Рождество встречали на Гриммо, двенадцать. Дом наполнился ароматами еловой хвои и всевозможных десертов, которые Миранда готовила сама, не доверяя такое дело эльфам. Симирам и Роми помогали ей. Точнее, помогала Роми – Симирам больше болтала и делала пробы.

Дети под предводительством Кэсси украшали громадную елку в гостиной. Смех и веселые споры о том, куда лучше повесить очередную игрушку, разносились по комнате, наполняя ее теплом. Светлая атмосфера праздника вызывала желание хотя бы ненадолго забыть о крестражах, Волдеморте и его возможном возрождении. Чарли с Регулусом и Патриком молча наблюдали за процессом украшения елки: разговаривать не хотелось совершенно. Рядом с диваном, на котором они устроились, посапывали в переносных колыбельках Серена и Фиона. Даже странно, что они спокойно спали при шуме, который царил вокруг.

Взмахивая палочкой, чтобы повесить игрушки на верхние ветки, Кэсси вдохновенно рассказывала про нового профессора по защите:

— Он так много знает всего интересного! А как колдует, вы бы видели! Ему стоит кистью шевельнуть – и готово. Даже заклинания не произносит! А еще он очень добрый – никогда голоса не повысит, ко всем с улыбкой обращается.

С самого приезда из Хогвартса Кэсси не переставала говорить о профессоре Йангуре – совершенно им очарованная.

— Ну, наконец-то, Дамблдор нашел компетентного преподавателя, — заметил на это Регулус.

Чарли показалось, что он немного ревнует: до сих пор Кэсси с таким восторгом и горящими глазами говорила только об отце.

Адара, Астерион и Орион принялись уговаривать старшую сестру показать им, чему она научилась на дополнительных занятиях. То есть продемонстрировать беспалочковую магию. Кэсси не надо было долго упрашивать – она очень гордилась своими новыми умениями. Оглядевшись, она протянула руку к коробке с игрушками, стоявшей неподалеку на полу, и произнесла:

— Tua fy!

Глаза Кэсси на мгновение вспыхнули золотом, и серебристый колокольчик, поднявшись из коробки, неторопливо подплыл к ней.

— Вау! – хором выдохнули близнецы, восхищенно глядя на кузину.

Орион захлопал, аж подпрыгивая от гордости за сестру. Кэсси с самодовольной улыбкой раскланялась, но потом честно добавила:

— У профессора это получается гораздо быстрее. Но он сказал, что со временем и мы так научимся.

Чарли наблюдал за этим действом завороженно: тринадцатилетний подросток, владеющий беспалочковой магией? Пусть даже это обыкновенный призыв предметов. Определенно, новый преподаватель был весьма компетентен. Чарли даже пожалел, что у них такого не было. А вот Регулус и Патрик отреагировали спокойно – похоже, Кэсси уже успела продемонстрировать им свои новые способности.

За стол сели, когда на небе зажглись звезды. И все было бы хорошо, если бы не грусть в глазах Роми. Нет, она тоже шутила и смеялась, обменивалась шпильками с Симирам. Но каждый раз, когда она смотрела на детей, в ее глазах появлялась такая тоска, что у Чарли больно сжималось сердце.

Роми ничего не говорила, никогда не жаловалась, но Чарли знал, как ей хочется понянчить собственного ребенка. И он знал, что она чувствовала себя виноватой перед ним. Хоть он и пытался всеми силами убедить жену, что это был его выбор и она не имеет права себя винить. Чарли даже разузнавал об усыновлении, однако сразу же наткнулся на препятствие, о котором изначально предупреждала Роми: оборотню не дадут под опеку ребенка.

Чарли давно думал об этой проблеме – искал пути решения. Но только сейчас, при виде Роми, держащей на руках довольно угукающую Серену, его озарило. Как же он раньше не подумал об этом? Одному, конечно, не справиться, но ведь есть друзья. В том числе Регулус – его начальник, влиятельный лорд Блэк. Уж он-то сможет помочь. Чарли улыбнулся своим мыслям. Он сделает все, чтобы его жена была счастлива.

На следующее утро Чарли решился поговорить с Регулусом, уединившись с ним в кабинете.

— У меня к тебе большая просьба, — сразу объявил он.

Регулус хмыкнул на это многообещающее начало и состроил лицо «я весь внимание».

— Понимаешь, — осторожно начал Чарли, — я подумал, что пора изменить законы, касающиеся оборотней. Они такие же члены общества и должны обладать равными правами. Меня в Министерстве и слушать не будут, но ты – другое дело…

— Хочешь, чтобы Роми позволили усыновить ребенка? – проницательно заметил Регулус.

Чарли кивнул:

— И это тоже.

Регулус несколько мгновений внимательно смотрел на него, заставив Чарли занервничать, и вдруг улыбнулся:

— Обдумай, чего ты конкретно хочешь, набросай законопроект. Можешь Симирам к этому подключить – уверен, она займется с радостью. А я посмотрю, что вы придумаете, и представлю разработку министру.

Чарли засветился от радости:

— Спасибо, Регулус!

Симирам, конечно же, с энтузиазмом поддержала его идею и удивилась, почему ей самой такое в голову не пришло. К разработке законопроекта подключился Патрик, да и сам Регулус иногда что-то советовал. Только Роми ничего не говорили, желая устроить сюрприз.



Роми была в панике. Как она могла забеременеть? Конечно, она слышала, что зелье в сочетании с алкоголем может дать обратный эффект. Но до сих пор Роми была уверена, что в ее случае это невозможно в принципе, и зелье пила исключительно для перестраховки. И вот, пожалуйста!

Чарли она не стала ничего говорить. Промучившись несколько дней, кидаясь от одного решения к другому, Роми пришла поделиться проблемой с Симирам. Кто еще лучше верной подруги подскажет выход?

Симирам отреагировала совсем не так, как Роми ожидала: радостно заулыбалась и бросилась обнимать ее:

— Поздравляю!

— Было бы с чем, — мрачно заметила Роми, когда ей удалось выбраться из объятий подруги.

— Так. Я что-то не поняла, — Симирам нахмурилась, уставившись на Роми осуждающим взглядом. – Это же отличная новость!

Та в свою очередь с упреком посмотрела на подругу:

— Да что хорошего-то! Этот ребенок проживет самое большее – до первого полнолуния, — немного помолчав, Роми мрачно заключила: — Уж лучше я сразу сделаю аборт.

— С ума сошла! – вскинулась Симирам.

— А что ты предлагаешь? – разозлилась Роми. – Отменить полнолуния? Или срочно исцелить меня от ликантропии? Или сократить беременность до одного месяца?

