Глава 1

И живые позавидуют мёртвым.

Шквалистый тёплый ветер с силой и упорством дул в спину и подгонял вперёд. Даже для Шотландии эта ранняя осень выдалась особенно ветреной. Отросшая зелёная трава, потяжелевшая от недавнего дождя, словно причёсанная, улеглась в одну сторону, травинка к травинке, а стволы одиноких низкорослых деревьев гнулись, увлекаемые своей кроной, будто хрупкие барышни объёмными юбками. С таким помощником идти было несравнимо легче, но людям и тут погода не угодила — они сопротивлялись силе стихии, упрямо тормозя и медля, отклоняя спины назад и «укладывая» их на воздушный поток. Женщины заправляли лезущие на лица волосы за уши, придерживая подолы платьев, мужчины понуро и покорно перебирали ногами, не отвлекаясь от своих горестных мыслей. Никому не хотелось торопиться. В место, куда они все направлялись, обычно не спешат.

Сразу за катафалком человек двадцать медленно брели в компании местного священника отца Реджинальда Уэйкфилда, а впереди машины приходской викарий нёс свежесрубленный деревянный крест. Ветер жадно вырывал ношу из его рук, того и гляди, норовя опрокинуть мужчину с такой тяжестью.

— Джейми, подмени преподобного, — шепнула мама. — Смотри, он не донесёт крест до кладбища. Ему тяжело.

Фрейзер-младший скривился.

— А может, я лучше подменю дядюшку Лэма? — показал он глазами на покойника. — А то ему там по кайфу лежать, а мы тут…

— Джейми! — шикнула миссис Фрейзер.

Сын выдохнул, состроил досадливую гримасу, но всё-таки направился обгонять толпу. Он с удовольствием поддался силе ветра и пробежался вперёд.

— Преподобный отец, давайте я, — протянул он руки к кресту и только тут увидел, что викарий действительно еле идёт — всё-таки годами он был не на много моложе покойника.

— Спасибо, сын мой, — не мешкая, вручил помощник отца Реджинальда свою тяжесть парню. — Я чуть отдохну и подменю тебя на кладбище.

— Договорились. Буду помирать — позову Вас.

— Эм-м что, прости?

— Ничего. Ступайте с Богом. — Джейми перехватил основание поудобней и зашагал дальше, намереваясь опять погрузиться в свои горестные мысли, из которых его так некстати выдернула родительница.

Его цветущая, буйная, молодая жизнь дала трещину. Да. Увы и ах, но судя по всему, на этот раз судьба взялась за него всерьёз. Нагрешил!

Всё началось с того, что он забыл свой телефон в пабе на Duke street. Чёрт их с Клариссой дёрнул в ту пятницу так надраться. И вроде бы Джейми протрезвел слегка, но всё-таки нёсся сломя голову через центр Глазго, нарушая все правила, которые нарушались и даже те, которые не нарушались, уж больно жалко было новенький айфон.

И откуда только выпрыгнула эта чёртова кукла на Мазерати! Водить не умеет, сидела бы в каком-нибудь маникюрном салоне нога за ногу, а она на дорогу вылезла. Теперь страховка на следующий год обойдётся раз в десять дороже и свою красавицу нужно ремонтировать. А на какие, спрашивается, шиши? Отец сказал: больше не даст ни пенса.

А тут ещё и дядюшка Лэм отдал Богу душу так не вовремя, и родители не упустили возможность наказать сына за отвратительное поведение и разбитую машину поездкой на эти похороны. И даже телефон новый не купили.

Крест оказался довольно тяжёл и неудобен, да и ветер тоже не помогал. Хотелось опустить «дровеняку» и тащить за собой как бревно. А ещё смертельно хотелось выпить. А ещё лучше — в пабе. И уж совсем идеально — с парнями. С «тёлками» пока связываться не хотелось.

«От них одни проблемы. Дрочить и то проще».

Джейми шёл и вспоминал по памяти дядюшкин «Стоунхендж», как он назвал этот, с позволения сказать, замок в первый же свой визит.

«Кажется, на втором этаже, там стоял какой-то шкафчик, там что-нибудь может быть. Потом ещё в спальне у дядюшки тоже наверняка что-то припрятано».

Старший мамин брат — Ламберт Бошан к пенсии совсем помешался на своей истории и антропологии и поселился в хайлэндсе, в небольшом имении Леох со старой развалюхой — трёхэтажным замком. В этот обвалившийся сарай дядюшка Лэм перетащил свою грандиозную коллекцию натасканного им за всю жизнь хлама, который громко именовал антиквариатом, и место его проживания уже совершенно отчаянно стало напоминать свалку.

