Квиддич

Стадион шумел и волновался на холодном ветру, но когда в напряженном воздухе вдруг грянули золотые трубы школьного оркестра, волнение и предвкушение волнами поднялось на трибунах, и шторм разноцветных флажков взметнулся в воздух.
– ЛЕДИ И ДЖЕНТЛЬМЕНЫ, МЫ ПРИВЕТСТВУЕМ ВАС В ШКОЛЕ ХОГВАРТС НА ПЕРВОЙ ИГРЕ СЕЗОНА: ГРИФФИНДОР ПРОТИВ СЛИЗЕРИНА!
Голос Фабиана Пруэтта, многократно усиленный волшебным микрофоном, вызвал у трибун настоящий восторг. Все зааплодировали, закричали, заулюлюкали и затопали ногами. Особенно старались красная и зеленая трибуны.
– ПРЕЖДЕ ЧЕМ НАЧАТЬ, МЫ БЫ ХОТЕЛИ ПОБЛАГОДАРИТЬ ВОЛШЕБНУЮ ВОЛНУ «ЭХО МЕРЛИНА», ЛЮБЕЗНО ПРЕДОСТАВИВШУЮ НАМ ЭФИР НА СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ! – добавил Гидеон Пруэтт, бессменный напарник Фабиана на всех матчах.
Бруствер, плечистый семикурсник из Пуффендуя показал ему большой палец, прижимая к уху какой-то волшебный рупор, соединенный одновременно с микрофоном комментаторов и какой-то устрашающей конструкцией, похожий на дикий граммофон.
– А ТАКЖЕ МЫ ХОТИМ ПОБЛАГОДАРИТЬ НАШЕГО БЕССМЕННОГО СПОНСОРА, МАГАЗИН «ЗОНКО»! «ЗОНКО» СНАБЖАЕТ МИР ВОЛШЕБНЫМИ ТОВАРАМИ ДЕСЯТЬ ЛЕТ! ПОКУПАЙТЕ В «ЗОНКО»!
Трибуны снова взорвались криками и аплодисментами. Гриффиндор отозвался на эти слова самым настоящим львиным рычанием, которое, впрочем, никого не напугало и только больше взбудоражило всеобщее нетерпение и веселье.
– Конфеты-рычалки! Кому конфеты-рычалки?! – громко выкрикивала Алиса Вуд, прохаживаясь между рядами трибун. Кроме огромного торгового подноса с эмблемой «Зонко» на ней красовались гигантская красно-золотая шляпа и полосатый гриффиндорский шарфик. – Покупайте конфеты-рычалки!
На соседних трибунах сновало еще несколько таких продавцов, пожелавших немного подзаработать на школьной игре.
– Вон там есть свободные места! – крикнул Ремус и указал свободной от закуски рукой на несколько свободных мест, и они с Лили принялись проталкиваться сквозь толпу к единственным свободным сидениям на трибуне. Едва они сели, их тут же оглушила маленькая компания третьекурсников, купившая у Алисы целый килограмм конфет-рычалок.
Отсмеявшись, Лили открыла уши и взглянула на поле – как раз, чтобы увидеть, как из раздевалок показываются команды.
– Началось! – она вцепилась в руку Ремуса и указала на семерых игроков в алом, ступивших на ослепительно-зеленый газон поля. Ремус, глядя туда же, торопливо разорвал пакетик с шоколадными снитчами в золотой фольге и не заметил, как парочка моментально улизнула на свободу.
– Ну, посмотрим... – пробормотал он.

