Название: Everybody dies

Заявка 1: Как сложилась жизнь главных героев, после того как Хаус умер? Повествование от первого лица, остальное на усмотрение автора...

Рейтинг: R (смерть персонажа)
Жанр: ангст*
___________________

Смотрю в экран компьютера и не понимаю, почему еще не пишу вежливый ответ на приглашение. Банальные слова, выражение соболезнований, привычное «С уважением, Э.Форман». Я слишком часто делал это, чтобы не ответить малышке Рэй на автомате.

«Она уже не малышка, - поправляю я себя. - Она - дипломированный специалист. И сирота… Теперь».

Снова перечитываю текст письма.

С прискорбием сообщаем, что 22 сентября 2036 года в результате продолжительной болезни скончалась декан медицины, доктор Лиса Кадди. Похороны состоятся на кладбище Бней Яаков, Пассаик Авеню, Нью Джерси 23 сентября в 16-00.

Теперь и Кадди.

Я похоронил Хауса, Уилсона, Реми...

Иногда мне кажется, что все, с кем я когда-то работал, решили зло пошутить и заставить меня выступить на похоронах каждого.

К Хаусу пришлось идти, потому что позвал Уилсон. К Уилсону - потому что он умер у меня на руках. К Реми - потому что… не мог не придти.

Я откинулся на спинку кресла и задумался.

Кажется, совсем недавно я спорил с Чейзом на дифдиагнозе. Кажется, буквально вчера я стоял на свадьбе Кэмерон. Кажется, только что я отвечал Кадди на ее поздравление с днем рождения.

Больше никого из них нет.

Чейз разбился на мотоцикле, слишком мощном для него, всю жизнь водившем только седаны. Глупая попытка походить на Хауса закончилась нелепой смертью на ночном шоссе.

Я помню, как вздрогнул, впервые увидев на стоянке больницы красного монстра с размашистым CBR на боку. Узнав в регистратуре, что Honda принадлежит моему диагносту, я даже помучался чувством дежавю.

Позже, стоя перед закрытым гробом Чейза, это чувство пришло ко мне снова.

И больше не ушло.

Вереница смертей. Ставшие почти привычными ритуалы. Похожие речи.

Иногда мне казалось, что я попал в петлю времени. На похоронах Реми я даже поделился этим с Таубом.

Следующим я хоронил его.

Крис погиб в результате несчастного случая. Пошел с дочками на аттракционы, игрушечный поезд слетел с рельсов. Он успел вышвырнуть из вагончика Софию и прикрыл собой Софи.

Девочки выжили.

Тауб остался овощем.

Через год судебных разбирательств какая-то жен отключила-таки аппарат, поддерживающий его жизнь. Я пытаюсь вспомнить - которая, но в голове всплывает только рыдающая Адамс.

Полная энтузиазма, веры и идей, она была одной из самых самоотверженных женщин, которых я знал.

И единственной, кто заставил пережить ужас непонимания мыслей самоубийцы еще раз. Стоя возле ее гроба, я, как и на похоронах Катнера, много хмурился. Задавал вопросы. Пытался поговорить с семьей.

Я хотел понять, что случилось. Я хотел найти ответы.

Со стороны казалось, что я веду расследование, но мне было все равно.

«Ты не человек, ты робот!» - кричала мне тогда Кэмерон, и я не нашел в себе сил, чтобы возразить.

Кэмерон. Милая добрая Кэмерон.

«Уже не Кэмерон, - поправил я себя. – В свидетельстве о смерти она Кэмерон-Браун».

Никогда не мог понять, зачем сохранять фамилию первого мужа, брать двойную ради третьего, но делать вид, что второго никогда не было.

Ее дочка, Элиссон, унаследовала ее глаза. Я знаю, что она ни в чем не виновата, но никак не могу заставить себя поздравлять малышку с днем рождения. Ведь этот день – еще и день смерти ее мамы.

Конечно, в какой-то степени, она виновата сама. Врачи предупреждали, что после тяжелых вторых родов, новая беременность будет чистым безумием. Но она так хотела девочку.

«Она будет красивой, как ее папа, и умной, как… ну не знаю. Как Мастерс», - смеялась Кэмерон, пока я делал ей УЗИ.

Наверное, так и вышло. Я не знаю. Я не могу заставить себя связаться с семьей Браун.

Как не могу позвонить матери Мастерс. Наверное, потому, что мне нечего ей сказать.