Вообще-то Джейми в гости к дядюшке затащить было практически невозможно. И уж коль осуществимо, то очень затратно в плане вложенных, а если точнее, то угробленных, нервов и сил. Только однажды, после очередной попойки и прокола после неё с какой-то несовершеннолетней шлюхой, от которой отец потом сына еле отмазал, его сослали сюда, к Лэму. В такой глуши, в этой «грёбаной дыре» Джейми тогда от скуки и безделья чуть не тронулся умом и, позвонив маме, сказал, что, если они не заберут своего непутёвого сыночка, он начнёт пить уже абсолютно по-взрослому, уж лучше пусть сразу запрут его в погребе с виски. Тогда его всё-таки вернули в привычную среду обитания, тем более что подступал новый учебный год в Университете Глазго.

Да и сейчас пробыв в Леохе неполные сутки, он уже со всей злости скучал по своему городу и парням.

«Последний курс остался, — сжималось от ужаса сердце студента. — Ещё один год отучусь и всё, к отцу на работу. Господи, лучше уж в могилу к дядюшке!»

С кладбища возвращались все вразнобой, а за поминальным столом сидели молчаливые и хмурые.

Особенно Джейми. Воспользовавшись всеобщей занятостью, он проверил дядюшкин шкаф в столовой и ничего не обнаружил. А когда за упокой души Ламберта Бошана племяннику налили стопочку виски вместимостью чуть более пятидесяти капель, ему захотелось закрыться в туалете и выть. Громко, долго и тоскливо.

— Чёртов замок, чёртовы сквозняки, чёртов ветер, чёртова жизнь, — бубнил он себе под нос, пробираясь по ночной дороге в соседний посёлок Alltbeirhe в магазин. Это был последний оплот, остаточная надежда. Джейми перешёл через рельсы железнодорожного пути и увидел возле привокзальной площади скромную витрину маленькой товарной лавки, которая показалась ему прекрасней гламурного блеска всех вместе взятых бутиков Ниццы, куда они этим летом ездили отдыхать с парнями.

Возле входа неподвижно сидел и спал жирный трёхцветный кот. Огромный. Издалека Джейми вначале даже показалось, что это гипсовая скульптурка. Ветер гулял по короткой шерсти животного, разделяя её на временные проборы, но кот не реагировал.

«Медитирует, что ли. Дзен отращивает», — улыбнулся парень.

Но, однако же, когда подошёл к двери, эта упитанная божья тварь посмела жалобно мяукнуть, хотя его щеками можно было загородить витрину.

Джейми, очарованный такой милой наглостью, купил пакетик сушеной рыбки и, выйдя из магазина, присел на пороге угостить усатого попрошайку.

Но и себя тоже не забыл.

Алкоголь приятно обжёг горло. Он проник только в желудок, а парню казалось, будто виски побежал огненной лавой сразу по артериям и вернулся даже из мозга уже с венозной, пьяной кровью. Тело разомлело, и внешний мир отступил. Ветер присмирел, холод ослабил хватку, словно туман над рекой поредела тоска. Полегчало.

Он поднялся и поплёлся обратно в замок, а кот, глотнувший рыбину как не в себя, посеменил следом. Только Джейми прошёл назад через рельсы, за его спиной пронёсся скорый поезд, даже не остановившись на таком маленьком полустанке.

«Счастливые чуваки рванули в Глазго или Манчестер, — парень поднял бутылку к глазам и посмотрел на лунный свет: сколько отпил. — Надо было две брать», — сделал он вывод.

Промилле в крови навеяли воспоминание о прекрасной Тэйрин, которая на дне рождения Луска чуть не отдалась Джейми прямо в доме у друга. У этой бестии такая попка! Орешек!

«Плевать! Я себе ещё лучше найду. — И тут Земля покачнулась под ним. — Ик».

На Джейми Фрейзера «тёлки» вешались гроздьями. Всегда. Круглогодично и всесезонно. Отказы он мог вспомнить если только с подсказками и по фотографиям, настолько давно это было. К тому же, его слава плейбоя и ненасытного любовника бежала впереди своего хозяина.

— Джейми Фрейзер?! — восклицали красотки в ночных клубах. — Так вот ты какой, красавчик!

Красавчик ухмылялся и выбирал самую лучшую. Но даже её хватало в среднем дня на два, не больше. Только с солисткой их местной группы «Космические ранцы» Митти Сноум он встречался целую неделю. Слишком уж мелодичным голосом она кричала при оргазмах.

Наконец охмелев так, как ему хотелось и моглось, Джейми остановился и высыпал из пакетика оставшуюся рыбу коту.

— Медитируй, — нагнулся и погладил он хитрюгу по широкой, гладкой спине.

Когда Фрейзер приближался к усадьбе, а уровень виски в бутылке — ко дну, он понял, что вот теперь-то готов заночевать где угодно и как угодно. А то в этот раз ему постелили на раскладных креслах в спальне вместе с родителями, поскольку весь Леох был забит роднёй — дядюшку все очень любили.