– Итак, команды Гриффиндора и Слизерина выходят на поле! – крикнул Фабиан. – Мадам Трюк несет ящик с мячами и...
– Не забудь напомнить нашим слушателям, что в этом году у наших команд поменялся состав!
– Спасибо, Гидеон! Это действительно так, в этом году мы больше не увидим знаменитый Фальшивый Финт Эммы Вэнити, которую заменила на посту капитана слизеринской команды Люсинда Толкалот, шестой курс!
Мощная рыжая девица, выступающая впереди команды в зеленом, вскинула кулак, и Слизерин взорвался приветственными криками.
– Также мы приветствуем охотницу – Роксану Малфой, седьмой курс, и нового ловца Слизерина – Регулуса Блэка, шестой курс!
– В команде Гриффиндора также появились новые лица! Мы рады приветствовать Сириуса Блэка, седьмой курс, на месте охотника и Питера Петтигрю, седьмой курс, на месте вратаря! Джеймс Поттер, ловец команды Гриффиндора, не будет принимать участия в сегодняшней игре по состоянию здоровья, и его место занял Дирк Крессвел, шестой курс!
Трибуна Гриффиндора обижено загудела, в то время как слизеринцы на трибуне напротив чуть не описались от счастья всем составом.
Бросив на них взгляд, Сириус хмыкнул и перекинул метлу с одного плеча на другое.
Девочки всем своим видом выражали готовность сыграть в поддавки, только Мэри все еще шмыгала носом и вообще выглядела неважно – они крупно поссорились с Джеймсом накануне.
Бенджи готов был рвать и метать, а Дедалус Дингл в ужасе грыз ногти – этот парень был сплошным нервом на земле, но в воздухе становился просто вепрем с битой. Вот кому-кому, а эти двоим действительно предстояло сегодня поработать и удержать игру на тонкой границе между провалом и поражением...
– Волнуешься, Блэк? – тихо спросил Дирк, пока мадам Трюк объясняла и без того всем известные правила поведения на поле.
– Да ну что ты, – так же тихо ответил Сириус, чувствуя, как желудок начинает вращаться, точно шестеренка. – Подумаешь, метла, я полжизни провел на летающем мотоцикле...
– Ничего, все продумано. Если пойдет по плану, Поттер не выдержит и прибежит. Ты, кстати, видел его сегодня?
– Да, сказал перед уходом, что мы взяли Хвоста вратарем. Джим сказал, что ему похер, и попросил меня свалить, но... – Сириус многозначительно покосился на Дирка. – На его месте я бы пришел хотя бы поглядеть на это зрелище.
И они вместе посмотрели на Питера – тот как раз в этот момент помахал своей маме, сидящей на трибуне для преподавателей и гостей, и с него слетела вратарская перчатка.
– Ну посмотрим, – хмыкнул Дирк и шагнул вперед, чтобы пожать руку Люсинде Толкалот.

– ИТАК, НАШИ КОМАНДЫ ПОДНЯЛИСЬ В ВОЗДУХ! – радостно крикнул Фабиан, и трибуны послушно отозвались. – МАДАМ ТРЮК БРОСАЕТ КОФФЛ, И-И-И-И... Квоффл у Макдональд!
Гриффиндор затрепетал.
– Макдональд пасует Блэку, и Блэк возвращает мяч, – продолжил Фабиан. Голос его становился все напряженнее и напряженнее. – Макдональд бросает мяч Маккиннон, его перехватывает Малфой! Какой маневр! Маккиннон возвращает мяч, летит к кольцам, давай, детка, э-э, то есть Марлин! Ну же, еще немного и-и-и... нет!
Алая трибуна издала стон, когда Марлин крайне неудачно швырнула мяч в кольцо, и слизеринский вратарь Родерик Паркинсон с легкостью поймал его обеими руками.
– Ну надо же, какая неудача для Гриффиндора! – протянул Гидеон под радостный вопль слизеринской трибуны. – Итак, мяч снова в игре! Мальсибер... пасует Малфой... Малфой летит к кольцам и ОП-ПА!
Слизеринцы в ужасе завопили, когда метко посланный Динглом бладжер чуть не сшиб Роксану с метлы. Квоффл взлетел вверх, так что лица всех четырех трибун поднялись следом, а охотники, точно хищные птицы, метнулись следом и сбились в воздухе в кашу.

– Что они творят... – прошипел Джеймс, наблюдая за игрой из раздевалки Гриффиндора.

– КВОФФЛ СНОВА У ГРИФФИНДОРА! – завопил Гидеон. – Давай, Сириус, давай!
Сириус пригнул голову, услышав свист бладжера, а, оглянувшись, увидел, что к нему с трех сторон подлетают охотники, намереваясь зажать его и отбить мяч. Марлин и Мэри уже спешили к нему на помощь, но тут Мальсибер рванул к нему. Сириус машинально сделал то, что делал Джеймс, когда был охотником: упал в воздушную яму, и незадачливый охотник смачно врезался в своего напарника, закружившись с ним в вальсе в сторону трибуны Пуффендуя.

– Какого хрена, Бродяга, отдай пас! – Джеймс в ужасе проследил за тем, как Сириус разминулся с Марлин, которая находилась в более выигрышной позиции.