Она резко отвернулась к окну и, сложив руки на груди, уставилась на бушевавшую на улице метель, словно никогда не видела зрелища интереснее. Порой Симирам выводила ее из себя. Конечно, она искренне стремилась помочь, но у нее была раздражающая склонность вести себя так, будто Роми обычный человек. Забывая о том, что есть вещи, которые для нее просто не доступны в силу ее природы.

Вопреки ожиданиям не последовало ни извинений, ни уговоров… вообще ничего. За спиной воцарилась тишина, будто Симирам исчезла. Роми удивленно обернулась. Подруга стояла, замерев посреди комнаты, с очень вдохновенным видом уставившись в пространство. Какая знакомая картина…

— Леди… — осторожно начала Роми. – Что бы ты ни задумала, это плохая идея.

Несколько мгновений спустя, проигнорировав последнюю реплику, Симирам уставилась на Роми горящим взглядом. Та обреченно вздохнула: начинается!

— Лу-у-уни, — восхищенно протянула Симирам. – Ты гений! Я тебе говорила когда-нибудь, что ты гений?

— Неоднократно, — Роми скептично поджала губы. – Но что я такого…

Симирам порывисто схватила ее за руки.

— Не зря Чарли стал работать с хроноворотами – это просто знак свыше! Говоришь, уложить беременность в один месяц? Так и сделаем! Берешь хроноворот и перемещаешься назад во времени – так и проживешь все девять месяцев за один январь.

Роми ошеломленно покачала головой.

— Ненормальная…

Но было в этой идее что-то… Так отчаянно хотелось верить, что все получится! А Симирам уже принялась излагать свой сумасшедший план. До ближайшего полнолуния – двадцать седьмого января – есть еще полторы недели. За это время они как следует подготовятся: Чарли подберет хроноворот, Симирам подыщет места, где Роми будет жить.

— Надо убедиться, что ты не встретишься сама с собой. А значит, придется жить все это время взаперти. Но, думаю, это не слишком высокая цена.

Симирам вопросительно посмотрела на Роми, и та кивнула. Она, вообще, могла уже только кивать, ошеломленная напором подруги.

— Нам понадобится девять квартир. Может, и больше, учитывая, что месяц получится неполным, — Симирам на мгновение замолчала и, одарив Роми многозначительным взглядом, заключила: — И не вздумай начинать спорить. Я знаю, что у нас все получится.

Только несколько мгновений спустя до Роми дошло, что она имела в виду. Она согласилась и переместилась в прошлое. И, значит, к тому времени, как она пришла к Симирам, та уже обо всем знала. Парадоксы во времени… Но какая же Симирам отличная актриса! Ведь сделала вид, что впервые обо всем слышит! Роми усмехнулась – в душе внезапно проснулось полузабытое чувство: шааалость…

— Хорошо. Надеюсь, я об этом не пожалею.

Симирам торжествующее ухмыльнулась. Да уж, со школьных времен ничего не изменилось. Абсолютно.

Чарли удивление изображать не стал – сразу признался, что уже в курсе из-за временного парадокса. За что Роми была ему очень благодарна. Они с Симирам и Регулусом занялись улучшением хроноворота, чтобы он не вызывал неприятных ощущений при прыжке, а главное – чтобы не повлиял на ребенка.

Роми знала, что у них все получилось. Более того – однажды Чарли вернулся домой с такой потрясенной и сияющей физиономией, что она сразу поняла: ребенок родился, и с ним все в порядке. Муж, конечно, ничего не рассказывал – законы перемещения во времени и все такое – но было ясно без слов. И все-таки, чем ближе было полнолуние, тем больше она нервничала. И вот, двадцать пятого января Роми отправилась в прошлое. Перемещение происходило в ее первом пристанище – доме Симирам.

К своему изумлению Роми ничего не почувствовала – ни малейшего головокружения. Просто в один момент она стояла в гостиной дома Симирам и получала последние наставления от подруги, последний поцелуй от Чарли… а в следующий – оказалась в той же гостиной, но пустой. Роми глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, утащила у подруги из буфета шоколадку, которые та держала специально для нее, и уселась в кресло.

Прошло около часа, когда раздался звук открывающейся двери и из прихожей донеслись веселые голоса. Первыми появились Адара с Тери и с радостными воплями бросились к Роми. После них вошли Патрик и Симирам с Сереной на руках. Застыв в дверях оба хором воскликнули:

— Роми? Что случилось?

Вопрос «Как ты здесь оказалась?» не прозвучал. Они могли попасть друг к другу даже в отсутствие хозяев – защита домов была настроена так, чтобы пропускать друзей. Но, конечно, пользовались этой возможностью только в крайних случаях.

— Леди, ты не поверишь… — Роми улыбнулась, начиная получать удовольствие от происходящего.

Симирам скептично приподняла брови: мол, удиви меня. И бросила быстрый взгляд в сторону детей – надо ли их отослать? Роми покачала головой – пусть остаются.

Начать она решила с главного – сообщения о своей беременности. Симирам отреагировала еще более бурно, чем в будущем. Ведь теперь это для нее действительно было новостью и не приходилось изображать удивление. Самым рациональным оказался Патрик – пока жена радовалась и обнимала подругу, он спросил:

— А что делать с полнолуниями?

Симирам тут же замерла и помрачнела. Роми широко улыбнулась:

— А вот это – вторая часть моего рассказа…

— Круто! – хором прокомментировали ее откровения близнецы, которые поняли лишь то, что тетя Роми будет несколько раз перемещаться в прошлое.

— Отличное решение! – поддержала их Симирам. – Надо только придумать, где ты будешь жить, чтобы не встречаться с самой собой. Понятное дело – сейчас у нас, но потом…

— Мы уже обдумали, — Роми благодарно ей улыбнулась. – У Регулуса, у родителей Чарли, у Билла, у Тонксов…

— У родителей Патрика, — продолжила за нее Симирам, посмотрев на мужа и получив согласный кивок.

— У меня еще осталась старая квартира, — добавил он. – Правда, там сейчас живет Фрэн. Но, думаю, она не будет против.

— Еще одну квартиру мы решили снять, а последний месяц я проведу в Мунго, — заключила Роми.

— Что ж, добро пожаловать, Роми, — улыбнулся Патрик. – Надеюсь, все получится.

Так началась жизнь Роми практически в четырех стенах. Выходить на улицу она не решалась, опасаясь встретиться с самой собой, и гуляла только в саду. Впрочем, скучать ей не приходилось: Роми почти все время занималась с детьми – она всегда их любила, да и потренироваться не помешает. Симирам с Патриком смеялись, что у них внезапно появилась бесплатная нянька, и пользовались этим, чтобы побольше времени проводить вдвоем.