«Ещё бы горшок рядом поставили и бутылочку с молочком. Совсем за пацана держат», — скривился он тогда от перспективы и железно решил, что лучше уляжется на дядюшкиной могиле в обнимку с крестом, с которым и так почти сроднился, чем как «последний пубертат» будет храпеть в спальне с предками.

И вот сейчас Джейми собирался поберечь мамины нервы и свою жизнь — ибо от его теперешнего вида миссис Фрейзер очень расстроится, а мистер Фрейзер, скорее всего, устроит сыну испытание на живучесть — поковылял неровной походкой мимо немногочисленных жилых построек поместья и парадного входа замка заодно. Он точно помнил, что у «Стоунхенджа» целых четыре входа и пошёл обходить его по кругу, и пересчитывать их все по одному. В окне столовой горел свет, и из открытой форточки слышались приглушённые голоса.

«Родственнички вместе горе переживают», — вздохнул парень, потому как далеко не со всеми из них был знаком лично и даже узнавал в лицо. Некогда ему поддерживать родственные связи. Он учится.

Джейми хотел задрать голову вверх и посмотреть на второй и третий этажи, но только его глаза доползли до балкона второго яруса башни, как в мозгах зашумело, закружило, и он начал заваливаться навзничь. Поэтому быстро вернул себе сравнительно вертикальное положение и поплёлся дальше.

Завернув за угол, парень увидел возле старых гаражей несколько припаркованных машин вместе с отцовским джипом. Он повёл глазами по номерам.

«Шотландия. Родная и любимая», — пьяно улыбнулся шотландец и повертел головой вокруг настолько быстро, насколько позволил вестибулярный аппарат. И тут ему на глаза попалась какая-то дверь сразу же за округлостью фундамента башни. Что-то не помнил он её здесь раньше, а может, просто спьяну не узнал, но всё равно был уверен, что она заперта.

А дверь взяла и поддалась.

— Ну к псмтрм… ик … — ступив через порог, он нащупал включатель и нажал, но свет загорелся только в начале, возле входа, дальше следовали несколько ступень вниз и коридор, окутанный неприятной тьмой. — Да и плевать. Может там… хоть сено… — Джейми храбро бросился преодолевать ступеньки.

Каменные стены обдали холодом даже по сравнению с промозглостью погоды на улице.

— Склеп какой-то, — проворчал визитёр. С каждым шагом тьма сгущалась, и идти дальше что-то перехотелось. — Бр-р-р, могильник, — разочаровавшись, хотел уже было повернуть назад, но тут глаза уловили что-то квадратное в темноте. Он двинулся туда. В шагах двадцати от входа стоял сундук с зазывно и гостеприимно откинутой крышкой. Кстати, ёмкость оказалась не квадратной, а вполне себе прямоугольной и довольно вместительной. Парень на ощупь потрогал ржавую ковку на краях и клёпки на месте замка. Глаза уже чуть привыкли к темноте, и Джейми увидел на дне какое-то тряпьё.

— Дядя Лэ-э-эм, — пьяно протянул племянничек, — ты… ик… молодец. — Виски, выпитый на ходу и почти на голодный желудок, того и гляди просился наружу, зато притупил обоняние, и воняло от тряпья совсем даже терпимо. Джейми закинул одну ногу в сундук и завалил себя внутрь вместе с пустой бутылкой. — Пф-ф-ф… уф-ф, — пробовал он возмутиться пыли, но горизонтальное положение моментально дало о себе знать — глаза закрылись, и темнота поглотила его.

Он несколько раз просыпался, потому что не мог вытянуть свои длинные ноги. Приходилось всё время менять позу, но поспать всё-таки удалось. О таком счастье в спальне матери с отцом и мечтать не приходилось. Там замучили бы упрёками и руганью.

Джейми не понял, во сколько он проснулся, так сказать, окончательно — окон не было, телефона — тоже, внутренние часы молчали, как в рот воды набравши.

— Воды, — промычал бедолага. Воняло теперь уже вполне прилично, голова трещала ещё сильнее, в желудке — конюшня с казармой вместе взятые. — Он пошевелился и, резко подтянувшись на руках, сел. От его шевелений трухлявый сундук зашатался, хоть парню и показалось, что содрогнулась вся планета Земля. А может быть именно так оно и произошло, потому что крышка не устояла и упала на голову.

— А-а-а, мать твою-у-у, — Джейми пригнулся, схватившись за темечко. — Сучара негодная! — ткнул он в потолок убежища кулаком со всей дури и опять захныкал. Но тут же понял, что что-то ему в этом не нравится. — Чёрт, — забыл он о боли и потыкал опять пальцами в крышку сундука. — Э-эй, ты чего, — постучал сильнее. — Не дури, — подпёр он её обеими ладонями. — Дьявол! — Джейми засуетился и, встав на колени и скрючившись, упёрся в крышку спиной.

