Арнав открыл глаза и едва сдержал стон. После удобства кровати снова вернуться в кресло оказалось не так-то просто. Но как бы он не мечтал о мягкости матраса и гладкости простыней, пока приходилось довольствоваться тем, что есть. С наслаждением расправив затекшие плечи, мужчина машинальным жестом размял онемевшую шею и повернул голову в поисках Кхуши. Этот короткий взгляд стал настолько привычным, что он уже и забыл, было ли когда-нибудь иначе. Арнав озадаченно посмотрел на аккуратно заправленную постель, но одновременно с кольнувшим сердце беспокойством раздался звук дверной защелки, и Кхуши появилась на пороге ванной комнаты.
Стараясь не шуметь, она подхватила сумку и прошмыгнула к выходу, не замечая внимательного взгляда, сопровождавшего ее перемещение.

— Куда-то собралась?

Неожиданный вопрос заставил Кхуши застыть на полпути и с сожалением обернуться.

— Да, — неуверенно ответила она. — Есть неотложные дела.

Арнав резко сел, спуская босые ноги на пол, и уставился на жену. Она выглядела гораздо лучше, но синеватые тени под глазами и нездоровая бледность еще выдавали недавно перенесенную болезнь.

— Твои дела могут подождать до тех пор, пока ты не окрепнешь, — непреклонно заявил Арнав.

— Что? — опешила Кхуши, удивленная его столь категоричным вмешательством. — Но мистер Шукла…

— Я сам с ним поговорю. Пусть справляется самостоятельно.

От его безапелляционного тона в глазах Кхуши загорелся огонек упрямства, и, фыркнув, она снова направилась к двери, что-то недовольно бормоча себе под нос.

— Кхуши, стой! — Уже взявшаяся за ручку двери девушка резко развернулась и уперла руки в бока. Огонек неумолимо превращался в нешуточное пламя.

— Арнав, почему вы все решаете за меня? — возмутилась она.

«Да потому что я волнуюсь за тебя!» Именно это хотел сказать Арнав, но против воли рявкнул:

— Потому что ты моя жена, и должна делать, как я сказал! — Он тут же пожалел о своих словах, но привычная волна уже подхватила его, унося все дальше. — Если ты не в состоянии думать, то я…

— Да, точно. Как я могла забыть? — едко перебила Кхуши. — По странному стечению обстоятельств я — ваша жена. По вашей прихоти и всего лишь на полгода.

— Не говори так со мной, — рыкнул Арнав. Знакомое чувство раздражения поднималось из глубин, заставляя резонировать каждую клеточку его тела. — Ты никуда не пойдешь и останешься дома. Ты слышишь?

— Слышу. Важны только ваши желания и ваши решения, верно?
С этими словами негодующая Кхуши выскочила из комнаты. Глядя на закрывшуюся дверь, Арнав бессильно сжал кулаки. Обстоятельства изменились, а он абсолютно не знал, как теперь надо было действовать.

Закипая от злости, Кхуши неслась по коридору, словно черти наступали ей на пятки. Трудности сближают, правда? И еще вчера ей казалось, что все обиды и недосказанности отступили так далеко, будто были в другой жизни. Но нет. Зазнайка никогда не изменится. Он всегда будет диктовать ей свои условия и правила игры.
Добежав до кухни, Кхуши заметалась от шкафа к шкафу, подготавливая ингредиенты. Эмоции срочно требовали выхода, и только джалеби могли унять это клокочущее чувство в груди. С размаху шлепнув на плиту тяжелую сковороду, она яростно принялась за тесто.

— Кхуши? — мягкий голос Паяль привел ее в чувство. Сестра в ужасе разглядывала гору свежеприготовленных сладостей и Кхуши, воинственно размахивающую лопаткой. — Что случилось? Почему ты так сердишься?

— Сержусь? — Кхуши оторвалась от готовки. — Это мягко сказано! Да я просто в бешенстве!

Паяль вопросительно смотрела на нее, ожидая пояснений.

— Даже не спрашивай, — буркнула девушка. Ухватив горячий, обжигающий пальцы кругляшок, она поднесла его к лицу, но замерла. — Ты поможешь мне? — Джалеби отправились в рот, и Кхуши отряхнула руки, с надеждой глядя на сестру.

— Когда ты так говоришь, я начинаю нервничать. Обычно это ничем хорошим не заканчивается.