Миранда няньке тоже обрадовалась. Особенно когда Роми удавалось успокаивать приступы ревности Ориона к младшей сестренке и вспышки темперамента Кэсси.

В следующий месяц у Уизли Роми даже устала от свалившейся на нее практики общения с детьми. Ей, по натуре замкнутой, к тому же привыкшей жить почти в одиночестве, было довольно тяжело привыкнуть к многолюдному шумному дому.

Зато уж у Билла можно было отдохнуть и прийти в себя.

У мистера и миссис Кэссиди – получить много полезных советов.

С Фрэнсис – повеселиться и расслабиться.

Беременность проходила на удивление хорошо: Роми практически не испытывала никакого дискомфорта. Патрик, наблюдавший ее, чтобы не обращаться в Мунго, уверял, что ребенок развивается нормально.

— А моей… болезни он не унаследует? – с тревогой спросила Роми, когда жила уже у Тонксов.

Этот вопрос давно терзал ее, но до сих пор она просто не решалась его задать. Что она будет делать, если опасения подтвердятся?

Патрик покачал головой:

— Не могу утверждать наверняка. Ничто не свидетельствует об отклонениях, но пока слишком рано об этом судить. Узнаем, когда ребенок родится.

Не слишком обнадеживающий ответ, но Роми решила, что будет мыслить позитивно. Ее ребенок родится здоровым. Она уже знала, что будет девочка. Вместе с Чарли, который приходил ее навещать, они решили назвать дочку в честь матери Роми – Хоуп. Она умерла давно – от эльфийской лихорадки – сгорев буквально за несколько дней. Отец пережил ее всего на год, и Роми до сих пор их не хватало.

Съемная квартира так и не понадобилась. Во время пребывания Роми у Тонксов начались схватки. Она растерялась и запаниковала. К счастью, не работавшая Андромеда была дома. Со свойственными ей спокойствием и рациональностью она немедленно связалась с Чарли и Патриком, который заранее договорился в Мунго о приеме пациентки.

Чарли нервно вышагивал по коридору больницы, чуть ли не до крови закусив губу и изо всех сил пытаясь сдержать дрожь в руках. Эти бесконечные две недели тяжело ему дались. Он постоянно боялся, что что-нибудь случится с Роми или с ребенком. Все-таки – кто знает, как могли на них повлиять постоянные перемещения во времени. И тут вдруг начались преждевременные роды. А что, если… Чарли потряс головой: нет, он не будет об этом думать.

— Чарли, успокойся, — Патрик схватил его за плечо, заставив остановиться. – Все будет в порядке.

— Но ведь слишком рано…

— Ну, семимесячный ребенок. Бывает – и не таких выхаживали.

Чарли глубоко вздохнул:

— Ладно. Ты прав.

Симирам, спокойно сидевшая в кресле, сочувственно и понимающе улыбнулась ему:

— Это Патрик сейчас такой смелый, — ехидно заметила она, — а когда его собственные дети рождались, сам носился по гостиной как бешеный снитч.

— Неправда! – возмутился тот. – И вообще, откуда тебе знать – в доме кроме Ренни никого не было.

— Вот Ренни и рассказывал.

— Так он же тобой занимался.

— А эльфы всегда знают, что в доме творится, даже если не присутствуют.

— Все ты врешь!

Чарли начал улыбаться еще в начале этой перепалки. Все страхи немедленно исчезли, стало легко и спокойно.

— Мистер Уизли? – в коридоре появился молодой целитель.

— Да? – с вновь вспыхнувшей тревогой Чарли резко повернулся к нему.

Патрик тоже посмотрел на коллегу взволнованно, и даже Симирам напряженно выпрямилась в своем кресле.

— Поздравляю вас с рождением дочери, — целитель доброжелательно улыбнулся. – И мать, и ребенок чувствуют себя прекрасно.

В этот момент Чарли забыл, что он взрослый серьезный человек, и подпрыгнул с воплем:

— Йеху!

Патрик с Симирам за его спиной рассмеялись, а вот целитель остался невозмутим – видимо, привык уже к разнообразным реакциям новоиспеченных отцов.

Роми встретила его сияющей улыбкой, прижимая к груди крошечный сверток. Ее глаза светились таким счастьем, что Чарли на мгновение зажмурился. У них получилось! Просто не верилось в удачу этой сумасшедшей затеи. Чарли присел на стул рядом с женой и, широко улыбаясь, недоверчиво рассматривал свою новорожденную дочку. Свою Хоуп. Он не знал, почему матери Роми дали такое имя, но их дочери оно подходило идеально. Она принесла в их жизнь новую надежду.

Остаток месяца до полнолуния Роми пришлось прожить у Тонксов, поскольку в ее собственном доме жила ее более ранняя версия. Которая прекрасно все поняла по его обалдевше-счастливому лицу, но ничего не сказала. Чарли чувствовал себя немного запутавшимся от необходимости видеться с разными версиями жены, и когда месяц подошел к концу, вздохнул с облегчением. Теперь можно, наконец-то, начать нормальную жизнь.



Выручай-комната предстала в виде гостиной с уютными мягкими креслами, несколькими круглыми столиками и высокими книжными шкафами у задней стены. Полы были покрыты пушистыми коврами, а из ложного окна открывался иллюзорный вид на горы.

Гермиона строчила на пергаменте домашнее задание, обложившись со всех сторон учебниками. В этом году она взяла такое количество предметов, что Кэсси поражалась, как она все успевает. Подруга выглядела измученной, побледневшей, с кругами под глазами. Но отказываться ни от чего не собиралась. Упрямая. Хотя зачем ей, маглорожденной, нужно магловедение, Кэсси до сих пор не понимала.

Рон с Невиллом играли в шахматы и время от времени испускали азартные крики, заставляя Гермиону раздраженно морщиться и одаривать их гневными взглядами. Но мальчишки не замечали ее недовольства. Кэсси лениво листала валлийский словарь, то и дело отвлекаясь на пейзаж за окном. Надо бы заняться домашним заданием, но ей было лень. И Кэсси переводила список заклинаний, который на последнем занятии дал им профессор Йангур.

Вдруг ее взгляд упал на слово «rhwyfus». Кэсси вздрогнула – до сих пор она не думала, что имя профессора может быть каким-то словом. Нет, понятно, что все имена что-то означают, но ведь не так, чтобы был прямой перевод в словаре. Руйфус переводилось как «королевский». Немедленно вспомнилась подслушанная реплика профессора, на которую Кэсси тогда не обратила внимания: «Меня каждый раз передергивает, когда я слышу это слово». Почему? Что такого ужасного в слове «королевский»?