Тщетно!

— Проклятое хламьё! Я же задохнусь тут!

Он начал что есть мочи — а силушкой Бог не обидел — долбиться в крышку. Когда спине уже сделалось больно, вдруг как люк корабельного трюма откинулось днище, и Джейми полетел куда-то вниз.

Лететь было не очень далеко и почти даже приятно, но приземляться всё равно больно.

— А-а-агх-х-х… — упал он на спину. Мозги с тупой болью внутри сотрясло ещё сильнее, спину ушибло тоже неслабо, все кишки словно резиновые растянулись, а потом опять сжались. — Т-твою ма-а-ать! — застонал парень, схватившись за бока.

Вокруг была такая темень, будто он упал в банку с чёрной краской. Потирая ушибленное место одной рукой, другой Джейми пощупал то, на что свалился — утрамбованная земля. Пахло сыростью, деревом, гнильём и камнем.

— Ну, и что мне… делать? — глядя перед собой, но не видя ни зги и чувствуя себя абсолютно слепым, пробурчал он.

Кстати, тряпки, судя по всему, разлетелись в воздухе в стороны, поэтому амортизатор из них получился слабоватый. Где-то тут же упала и бутылка из-под виски.

Кряхтя и чертыхаясь, парень встал на четвереньки и попробовал подняться. У него получилось. Вытянув руки над головой, ничего не обнаружил, поэтому протянул их вперёд и сделал шаг. Потом ещё. В этой непроглядной темени, к которой не привыкали глаза, не появлялось никаких очертаний. Он шагнул ещё и ещё. И тут его ладони нащупали что-то деревянное. Какие-то сбитые отполированные доски. Он начал водить по ним руками и понял, что это бочка.

— Иисус, твою Черчилль, Христос! Виски! — Чуть не подпрыгнул на месте Джейми. — Чёртов дядюшка, у него есть погреб с виски! А-а-а, да я счастливчик! Спасибо тебе, Господи, что послал мне ту придурошную на Мазерати! Погреб с виски! Мечта всего моего детства! Ай да дядюшка, ай да прохвост! — если бы не его состояние и ушибы, счастливчик принялся бы танцевать. — Я бы ни за что не умер, если бы у меня был погреб с виски.

Он прошёл на ощупь чуть вправо, чуть влево, но бочки не кончались.

— Ого! Вернусь сюда потом с парнями! Держись, Стоунхендж!

Тут ему сделалось прохладно. Его бомбер, в котором ходил на похоронах, имел шерстяную подстёжку, но холод погреба, это даже не тёплый атлантический шквал, он проникает медленно, верно и очень глубоко. Тем более, если почти не двигаешься. Джейми кое-как сообразив в пространстве, вернулся к месту падения и нащупал свои тряпки. По его трезвому теперь уже представлению, это оказались килты. Старые, поеденные мышами, но всё равно очень тёплые. Он сложил один из них и, укутавшись, опять направился на поиски выхода.

Ищите и обрящете. Пройдя чуть назад, он нащупал в темноте следующий ряд бочек и прошёл вдоль него сначала вправо, а потом влево. В конце именно этого коридора оказалась дверь.

Дверь как дверь. Старая и обыкновенная. Он начал шарить по каменной стене рядом, будучи убеждённым, что где-то тут имеется включатель, но не нашёл. О том, чтобы открыть дверь самому, не стоило даже мечтать — она была заперта на какой-то древний, грубый, сильный запор. С такими двери просто так не открываются.

— Дьявол! Да что ж такое-то, ну! — долбанул он кулаком по стене рядом.

Отчаявшись, вернулся по бочкам назад, на свой ряд и прошёл в другую сторону. Предстояло ждать, пока его обнаружат, а это Бог весть сколько, поэтому необходимо найти какой-нибудь стол, на котором дегустируют виски и смотрят на его прозрачность и оттенки — может, удастся улечься хотя бы на него, а не на землю. Но и стола тоже не нашлось.

— Чёрт.

Ничего не оставалось, как вернуться на своё место, собрать в кучу барахло и усесться на нём.

И ждать.

Взгромоздившись на килты, парень вспомнил про свою головную боль и тошноту. И тут понял, что и их тоже уже нет. Ничего нет.

— Мама должна про меня вспомнить, — потеплее закапывался он в хламьё.

Примостившись чуть поудобнее и прислонив спину к бочке, Джейми задумался.

