Ночь охотников

– Скажите, а другого места не было? – Роксана захлопнула за собой дверь и оглянулась на остальных ребят, которые уже вовсю разбирали «снаряжение». – Почему именно мужской туалет?
– Сегодня днем ты не была такой брезгливой, – сказал Сириус, стряхивая на пол рюкзак, забитый краденой одеждой из школьной прачечной. Лили тем временем уже расставила на неудобной раковине мерные стаканы и сосредоточенно разливала по ним Оборотное зелье. Джеймс и Питер расставляли на полу свечи, расстилали Карту во всю ширину и разбирались с зеркалами — кому какое достанется.
– К тому же, сейчас все туалеты закрыты, кроме одного на пятом этаже и одного на третьем, до утра сюда точно никто не сунется, – продолжал Сириус. – А если сунутся, на счет три все начинаем стонать. После скажем, что у нас была отвязная групповушка.
Питер заслушался и после этих слов чуть не опрокинул на Карту свечу.
– Когда завтра всех будут допрашивать мракоборцы, наши будут отпираться до последнего. Гриффиндорцы ведь не стучат. Мракоборцы подумают, что наши скрывают что–нибудь офигенно страшное, начнут пытать исключением. И когда какая–нибудь ссыкливая третьекурсница расколется, окажется, что ночью мы все были в гостиной, просто разбежались трахаться после бурной вечеринки. После наших танцев, все так в этом уверены, что ни во что другое и не поверят. А если мракоборцы захотят проверить и пошарят по туалетам... – Сириус вынул из кармана упаковку магловских презервативов, распечатал, большую часть упаковки бросил в унитаз вместе с самим презервативом, а крошечный её кусок бросил на пол.
– Почему так? – заинтересовалась Роксана. – Можно же всю упаковку бросить.
Сириус оскорбленно поморщился.
– Думаешь в Министерстве служат одни идиоты? Упаковку всегда выбрасывают, а вот про оторванную часть часто забывают, – Сириус посмотрел пару секунд на оторванный клочок, а потом откинул волосы и ухмыльнулся.
– Ну как вам? По–моему гениально.

– Мне это не нравится, – Регулус отвернулся от камина и посмотрел на Катона. Тот сидел прямо перед ним в кресле Люциуса. Собрание Клуба было в полном разгаре, ждали Снейпа. – Это плохая идея.
– Почему? – Нотт вопросительно развел руки в стороны.
– Просто, – Регулус выпустил кисточку бархатной портьеры, которую до этого бессознательно терзал. – Не нравится.
Катон неприятно засмеялся.
– Братская любовь? Не хочешь, чтобы его вышвырнули из Хогвартса, жалеешь?
Регулус брезгливо изогнул губы.
– Мне плевать на Сириуса, – холодно выплюнул он. – Мне не нравится твоя идея. Почему нельзя было придерживаться старой традиции? Один участник. Три испытания. Три грязнокровки. Метка. Всё.
– Это слишком скучно, – Мальсибер отделился от компании мальчиков в черном и подошел к камину. – Один участник, – повторил он, издевательски копируя тон Регулуса. – Три испытания. Метка – это был Клуб времен Люциуса. Теперь во главе другой слизеринец, – Мальсибер хлопнул Катона по плечу. – И правила другие.
– Да, кстати об этом, – Нотт откинул голову на спинку кресла, обращаясь к слизеринской тусовке. – Все слышали новость? – слизеринцы подошли чуть ближе. – На каникулах наш Генри убил грязнокровку! Какую–то официантку в магловском кафе.
По компании прокатился одобрительный гул, кто–то даже присвистнул, раздались неровные хлопки.
– И как это было? – жадно спросил какой–то пятнадцатилетний лопоухий шкет, пробившись вперед.
– Она пыталась отнять у меня палочку, – лениво отозвался Мальсибер. – Должен же я был что–то сделать!
– Это была твоя вторая грязнокровка, я правильно помню? – Нотт притворно наморщил лоб, а потом взглянул на Регулуса с таким видом, будто все стало на свои места.
– Понимаешь, Рег? Теперь у нас двое потенциальных претендентов на полноценную Метку. Двое и у каждого по две смерти. Вам обоим нужна третья грязнокровка, а ждать целый месяц...
Регулус не отпускал мальсиберовский взгляд. Тот нахально улыбался и поигрывал стаканом, чуть откинув назад голову.
– ... а потом просто расходиться и снова ждать — это слишком долго и слишком скучно. К тому же мне намекнули, что у нас нет столько времени. Темный Лорд недавно потерял очень много людей. Поэтому мы решили изменить старой традиции. И ввести новую, – Нотт с воодушевлением потер ладони.
Регулус скривился и отвернулся.
– Новая традиция? – заинтересовался кто–то из мальчиков. – И в чем её секрет? Мы будем играть в рулетку?
– Лучше, – качнул головой Нотт.
– Охота, – хищно оскалился Мальсибер. – Это была моя идея, – добавил он, обведя компанию взглядом и приподняв свой кубок. – Охота — это всегда весело. Особенно охота на грязнокровок, – он подошел ближе к Регулусу. – Правда ведь, Рег? – Мальсибер склонил голову набок и добавил уже тише: – Что, Блэк? Наделал в штанишки? Боишься проиграть мне?
– Это ты боишься, – бросил Регулус, хотя должен был признать — в словах Мальсибера была истина.
– Мне нечего бояться, – Мальсибер теперь почти шептал. – А вот тебе — есть чего.
Регулус посмотрел на него. Мальсибер отпил из кубка, не отпуская его взгляд, а потом нахмурился.
– Кстати, ты уже знаешь, кто будет нашей первой лисицей?