— Что ты там нашла? – отвлек от размышлений голос Гермионы.

Кэсси поманила подругу и показала ей найденное слово.

— Интересно, — задумчиво пробормотала та. – А давай-ка посмотрим его фамилию.

Девочки принялись листать словарь. Найти удалось не сразу, поскольку профессор писал свое имя в соответствии с правилами современного английского языка. Потому Кэсси и не приходило раньше в голову порыться в валлийском словаре.

— Вот! – радостно воскликнула Кэсси, указывая на слово «iangwr», и прочитала: — «Слуга».

Подруги озадаченно переглянулись, хором протянув:

— Королевский слуга.

— Судя по всему, профессор выбрал не просто любое имя, — принялась размышлять Гермиона. – А значит, это должно на что-то указывать. Королевский слуга… слуга короля. Какого короля? Мне кажется, отгадка в этом.

— Или королевы, — заметила Кэсси. – И имя просто выражает его верноподданнические чувства.

— Ты веришь в это? — Гермиона скептично посмотрела на нее, и Кэсси покачала головой. – Вот и я – нет.

— Почему же его передергивает при слове «королевский»? – пробормотала Кэсси.

Гермиона одарила ее озадаченным взглядом, и она рассказала о тех словах профессора. На некоторое время они замолчали, обдумывая возможные варианты.

— А что если… — Гермиона невидящим взглядом уставилась в потолок и, вдруг, выпрямившись, затараторила: – Может, король, которому он служил, мертв – тем более что в Англии давно правит королева. Вот слово «королевский» и заставляет его вздрагивать, напоминая о прошлом.

— Разве люди живут так долго, пусть и волшебники? – усомнилась Кэсси.

Гермиона нетерпеливо фыркнула:

— Вспомни Николаса Фламеля.

— Тоже верно.

— По-моему, этот король был дорогим для профессора человеком, если имя он выбрал себе такое, что напоминает о нем, — раздался голос Невилла, и девочки подпрыгнули.

Оказалось, мальчишки закончили свою партию в шахматы и уже некоторое время прислушивались к их разговору.

— В этом есть смысл, — кивнула Кэсси.

— Получается, мы не там искали? – спросил Рон. – Нам нужен великий волшебник из девятнадцатого века, а не двадцатого.

— Может, и раньше, — задумчиво кивнула Гермиона.

— Слушайте! – воскликнул Невилл с видом озарения. – Так надо же на карте посмотреть – там настоящие имена отображаются.

Кэсси ошарашенно поморгала – почему эта мысль ей раньше в голову не пришла? Она бросилась к своей сумке, валявшейся рядом в кресле, и извлекла карту Мародерок. Друзья склонились над ней, чуть ли не стукнувшись лбами, лихорадочно ища профессора Йангура. Уроки давно закончились, и он мог быть, где угодно. Но скорее всего – в своей комнате: он мало общался с другими учителями. И точно: в комнате профессора по защите от темных искусств находилась только одна точка, подписанная именем… Эмрис. Они озадаченно переглянулись.

— А где фамилия? – озвучил Рон всеобщее недоумение.

— Как-то это знакомо звучит… — Гермиона нахмурилась и потерла лоб. – Я где-то читала… Эмрис означает… «бессмертный»!

— Ничего себе! – произнесли они хором, а Рон даже присвистнул.

— Кто же он? – прошептал Невилл.

— Может, он и не человек вовсе? – мечтательно предположил Рон. – Какое-нибудь древнее существо.

Гермиона презрительно хмыкнула:

— Ага, зомби.

— Да ну тебя, — обиженно насупился Рон. – Что, мало на свете фэйри, которые живут веками?

— Фэйри непохожи на людей, — возразила Кэсси.

— А вдруг они умеют принимать человеческий облик? Кто знает? Их же никто по настоящему не изучал, — Рон не собирался отказываться от своей версии.

Но Кэсси хотелось верить, что профессор Йангур – человек. Пусть и необычный. Они еще немного поспорили, но, так и не сойдясь во мнении, отправились спать.

Конечно, друзья не сдались: они принялись изучать все, что можно было достать в школьной библиотеке. Вот только не знали, что конкретно искать. Мадам Пинс уже начала подозрительно коситься на их компанию, а результатов так и не намечалось. Однако Кэсси просто не могла бросить эту загадку. Она будоражила воображение, заставляя целыми днями думать об улыбчивом обаятельном профессоре и внимательно наблюдать за ним на уроках.

Кэсси так увлеклась разгадкой тайны профессора Йангура, что забыла даже про крестражи. Теперь она посещала дополнительные занятия не только для того, чтобы чему-то научиться, но и чтобы чаще общаться с профессором. Помимо связанной с ним загадки, он еще и очень ей нравился.



С приближением полнолуния Роми все больше нервничала. Даже долгожданное возвращение домой не принесло облегчения и почти не радовало. Конечно, первым делом они с Чарли сделали дочери анализ крови. В этом им помог Патрик, который давно начал внедрять в магическую медицину некоторые магловские методы. Коллеги поначалу восприняли его инициативу со скептицизмом и насмешками, но скоро убедились, что это работает. И еще как.

Так что Патрик сам сделал анализ и заверил обеспокоенных родителей, что Хоуп – абсолютно нормальный ребенок, без малейших следов какой бы то ни было аномалии. Но Роми все равно не могла до конца поверить.

— Прекрати нервничать – молоко пропадет, — пыталась ее урезонить все замечавшая Андромеда. – Патрик – замечательный целитель, если он сказал, что все в порядке, значит, все в порядке.

Роми соглашалась и кивала, но была не в состоянии ничего с собой поделать. Умом она понимала, что Андромеда права, однако сердце замирало от ужаса. И, придя в себя после полнолуния, первым делом бросилась к дочери. Хоуп безмятежно спала в колыбельке рядом с Чарли, который работал над какими-то чертежами. Он обернулся на ее шаги и встревоженно нахмурился.

— Роми, тебе не стоило…

Но не договорил, поскольку Роми, по-прежнему не отрывавшая взгляда от Хоуп, от облегчения разрыдалась. Чарли тут же оказался рядом, схватив ее в объятия.

— Что такое? Что случилось?

Роми слабо помотала головой:

— Ничего. Просто я так боялась… что Хоуп тоже…

Она всхлипнула, уткнувшись лицом в грудь Чарли.