«Странно как-то. Провалилось дно в сундуке, а очутился в подвале. Выходит, там вообще пола не было? Это потайной лаз в погреб? Дядюшка придумал? — перед Джейми как живой возник образ Ламберта Бошана. Этот мужчина и хитрость не вязались у племянника в одной системе координат ни при каких раскладах. Дядюшка был и слыл бескорыстным простофилей. Только он мог приобрести такую развалюху, угробив на неё все свои сбережения, и умереть в этом сарае. — Не, скорее всего, это очень старый лаз. Как же его тогда не заметили? Ничего не понимаю. А вдруг сюда уже сто лет никто не заглядывал? — Вопросов была тьма. Ответов — ноль. Приходилось только ждать. — Представляю, какой атомный в них вискарь». — Чуть не давясь слюной, ласково и нежно, как девушку по голой попке, погладил Джейми бочку перед тем как задремать, согревшись в хламье.

Проснулся он от металлического лязга где-то у себя за спиной. Спросонья едва понял: где он и что с ним, а увидев танцующий свет от какого-то живого огня типа факела, даже слегка зажмурился.

— Наконец-то, — принялся подниматься. Он ещё не понял: кто там пришёл и почему с факелом, но это уже не важно. Главное, что его сейчас освободят. Игнорируя боль в спине, он выпрямился и, скинув с себя тряпьё, вышел из-за бочек навстречу вошедшему.

— А! — увидев его, застыл в нелепой позе молодой подросток лет семнадцати в килте и, вытаращив глаза, выставил на Джейми свой факел как копьё. — А-а-а… ты кто?! — спросил он почему-то на гельском. Фрейзер немного понимал этот язык, но почти не говорил на нём.

— Я Джейми. Племянник дядюшки, — начал объяснять он на английском.

— А-а-а! — заорал как ненормальный парнишка и отпрянул назад к двери. — Сесенах! А-а-а… — с криком ринулся он куда-то вон. — Сасенах! — удалялись его вопли. Он выбежал из погреба вместе с факелом, но забыл закрыть дверь.

— Твою мать, перепились они там, пока меня не было, что ли. — Направился за ним Джейми опять в темноте. Только он смог на ощупь дойти до двери и выйти из погреба, как к нему навстречу выбежали двое мужиков с факелом.

От их вида парень остановился. Во-первых, на них тоже висели килты тартанов какого-то весьма знакомого клана. Во-вторых, в руках они сжимали ещё палаш и скин ду*, а вид мужики имели, как у мужиков — дикий и дремучий. Тупые лица, перекошенные свирепостью и агрессией.

— Мужики, мужики, — поднял Фрейзер руки в защитном жесте, — я…

— Сасенах! — рявкнул тот, что со скин ду. Он что-то добавил на гэльском, и второй ему кратко ответил.

— Джентльмены, вы чего как из шестнадцатого века? Я Джейми, сын сестры хозяина этого замка.

— Сасенах! — рявкнул тот, что с факелом и палашом.

— Да вы что, издеваетесь?

— Сасенах! — кинулся на него первый.

— Э! Э-эй, вы чего? — оттолкнул его Джейми, но тут на него накинулся второй, а в конце коридора уже показалась несметная толпа таких же в килтах, но уже с вилами.

— Сасенах! Сасенах! — слышалось из их рядов, а парень в это время оттолкнул и второго, но тут к нему опять подскочил первый и приставил к горлу скин ду.

— Заткнись, — сказал он на гэльском.

«Бред какой-то, — позволил связать себе за спиной руки парень, оглядывая частокол, направленных на него вил. Его толкнули в спину и повели по коридору. — Где там вообще мама и отец? Они-то куда смотрят?»

Проведя по довольно длинному коридору, его вывели на улицу, и у Джейми отвисла челюсть — вместо зелёной травы и плиточных дорожек «обрадовало глаз» месиво грязи и лошадиного навоза. В одном углу горели костры под решётками, возле них работали молотами кузнецы, в другом валялись огромные мотки некачественной грязной шерсти, которую — Джейми это знал со школы — оставляли под дождём для предварительного сваливания.

«Ого! — посмотрел он в другую сторону и увидел возле ещё незаконченной стены пристройки, которая служила дядюшке главным хранилищем антиквариата, большое деревянное корыто, в котором замешивали что-то наподобие цемента непривычного бурого цвета. Такой оттенок объяснялся довольно просто — в раствор добавляли яичные желтки. Огромные тазы с уложенными пирамидками утиных и гусиных яиц стояли рядом. — Странно», — ничего не понял парень.

Мало того, что его стражники обмотались килтами, так во двор спешили женщины в старинных неопрятных одеждах с корсетами и привязанными шерстяными рукавами. Вид они имели ненамного более цивилизованный, чем их мужчины. Лица перепачканы, у кого-то видны ссадины или даже синяки. Про пацанят, прибежавших поглазеть, лучше и не говорить — маленькие чертенята, да и только. Рожек, правда, не хватает, но возле каждого по тощему костлявому огромному псу. Собаки, кстати, увидев задержанного, тут же завиляли своими облезлыми хвостами. Джейми мельком обернулся на замок — может, ещё и «Стоунхендж» изменился, пока он спал в сундуке. И его опасения подтвердились — замок словно отфотошопили — почти новенький, ухоженный, какой-то жилой и тёплый.