Сириус понял, что сейчас как раз смог бы попытаться забить мяч, но цель у него была другая, так что он сделал вид, что споткнулся в воздухе, и Роксана тут же выхватила у него мяч, стремительно пролетев сверху.
Сириус позволил мячу выскользнуть у него из-под мышки.
Ну должен же он был подарить хотя бы один мяч своей детке?
И вообще, похоже, он заблуждался – в квиддиче все же есть положительные стороны – например, попка Малфой, обтянутая белыми спортивными брюками.
– МАЛФОЙ ПРОРЫВАЕТСЯ К ВОРОТАМ! – прокричал Гидеон. – ЕЕ НАГОНЯЮТ МАКДОНАЛЬД И БЛЭК, НУ ЖЕ ЕЩЕ ЧУТЬ-ЧУТЬ И...

– Черт! – Джеймс саданул кулаком по стене раздевалки.

Слизеринская трибуна захлебнулась воплями и аплодисментами, гриффиндорцы дружно ахнули, Питер поднял вратарский шлем, так не вовремя упавший ему на глаза, а когда оглянулся и понял, что случилось – пришел в ужас.
– ДЕСЯТЬ – НОЛЬ В ПОЛЬЗУ СЛИЗЕРИНА! – простонал Фабиан.
За пятнадцать минут Слизерин закатил еще три гола. А потом, когда Питер в очередной раз метнулся за мячом, вратарский шлем снова упал ему на глаза, и Петтигрю впечатался в один из шестов, на котором крепились кольца.
Слизеринцы чуть не лопнули от смеха, в то время как гриффиндорцы готовы были лопнуть от злости, а Мальсибер, пользуясь тем, что Петтигрю слепо кружил вокруг колец, пытаясь выбраться из шлема, забил шесть голов подряд под возмущенные крики со стороны гриффиндорских трибун.
Регулус, до этого парящий на порядочной высоте, вдруг стрелой устремился куда-то, но к нему тут же бросился Дингл, и теперь Регулус, позабыв про снитч, только и пытался, что сбросить с себя хвост в виде назойливого загонщика.
– Отвяжись от меня, придурок! – прокричал младший Блэк, пулей пролетев мимо гриффиндорских трибун.
Охотники Гриффиндора изо всех сил старались придать игре правдоподобности: превосходно передавали пас, ловко отбирали мяч у противника и маневрировали между противниками, но перед кольцами их мастерство чудесным образом исчезало. Они слили слизеринцам чуть ли не с десяток возможных голов, так что даже Гидеон скрепя сердце отметил, что вратарю слизеринцев сегодня явно улыбается удача.

– Если Джеймс не объявится в ближайшие десять минут, надо пускать в ход план Б, – крикнул Ремус, придержав на голове вязаную шапку, когда мимо их трибуны следом за Регулусом пронесся бешено орущий Дингл в битой наперевес.
Лили, которая была уже сама не своя от волнения и смотрела не столько на поле, сколько по сторонам, пытаясь разыскать в толпе знакомую угловатую фигуру, невольно разыскала взглядом Дирка – он кружил над полем, делая вид, что высматривает снитч. Даже с такого расстояния Лили заметила, что лицо у него белое, как мел, словно он решался сброситься с метлы и никак не мог решиться.
Похоже, он, как и Ремус, уже потерял веру в их план и ждал с трибуны условного сигнала – сноп зеленых искр, после которого он обязан был немедленно ловить снитч, а охотники должны были дружно атаковать кольца.
– Еще немного подождем, – взмолилась она, перехватив руку Ремуса с волшебной палочкой.

– Квоффл у Маккиннон, его перехватывает Уоррингтон, пасует Толкалот, но Маккиннон перехватывает мяч и...
Гриффиндорская трибуна негодующе взревела, когда капитан слизеринской команды вдруг с силой врезалась в Марлин и сбила ее с метлы. Многие вскочили со своих мест, но Марлин, кубарем прокатившись по песку, кое-как поднялась, откинув волосы, и врезала кулаком по земле.
Гриффиндору назначили пенальти.
– Похоже, отсутствие прежнего капитана плохо сказывается на команде Гриффиндора, ты так не думаешь, Гидеон? – подлил масла в огонь Фабиан.
– Согласен, Фабиан. Любой дом рушится, когда из фундамента вынимают камень, – глубокомысленно заметил Пруэтт. – При всех своих многочисленных недостатках, явной мании величия, раздутом самомнении и дурной привычке использовать последнюю туалетную бумагу, наш славный капитан всегда служил для нас вдохновением! И нам всем очень жаль, что сейчас он этого не слышит!

