свою неуязвимость. Быть может, это была все та же влага, что вернула его к жизни, скорее всего, это была именно она, и теперь, словно поднимаясь из тьмы его сознания, она обволакивала его, принося с собой голос, что просил его убить Ра'с аль Гула, а следом за голосом, следовали образы тех, кого он должен был защитить, и это придавало ему сил.
Теперь он, пожалуй, наконец понял, что значит бороться за что-то. Чувствовать, как жажда охватывает все его существо, ведомая лишь одной единственной идеей - обрести желаемое.
Мать, Отец, Томми, Сара - те, кто ушли, направляли его руку, когда он наносил удар за ударом, заставляя Ра'с аль Гула отступать. Тея, Рой, Джон и его маленькая дочка, - те, ради кого он должен был выиграть, те, ради кого он обязан был раз и навсегда защитить город от Лиги.
Фелисити он обещал выполнить все, о чем она попросит, он обещал вернуться, обещал, что не оставит её.
И ради её глаз, что каждый раз вытаскивают его из тьмы, он должен был исполнить обещание.
Последний колющий удар, и он почувствовал, как холодная сталь входит в тело, почувствовал сопротивление плоти, и увидел, как меч выпадает из разжавшихся пальцев Ра'с аль Гула.
Он видел, как Нисса подбежала к отцу и уложила его голову к себе на колени. Видел, как раскрываются её губы, но не слышал её крика. Это было словно немое кино в быстрой перемотке: люди в черных одеждах, что наполнили комнату по первому крику Дочери Демона, люди, что подняли тело Ра'са и унесли его куда-то. А потом, он видел, как Нисса, подняв меч отца, замахнулась на него, готовая сражаться, но затем опустила клинок.
- Я отдаю долг, - прочитал он по её губам, прежде чем услышать слова. - Убирайся Оливер Куин, я отдаю долг, и возвращаю тебя домой. Так и передай ей.
Оливер не стал спрашивать кому, не стал спрашивать вообще ничего, он просто развернулся, и схватив Мерлина, который тоже все еще не опомнился от шока, вышел из залитой кровью комнаты. Масео последовал за ним.
И люди расступались перед ними, некоторые даже склоняли головы, а он просто шел, в одной руке сжимая плечо Мерлина, и не выпуская клинка из другой.
Оливер Куин направлялся домой.

Автор: Rakel
Бета: looking3237