Лили отбросила волосы за спину и оглянулась на Сириуса.
– Это просто поразительно, до чего ты скромный, – ласково улыбнулась она и вдруг бросила пустую склянку из–под зелья в урну с бумагой. Урна полыхнула огнем. Сириус скорбно поморщился. Лили выпрямилась и отряхнула руки. Её голос чуть заметно дрожал от напряжения, когда она сказала:

– Всё готово.
Все оглянулись. Снейп выскользнул из той комнаты, которая была отделена от основного зала бархатной портьерой с кисточками. В руках у него был небольшой дымящийся котелок. Казалось, он до краев наполнен туманом.
– Остались только волосы, – холодно сказал Снейп и водрузил котелок на стол, где уже были заготовлены кубки.

Роксана полезла в карман мантии, достала оттуда сверток пергамента и развернула, показав всем два грязных–прегрязных гребня для волос.
– Это ещё что за хуйня? – Джеймс двумя пальцами взял плоский гребень, измазанный чем–то липким.
– Гель для волос, – сказал Сириус, брезгливо понюхав свой.
– Я надеюсь, не превращусь в тюбик геля или вроде того? Лили? – забеспокоился Джеймс.
– И ты уверена, что это их волосы? – спросил Сириус, выбирая из засохшего геля темные волоски.
– Угу, – Роксана взобралась на подоконник и закурила, положив ногу на ногу. – Можешь не сомневаться. Мне стоило большого труда найти эти долбанные расчески и не выдать своего присутствия. Кстати, у тебя — Мальсибер, – она кивнула на гребешок в руке Сириуса. – А те, что посветлее — Нотт.
Джеймс и Сириус переглянулись и, не сговариваясь, быстро обменялись гребнями.

Нотт вырвал у себя пару волос и бросил в один из кубков. Мальсибер последовал его примеру, затем тоже самое сделал Регулус — трясущейся рукой. Оборотное зелье пенилось, неторопливо окрашиваясь в мягкий, зеленоватый, ядовито–фиолетовый и насыщенный бордовый цвета. Время близилось, но теперь слова Мальсибера не шли у Регулуса из головы. Он был в панике.
– Все равно не понимаю, зачем надо было отказываться от предыдущего плана? Он мне нравился больше, – говорил тем временем Снейп, глядя, как Уоррингтон, Руквуд и ещё какой–то неизвестный мальчишка осторожно пьют его зелье и морщатся.
– Поттер знает, что сегодня ночью мы собирались их подставить, – лениво улыбнулся Нотт.
Снейп резко повернулся к нему.
– Откуда?
– Не знаю. Но пару часов назад я поймал этого жирдяя Петтигрю и он все мне выложил. Поттер и Блэк сегодня украли немного Оборотного зелья у Слизнорта. И планируют ответный удар, – Катон засмеялся. – Хотят превратиться в нас, представляешь, Снейп?
Снейп скривил губы. У него вдруг сделался такой вид, будто ему все смертельно наскучило.
– Да–а, Снейп, действительно интересно, откуда Поттер и Блэк все узнали, – пропел вдруг Мальсибер и вдруг ни с того, ни с сего обнял Регулуса за плечи. – Никто не знает?
Регулусу стоило большого труда никак себя не выдать и не стряхнуть его руку.
– Не может же быть, чтобы кто–то побежал и доложил всё своему брату, например? – не отставил слизеринец.
Краска схлынула с впалых щек Регулуса.
Нотт выпрямился в кресле.
– Не стоит бросаться словами, Мальсибер. Регулус наш и ты об этом знаешь. Им выложил Петтигрю, это же ясно как день! Вообще–то, я на это рассчитывал. Это была часть плана... Малфоя. Выбрать такого типа, который рано или поздно обосрется и выложит все наши планы Поттеру. Как только Малфой узнал, что Поттер пронюхал про ту министерскую шавку, которую я прикончил в Поезде, сразу предложил мне эту комбинацию. Первый ход — прикормить кого–нибудь из друзей Поттера. Как я уже сказал, Петтигрю, этот грязнокровый жирный придурок — просто идеальный вариант. Второй ход — закинуть удочку. Петтигрю должен был убедиться, что мы его друзья, поверить нам, должен был заглотить крючок по самые жабры. Третий ход — подсечь его, заставить стать нашим сообщником, так, чтобы он никуда не делся. Например, предложить ему выманить девчонку из комнаты. После этого Петтигрю, конечно, испугается и захочет соскочить — помните, как он чуть не обосрался от страха, когда мы поймали его в Лондоне? Ну а потом проще простого – нафаршировать его информацией и подождать, пока он созреет и прибежит с ней к Поттеру.
Мальсибер вскинул брови и отпил из кубка. Снейп молчал, Регулус боялся.
Нотт поежился.
– Малфой, конечно, мудак. Но, надо отдать ему должное, он отличный шахматист. К тому же он знает, что Поттер — заносчивая свинья и никогда не побежит жаловаться учителям. Он знал, что Поттер отреагирует именно так и тоже будет рваться хлебнуть Оборотное зелье, чтобы показать, что всех способен перехитрить. Вот только Петтигрю сказал ему, что мы выйдем в лес в полночь, в то время как мы выйдем на час раньше и когда Поттер вылезет со своим планом, мы уже закончим все свои дела. Поттера с друзьями поймают охотники и когда зелье выветрится... – он хлопнул в ладони. – На Блэке уже есть пятно, а после того как их поймают ночью, в лесу, рядом с телом девчонки, все будут уверены, что это их компания целых полгода издевалась над бедными грязнокровками и подставляла нас.
Мальчики засмеялись.
– А как насчет алиби? – брюзгливо спросил Снейп. – Где вы планируете быть все то время, пока за Поттером будут гоняться мракобрцы? Думаешь, они не заметят, что в лесу этой ночью оказалось по две пары слизеринцев?
– Вот наше алиби, – Нотт указал пальцем с фамильным перстнем на слизеринцев, которые уже приняли Оборотное зелье с их волосами и теперь переодевались в заранее заготовленную одежду. – Студенты Нотт, Мальсибер и Блэк весь вечер будем в гостиной, на глазах у кучи свидетелей.
– Отлично, – прошептал Мальсибер, хищно сверкая темными глазами.
– Да, – просто сказал Нотт. – И за всё это нужно сказать большое спасибо Питеру Петтигрю. Он оказался идеальной крысой.