— Глупышка моя, — судя по голосу, он улыбнулся, — Патрик же сказал, что все в порядке.

Роми кивнула, чувствуя себя идиоткой. Только сейчас она по-настоящему почувствовала, что их безумная авантюра закончилась – ей все-таки удалось каким-то чудом родить совершенно здоровую дочь.

Погрузившись в заботы о Хоуп, Роми на пару месяцев выпала из поисков Чаши, которые в любом случае зашли в тупик. Они проверили все места, связанные с Томом Риддлом, в той или иной степени значимые для него – и ничего не нашли.

Совещание как всегда проходило в библиотеке блэковского особняка. Детей оставили в гостиной – под присмотром Кричера и Ренни, которого Симирам притащила с собой. Младенцы спали, близнецы развлекали Ориона, и пока оттуда не доносилось никаких подозрительных звуков. Но Роми все равно не могла перестать настороженно прислушиваться.

Войдя в библиотеку, она была встречена поздравлениями – чуточку насмешливыми, но искренними – от портрета Джейн.

— Разболтала, — с деланным неудовольствием Роми покосилась на Симирам. – Я же хотела сама сказать!

Та только весело пожала плечами – мол, а что я могла сделать? И они с Джейн обменялись заговорщицким взглядом, живо напомнившим о былых временах. Именно поэтому Роми не очень любила бывать здесь: тщательно похороненное прошлое неизменно воскресало, стоило только увидеть знакомое лицо на портрете, услышать родные интонации и дурацкие шуточки. Как с этим справлялась Симирам, а уж тем более Регулус, она просто не представляла.

— А не мог ли Волдеморт отдать крестраж кому-нибудь из ближайших соратников? — вдруг высказал предположение Патрик. – Дневник-то ведь доверил Малфою. Так почему бы…

— А что – вполне, — Чарли согласно покивал.

— Вряд ли тоже Малфой, — задумчиво произнес Регулус, — не станет он складывать все яйца в одну корзину. Значит, остается…

— Лестрейнджи – они всегда были ближайшими его соратниками, — закончила Симирам.

— Надо поговорить с Дамблдором, — заключил Регулус после непродолжительного молчания и, не откладывая, направился к камину.

Первое, что услышал Регулус, появившись в кабинете директора, была насмешливая реплика:

— И это называется – самый надежный банк? Я бы не стал там хранить ничего по-настоящему ценного.

Дамблдор, откинувшись на спинку кресла, усмехнулся и покачал головой. Напротив него стоял высокий темноволосый парень… с чашей в руках. Определенно старинной золотой чашей. Пока Регулус пытался понять, уж не та ли это Чаша, которую они ищут, Дамблдор обратил на него внимание:

— Добрый день, лорд Блэк, вы очень вовремя – я как раз собирался с вами связаться. Позвольте представить – профессор Руйфус Йангур.

Парень повернулся к Регулусу и приветливо улыбнулся, быстро поставив чашу на стол – поближе к Дамблдору. Будто он тут совершенно ни при чем, и вообще случайно зашел. Неужели этот мальчишка и есть тот самый невероятный профессор, о котором Кэсси ему все уши прожужжала? Пока Регулус недоверчиво рассматривал его, Йангур сделал невиннейшее выражение лица, какое только может существовать на свете.

— Так вы и есть знаменитый профессор Йангур? – прервал Регулус затянувшееся молчание.

— Простите? – тот, похоже, ожидал совсем другого вопроса и несколько растерялся.

— Моя дочь от вас в полном восторге – без конца рассказывает.

У Йангура сделалось одновременно удивленное и понимающее выражение лица. Как это могло сочетаться, было совершенно непонятно, но тем не менее.

— Кассиопея – очень талантливая студентка, старательная и прилежная.

Регулус недоверчиво приподнял бровь. Если первая часть высказывания сомнений не вызывала, то – вторая… Это Кэсси – прилежная?

Дамблдор хмыкнул, старательно глядя в сторону с едва заметной улыбкой. Регулус вспомнил, зачем он собственно пришел, и перевел взгляд на чашу, так и оставшуюся на столе.

— А скажите-ка, Дамблдор, эта чаша…

— …Хельги Хаффлпафф, — закончил за него директор.

— Я так понимаю, ее достал профессор Йангур, — Регулус одарил означенного профессора очередным внимательным взглядом. – Могу я поинтересоваться, каким образом?

Тот бросил быстрый взгляд на Дамблдора – явно что-то заключил из выражения его лица – и затараторил о том, что вовсе не собирался ничего добывать, а Чашу нашел совершенно случайно – она чуть ли не на голову ему свалилась: чистейшей воды везение. Он даже и не знал, что она какая-то особенная, пока не принес директору. И, вообще, он просто мимо проходил.

Скептицизм Регулуса возрастал с каждым сказанным словом. Ведь врет – нагло врет, да еще и неумело. Кэсси и то искуснее отмазки придумывает. Регулус уже хотел сказать: «Не умеешь врать, не берись», — как Дамблдор оборвал все объяснения веским:

— Главное, крестраж теперь у нас.

Его тон подразумевал: «И никаких вопросов!» Регулус побуравил директора некоторое время сумрачным взглядом, но углубляться в тему не стал. Если уж Дамблдор не хочет чего-то говорить, от него ничего не добьешься. И в чем-то он прав: главное, крестраж добыли – не так уж и важно каким способом. Только вот личность странного профессора Йангура – казавшегося зеленым мальчишкой и при этом способного украсть крестраж (судя по отрывку услышанного разговора, из Гринготтса) – сильно интересовала его.

— Я пойду, пожалуй, у меня скоро занятия начинаются, — с прежней невинностью заметил Йангур и исчез из кабинета директора.

Дамблдор посмотрел ему вслед с легкой улыбкой и переключил внимание на Регулуса.

— Так что – мы нашли все крестражи, Волдеморт теперь не сможет вернуться? – спросил тот.

— Понимаешь, Регулус… — будто бы неуверенно начал Дамблдор, и внутри все похолодело – такое начало явно ни к чему хорошему не приведет. – Во-первых, остается Реджинальд и живущий в нем осколок Волдеморта. Даже если ему не удастся покорить себе душу Реджинальда, он сможет притянуть Волдеморта, точно так же, как крестражи. И пока что я не вижу способа нейтрализовать его, кроме…

Дамблдор замолчал, отведя взгляд.

— Кроме смерти мальчика, — мрачно заключил Регулус – нечто подобное он предполагал с самого начала.

Дамблдор со вздохом кивнул и снова посмотрел на него.