«Слава тебе, Господи! — выдохнул Джейми. — Значит, это сон! Я скоро проснусь. Скорей бы. Выпить охота».

Вокруг слышалась гэльская речь, а его опять толкнули в спину и, подталкивая, потащили по направлению к ступенькам перед большой сводчатой двойной дверью. Джейми хотел было подумать, что примерно так снимают кино, но больно уж масштабы смущали. Его втолкали по ступенькам и повели по очередному коридору. Это был проход на задний двор. Его он узнал сразу в отличие от самого двора. Но как тут узнаешь, если ещё вчера днём своими глазами видел там остатки теплиц и загородки псарни, оставшиеся от прежних хозяев.

Опознав хоть что-то знакомое, он принялся по возможности ориентироваться. Они прошли по первому этажу мимо главной залы, которую дядюшка именовал холлом, поднялись по лестнице и очутились на бельведере, после которого направились на третий этаж. Везде пахло горелой рыбой, а в воздухе висела пелена густого чада, разносимого сквозняками, очевидно, с кухни. Джейми знал, где она находится. Высокие маленькие окошки главной залы пропускали, мягко говоря, света немного, а тут и подавно еле справлялись с гущей дыма и копоти. Парню захотелось, чтобы его вывели на самый верхний башенный балкон и скинули оттуда. Наверняка, пока будет лететь, проснётся. Разговаривать со своими конвоирами он больше не пытался. Сказали же замолчать, так что уж тут такого трудного.

Его затолкали в комнату, служившую дядюшке библиотекой. Здесь и сейчас стояли два стеллажа с книгами в старинных переплётах, но этот мизер, конечно же, не шёл ни в какие сравнения с собранием помешанного на истории и антропологии Ламберта Бошана.

Равно как и у дядюшки, комнату устилали ковры. Красивые и дорогие. Пока ему развязывали руки, Джейми задрал голову на потолок и узнал каменный свод. Только сейчас с него почему-то смыли всю краску.

У окна с книгой в руках стоял мужчина в килте и шотландском твидовом пиджаке. На вид ему было лет не более пятидесяти: седые волосы, забранные в хвост, небольшие голубые глаза, тонкий «немногословный» рот, но весьма болезненный цвет лица с парой шрамов на щеке. Вид мужчина имел вполне цивилизованный, но всё равно какой-то ветхий. Всё на нём казалось каким-то мятым, не глаженным и в заметных пятнах. Однако это не мешало джентльмену — а перед Джейми вне всякого сомнения стоял джентльмен — иметь весьма величавый и гордый вид.

— Доброе утро, — поздоровался он на английском с чудовищным акцентом, но, тем не менее, закрыл книгу и развернулся к пленнику всем телом.

— Доброе. — Вежливо склонил голову тот.

— Твоё имя?

— Джеймс Фрейзер.

— Англичанин? — вскину бровь господин.

— Нет. Я шотландец.

— Ты, шотландец, почему рассказываешь на английский? — затем мужчина произнёс какую-то длинную сложную тираду на гэльском, из которой Джейми не разобрал ни звука.

Что на такое можно ответить.

— Я вырос в Англии, — нашёлся он.

— Вот как? — вскинул теперь уже обе брови его собеседник. — Кто отец? Фрейзер — большой клан.

— Мои родители — бродячие музыканты. — Джейми пытался что-то придумать наугад. Не знал он, что лучше говорить, а что хуже.

— Бродячие музыканты? — подошёл и положил книгу на стол мужчина. — Интересно. — Он посмотрел на джинсы, толстовку и бомбер парня. — У тебя не наша одежда. И ноги, — ткнул пальцем в кроссовки. — Странно.

Парень мочал. В общем-то он и сам хотел сказать, что всё это очень странно, но прав тот, у кого ружьё, поэтому молчал.

— Все бродячий певцы — шпионы. — Припёр его к стенке господин. — Странно, ты сам в этом легко сказал.

«Чёрт. Дьявол», — заскрипел зубами Джейми. В принципе, он прекрасно знал всю историю противостояния англичан с шотландцами, только отказывался верить в то, что может оказаться ещё и живым (пока) свидетелем всего этого бардака. Поэтому на время отбросив спасительные мысли о сне, лихорадочно вспоминал все уроки истории Шотландии и выискивал выгодную ему линию. И ничего наскоро не придумал.

— На мне костюм для одной роли. Я его ношу, потому что больше нечего. Отпустите меня, пожалуйста, — сделал жалостливое выражение лица пленник.

Мужчина сделал ещё один шаг вперёд и указал пальцем на серьгу у Джейми в ухе.