Питер смотрел, как Джеймс и Сириус бросают волосы слизеринцев в зелье и обливался холодным потом. У Джеймса был такой вид, будто он собирался прыгнуть в воду с вышки. Сириус был хладнокровен и спокоен. Вот сейчас они сделают это и хода назад не будет. Они пойдут в лес, их подставят, выкинут из Хогвартса и... что тогда? Мародерам конец? Конец всей этой истории — не только для них, но и для Питера? Какой он Мародер без них? Разве станут его уважать так же, как уважают сейчас, если Джеймса и Сириуса не станет?
Он поймал себя на том, что неосознанно трет большим пальцем старый шрам на ладони. Нет, так не должно быть. Они не могут его оставить. Он же один не выживет, эти слизеринцы его измучают!
Мысль о том, что ещё заставит его сделать Нотт или Мальсибер стала последней каплей. Питер чуть не задохнулся, увидев, как они подносят стаканы ко рту и закричал:
– Стойте!

Через пять минут пухлая спина Питера Петтигрю смачно впечаталась в холодную стену туалета для мальчиков.
– И ты говоришь мне это сейчас?! – орал Джеймс, встряхивая его. – Только сейчас, мать твою?!
– Они наложили на меня Империус, я даже не знал, что рассказываю им это, я ничего не знал, Джеймс, клянусь! – хныкал Питер, в ужасе тараща на взбешенного Поттера слезящиеся глаза. – Я не хотел им этого рассказывать, я клянусь, что не хотел!
– Что ещё они сказали?! Говори, Хвост, это твой последний шанс, иначе, клянусь Морганой, я тебя убью!
– Сохатый!
– Только то, что не собирались в вас превращаться, только это! – заверещал Питер. – Больше я ничего не знаю! Больше ничего! Я им больше ничего не сказал!
Джеймс дернулся.
– Сохатый, хватит! – Сириус перехватил его руку. – Хвост признался, – Сириус оттолкнул Джеймса от него и рывком дернул Питера на себя, делая вид, что смахивает пыль с его плеча. – Мог бы и не признаваться, но признался, – Сириус с силой обнял его за плечи. Питер поежился. – Он хоть и подставил нас, но вовремя нажал на тормоз. Наверное понял, что иначе мы просто прикончим его во сне, правда, Хвост? – Сириус хлопнул его по спине. Питер икнул от страха и перевел молящий взгляд с ледяного Сириуса на полыхающего Джеймса.
– Я не хотел, – это звучало искренне. – Они меня заставили... Империус... я не...
– Ладно, кончай уже! – рявкнул Джеймс и Питер прикусил язык. Он от души радовался, что не сказал Джеймсу, как на самом деле обстояли дела все эти месяцы. Тогда Джеймс наверное просто размазал бы его по этой стене, вот и все. А теперь может и простит. Со временем.
В туалете повисла неприятная пауза.
Джеймс метался туда–сюда, часто дышал и лохматил волосы, отчего они стояли дыбом. Сириус наблюдал за ним, скрестив на груди руки.
Девушки молчали. Роксана смотрела в пол, Лили сверлила взглядом Питера.
Джеймс ещё походил немного, а потом вдруг остановился как вкопанный и уставился на стену.
– Ну нахуй, – вдруг буркнул он и схватил с раковины стакан с «Мальсибером».
Все всколыхнулись.
– Ты что охренел? – Сириус в мгновение ока подскочил к нему и схватил за запястье, не дав отпить. – Хочешь просто вот так взять и подставиться?!
– А есть идея получше? – Джеймс вырвал руку из захвата. – Бродяга, пока мы будем придумывать новый план, они уже вылезут в лес. А что потом? Через сколько минут они грохнут очередную нашу одноклассницу? Ты, кажется, забыл, что мы пообещали друг другу вычистить эту гниль из школы, да?!
Сириус отступил от него, бешено сверкая глазами и между ними с Джеймсом снова затрещали молнии, прямо как в тот страшный день, когда великаны сравняли Ипсвич с землей.
Лили глубоко вдохнула через нос, скрестила на груди руки и отошла от них.
– Мы выпьем это гребанное зелье и сделаем все, что должны. Только... – Джеймс шумно выдохнул и вдруг вскинул на Сириуса взгляд. – С небольшими изменениями. – Эти ублюдки думают, что они все это время были на шаг вперед нас. Только вот они не знают, что мы всегда на Четыре. Больших. Шага впереди всех. Об этом они ведь не знают, Хвост?! – рыкнул Джеймс, вдруг повернувшись к Хвосту и тот перепугано замотал башкой, радуясь, что хотя бы это — абсолютная правда. Слизеринцы знали, что он — анимаг, но про остальных он ничего не говорил. Ему хотелось, чтобы в кои–то веки кто–то восхищался им и только им. А не его блестящими друзьями.
Сириус недоверчиво сузил глаза, глядя на друга, и по его губам медленно расползлась коварная улыбка.
Лили нахмурилась.
– Джеймс...
– Мы их сделаем, – уверенно прошептал Джеймс. – Только теперь в открытую. Устроим этой ночью охоту. Заставим охотников в лесу поохотиться на слизеринцев. Выведем след на них и все дела. Славная будет шалость.
– Джеймс!
– Лил, я знаю, что делаю! – повернулся к ней Джеймс. – Мы быстрее и ловчее их, мы сможем их перехитрить и не надо говорить, что это опасно и мы просто играем им на ру...
– Да я не об этом говорю! – Лили вдруг порывисто встала с пола, схватив карту, и подскочила к мальчишкам. – Смотрите!
Джеймс схватил карту.
– Они уже собираются! – он засветил палочку, всматриваясь в то, как точки с именами слизеринцев из ниоткуда появляются в гостиной Слизерина и движутся к выходу. – Черт возьми, Хвост был прав. Они... они...
Сириус шмыгнул носом и выпрямился, обхватив себя руками.
– Мсье Сохатый... вам не кажется, что нас пытаются... как бы это...наебать?
Джеймс посмотрел на него и на глазах у взволнованных друзей между ними, как между двумя сумасшедшими, вдруг установилось никому непонятное взаимопонимание. А затем их лица загорелись нешуточным энтузиазмом, от которого Лили стало не по себе.
– Да... – медленно проговорил Джеймс, складывая карту и глядя только на Блэка. – Вы правы, мсье Бродяга. Охуели в конец.
Лили переводила взгляд с одного на другого.
– И вы вот так пойдете туда, без плана или стратегии, как обычно делаете, а просто сунете ногу в капкан? – не выдержала она.
– Лил, все наши планы только что отправились к чертям собачьим, – Джеймс взял оба стакана и вручил один Сириусу. – Так что мы будем импровизировать. Это весело!
– Как и вовремя высунуть ногу из капкана! – Сириус подмигнул и салютовал ей своим стаканом.
А потом они с Джеймсом чокнулись и одновременно выпили зелье.