— Есть еще кое-что… — ему явно не хотелось что-то сообщать, и от этого стало совсем нехорошо. – Крестражем может быть не только предмет, но и живой человек. Перед самой своей смертью Волдеморт случайно создал еще один крестраж, о котором он сам не подозревает.

Регулус недоуменно нахмурился, и вдруг осознание обрушилось на него, как кирпич на голову.

— Вы хотите сказать… — голос сорвался, и Регулус закашлялся, после чего с трудом выговорил: — Хотите сказать, Кэсси – крестраж?!

Дамблдор снова кивнул, глядя на него с глубоким состраданием. Регулус прикрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Душу охватила практически неконтролируемая буря эмоций. Его дорогая девочка, его маленькая принцесса – почему именно она? Разве мало ей было горя? И почему… Несколько раз глубоко вздохнув, Регулус посмотрел в упор на Дамблдора, пытаясь подавить ярость, заглушившую все остальные чувства.

— Почему я узнаю об этом только сейчас? – очень тихо спросил он.

Дамблдор одарил его печальным взглядом, который только еще больше взбесил.

— Я пытался найти выход – способ уничтожить осколок души Волдеморта, живущий в Кассиопее. Но, честно скажу: безуспешно.

— То есть Кэсси должна умереть? – прямо спросил Регулус – его голосом можно было заморозить горные вершины.

— Пойми, Регулус – я тоже не хочу ее смерти. Но пока вижу только один вариант: Кассиопея должна пожертвовать собой, а потом мы вернем ее обратно уже из-за черты.

Регулус молчал долго. Конечно, Дамблдор не виноват в сложившейся ситуации: не он вложил в ребенка этот треклятый осколок. И Регулус даже был уверен, что директор сейчас искренен с ним – он пытался найти приемлемый выход. И все равно не мог не ненавидеть его в этот момент. Пусть из лучших побуждений, но Дамблдор беззастенчиво манипулировал их жизнями – жизнью ребенка! Колоссальным усилием воли Регулус заставил себя на время отбросить эмоции и мыслить рационально.

— Вы уверены, что сможете вернуть ее, после… всего.

— Да. При определенных условиях.

— И вы эти условия собираетесь подготовить?

Дамблдор кивнул.

— Хорошо, — Регулус решительно выпрямился. – Что я могу сделать?

— Пока ничего. Пока мы можем только ждать возрождения Волдеморта. А оно произойдет рано или поздно. И уже тогда начнем действовать.

— Хорошо, — холодно повторил Регулус и встал. – Надеюсь, на этот раз вы будете держать меня в курсе и не станете скрывать важную информацию.

С этими словами он шагнул в камин, отправляясь домой.



Беллатрикс аппарировала на берег Северного моря и некоторое время стояла, глядя на возвышавшуюся среди свинцовых волн башню Азкабана. Над водой нависали почти черные тучи, ледяной ветер пронизывал до костей и поднимал высокие волны. Настроение было под стать погоде. Беллатрикс давно не навещала мужа, и сейчас ее привело сюда вовсе не желание его увидеть, а необходимость поговорить о крестражах Лорда и о сыне.

— Мадам Лестрейндж? – нетерпеливо окликнул встречавший ее перевозчик.

Если бы Беллатрикс была знакома с магловскими легендами, непременно сравнила бы его с Хароном. Но она не была, а потому видела в нем неудачника, которого угораздило обзавестись столь убогой работой. Посещения Азкабана родственниками заключенных были строго регламентированы и проходили только в сопровождении сотрудника Аврората. Что скоро могло стать неудобным – слишком уж специфичный разговор предстоял Беллатрикс с мужем.

Она с достоинством забралась в лодку, гордо игнорируя нетерпеливую гримасу своего сопровождающего. По пути она незаметно изучала его, прикидывая, поведется ли он на простой подкуп, или стоит разыграть жалостливую сцену? К тому времени, как лодка причалила к острову, на котором возвышалась тюрьма, Беллатрикс решила, что лучше подстраховаться. И она изобразила несчастную женщину, которой просто жизненно необходимо хотя бы пару минут побыть с мужем наедине, обещая за исполнение ее невинной просьбы – в конце концов, что может случиться: тут же кругом дементоры – щедрое вознаграждение.

Ее сопровождающий поколебался, но в итоге уступил. Мужчины такие идиоты – ими так легко управлять! Беллатрикс довольно усмехнулась, когда шаги аврора затихли в коридоре.

— Что привело тебя ко мне, дорогая? — хрипло спросил Рудольфус, проводив его взглядом.

— Соскучилась? – Беллатрикс томно похлопала ресницами.

Рудольфус усмехнулся – на его исхудавшем лице это выглядело почти пугающе.

— Оставь свои спектакли для глупых авроров, Белла.

Она хмыкнула и стала серьезной, перейдя на деловой тон:

— Мне надо посоветоваться с тобой. Насчет Лорда.

— Внимательно тебя слушаю, — в отсутствие дементоров к Рудольфусу возвращались прежние саркастические интонации.

Беллатрикс на мгновение даже пожалела о прошлом, когда они были вместе. Она тряхнула головой, отгоняя дурацкие сентиментальные мысли, и принялась излагать свою проблему.

— Не подумай: я по-прежнему стремлюсь к возвращению Лорда, — заключила Беллатрикс свой рассказ, — но и жертвовать сыном более не желаю.

Рудольфус помолчал, обдумывая информацию.

— Надеюсь, ты понимаешь, на что идешь и чем рискуешь? – наконец, спросил он.

Беллатрикс решительно кивнула.

— У Лорда наверняка есть и другие крестражи. Вряд ли он остановился на двух. Надо просто найти…

— Постой-ка… — Рудольфус прищурился, замерев. – А ведь Лорд незадолго до своего исчезновения вручил мне золотую чашу, велев беречь ее как зеницу ока. Вдруг она и есть один из крестражей? Во всяком случае, проверить стоит.

— Чашу? – Беллатрикс напряглась как струна, глаза ее вспыхнули. – Где она?

— В Гринготтсе – в нашем сейфе. Я тогда подумал, что это будет надежнее, чем хранить в имении.

— Мадам Лестрейндж, ваше время заканчивается, — в конце коридора появился все тот же аврор.

Беллатрикс кивнула, мило улыбнулась мужу и, низко наклонившись к нему, тихо произнесла сладким голосом:

— До встречи, милый – надеюсь, скоро увидимся на свободе.

— Найди Барти – он тебе поможет, — поспешно прошептал Рудольфус, проигнорировав ее заигрывания.

— Барти? – Беллатрикс удивленно вскинула брови. – Он же…

— Нет. Наведайся в гости к Краучам.