Лили с трудом подавила смех и взглянула на комментаторскую трибуну, но тут Сириус пробил пенальти, и Гриффиндор наконец-то получил возможность порадоваться, хотя на сей раз крики были вялыми, и почти не было слышно львиного рева.

– Итак, Гриффиндор бьет пенальти, и теперь счет составляет сто восемьдесят-десять в пользу Слизерина, – подытожил Фабиан. – Я думаю, даже вам, уважаемые слушатели, ясно, кто победил в сегодняшней игре. Еще не поздно поменять ваши ставки. И вот мадам Трюк дает свисток к продолжению и... погодите-ка... ка-кажется, в команде Гриффиндора замена?! Вы это видите?! Вы все это хорошо видите?! Потому что с моими глазами, кажется, что-то случилось, они лгут мне или это...

– Снимай свою мантию и надевай это, живо! – сорвав с перепуганного Хвоста шлем, Джеймс швырнул его вместе с перчатками вратаря и мантией ошеломленному, дико счастливому Дирку. – Да быстрее, мать твою! – Джеймса трясло, на щеках у него выступил лихорадочный румянец. – А ты иди отсюда! Ты уже свое отыграл! – рявкнул он Питеру.
– Но, Джеймс, я...
– Ты как? – Джеймс уже повернулся к Марлин. Она была очень бледной, на лбу у нее темнела ссадина, но в ответ на слова Джеймса она просто кивнула и завязала пышные волосы в хвост. – Ты умница, я всегда это знал, – Джеймс ласково похлопал ее по щеке, а когда перед ним вдруг с размаху приземлился сияющий Бродяга, и без того лохматые волосы гриффиндорского капитана просто встали дыбом. Он схватил Блэка одной рукой за грудки и рванул к себе.
– А с тобой... – видимо, вспомнив о том, что перерыв короткий, и вот-вот начнется игра, Джеймс взял себя в руки и разжал кулак, деланно ласково разгладив на Сириусе спортивную мантию. Выглядело это так, будто он вытирает об него грязь. – С тобой я потом разберусь, без свидетелей.
Сириус, грязный, побитый и лохматый, только шире улыбнулся и переглянулся с Дирком, который уже был совершенно готов к бою.
– Ну что вы на меня вытаращились, приглашения ждете? – спросил Джеймс и рывком затянул шнурок на перчатке. – ПО МЕТЛАМ! БЕЗ ПОБЕДЫ НЕ ПРИЗЕМЛЯТЬСЯ! ВПЕРЕД, ВПЕРЕД, ВПЕРЕД!

– ...или это ПОТТЕР?!
Трибуна Гриффиндора загрохотала, взорвалась, как рождественский фейерверк.
– ДА, ТАК И ЕСТЬ! ДАМЫ И ГОСПОДА, ДЖЕЙМС ПОТТЕР, КАПИТАН СБОРНОЙ ГРИФФИНДОРА ПО КВИДДИЧУ, ВЕРНУЛСЯ В ИГРУ, И, ЧЕРТ ПОДЕРИ, Я ПРОСТО ОХУ...
– Фабиан Пруэтт! – в ужасе вскричала Макгонагалл, да так громко, что ее каким-то чудом было слышно даже за громом голосов.
– В КОМАНДЕ ГРИФФИНДОРА ОПЯТЬ ЗАМЕНА! – Гидеон поспешил загладить ситуацию и выхватил микрофон у брата. – ДЖЕЙМС ПОТТЕР, СЕДЬМОЙ КУРС, ВЫСТУПАЕТ В КАЧЕСТВЕ ЛОВЦА, ДИРК КРЕССВЕЛ, ШЕСТОЙ КУРС ЗАМЕНЯЕТ НА МЕСТЕ ВРАТАРЯ ПИТЕРА ПЕТТИГРЮ, СЕДЬМОЙ КУРС!

– Лили, сработало, сработало-о! – Ремус в порыве чувств схватил смеющуюся девушку в объятия и вскинул в воздух кулак. – ДА!
– ВПЕРЕД, ГРИФФИНДОР! – закричала Лили вместе со всеми остальными, но ее голос едва было слышно за радостными воплями и оглушительным львиным ревом. – ВПЕРЕД, ДЖЕ-ЕЙМС!

Джеймс

«Кто разрешил тебе взять эту метлу?! Ты хоть понимаешь, что ты мог разбиться, Джеймс?! Джеймс! Дже...»