* * *

Ремус Люпин стоял в спальне мальчиков Гриффиндора и невидящими глазами смотрел на свою кровать.
Он был уже полностью одет и готов к выходу. До превращения оставался ровно час. Пора было выдвигаться. Сегодня он наконец–то вернется в колонию и все встанет на свои места.
С собой он решил не брать ничего крупного. Вряд ли что–то из прежней жизни может понадобиться ему там. Мелкие, нужные вещи, как–то — запас воды, немного еды, бадьян, пару лечебных зелий, отцовский нож, мамин наперсток, смену одежды и ещё пару мелочей Ремус упаковал в рюкзак. Он занимался сборами с самого начала бурной вечеринки внизу, но вот уже третий раз какая–то невидимая сила заставляла его замирать над рюкзаком, а руки — медленнее складывать одежду. Как будто он забыл сделать что–то очень важное и никак не мог вспомнить, что...
Ремус глубоко вздохнул и посмотрел на соседние пустые койки.
Весь этот месяц он жил одной только мыслью о том, чтобы поскорее уйти. Убежать отсюда, из этого замка, где на него давили стены, потолок, давили никому не нужные уроки и задания, а больше всего люди. Люди с их назойливой верой в лучшего Ремуса. Они почему–то никак не желали понять, что тот, прежний Ремус умер где–то в Янтарную ночь. А новый хотел, чтобы его оставили в покое, дали исправить ошибку прошлого и жить так, как он всегда должен был жить. Делай, что хочешь. Просыпайся, когда хочешь. Ешь, думай, говори, что хочешь. Дружи, с кем хочешь.
Люби, кого хочешь...
Ремус с силой потер лицо ладонями.
Так он думал весь месяц. Но как только желанный и долгожданный срок пришел, Ремус, проводивший все дни и ночь в обдумывании побега, вдруг поймал себя на том, что последние несколько дней думает обо всем этом с досадой. А все из–за одного разговора, случившегося пару дней назад...