Ничего более конкретного Рудольфус сказать не мог, учитывая поджидавшего Беллатрикс аврора, который прислушивался к их прощаниям. Она кивнула, давая знать, что все поняла и последует его совету. Обратный путь прошел в полном молчании: Беллатрикс изображала убитую горем жену, чтобы спокойно подумать над планом своих действий.



В тот апрельский день Кэсси неожиданно осталась в одиночестве. В субботу, на которую было назначено посещение Хогсмида, она встала с температурой и страшной болью в горле. Пришлось вместо прогулки отправляться в больничное крыло.

— Мы принесем тебе что-нибудь вкусное, — пообещал Невилл.

— И забавное, — ехидно добавил Джордж, многозначительно переглянувшись с Фредом.

Гермиона осуждающе посмотрела на них, но близнецы ее взгляд проигнорировали. Кэсси же усмехнулась и подмигнула Джорджу – мол, буду ждать. Джинни предложила проводить до больничного крыла, но Кэсси отказалась – не хватало еще и ей выходные испортить.

Мадам Помфри дала перцового зелья, велела возвращаться в гостиную и никуда не ходить. На обратном пути Кэсси полностью погрузилась в мысли о том, где еще поискать хоть какие-то указания на профессора Йангура. Завернув за угол, она врезалась в идущего ей навстречу человека.

— Осторожно, мисс Блэк, — с мягкой иронией произнес он, придержав ее за плечи, чтобы не дать упасть, — так и с ног сбить можно.

Подняв голову, Кэсси обнаружила улыбавшегося ей профессора Йангура. Она нервно сглотнула и уставилась на него широко раскрытыми глазами.

— Что такое, мисс Блэк? – он отпустил ее, отступив на шаг, и слегка склонил голову. – У вас такое лицо, будто вы чудовище увидели.

Кэсси помотала головой и, собрав волю в кулак, мило улыбнулась:

— Извините, что налетела на вас, сэр. Я просто задумалась.

— Ничего страшного. А что вы делаете в замке? Я думал, все ушли в Хогсмид.

— Я заболела, — Кэсси печально вздохнула и для убедительности покашляла.

Профессор задумчиво посмотрел на нее, словно что-то решая для себя.

— Что ж. Тогда приглашаю вас на чашку целебного чая.

Кэсси не поверила своим ушам: неужели ей так невероятно повезло?

Чай оказался действительно целебным: после первого же глотка в горле растеклось приятное тепло, и кашель исчез окончательно, будто растворился. Кэсси почувствовала себя бодрой, как после долгого сна.

— Нравится? — спросил профессор Йангур, заметив удивление на ее лице.

Кэсси кивнула:

— А из чего он?

— Обычные лекарственные травы, приправленные простеньким, но полезным заклинанием – мой наставник был лекарем и научил меня разбираться в травах. Хотя я показал себя не очень-то прилежным учеником.

Профессор грустно улыбнулся, и Кэсси догадалась, что его наставник умер. Что неудивительно, если он правда живет несколько веков. А она все больше и больше убеждалась, что это так. Даже его выбор слов подтверждал эту версию: «наставник» и «лекарь» вместо «профессор» и «целитель». Кэсси сгорала от любопытства, но не решалась начать расспрашивать и потому остановилась на нейтральной теме – о ЗОТИ и дополнительных занятиях.

Профессор охотно отвечал на ее вопросы, даже помог освоить заклинание, вызывающее огонь на ладони. Кэсси давно хотела ему научиться, но никак не получалось. Рассказал пару забавных историй из своей жизни. Во всяком случае, она думала, что из своей. И вдруг задумчиво заметил:

— Знаете, мисс Блэк, вы напоминаете мне… одну знакомую. Какой она была в те времена, когда мы еще были друзьями.

— А кем вы стали потом? – Кэсси все-таки не сдержала любопытства.

— А потом мы стали врагами и неоднократно пытались убить друг друга, — профессор горько усмехнулся.

Кэсси немного помолчала. Он был таким грустным… Наверняка потерял многих близких за столько-то лет. То ли она расслабилась в теплой дружеской атмосфере, то ли просто временное помешательство нашло, но Кэсси не заметила, как спросила:

— Вы любили ее?

Эта мысль почему-то была неприятной – Кэсси сама поразилась своим эмоциям и постаралась подавить их. Профессор Йангур удивленно посмотрел на нее и чуть насмешливо улыбнулся, покачав головой:

— Нет. Не так, как вы подумали.

Кэсси прикусила губу – его слова ее вовсе не убедили, но расспрашивать дальше она не решилась. В конце концов, кто она такая, чтобы он рассказывал ей о своей личной жизни?

— Пожалуй, мне пора, — смущенно пробормотала Кэсси. – Спасибо за чай, сэр, и за помощь.

— Всегда пожалуйста, юная леди.

Профессор Йангур с широкой улыбкой отвесил ей полушутливый поклон. До чего же он все-таки обаятельно улыбался! Кэсси каждый раз замирала, не в силах отвести глаз. «Да что со мной такое?» — недовольно подумала она и поспешила попрощаться и выскользнуть из кабинета.

Помогло ли перцовое зелье или целебный чай профессора Йангура, но утреннее недомогание как рукой сняло. Чувствуя необычайное воодушевление, Кэсси направилась в библиотеку: раз уж все равно в Хогсмид не попала, так хоть попытается найти что-нибудь о загадочном и таком привлекательном профессоре.

Но, едва дойдя до конца коридора, она услышала позади шаги и, обернувшись, обнаружила директора, постучавшего к профессору Йангуру. Когда Дамблдор зашел в кабинет, Кэсси, секунду поколебавшись, вернулась и прислушалась. Изнутри доносились приглушенные голоса, но слов разобрать было невозможно. Кэсси в последней надежде порылась в карманах и к своему великому счастью нашла удлинитель ушей, недавно подаренный Джорджем.

— Все-таки ты ужасно врешь: Регулус не поверил ни единому твоему слову, — в голосе директора слышалась улыбка.

Кэсси забыла как дышать. Отец был здесь? Зачем? И почему профессор Йангур врал ему – к тому же, явно по соглашению с Дамблдором?

— Ты сам хотел, чтобы никто не знал обо мне, — в голосе профессора звучало ледяное равнодушие. – А если бы я рассказал правду, как добыл чашу, это повлекло бы слишком много других объяснений.

Послышался вздох, после чего директор мягко произнес:

— А я-то обрадовался уже, что ты, наконец, оживился…

Последовала пауза – Кэсси могла только догадываться, что происходит внутри – и снова заговорил профессор Йангур:

— Ты придумал, что делать с живым крестражем?