— Умоляю! — Кхуши сложила ладони, жалобно заглядывая Паяль в глаза. — И вообще, ты — моя сестра, и должна быть на моей стороне.

— Я сто раз пожалела, что была на твоей стороне, когда ты отправилась на аэродром. Что на этот раз? Где-то пожар, и ты спрыгнешь с крыши, спасая ребенка?

— Паяль, поверь, ничего такого. У меня срочные дела с мистером Шуклой. Вернусь через час.
Постарайся сделать так, чтобы Арнав не заметил моего отсутствия. Ну? — Кхуши пританцовывала от нетерпения, готовая сорваться с места.

— Если ровно через шестьдесят минут ты не окажешься здесь, я сама тебя убью, поняла?
Кхуши чмокнула сестру в щеку.
— Я скоро вернусь. Засекай время.

Арнав чувствовал, как путается в тенетах собственной изворотливости. Как зверь, бьющийся в сетях, разрывающий тугие нити, чтобы тут же запутаться в новых, он снова и снова находил оправдания собственной трусости. Он понимал, что должен все рассказать, и никак не мог себя заставить. Его пугало одиночество, которое могло последовать за этим единственно правильным и верным решением. Он боялся и ненавидел себя за этот страх, но Кхуши должна знать. Одно слово правды гораздо важнее, чем все его душевные порывы. Невозможно бесконечно делать вид, что ничего не случилось. Он обязан с ней поговорить, и лучше сделать это прямо сейчас.

— Ты видел мою жену? — Выглянув из комнаты, Арнав перехватил бесшумного слугу, спешащего куда-то с подносом в руках.

— Нет, господин Арнав. Уже давно ее не встречал. Мне поискать? — с готовностью поинтересовался тот.

— Я сам, — отмахнулся он.

Арнав обыскал весь дом, но Кхуши как сквозь землю провалилась. Даже Паяль не смогла ему помочь, и чем дольше он искал, тем больше таяла его решимость. Осознание этого заставляло злиться на самого себя.

Считая минуты, Паяль тревожно поглядывала на дверь. После случившегося на Бали, она никак не могла избавиться от волнения, но Кхуши все не появлялась. Чтобы убить казавшееся бесконечным время и отвлечься, Паяль взялась за приготовление кхира. Вероятно, она переняла эту привычку у сестры, и теперь обречена успокаиваться, стоя у плиты. Мысль вызвала у нее слабую улыбку.

— Паяль, — послышалось сзади, и знакомые руки скользнули со спины, обвиваясь вокруг талии.

— Ну наконец-то! Арнав искал тебя.

— Ты не сказала? — Отпустив сестру, Кхуши залезла рукой в миску с пудингом и облизнула пальцы. — Кстати, кому ты наготовила столько кхира?

— Нет, как ты и просила. Тебе наготовила, обжора, — засмеялась Паяль.

— Спасибо, — Кхуши повисла у нее на шее. — Ты самая лучшая сестра.

— Да, Паяль, ты действительно самая лучшая сестра, — Девушки стремительно обернулись и увидели Арнава, стоявшего мрачнее тучи в нескольких шагах от них. — Кхуши, на пару слов.

И через секунду девушка уже торопливо переставляла ноги, влекомая настойчиво удерживающей ее за локоть крепкой мужской рукой.

— Ты все-таки ушла. — Он стоял перед ней и хмурился, сунув руки в карманы. Кхуши молча разглядывала его лицо, словно пыталась угадать возможную реакцию. Арнав замечал ее нервозность в подергивании пальцев, теребящих дупатту, расширенных зрачках, почти сливавшихся с радужкой, и ему нестерпимо хотелось успокоить жену.

— Кхуши, неужели ты не понимаешь, что я пекусь о твоем здоровье? — Складки на переносице разгладились, голос смягчился, стараясь донести до нее смысл этих слов.

Кхуши моргнула, расслабляясь, но глаз не отвела. Казалось, она заглядывает прямо в его сердце. Прямо в душу, стараясь добраться до самого дна.

— Нет, не понимаю, — с тихой задумчивостью сказала она наконец. — Знаете, раньше было лучше. Вы неизвестно почему женились на мне — я смирилась с этим. Вы ненавидели меня, и я свыклась с этой ненавистью. Но теперь я совсем не понимаю вас. Может быть мы вернемся к прежним отношениям? Эта неожиданная забота пугает меня больше, чем ваше отвращение.
Арнав стоял перед ней, не зная, что говорить дальше. Просто смотрел на нее, не двигаясь. Это было лучшим, что мозг смог ему предложить.