...профессор Кеттлберн был самым странным учителем во всем Хогвартсе. Он нервничал и заикался. У него были маленькие круглые очки, круглые щеки круглая шапочка. Пока старшекурсники мерзли и слушали, как ухаживать за больным единорогом в неволе, профессор бродил по сугробам вокруг единорога и читал лекцию, отчаянно нервничая. При этом из рукавов его мантии, воротника, из–под волшебной шляпы вылезали, выскакивали, вылетали мелкие волшебные твари, а он ловил их и засовывал обратно, под смешки студентов.
После урока Ремус собрал свои вещи и решил немного прогуляться вместо обеда.
На опушке было хорошо и тихо, так хорошо и тихо, как может быть только в заснеженном лесу. Наслаждаясь тишиной и свежим воздухом, Ремус прошелся немного вдоль берега озера. Он так крепко задумался, что не включился бы наверное до самого замка, если бы не услышал рядом хруст веток и не оглянулся.
Из–под молодого, припорошенного снегом дерева вынырнул Джекилл. Он складывал какие–то травы в свой мешок и не сразу увидел Ремуса, а когда увидел, приподнял свою ношу.
– Синяя мята. Растет только зимой и только в определенное время лунного цикла. Низзлы становятся очень дружелюбными и спокойными под воздействием этой мяты. И меньше пугают наших первокурсников.
Он говорил это таким тоном, словно они с Ремусом расстались всего пару минут назад, хотя на самом деле не разговаривали (не считая уроков) уже очень давно.
Ремус замер. Джекилл подошел поближе и дружелюбно улыбнулся, приподняв край шляпы.
– Добрый день, Ремус.
– Добрый день, профессор, – Ремус изо всех сил постарался, чтобы его голос не звучал так, будто он подозревает его в шпионаже или чем–то таком.
До замка оставалось пройти только небольшой кусок берега. Глупо было убегать от Джекилла или говорить, что забыл на поляне сумку, так что дальше они пошли вместе.
– Я рад, что появилась возможность поговорить с глазу на глаз, Ремус, – сказал вдруг Джекилл, пока они неторопливо месили сугробы. – В последнее время твои отметки сильно ухудшились. Два эссе с отметкой «О», три не сданных работы. И профессор Макгонагалл сказала, что вынуждена была отстранить тебя от обязанностей старосты. Я понимаю, что этот месяц был для тебя непростым...
– Как и последние семнадцать лет, – ляпнул Ремус.
Джекилл помолчал. Ремус почувствовал досаду. Ему не нравилось, когда с ним разговаривали, как с душевнобольным. С ним все в порядке.
– Может быть пришло время забыть то, что произошло на каникулах и двигаться дальше? – негромко спросил Джекилл.
– Я и буду двигаться дальше, профессор. Только к школе это не имеет отношения. Вы же понимаете, мне все равно, сколько «О» я получил, сколько значков у меня отняли или сколько работ я не сдал вовремя. Какое это может иметь значение, когда... – Ремус не договорил и бросил короткий взгляд на бледный призрак луны.
Джекилл снова помолчал.
– Значит ты все–таки решил уйти? И ты считаешь, что это правильное решение? Просто взять и... сбежать от проблемы?
– Я не сбегаю! – вспыхнул Ремус. – Просто это правильно! Неужели и вы не понимаете? Я — оборотень, я должен жить среди оборотней. Это не было бы так странно, если бы я был человеком и хотел убежать из колонии, и жить среди людей. Хотя, – Ремус озлобленно махнул рукой. – Вы меня все равно не поймете, меня никто здесь никогда не поймет. Именно поэтому я и должен уйти.
– Твои друзья тебя понимают, Ремус. Джеймс Поттер и Си...
– Им без меня будет только лучше, – отрезал Ремус. Он не хотел думать о Мародерах. Это было слишком... слишком...
– Ты так думаешь?
– Им жилось бы легче, если бы меня не было в этой школе. Уж поверьте.
– Я думаю, ты все же ошибаешься.
Ремус промолчал, думая о том, как было бы здорово рассказать профессору, сколько раз Джеймс, Сириус и Питер были на волосок от смерти из–за его проблемы, и посмотреть на выражение его лица. Если бы не Ремус, Мародерам не пришлось бы рисковать своей жизнью и становиться анимагами, не пришлось бы нянчиться с несовершеннолетним волком... да и много чего не пришлось бы!