Кэсси широко распахнула глаза. Что значит «живой крестраж»? Или… они имел в виду Реджинальда?

— Что это ты тут делаешь? – вдруг раздался рядом знакомый язвительный голос. – Тебя не учили, что подслушивать под дверью – неподобающее занятие для леди?

Кэсси испуганно подпрыгнула, инстинктивно отшатнувшись в сторону и уронив удлинитель ушей, и сердито уставилась на Лестрейнджа. Тот ухмыльнулся, окинув ее взглядом с головы до ног.

— Придурок, — буркнула она. – Между прочим, о тебе речь шла.

— Обо мне? – насмешливо протянул он на манер Малфоя. – Неужели мои выдающиеся успехи, наконец, решили наградить?

Кэсси гордо вздернула подбородок. Если раньше она хотела помочь кузену, то теперь это желание начисто пропало. Пусть сам справляется, раз такой умный. Не удостоив его больше ни единым словом, она подобрала удлинитель и прошествовала мимо.

— Принцесса, — фыркнул вслед Лестрейндж.

Почему-то это прозвучало совершенно не обидно – скорее его тон можно было сравнить с дружеской насмешкой. Кэсси удивленно обернулась, но Реджинальд уже двинулся прочь, с независимым видом засунув руки в карманы. Несколько мгновений она недоуменно смотрела ему вслед, пожала плечами и, заметив, что дверь профессорского кабинета начинает открываться, поспешила скрыться.

На следующее утро за завтраком, едва Кэсси развернула принесенный совой «Ежедневный пророк», как в глаза бросился заголовок:

«СЕНСАЦИЯ: ОГРАБЛЕНИЕ ГРИНГОТТСА»

Кэсси поморгала, не веря глазам, и легонько толкнула сидевшую рядом Гермиону, привлекая ее внимание. Та оторвалась от изучения расписания и, взглянув на газету в руках подруги, быстро все поняла. Вдвоем они перечитали статью несколько раз, пытаясь осознать новость.

«Мы всегда считали, что Гринготтс неприступен. Но, кажется, его репутация сильно преувеличена. Наши читатели помнят, как его пытались ограбить два с половиной года назад. Тогда попытка оказалась неудачной, но только потому, что нужная вору ячейка уже была пуста. Теперь ситуация еще серьезнее. Буквально на днях пострадал фамильный сейф семьи Лестрейндж. Гоблины клянутся, что никаких несанкционированных проникновений в банк не было. Тем не менее, леди Беллатрикс Лестрейндж, посетившая сейф, обнаружила пропажу старинной, очень ценной чаши. Если леди Лестрейндж предъявит иск директору Гринготтса…»

Дальше шли неинтересные подробности, и Кэсси не стала читать. Из сейфа Лестрейнджей украли чашу! Не ту ли чашу, о которой говорил профессор Йангур? И которая наверняка была одним из крестражей. Вывод напрашивался сам: профессор ограбил Гринготтс да так, что гоблины ничего не заметили. Кэсси восхищенно улыбнулась – он просто невероятен, она всегда это знала.

— Офигеть, — выдала Гермиона, чем вызывала ошарашенные взгляды Рона с Невиллом и смешок Кэсси.

— Что вы там такое нашли? – заинтересовался Невилл.

Девочки переглянулись и молча протянули им газету.

— Да, Гермиона, согласен с тобой, — протянул Рон, прочитав статью. – По-другому и не скажешь.

— Вы еще не все знаете, — самым загадочным своим тоном сообщила Кэсси. – Я не успела вчера рассказать…

И она поведала друзьям о посиделках накануне с профессором Йангуром и подслушанном разговоре.

— Это что ж, получается, профессор… — Рон не договорил, расплывшись в ехидной улыбке.

Кэсси весело кивнула.

— Говорил же тебе директор: нехорошо подслушивать, — вдруг раздался рядом голос опоздавшей на завтрак Джинни, и все подпрыгнули.

Полюбовавшись на их испуганные физиономии, она заключила:

— Зато полезно.

Они рассмеялись на этот комментарий.

— Так получается, все крестражи нашли? – с надеждой спросила Гермиона.

Кэсси покачала головой:

— Нет, они говорили еще о каком-то живом крестраже. Думаю, речь шла о Лестрейндже.

— Да, пожалуй, — согласилась Гермиона. – Надо будет поискать информацию об этом.

И выразительно посмотрела на Кэсси: мол, в вашей фамильной библиотеке проще всего найти. Та кивнула. Определенно надо поискать.

Год закончился удивительно спокойно. Особенно если вспомнить то, что было на первых двух курсах. Никаких катастроф, никаких неожиданных разоблачений. И никаких героических походов. Только загадка профессора Йангура так и осталась неразгаданной. Зато с ним ничего не случилось, он не уволился и должен был продолжить преподавать защиту на следующий год. То ли проклятие перестало действовать, то ли профессор был настолько могуществен, что на него оно не распространялось. В любом случае Кэсси была очень довольна этим обстоятельством и школу покидала, полная надежд и планов на будущее.

* * *
Молодой человек стоял на берегу озера, вглядываясь вдаль. Теплый летний ветер трепал его светлые волосы, бросая в глаза отросшую челку и заставляя недовольно морщиться. Он приехал сюда впервые в жизни – отдохнуть вместе со своей девушкой – однако его не покидала уверенность, что озеро ему знакомо. Он был в смятении. До недавнего времени он был обычным парнем, выросшим в обычной семье. И самой большой его заботой было закончить университет и найти хорошую работу. Теперь казалось, что от тех дней его отделяют годы и годы, хотя прошла всего пара недель.

Когда ему исполнилось двадцать лет, вдруг начали появляться странные воспоминания. Сначала они приходили отрывочными картинками. Он даже решил, что сходит с ума, и уже хотел обратиться к психоаналитику, но передумал. Внезапно проснувшаяся интуиция подсказывала, что не стоит этого делать. Хотя «подсказывала» не совсем подходящее слово – скорее, оглушительно вопила.

И вот теперь – рядом с озером – воспоминания обрушились на него лавиной. В них он видел себя в старинном замке, в окружении рыцарей. Он был королем. Голова раскалывалась от попыток осознать и свести все воедино.

Он вздохнул и наклонился к озеру, чтобы умыть лицо в попытке хоть немного прояснить сумбурные мысли и чувства. Все тот же непреодолимый внутренний голос говорил, что он вернулся, потому что его королевство в опасности и нуждается в нем. Но прежде он должен забрать свое оружие.

Он помотал головой и решительно ступил в воду озера.