— Почему вы молчите? Вам нечего сказать? Что с вами вдруг произошло? — Кхуши в который раз настойчиво требовала ответов. Недосказанность так и висела в воздухе, и молчать дольше было нельзя. Вот он — подходящий момент. Нужно выложить все и освободиться.

— Я знаю о тебе и Шьяме. — Карты на стол, а там будь что будет. — Поэтому женился на тебе, думая о безопасности сестры. — Как в омут с головой, и Кхуши окаменела от его слов. Ей будто отвесили оплеуху, разом вышибая воздух из легких. Она падала вниз и сжималась, предчувствуя неотвратимый удар о землю.

— Я был уверен, что ты предала нашу семью, но оказался не прав. — Арнав не отрывал от нее глаз, ожидая, что она скажет. От этого зависело очень многое. Не просто многое — вся жизнь зависела от ее слов. Но она смотрела помертвевшим взглядом и молчала.

— Кхуши, — произнес он, пытаясь вывести ее из оцепенения. — Я сделал выбор. Неправильный выбор, основанный на неправильных выводах.

— Но вы могли выбрать что-то другое… Разве нет? — Она с трудом разлепила неподдающиеся губы.
Ее голос был так тих, что напоминал шелест опавшей листвы.

— Что — другое? Что я должен был сделать, когда ты и Шьям… — Его голос сорвался, и он замолчал, опустив глаза и глядя на свои сжавшиеся кулаки.

— И теперь вы решили, щелкнув пальцами, все исправить? Почему? — в глазах появились первые отблески боли. — Ради чего? Что изменилось?

— Замолчи.

— Почему я должна молчать? — голос набрал силу, задрожав долго копившейся обидой. Кхуши больше не напоминала безжизненную куклу. Она стала тонкой струной, отчаянно звеневшей от напряжения.

— Потому что чем больше ты спрашиваешь, тем меньше у меня ответов, — с горечью произнес он.
— Пойми, я должен был защитить сестру.

— Вы просите понять вас, но что насчет меня? — Из глаз брызнули слезы, и она зло вытерла их ладонью. — Вас не интересовали мои чувства тогда, так почему сейчас?..

— Кхуши…

— Что еще вы хотите? Получить прощение? — Струна готова была лопнуть. — Хорошо, я прощаю вас. Прощаю ваше несносное поведение и ваши слова. Прощаю мою боль. Но знаете что? К черту все! — взорвалась Кхуши и вылетела из комнаты, изо всех сил хлопнув дверью. Арнав вздрогнул от этого стука. Будто крышка гроба захлопнулась, отделяя его от мира живых.

Кхуши плакала перед статуей Богини, подтянув колени под самый подбородок и обхватив их руками. Она получила простые ответы на простые вопросы, и ее мир снова разлетелся на осколки. Пусть он был недобрым, но уже привычным и знакомым. Мир, где он ненавидел ее, а она его. Хотя кого она пытается обмануть? Может, раньше она и ненавидела его, но не теперь. Кхуши безнадежно всхлипнула. Ну почему так? Ведь есть же на свете женщины, которые счастливо вышли замуж за лучшего в мире мужчину, и их не мучают воспоминания. Души которых цельны и неделимы. Почему же ее душа разодрана в клочья? Разделена терзающими противоречиями на атомы? Она уже смирилась со своим положением, но теперь все вернулось. Унижение тех дней. Одиночество. Гнев. Но нет. Она не поддастся этому снова. Кхуши вытерла слезы и поднялась. Она не будет жалеть себя, не станет плакаться на судьбу. Ей надо быть сильной. Ей нужно домой.

Чем ближе Кхуши оказывалась к выходу, тем больше убыстрялись ее шаги. Последние метры она уже бежала, судорожно хватая ртом воздух. В голове пульсировала лишь одна мысль: убраться отсюда. Вырваться на свободу. Прочь! Она вцепилась в дверную ручку, отчаянно дергая на себя, дверь с грохотом распахнулась, и Кхуши замерла.

— Здравствуй, Чамкили, — радостно поприветствовала ее девушка, стоявшая на пороге.