А если бы их не было в жизни Ремуса, она была бы кромешным одиноким адом.
К своему огромному ужасу Ремус почувствовал, как щиплет глаза от жгучей обиды за то, что его Фортуна оказалась такой бессовестной шлюхой. И ему не стало легче, когда какие–то волшебные птицы вылетели из леса и закружили над замком, издавая долгие, пронзительные крики.
– Менять жизнь в одночасье — это всегда не просто, – негромко сказал профессор, мерно переступая в сугробах. – Но на самом деле, Ремус, ты в любой момент можешь избавить себя от этих трудностей. Просто никуда не пойти.
– Я должен уйти, – сцепив зубы повторил Ремус. – Я устал быть «больным». Я хочу стать свободным от этого... чувства.
– В том–то всё и дело, что ты не должен. Там, в колонии, ты будешь свободен в той мере, в какой тебя сделает свободным Сивый. Сейчас же ты действительно свободен. Свободен сделать любой выбор.
– Сивый принял меня...
– Он принял тебя в стаю. Но частью стаи ты так и не стал. Я уверен, профессор Грей...
Ремус дернулся.
– … объясняла тебе это. Стая — это не только совместная охота и жизнь на природе. Это ещё и строгая система каст. Как только он сделал бы тебя частью какой–нибудь касты, ты бы стал его слугой, не способным сопротивляться приказам.
– Я был бы частью своей семьи! Настоящей семьи!
– И ты бы выполнил любой приказ?
– Да.
Джекилл вдруг остановился и заложил руки за спину.
– А если бы он приказал тебе укусить ребенка?
Ремус провалился ногой в сугроб и резко оглянулся.
– Всем известно, что Сивый предпочитает забирать в свои колонии именно детей, – пожал плечами профессор. – Если бы он приказал тебе покусать ни в чем не повинного ребенка, ты бы сделал это?
Ремус растерялся.
Об этом он совершенно не думал.
Он вскинул на профессора несколько беспомощный взгляд.
– Подумай, стоит ли это того, – Джекилл понимающе подмигнул ему, хлопнул его по плечу и пошел вперед.
А Ремус остался стоять в снегу.
И хоть с того разговора прошло немало времени, Ремусу казалось, что он все ещё стоит в том сугробе и не может успокоить вихрь, поднявшийся внутри.
Не может понять.
Ему как никогда хотелось поговорить обо всем это с кем–нибудь. С кем–нибудь, кто одним простым словом или веселым хлопком по спине может утихомирить бурю и показать слишком много думающему Ремусу единственно верное решение.
Но у него никого не осталось. И он сам этого хотел.
Дверь скрипнула и Ремус порывисто оглянулся.
В комнату неожиданно вошла Лили.
В упор глядя на Ремуса, она с силой закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Ремус, застигнутый врасплох её появлением и несколько враждебным настроем ничего не сказал. Она тоже молчала.
Пару минут они просто молча смотрели друг на друга.
– А что, вечеринка уже закончилась? – Ремус отвернулся и сделал вид, что занимается сборами.
Лили молчала. Воздух в комнате тяжелел с каждой секундой.
– Ты... пришла попрощаться? Или отговаривать меня? – Ремус не смотрел на неё и проверял сумку. – Говорить, что я делаю глупость и что мне надо одуматься... что там ещё?
Он не хотел дерзить ей, тем более, что для этого не было повода. Но луна уже была в небе и Ремуса раздражало всё, что происходило вокруг. Громкая музыка и голоса внизу, тишина и пустота спальни, теперь его раздражало присутствие в ней кого–то ещё.
Лили проигнорировала его грубость, оттолкнулась от двери и подошла к нему, одновременно доставая из кармана джинсов пробирку.
Волчье противоядие сверкнуло зеленцой между её красных ногтей, поймав тусклый свет ламп.
Ремус не протянул руку и Лили бросила пробирку на покрывало рядом с сумкой.
– Возможно сейчас глупость сделаю я, – она посмотрела на него. – Но если я её не сделаю, потеряю сегодня ночью не одного друга, а троих, – она натужно сглотнула и моргнула, немного нарушив свое напускное спокойствие.
Ремус нахмурился, окинув её подозрительным взглядом.
– О чем ты?

