Название: Если бы тишина умела говорить…
Название фан-дома: Касл
Цитата: Если любишь, надо уметь расставаться... (Олег Рой "Одно чудесное пари")
Автор фанфика: -
Бета: +
Жанр: Ангст
Рейтинг: R
Пейринг: Алексис/Райан
Саммари: «Когда влюбляешься, начинаешь понимать слова песен», - как-то так говорил отец в свое время.
Музыка к фанфику: Alexandra Burke – The Silence

---

За окном стоит теплая осенняя погода. Золотистый закат, что пробивается сквозь множество кварталов и отражается от сотни окон, освещает дом переливами золотисто-бурых оттенков. Буйство теплой палитры пронизывает помещение насквозь, позволяя всем с легкостью поддаться воспоминаниям о недавно окончившемся летнем сезоне. Всем. Почти. Кроме меня.
Теперь я люблю осень. Эту осень.
Люблю. И за это ненавижу.
«А ты?» - спрашиваю одним взглядом, но не получаю ответа. Все, что мне достается, - это мимолетный взгляд, лишенный особых эмоций. Слова, обращенные, скорее, ко всем. Улыбки, что преподносятся другим, и объятия той, предательство которой пережить сложнее всего.
Стук столовых приборов и перезвон бокалов раздается повсюду. Помещение насквозь пропитано атмосферой романтики, счастья и всеобщего воодушевления. Разговоры не затихают ни на минуту, одна история сменяет другую, и кажется, что все вокруг подчинено одной идее – семье.
Но не для меня.
Не сейчас.
Не тогда, когда каждая клеточка моего тела испытывает невероятную тоску, каждая частичка души тянется к тому, на что не имеет права. Когда, кажется, что я больше никому не принадлежу. Даже себе.
Всегда уверенная, что никогда не смогу понять, принять; что такие сильные, необузданные, столь сокрушительные эмоции мне подвластны. Неизменно убежденная, что такие иррациональные, порой неправильные и разрушительные для остальных поступки присущи, скорее, родителям или бабушке. Кому угодно. Но не мне.
Не той девочке, которая, стоило встать ей на ноги, вела себя, словно она точно знает, как будет правильно. Не малышке отца, которая просила наказать ее и не отпускать никуда, чтобы готовиться к экзаменам. Не той девушке, что никогда не одобряла взбалмошного поведения своей матери. Не понимала его.
Когда все успело поменяться?! В какой именно момент мой мир перевернулся?! Когда стрелка моего компаса сбилась и потеряла свой ориентир?!
«Когда влюбляешься, начинаешь понимать слова песен», - как-то так говорил отец в свое время.
О да, теперь я их понимаю… Понимаю…
Ощущаю настолько реально, насколько вообще возможно. И каждый отзвук, каждый новый виток мелодии словно ударяется о грудную клетку и, просачиваясь сквозь меня своими нотами и задевая самые потаенные, самые сокровенные, кажется, неизвестные мне доселе струны, разносит повсюду мои самые глубокие переживания, самые сильные эмоции.
И если бы тишина умела говорить, если бы только все вокруг умело прислушиваться к тому, что порой держится глубоко внутри, возможно, тогда все взгляды и были бы обращены именно на меня. И тогда ничто не спасло бы нас от разоблачения.
«- Правда?» – Вопрос, скорее, в пустоту.
Господи, я даже не уверена, что нуждаюсь в ответах. Все так запуталось. И если раньше многие поступки вызывали жгучее осуждение, то сейчас все было наоборот. Сейчас я бы рискнула всем, чтобы еще хоть на мгновение окунуться в те эмоции, что заставляли забыть обо всем на свете, кроме тебя.
Да, сейчас я бы рискнула.
Как каждый день рискуешь ты. Беккет. Мой отец.
Я ведь до сих пор этого не понимала. Почему он так этим увлечен? Почему любовь к детективу Беккет, сопряженная со столькими опасностями, всегда была сильнее инстинкта самосохранения? Одного из самых сильных инстинктов.
Теперь понимаю.
«- Но ведь у нас все по-другому?!»
И ты никогда не сможешь принадлежать мне одной. Даже если бы я попросила. Даже если бы ты сам этого захотел.
Частичка тебя навсегда останется с ними. И ты никогда, о Боже мой, никогда не вычеркнешь любовь к ним из своего сердца.
Потому что ОНА - твое продолжение. Она - твое все.