— А это?

Фрейзер-младший уже года полтора, как повесил себе одну мужскую серьгу из платины в виде толстого гранёного кольца. Вот захотелось ему и всё тут. Жажда самовыражения не чужда даже тем, кому природа и так отсыпала щедрой горстью.

— Это означает, что я один ребёнок в семье и в бою меня нужно беречь, — тут же вспомнил Джейми где-то прочитанное объяснение.

Тут дверь открылась, какой-то мужик занёс в комнату тряпьё из сундука и пустую бутылку из-под виски Джейми и, молча свалив всё это по центру ковра, вышел.

— Как ты попал в погреб с виски? — подошёл и взял бутылку господин.

«Вот так», — «сдулся» Джейми. Но всё-таки сообразил, что если уж между шотландцами и англичанами идёт противоборство даже в его снах, то лучше признаться в меньшем грехе и увести расследование в сторону.

— Выпить хотел.

Мужчина начал откупоривать бутылку, но не мог справиться с резьбой.

— Открой, — протянул он её владельцу.

Тот взял, открыл и отдал назад. Он стоял и удивлялся одновременно и суровости, и наивности своих захватчиков. Во-первых, руки-то ему связали, но обыскать забыли. В карманах джинсов валялся ключ от квартиры с брелоком в виде серебряной змейки, во внутреннем кармане бомбера лежали пластиковые карты Barclays Bank и сети заправок Sainsbury's. Потом развязали руки и оставили один на один со своим лэрдом. Который вручает Джейми в руки бутылку, а ведь ею вполне можно огреть его по голове и, приставив осколки к горлу, хотя бы взять в заложники.

В это время господин поднёс горлышко к носу и понюхал.

— Фу, — скривился он, разглядывая этикетку со штрих кодом. — Пойло. Это не мой виски. Такие помои я не… Где взял?

— Да это остатки. Родителей угостили.

— Ирландец свинья О'Тул?

— Да, наверное, — кивнул Джейми.

— Только он умеет такую отраву.

Дверь отворилась опять, и в комнату буквально влетел очередной представитель мужского населения своего времени. Выглядел он, как и джентльмен, сравнительно цивильно, очень высокого роста и очень крупный. Когда они с Джейми оказались в одном пространстве, сразу же стало как-то меньше места и заметно тесновато. Примерно так же у парня всегда было с отцом. Им всегда и везде вместе казалось тесно, кроме разве что охоты, которой оба увлекались один другого фанатичней.

Вновь прибывший вошёл и молча повёл глазами по обстановке. Обменявшись взглядами с собеседником Джейми, он остановился ровно напротив Фрейзера и уставился на него злым, недовольным, презрительным взглядом. Этот человек был почти лыс, но бородат, с острыми буравчиками голубых глаз, но сквозило в нём что-то добродушное, прикольное.

— Привет, — протянул ему руку Джейми. — Я Джейми, а ты кто?

Лысый опустил глаза на его ладонь, потом вернул их обратно и произнёс пару слов на гэльском, видимо, что-то спрашивая у господина с хвостиком. Тот обронил неразборчивую фразу, и буравчики расширились и округлились.

— Ты всё врёшь! — вдруг заорал лысый на чистом английском. — Откуда ты узнал, что рядом с погребом находится оружейная комната? Ты перепутал двери! Признавайся!

— Да нет же! — всплеснул руками парень, автоматически подмечая, что даже у этого здорового господина ужасные жёлтые зубы и воняет изо рта как от несвежего дуриана**, который он с родителями когда-то пробовал в Тайланде. — Я вам честно говорю, что хотел виски. Подслушал у вас тут разговор про погреб, вот и… решился.

— Хорошо. — Поиграл желваками здоровяк. — Пока посидишь в башне. И если тебя народ не вспомнит, то…

Парень облизал губы.

— Т-то что?

— Придётся тебя повесить, — вынес приговор бородатый таким тоном, как будто речь шла о выгуле собаки.

У Джейми что-то защипало в горле, он хотел бы ещё попытаться объяснить, что на самом деле они ничего не поняли, и что это всё чудовищная ошибка или чья-то дурацкая шутка, но господин с хвостиком позвонил в колокольчик, вошёл охранник и, взяв парня за локоть, потащил к выходу.

За дверью их ждали ещё двое.

По знакомым коридорам его привели к коморке в нижней части башни, куда дядюшка Лэм сложил все старые ржавые унитазы и треснутые ванны, после того как поменял их в замке чтобы наполнить эту развалину хоть какими-то благами цивилизации.

Сейчас здесь стояла совсем другая дверь — кованая и сводчатая на петлях толщиной со шланг высокого давления. Её отворили, заскрипев петлями на весь хайлэндс, и Джейми замер на входе — изнутри завоняло таким смрадом, что потемнело в глазах. Сырой и затхлый воздух погреба показался ему сейчас свежим бризом с океана.