Вкратце Лили рассказала ему, что замышляют Мародеры. В середине её рассказа Ремус принялся мерить спальню шагами, а под конец, когда Лили сказала, что Джеймс и Сириус только что покинули территорию замка, переменился в лице и оглянулся на неё так стремительно, что снес с тумбочки кувшин.
– Они пошли туда?! Как Нотт и Мальсибер?!
– Питер следит за ними по вашей карте, – Лили сидела на постели Джеймса.
– Но они же знали, что там ловушка, они же не идиоты, чтобы вот так...
– Они вбили себе в голову, что единственный способ прижать слизеринцев — привести к ним охотников. Перед учителями те бы выкрутились, или их родители похлопотали, как всегда, а вот если мракоборцы или охотники увидят всё своими глазами — тут не отвертишься. Джеймс сказал, что они "будут идти по следу", хотя я не представляю, как они найдут их в таком огромном лесу...
Ремус бросил на неё вороватый взгляд и подумал, что с таким нюхом, как у Бродяги, это не составит труда.
– И я бы и не влазила в это дело, но все так ненадежно и...
– Конечно ненадежно! Это слишком большой риск! А что если охотники не будут за ними гоняться, а просто подстрелят?! А если не охотники, то... – Ремус осекся.
Они с Лили посмотрели друг на друга. На лице Лили была написана отчаянная мольба.
– Лили, ты пришла просить меня, чтобы я воевал со своими братьями? Дрался с оборотнями? – он покачал головой. – Я не стану этого делать. Это...
– Я понимаю, – перебила его Лили. – Понимаю, что ты хочешь уйти к Сивому, жить в стае. Понимаю, почему для тебя это так много значит и как ты ждал этого, – она ковыряла пальцем деревянный узор на столбике кровати и не смотрела на Ремуса. – Знаю, что вы с Джеймсом поссорились и ты больше не считаешь его своим другом. Но, видимо, и меня ты больше своим другом не считаешь.
Ремус, который снова принялся мерить комнату шагами, удивленно повернулся к Лили.
– О чем ты? – он подошел ближе. – Конечно я считаю тебя своим другом, Лили. Ты... ты единственная поддержала меня. И всегда помогала. Я этого не забуду, – как можно мягче сказал он.
Лили наконец подняла на него взгляд. Её глаза горели упрямством и блестели от сердитых слез.
– Так вот если ты бросишь их там сегодня... – она прерывисто втянула в себя воздух. – ...если не поможешь, можешь об всем этом забыть. Я возьму Питера и сама пойду за Джеймсом в лес, раз больше некому, – она вскочила с постели Джеймса, взметнув длинными волосами и направилась к двери.
Этот огненный всплеск хлестнул Ремуса и у него внутри внезапно что–то щелкнуло и встало на место. Как будто кто–то переключил тумблер у него в голове, и все раздражение сошло на нет, как волна, оголив перед Ремусом все его черствое, гадкое равнодушие.
– Лили, стой! Стой! – он перехватил её. Лили оглянулась и прожгла Ремуса гневным взглядом. Ремус мучительно поморщился. – О чем мы вообще говорим? Забудь все, что я наговорил. Конечно я пойду туда! – он схватил куртку и сумку. – Может быть мы и поссорились с Джеймсом, но...
Невидимый кулак вдруг со всей силы двинул Ремуса в живот.
Он согнулся и отшатнулся от Лили на пару шагов, схватившись за столбик кровати Сохатого.
– ...что с тобой? Ремус!..
Её голос долетал до него как сквозь плотную толщу воды, в ушах звенело, перед глазами все потемнело. Кроме того, не успела боль утихнуть, как он остро ощутил в воздухе запах — запах кожи, пота, плоти и... крови. Такой сильный, что у него слюна потекла, как у собаки.
– ...ну же!
Ремус осознал, что опирается на Лили, а она изо всех сил пытается удержать его на ногах. Это её запах так ударил ему в нос.
Ремус шарахнулся от неё, закрывая лицо рукавом.
Видимо не только его желудок начал меняться, потому что Лили переменилась в лице, встретившись с ним взглядом.
– Глаза! – выпалила она. – Ремус, глаза!
Они уставились друг на друга.
– Началось... – прошептала Лили.
– Мне надо уходить отсюда, – выдохнул Ремус, бешено озираясь. Запахи медленно обступали его, он слышал глухое биение сердец за стенами, цветовая гамма тоже поплыла. – Мне надо...
Ещё один удар — и он свалился на пол, чувствуя, как бешено заходится сердце, а дыхание клочками вырывается из груди. Органы менялись, а скоро начнут меняться кости и тогда...
Он не успеет. Мерлин, он не успеет и превратится прямо тут, в школе!
И тут помощь схватила его и заставила встряхнуться и не паниковать.
– Ну–ка... пойдем... – Лили с огромным усилием, хватаясь за столбики кровати и пыхтя, кое–как поставила его на ноги.
– Ты что творишь? Отойди от меня! – Ремус попытался вырваться из её рук. – Я должен уйти... выйти из замка...
– Ты не выйдешь из школы живым, если кто–то увидит, как ты меняешься! И на территории, и в школе полно мракоборцев! Есть какой–нибудь потайной ход?
– Надо добраться до Гремучей Ивы, а там... там есть лаз, – Ремус изо всех сил постарался взять себя в руки. – Позови Питера. Он знает... он нам поможет.
– Хорошо, – Лили усадила его и выбежала из спальни, грохнув дверью.
Целых пять минут Ремус сидел на кровати, задыхаясь и обливаясь потом.
Ему это время показалось вечностью и возвращению Лили он обрадовался как Новому году.
– Он куда–то ушел, я не могу его найти, – Лили вернулась в спальню уже в своей зеленой парке, шапке и с сумкой в руках. – Я сама тебе помогу.
У Ремуса уже не было ни сил, ни времени спорить. Лили была упряма, а ему было слишком паршиво, чтобы играть в героя и отказываться от помощи. Так что он был даже благодарен ей за её упрямство.
Они выбрались в коридор, миновав гостиную, в которой все ещё жались по углам влюбленные парочки.
– Скажись пьяным, – прошептала Лили, когда они уже шли по коридору. Она надвинула шапку ему на глаза и буквально тащила его на своем плече, хотя Ремус старался идти сам. – Даже мракоборцы уже знают, что у нас была шумная вечеринка, я скажу, что веду тебя на воздух, потому что ты там уже все заблевал. Сможешь?
– Легко, – простонал Ремус и в самом деле чуть было не сблевал.
Лили усмехнулась.