Едва Джеймс оторвался от земли – мигом ощутил знакомую дурноту. На секунду руки ослабели, по спине побежали мурашки, и он почувствовал, как на него накатывает знакомый ужас.
Трибуны ревели...
И где-то там была Лили.
Его Лили.
Метла выстрелила в воздух. Пять, десять, пятнадцать футов... он стиснул зубы.

«Ты можешь стоять? Джеймс, сынок, ты не ранен?!»

Белое лицо отца...
Надо на землю! Срочно вниз!
Джеймс крепко сжал древко обеими руками.
Ну уж нет...
– Ну, что вытаращились, сучки, не ждали?! – рявкнул он ошеломленным слизеринцам, круто разворачиваясь в воздухе. Метла взбрыкнула и радостно встала на дыбы, вновь почувствовав уверенность своего наездника. – Дирк – к кольцам, пропустишь еще хоть один квоффл, я сделаю его из твоей башки, клянусь! Бендж, Дингл! Живо по местам! Увидите, что кто-то приближается к кольцам – убейте! Живо, живо, живо!

– ИТАК, МЯЧ В ИГРЕ! – прокричал Фабиан. – Его перехватывает Мальсибер, пасует Малфой, но Маккиннон отнимает мяч и... вот, моя девочка, прекрасный обманный маневр!
– Теперь мяч у Гриффиндора! Блэк – Макдональд, Макдональд – Блэк, Блэк – Маккиннон, Маккиннон... МАККИННО-ОН!

– ГОЛОВА! – заорал Джеймс, камнем падая к Марлин, и вся команда, побросав свои позиции, клином сомкнулась вокруг охотницы, которая сжимала под мышкой квоффл и ракетой неслась к перепуганному Родерику.
Под радостные вопли и львиный рев Марлин забила первый настоящий гол. И хоть этот гол не мог спасти положение, Фабиан чуть не плакал от радости, сообщая в микрофон:
– ГОЛ ГРИФФИНДОРА! СЧЕТ СТО ВОСЕМЬДЕСЯТ – ДВАДЦАТЬ!
Краем глаза Джеймс поймал заветный солнечный отблеск. Вспышка скользнула слева направо, значит, мячик летит на запад.
Он рванул за ним и кожей почувствовал, что Регулус помчался следом. Джеймс разыскал взглядом ближайший бладжер и сменил направление, устремляясь навстречу шальному мячу. Регулус, естественно, погнался за ним, кувырок – и юный Блэк считает зубы, а Джеймс летит дальше под свист зеленых трибун и радостные вопли красных.

«Никогда больше так не делай, понятно? Ты обещаешь мне?!»

Гриффиндор дружно ахнул, когда Катон Нотт, удержав Регулуса от падения, за шкирку усадил его обратно на метлу, а потом мощным ударом отправил бладжер вдогонку за гриффиндорским капитаном.
Бладжер ударил Джеймса в спину.

Лили судорожно вскинулась, закрыв ладонями рот, Ремус схватился за шапку.