— Нет! Я не хочу! — попытался развернуться он к своим конвоирам, но его толкнули внутрь, он сделал пару неуклюжих шагов, поскользнулся на грязи и упал. А дверь заскрежетала и опять захлопнулась.

Фрейзер грязно и от души выругался. Его камера оказалась круглой, по периметру самой башни, со стен стекала вода, образуя лужи слякоти. Именно в неё он свалился своими джинсами Levi’s. Стараясь не трогать ничего руками, потому что их потом не обо что будет вытереть, не говоря уже о том, чтобы вымыть, он кое-как поднялся и осмотрелся. Здесь в одном месте, на небольшой возвышенности у стены, лежал ворох свалявшейся прогнившей соломы.

Джейми справил малую нужду прямо в лужу, прошёл, уселся на солому и прислонился спиной к каменной стене.

Этого не могло быть, в это невозможно было поверить, это не поддавалось никакому осмыслению, не выдерживало никакого, даже самого поверхностного логического анализа, но он, кажется, провалился в другое время. Именно провалился. Как в преисподнюю.

«Если завтра я не проснусь, и меня повесят, то точно я в другом времени. Но я должен проснуться! Обязан! Не могу же я родиться в одном столетии, а умереть в другом. К маме хочу! Мама. Господи, за что мне всё это! — схватился он за голову. — Я боюсь, мне холодно, я замёрз, есть хочу, пить хочу», — поглубже закутываясь в свой бомбер, Джейми нахохлился как воробей.

Сколько так просидел, он не помнил, но очнувшись, ему пришла в голову идея. Парень кое-как поднялся, стараясь обходить особенно грязные места, добрался до двери и принялся колотить в неё кулаками. Когда ему сделалось больно рукам, а он так никого и не дождался, и уже хотел было отойти, внизу двери отскочила какая-то затворка, наподобие лаза для кошек, и послышался голос. Слов опять Джейми не разобрал, только лишь понял одно: «Чего».

— Мне в туалет, — жалостным голосом запричитал арестант. — В туалет. Чёрт! — досадовал он, что не знает этого слова и не удосужился вспомнить что-нибудь аналогичное на гэльском.

В окошке голос заржал, и оно захлопнулось.

Джейми ударил кулаком в стену и поплёлся на своё место.

Не то тучи набежали, не то уже опустились сумерки, но в помещении потемнело. Убаюканный капаньем воды и тишиной, парень задремал.

— Привет, — вдруг услышал он сквозь сон и моментально распахнул глаза.

Первым делом метнулся жаждущими глазами на дверь. Но там никого не было. Он огляделся вокруг и, скользнув взглядом по окну, застыл в немом удивлении. Вернее, его накрыло шоком как цунами. На окне сидела маленькая человеческая фигурка, от которой шло несильное, матовое свечение, как от ночника. Фигурка была женской, тоненькой, не более семи дюймов, чем-то похожа на куклу Барби, только живая, и волосы забраны в пучок. Облачение её состояло из чего-то наподобие рыцарских доспехов только из пластиковых бутылок коричневого цвета. Они так плотно прилегали к её тоненьким, точёным формам, что напоминали гидрокостюм аквалангиста или серфингиста.

А ещё сзади на спине шевелились крылышки точь-в-точь как у стрекозы. Красивые. Личико показалось Джейми настолько крохотным, что он еле разобрал его черты. Существо явно было девушкой, только какой-то мультяшной, ненастоящей. А девушкой, потому что сидя на подоконнике и закинув ногу за ногу, подпиливало ногти.

— Привет, говорю, — пропищало опять существо. — Да отомри ты уже!

— А? — нашёлся Джейми.

— Знаю-знаю, ты не ожидал меня увидеть, да и вообще такую как я видишь впервые и прочее, и прочее.

— Боже, — впервые в жизни у парня рука потянулась осенить себя крестным знаменем.

— Ну, хорошо. Я подожду, — чуть развернулось существо к окну.

— Ты кто? — выдохнул Джейми.

— Я фея. Зовут меня Мерседес Синдрилонская. — Существо вытянуло руку и полюбовалось на свой маникюр. — Я послана тебе в подмогу. Всем, кто попадает в прошлое, посылают одну из нас, фей.

* Скин ду (гэльск. Sgian Dubh — чёрный нож) — предмет национального шотландского мужского костюма, небольшой нож с прямым клинком. «Чёрным» нож называют по цвету рукояти, либо из-за скрытого ношения.

**Дуриа́н (лат. Durio) — род растений семейства Мальвовые, включающий в себя около 30 видов, произрастающих в дождевых тропических лесах Юго-Восточной Азии.

Огромное спасибо Наташе N@T@LI4KA за помощь.