Легенда им пригодилась дважды — их остановил мракоборец, на которого Ремуса стошнило и профессор Слизнорт, который, конечно же поверил Лили на слово.
Кое–как они все же добрались до Хижины и когда меняющийся желудок Ремуса перестало так зверски выворачивать наизнанку от запахов, он выпил волчье противоядие, а Лили помогла ему с веревками. Это было странно — видеть её здесь, в обстановке, которая всегда ассоциировалась у него с Джеймсом, Сириусом и Питером, но Ремус все равно был очень рад, что не остался один в эту ночь.
За несколько минут до превращения он уже сидел у стены, привязанный к железным кольцам, и смотрел, как лунный свет подбирается по полу к его ногам. Он был уже готов и не хотел ни на что отвлекаться, как вдруг Лили подала голос:
– Скажи, Ремус...
Ремус приоткрыл глаза и, к своему удивлению увидел, что Лили присела на пол рядом с ним. Она была в куртке и шапке, потому что в хижине было очень холодно.
– Ты ведь хотел сбежать не только потому, что хотел быть со стаей? – у неё была цветная вязаная шапка, рыжие волосы разметались и Лили выглядела забавно. – Ты хотел разыскать Валери? В этом всё дело?
Пауза.
– Откуда ты знаешь? – деланно–легкомысленно спросил он, слегка задыхаясь.
Лили снисходительно усмехнулась и вдруг крепко взяла его за руку.
– Ну я ведь твой друг, Ремус Люпин. Ты сам так сказал.
Ремус слабо улыбнулся. Лили улыбнулась в ответ.
В этот же миг его ногти начали вытягиваться и темнеть.
Лили сжала её крепче и накрыла второй ладонью.
Через минуту ребра Ремуса начало ломать.
Но Лили никуда не ушла.

* * *

Питер выскользнул за портретный проем, боязливо оглядываясь и его почти сразу же схватили за воротник чьи–то руки.
Несколько секунд борьбы — и напавший затолкал его в темную нишу.
– Ты сделал, что тебе сказали? Ты выманил её? Выманил?! – заскрипел чей–то голос прямо у него над ухом.
Испуганно сжавшийся Питер поднял голову, узнав обладателя скрипучего голоса.
– Нет... – выдохнул он, глядя на перекошенное от страха лицо Северуса Снейпа. – Нет, я не смог, не стал! – Питер боялся и от того, слегка прихрюкивал на вдохе, как обезумевший мопс. – Они сказали... Мальсибер, этот Мальсибер сказал, что хочет, чтобы это была Лили... он хотел убить её?! – взвизгнул Питер.
– Тихо! – рыкнул на него Снейп и Питер икнул, закрыв рот рукой. Рядом прозвучали чьи–то шаги и затихли в отдалении.
Когда мракоборец ушел, Снейп снова зашептал:
– Можешь передать им, что я не буду больше им помогать! Они хотели убить Лили! Я никогда не стал бы...к тому же, она уже куда–то ушла!
Снейп вдруг снова сграбастал его за грудки и Питер подавился последними словами.
– Ты никому не скажешь о том, что тебя просили сделать, понятно? – прошипел Снейп, встряхивая его. – Не говори никому о том, о чем тебя просили и с тобой ничего не будет. Возможно сегодня наш клуб прекратит существование, – прошептал он. – И никто не должен знать о том, что он был. Если проболтаешься кому–нибудь, я добавлю в твой утренний чай крысиный яд. Тебе понятно?
Питер испуганно закивал.