Джеймса сбило с метлы. В падении очки сорвало с лица, и Джеймс только и увидел, как они прощально сверкнули на солнце и канули в расплывчатом разноцветном море.
Дыхание вышибло из груди, и Бог знает, что бы случилось, если бы в последний момент Джеймс не выбросил руку и не схватился за метлу, соскребая ногтями лак с древка.
Поврежденное плечо хрустнуло, выскочив из сустава, Джеймса прошила адская боль. Удар бладжера был таким мощным, и, падая, Джеймс так резко схватился за метлу, что его тело по инерции крутануло вокруг метлы, как вокруг турника, и он зацепился за древко ногой.
Кое-как он взгромоздился обратно.
Плечо сводила сумасшедшая боль. Стадион расплывался перед глазами, размытые красные и зеленые пятна носились туда-сюда, трибуны и вовсе сливались в одно, но не успел Джеймс очнуться от первого удара, как вдруг снова услышал зловещий свист, инстинктивно пригнулся, и бладжер просвистел мимо.
– Я тебе говорил не связываться со мной, Поттер! – крикнул Нотт откуда-то издалека.
Джеймс оглянулся на голос и погнал метлу прочь, а оба загонщика помчались следом. Простой план – быстренько вывести его из строя, чтобы Регулус тем временем поймал снитч. Джеймс уже и забыл, как ужасно на самом деле видит – у него было такое чувство, будто он смотрит на все сквозь пакет или мокрое стекло, а тут еще и бладжеры то и дело свистели мимо, так что на поиски снитча у него не оставалось ни секунды.
Внезапно откуда-то сверху на загонщиков хищной птицей обрушился Сириус и сшиб Люсинду с метлы.
Слизерину назначили пенальти.
– Ты охренел?! – рявкнул разъяренный Джеймс.
– Ищи снитч, скорее! – заорал Сириус в ответ и полетел прочь.
Малфой пробила пенальти, а следом за ней Сириус и Мэри забили по мячу. Счет стал сто восемьдесят – сорок, и теперь все зависело только от ловца.
А у ловца были серьезные проблемы. Даже потеряв свою напарницу, Нотт не оставил попытки добраться до Джеймса. Бенджи в свою очередь бросился капитану на выручку, Нотт на секунду переключился на него, и когда он замахнулся, посылая бладжер в его сторону, рукав его спортивной мантии вдруг задрался, и Джеймс даже без очков увидел ее – жуткую черную татуировку на белом предплечье слизеринца.
На секунду вся игра словно заледенела, он забыл про снитч и про все на свете, а когда Нотт спохватился, было слишком поздно.
– Ты труп, Поттер! – заорал он, и лицо его в этот миг исказила такая страшная гримаса, что Джеймс моментально ему поверил и рванул прочь.
Стадион расплывался перед глазами, Джеймс едва разбирал, куда летит, Нотт висел у него на хвосте, и, судя по крикам, теперь к нему присоединился и Регулус.

«Ты крепко держишься? Точно? Очки на месте?»

Мерлин, нет, только не сейчас!
Единственная здоровая рука, которой он опирался на метлу, дрожала, плечо выкручивала боль. Снова ему начало казаться, что он слышит голос отца, снова он был уверен, что увидит его, если посмотрит вниз.
Метла завибрировала, почувствовав его страх.

«Соберись, сын!»

Конечно, это была галлюцинация, как и во все предыдущие разы, но в этот раз что-то толкнуло Джеймса, и он оглянулся.
Снитч летел совсем рядом с ним на расстоянии в несколько футов.
И едва Джеймс увидел заветный золотой мячик, как паника и тревога вдруг оставили его... и на смену им пришло какое-то странное осознание...
Отец был здесь, на этом поле! Джеймс чувствовал его присутствие так отчетливо, что никакая сила не убедила бы его в обратном.
И это присутствие вдруг придало ему силы.
Вырвавшись вперед, он вскинул здоровую руку.
Свист.
Бладжер сломал его руку так, что Джеймс даже не понял, как это произошло, просто услышал хруст, а затем боль, дикая тошнотворная боль затопила все его естество.
Каким-то чудом он все же умудрился сжать метлу ногами, крутанулся вокруг древка и штопором взлетел вверх, устремляясь вслед за мячиком, потом резко вильнул и на полном ходу полетел к переполненным трибунам, прижимая к груди изломанные руки.
Зрение он потерял – и без того ужасное, сейчас оно заплыло слезами, которые выступили на глазах от боли.
Слух забивал ветер.
В мозгу бешено стучало: «Снитч, снитч, снитч», и Джеймс шел по следу, как гончая, растеряв в полете все чувства и превратившись в оголенный инстинкт, поэтому когда Нотт вдруг снова рванул в его сторону, занося биту, Джеймс поступил, не раздумывая – резко поджав одну ногу, он оттолкнулся от метлы и швырнул свое тело вперед, как снаряд. Бита Нотта обрушилась на Регулуса, раздался треск, слизеринцы кучей сбились в воздухе и завертелись, как листья, подхваченный ветром, а Джеймс, пролетев по воздуху без метлы добрые несколько метров, пробил в бумажной стене трибуны брешь, успев в последний момент закрыть голову рукой, кубарем покатился вниз сквозь деревянный каркас, под конец крепко ударившись поврежденным плечом о какую-то перегородку. Плечо с хрустом встало на место, Джеймс потерял сознание от боли и вывалился из-под бумажного покрытия на ослепительно зеленый газон.

Лили вцепилась в деревянный бортик трибуны, когда Джеймс вломился в трибуну, вызвав у зрителей дружный вздох.
– ДЖЕЙМС! – завопила она.
Ремус едва успел перехватить ее, чтобы она не вывалилась за бортик, но Лили вырвалась и принялась проталкиваться к лесенке.
Он бросился следом.