Твое отражение. Как и я - отражение лучшего отца на свете.
«Такого, каким для Сары Грейс станешь ты. Каким обязательно станешь».
И настанет день, когда ты со мной согласишься.
Поймешь, что мы поступили правильно. И пусть это будет разрывать нас на куски. Пусть, прикрывая глаза даже на мгновение, я буду вечность ощущать твои ладони и безмолвно стонать от ощущения прикосновений, все равно не смогу поступить иначе.
«- Посмотри на них. - Господи, кажется, я начинаю задыхаться. - Ну, посмотри же! Это твоя семья.
Твоя. Семья.
И пусть я провалюсь на этом самом месте, если они не стоят того, чтобы попытаться забыть. Понимаешь?»
Казалось, будет легче. Проще.
Я расставалась, но никогда прежде мои руки так не дрожали. Никогда прежде я не делала того, с чем не было согласно сердце.
Сердце, которое, на мгновение поддавшись так долго скрываемым эмоциям, позволило искушению стать наваждением. Влечению - глубокой привязанностью. Юношеской влюбленности - болезненной одержимостью.
Но разве есть оправдание предательству? Или прощение нарушению обетов?
Я не знаю.
- Простите, я на минутку. - Последнее, что я бросаю в сторону собравшихся гостей в честь возвращения из медового месяца отца с Беккет, и убегаю в свое убежище.
Сбегаю.
Потому, что это сильнее меня.
Быть физически там и совсем в другом месте эмоционально. Быть с ними собой и в то же время лгать им каждым своим жестом. Поднимать бокал в честь новой семьи, не переставая думать о предательстве другой. Смотреть в твою сторону и видеть боль.
Боль, которую причинила я. Боль, которую я не смогу забрать.
- Прости меня, – едва шепчу в пустоту коридоров и вновь оказываюсь в своей комнате. В той, где все теперь будет напоминать о тебе. В той, где я смогу запереть воспоминания о тебе навечно. Где ты будешь принадлежать только мне.
И утыкаясь в ворох постельных покрывал, я буду болезненно вдыхать аромат любовного наслаждения.
Чтобы надышаться.
Чтобы не переставать дышать.
- Что же мне делать? – Боль утраты пронзает новым витком, и я сдаюсь.
Кричу. Надрывно.
Беззвучно.
Продолжая со всей силы сжимать в ладонях мягкие хлопковые ткани. Продолжая сотрясаться от рыданий. И, не останавливаясь, вспоминать. Чтобы помнить. Чтобы никогда не забывать.
Потому что не могу иначе. Потому что не знаю, как справиться по-другому. Потому что я ничего не могу изменить.
Даже если бы хотела. Даже если бы могла…
Я не могла.
Отказаться от тебя – самый тяжелый поступок, который я когда-либо совершала. Но отказаться от себя я все равно не в силах.
И я буду помнить. Буду любить. Как когда-то ответил отец, «пока этого достаточно».
Пока я могу собирать волю в кулак и, приведя себя в порядок, открывать эту дверь из своей комнаты в другой мир. Во вселенную, где я буду лучшей дочерью, верной подругой и добропорядочным гражданином. Где воспоминания о нас будут заставлять меня быть лучше. Жить дальше.
И каждый раз, проворачивая механизм, я буду верить в то, что смогу. Выдержу.
Сумею открывать дверь и всматриваться вдаль коридорного пролета, что, как и прежде, заканчивается огромным винтажным зеркалом в полный рост. Чтобы видеть себя.
Как это было прежде. Но не сейчас...
- Алексис… - Кажется, отзвук твоего голоса моментально выбивает почву из-под ног. И я падаю. Но ты держишь. Как и прежде. Лицом к лицу. Глаза в глаза. Вдыхая мои стоны. Задыхаясь от криков.
Как если бы я могла тебя спасти. Как если бы ты мог все изменить.
- Я не могу… должен быть другой способ. - И часть меня ненавидит тебя. За эти слова. За эту слабость. За синеву твоих глаз.
За то, что, не помня себя, я вырываюсь и, хватаясь за ручку, с силой захлопываю дверь.
Чтобы не слышать.
Чтобы словно в тумане скатиться вниз, мантрой повторяя себе, что смогу.
И чтобы, слыша, как ты шепчешь мне по ту сторону, не сойти с ума и не открыть эту чертову дверь.
Дверь, ручку которой, мне кажется, я так и не решусь отпустить.