Я не знаю почему, но я никогда не мог заставить себя воспринимать ее всерьез. Когда после окончания университета она пришла ко мне и попросилась на работу, я взял ее почти машинально, словно совершенно не знакомую мне девочку-вундеркинда. Словно она не была одним из лучших приобретений моей больницы.

Я понимал, что мне повезло. Мастерс была блестящим ученым. Она отдавалась работе так самозабвенно, что… не выжила.

Глупая нелепая смерть. Работа в лаборатории. Исследование вирусов. И мелкая, незамеченная даже ею царапина на руке.

Наверное, я должен испытывать чувство вины, ведь пока мой лучший исследователь умирала в изоляторе, я бегал по службам контроля, утрясая бюрократические вопросы. Я до сих пор помню, что читая речь на похоронах этой юной, так рано сгоревшей девочки, я думал только о том, что из-за ее смерти больницу могут закрыть.

Я помню отвратительную сцену, которую закатила мне ее мать. Я помню, как вспылил и нагрубил в ответ. Я помню, как уходил из их дома с трясущимися руками, и как Реми угощала меня сигаретой.

Реми, до последнего радующаяся жизни. Реми, ценившая каждый миг. Реми, погибшая при загадочных обстоятельствах.

Ее нашли мертвой, со шприцом в руке.

Я кричал, что никто на последней стадии болезни Хантингтона не сможет сделать себе инъекцию, не расцарапав при этом всю руку. Никто не сможет с одного укола попасть в вену. Никто не сможет даже зарядить шприц.

Но меня не слушали.

Дело так и не завели.

На похоронах Тринадцать я ничего не говорил.

Как и на похоронах Уилсона.

Его привезли в Принстон-Плейнсборо на скорой. Несмотря на все усилия Чейза, он прожил еще каких-то несколько часов, практически не приходя в сознание. Иногда он открывал глаза, но я видел в них лишь пустоту. Он никого не узнавал. Ничего не говорил.

Я до сих пор не понимаю, как он смог вызвать скорую.

На его похоронах я и увидел Кадди.

Прошло почти три года с нашей последней встречи. Она поздравила меня с назначением. Я поздравил ее с замужеством. Мы сидели рядом и не знали, о чем говорить.

А потом пошли в бар и напились так, как никогда бы не напились подчиненный и начальница.

Она не скрывала слез. Казалась такой… живой. Она говорила, как ей жаль, что она не смогла заставить себя приехать на похороны Хауса. Я не сказал, что не верю в его смерть.

Не сказал о той находке в моем кабинете, не сказал о моих мыслях по поводу смерти Реми…

Тогда мне казалось, что я поступаю хорошо, отказываясь бередить чужие раны.

К тому же, я искренне считал, что теперь, когда спины Уилсона больше нет и Хаусу не за кем прятаться от жизни – он вернется к ней. Или нет. В любом случае, рассказывать Кадди, что теперь это только его выбор, мне не хотелось.

«Она слишком любит контролировать все в своей жизни сама, - думал тогда я. - Ей будет, как минимум, неловко жить с мыслью, что все, что она с таким трудом построила, может снова рухнуть. А если этот заигравшийся подонок так и не приедет, знать, что ее опять отвергли - еще хуже...»

Я ничего ей тогда не рассказал.

Но мы начали поддерживать отношения. Я помогал с поступлением ее дочке, она помогала с грантами моей больнице.

Больше Кадди нет.

Никого больше нет.

Я снова придвинулся к компьютеру и написал малышке Рей письмо с соболезнованиями и заверением, что обязательно приеду.

Я вел машину и думал, что день сегодня как на заказ. Для похорон. Дождь, слякоть, ветер. Скользкое шоссе, не справляющиеся с потоком воды дворники.

Руки дрожали. Чтобы сегодня уйти с работы раньше, мне пришлось полночи разгребать бумажные завалы. Я потряс головой и сделал еще один глоток кофе. Стаканчик оказался пуст. Я удивился. Совершенно не заметил, как выпил его.

Я смял его картонные бока и потянулся, чтобы кинуть его в пакет под бардачком. Ненавижу мусорить, всегда вожу с собой…

Визг шин.

Свет.

Скрежет.

Мир переворачивается.

Я вижу, как полотно шоссе сползает куда-то под капот, словно я взлетаю.

Я вижу, как летят в глаза осколки бокового стекла. Боль окутывает мое тело колючим одеялом.

Земля возвращается, и я понимаю, что падаю.

__________________

*ну, короче, вы уже поняли) никакой это не ангст))) стеб это, чистой воды стеб)))