Джеймс открыл глаза и закашлялся.
Сначала подумал, что прошло несколько дней после его жуткого путешествия по внутренностям трибуны, но потом в его сознание влились крики, и он понял, что был в отключке всего секунду. А приоткрыв глаза, Джеймс увидел, как к нему несутся размытые красные пятна – его команда.
Все тело ужасно болело, легкие превратились в пыльный мешок, Джеймс зашелся исступленным кашлем, перевернувшись набок, и тут почувствовал шевеление у себя под мантией.
«Мышь», – подумал он.
Сунув руку за пазуху, он вытащил мышь на свет.
Солнце ослепительно полыхнуло на ее золотом боку, а крылышки исступленно захлопали Джеймса по руке.
Это был снитч.
Сердце заколотилось, как бладжер.
Не может быть!
Как это ему так повезло?!
Целое мгновение Джеймс смотрел на мячик, смотрел, как глубоко горит золото, наливаясь солнцем, как беспомощно и озадаченно бедолага хлопает крыльями, все еще не веря, что его песенка спета...
А потом вдруг понял.
Его отец действительно был здесь сегодня.
Он не сошел с ума.
Отец действительно был с ним, но теперь ушел, а этот снитч, залетевший в мантию Джеймса – его прощальный привет...
Отец ушел навсегда.
И там, где он сейчас, ему хорошо...
Откуда Джеймс это знал?
Да Мерлин его разберет. Знал и все. Знал так же хорошо, как и то, что его самого зовут Джеймс Поттер и никак иначе.
И едва он понял это, что-то случилось.
Обруч, сдавивший ему грудь после похорон, лопнул.
И Джеймс вдохнул.
Так глубоко, словно делал это впервые в жизни.
Так, словно никогда еще ему не дышалось настолько легко и свободно.
Налетевший ветер взлохматил его волосы.
«Прощай, пап... – подумал Джеймс, мысленно улыбаясь. – И... береги там маму, ладно?»
Ветерок пропал, а Джеймс, чувствуя себя ужасно уставшим и сонным, закрыл глаза, уронил голову на траву и вскинул в воздух кулак с зажатым в нем снитчем.

Что было потом?
Безумие.
Самое прекрасное и здоровое безумие из всех, которые с ним когда-либо случались.
Море болельщиков выплеснулось из берегов трибун и утопило бы Джеймса, если бы команда не подхватила его на руки. Самым натуральным образом, причем они подняли его и подбрасывали в воздух, пока над головами у них орал магически усиленный голос:
– ДЖЕЙМС ПОТТЕР ПОЙМАЛ СНИТЧ! – бешено вопил Фабиан. – ГРИФФИНДОР ВЫИГРАЛ, СУЧКИ!!!
Джеймс не сомневался, что Фабиана ждет как минимум месяц наказаний и прочей ерунды, но разве сейчас это имело значение, даже для бедного Пруэтта?
Они выиграли, выиграли, черт возьми!
И он тоже выиграл! И неважно, что он поломал обе руки, важно, что он победил, победил самого себя, хотя никто об этом не догадывался. И пока он сидел на земле, ожидая мадам Помфри, его друзья окружали его, обнимали, хлопали по спине, таскали, тискали, лохматили ему волосы, а потом спохватывались и извинялись, глядя на его жалкие руки.
– Как тебе только в голову это пришло?! – рассмеялся Джеймс, когда Сириус рассказал ему про подстроенную игру. – Не боялись, что я вас кину?
– Мы верили в тебя, Сохатый! Но больше всех в тебя поверил кое-кто другой, – крикнул Сириус и, обхватив Джеймса за шею, развернул его в сторону. – Вот, скажи спасибо нашему замечательному стратегу!
Улыбаясь до ушей, Джеймс оглянулся и увидел ее.
Ну как, увидел...
Сейчас он с трудом различал лица друзей, сидящих вокруг, присутствие Лили он почувствовал так же, как почувствовал снитч.
Она стояла рядом и смотрела на него.
В глазах у нее блестели слезы, но она не куксилась, а улыбалась.
Улыбалась ему.
Та самая Лили, с которой он повел себя, как последняя свинья.
Та самая, которая пряталась за памятником на похоронах его родителей.
Его Лили стояла здесь, комкала свой разноцветный вязаный шарфик и улыбалась ему так, словно не было никакой ссоры, словно он не орал на нее, как идиот, и не дулся, как ребенок...
– Так это ты придумала?.. – немного сипло спросил Джеймс. – Очень хитро. Я бы пожал тебе руку... – все засмеялись. – Но я сейчас очень плохо вижу.
Смешки повторились.
– А я нашла твои очки... – проговорила она, достала что-то из сумки, а потом опустилась на корточки и осторожно одела Джеймсу на нос его очки.
Джеймс прозрел, и первое, что он увидел после своего «мокрого пакета» – зеленые глаза и нос, усыпанный едва заметными редкими веснушками.
– Тебе очень больно? – прошептала Лили, с острой жалостью глядя на его руки.
– Бывало хуже... – немного рисуясь, отозвался Джеймс, во все глаза глядя на ее лицо. Сердце колотилось, как чокнутое, и Джеймс парил в какой-то странной невесомости. Наверное, он просто давно не летал, вот и получилось такое чувство. Да, дело только в этом. – Например, когда я упал с кровати на первом курсе. Тогда пострадала моя гордость, а это так... – он мотнул головой. – Заживет. И еще меня как-то треснула по башке Гремучая Ива, когда мы соревновались, и я неделю пролежал в крыле...
Лили улыбнулась, и в глазах у нее снова блеснули слезинки.
Конечно, она же будущий целитель и наверняка понимает, что ему больно так, что в другой ситуации он был плакал, как младенец, и писался от горя.
Все же она замечательная...
Его Эванс.
– ... и когда меня утащил кальмар, тоже было неловко. Так что это просто царапина, и я не обращаю на нее никакого внимания, вот серьезно, совсем никакого. А ты на меня очень сердишься?
Лили замешкалась, захваченная врасплох неожиданным переходом.
– Нет, – наконец молвила она, а потом улыбнулась, и Джеймсу почудилась в ее улыбке какая-то усталость. – Конечно, нет! Я не могу злиться на тебя, Джеймс, что бы ты ни натворил, – она провела ладонью по его щеке, и у Джеймса мурашки побежали по шее. – Как же ты до сих пор этого не понял?
Джеймс нашел ее ладонь у себя на щеке, сжал, потянулся к Лили, сделав вид, что хочет ее поцеловать, и прошептал:
– Не понял чего?
Лили хлопнула его по голове свернутым шарфом, и Джеймс вдруг подскочил, как черт из коробки, заорав во всю глотку:
– ЭЙ, КАЖЕТСЯ, ОНА МЕНЯ ЛЮБИТ!
Все засмеялись, кто-то даже зааплодировал. Лили тоже рассмеялась, а потом вдруг обхватила его шарфиком за шею и прижалась лбом к его лбу.
– Ты точно дурак, Поттер, – прошептала она, глядя ему в глаза.
– Может быть, – невнятно согласился Джеймс в складки шарфа, которым она замотала его рот. – Но я исправлюсь, честно.
– Как?
Пару мгновений Джеймс лукаво смотрел на нее, а потом в глазах его заплясали знакомые Лили чертики, он откинул назад взлохмаченную голову, собравшую в себя всю пыль и опилки трибуны, и прошамкал в шарф:
– Пойдешь со мной в Хогсмид?
Лили рассмеялась, и в глазах у нее снова блеснули слезы. А потом она вдруг потянула его к себе и прижалась губами к шарфу в том месте, за которым скрывался рот Джеймса.
Это было горячо.
И толпа, собравшаяся вокруг, одобрительно загудела, но Джеймс их даже не заметил.
Не заметил он и того, как незаметно ушла из этой толпы Мэри...
Его словно мешком по голове огрели, но не успел он опомниться и выпутаться из шарфа, чтобы найти ее смеющиеся губы, как вдруг где-то рядом грянуло:
– Ну и где наш пострадавший герой? Расступитесь, расступитесь, ну же...
– Черт... – пробормотал он.
– Всего лишь мадам Помфри, – прошептала Лили и встала, уступая место медсестре и ее медицинской сумке.
Она стояла рядом, пока мадам Помфри колдовала над его рукой.
Улыбалась так, словно извинялась перед всеми за свое счастье, и Джеймс видел в ее глазах столько обещания, что ему крайне трудно было усидеть на месте, и мадам Помфри пообещала наложить на него заклятие Оцепенения, если он не перестанет вертеться.
Но это ничего. Они теперь все успеют.
У них для этого будет целая жизнь.
И даже больше.

---

* Уильям Шекспир - «Гамлет»

Эпизод с дракой в доме Поттеров написан под впечатлением от фильма «Стать Джоном Ленноном»