- Есть у меня такая компульсия: как ни потреплюсь за жизнь со случайным с-собеседником в пабе, ночей не сплю, пока не сгребу на него полное досье, - с намеком бросил Эрик в сторону Алана и оскалил влажно блеснувшие клыки. – Вот, к примеру, находки последней эксгумации: Доктор Алан Нортон, 36 лет, не женат и бездетен, как истинный Оксбриджский естествоиспытатель. Проживает по адресу 7 Вордсворт Гроув, Кембридж, графство Кембриджшир, Соединенное королевство. Родился в городе Аделаида, Австралия, но вскоре переехал в Бирмингем, Соединенное Королевство. Окончил муниципальную школу с отличием и поступил на отделение гистопатологии и патологической анатомии Тринити Колледжа, Дублин… К слову сказать, alma mater некоего Джейсона Стентсона, - присовокупил Эрик задумчиво, словно это наблюдение только сейчас пришло ему в голову. - Эл получил Би-Эс без отличия, продолжил обучение в магистратуре и аспирантуре Бирмингемского университета по специальности молекулярная и клеточная биология. После защиты диссера пять лет проработал в институте Рослин, если вам о чем-нибудь говорит название, - Эрик поднял смоляную бровь и бросил многозначительный взгляд на Винчестеров. Потом заметил Алану: - Вы Йену Уилмуту пробирки не мыли, нет? – Алан от этого вопроса крайне смутился и даже покраснел. - Год назад доктор Нортон возглавил, - продолжало чудовище, - небольшое подразделение биомолекулярных исследований в Кавендишской Лаборатории. В целом, послужной список Алана Нортона монотонно незамутнен и безупречен, как свежий подгузник, едва извлеченный из упаковки. Однако берегитесь! Ночью этот человек рыскает во мгле с прибором ночного видения по безлюдным улицам. Он сует в частную жизнь коллег по университету свой чувствительный, нервно подергивающийся хоботок, снабженный пучками сенсорных волосков-вибрисс, нанимает убийц для подающих надежду музыкантов и даже успел скорешиться с двумя крутыми охотниками на нежить, которые всегда тусуются вдвоем и чужих к себе в тачку не сажают. Вы, однако, звезда Алан. Альфа Центавра! Куда там до вас неврологам из Нью-Йорка с их «Амигдалоидами»! Если же по делу, то вы, доктор Нортон, возводите на меня беспардонный и несусветный в своей психоделической фантасмагоричности поклеп: Пола я пальцем не трогал! Новой перспективы на вселенную тоже не предлагаю, лишь подрабатываю транстекстуальной трансплантацией цитат и частными уроками. А вы, господа Винчестеры, какую бы бражку ни намеревались наферментировать, я требую причитающиеся мне двадцать пять процентов! – выразительно повышая голос, завершил доктор Стентсон свою обличительную речь.
- Эрик, единственное, что мы хотим – это получить информацию, - мягко и серьезно отвечал тогда Сэм Винчестер.
- В таком случае я хочу все сто процентов, – отрезал Эрик.
Здесь Алан вдруг выдохнул неожиданно и невпопад, как будто до него лишь сейчас дошел смысл происходящего:
- Господи… вы знакомы…
Эрик переглянулся с Дином.
- Господи! – воскликнул Стентсон. – Господи, скажи, мы с тобой знакомы или ты к моему существованию не имеешь даже косвенного касательства? Молчит! И так, заметьте, каждый р-раз! – развел он руками с пародийной обидой. Винчестеры смешливо фыркнули. – А с этими-то да! – продолжал он. - Согласно гениальной формулировке моего прозорливого брата, уроды должны держаться кучно. А вам, - Стентсон указал на Алана пальцем, - я набью морду.
- Эрик, я… при всей бесспорной двусмысленности ситуации, я бы предложил оставаться конструктивными… - забормотал доктор Нортон, и было видно, как он мучительно потерян и беспомощен, хотя и старается сохранить выдержку. Винчестеры наблюдали и покамест намерения вызволять Эла из беды не выказывали. Дин слегка улыбался, Сэм выжидательно молчал.
- Как можно оставаться конструктивным, занимаясь деструкцией? – Стентсон сделал большие глаза. – Вы в пабе на полном серьезе говорили о том, чтобы раздуть пожар биологической революции, да? А вы, значит… - Эрик снова повернулся к Винчестерам. - М-мать вашу! Вам-то на кой дьявол он сплющился?
- Так, ладно, по-моему, девичник удался на славу, но в бирюльки мы заигрались.
Дин слез со стула, отправился доставать еще одну чашку из красивого Аланова буфета со стеклянными дверцами, сработанными наподобие венецианских оконец.
- Нам всем тут есть, о чем друг другу порассказать, так что давайте завязывать с херней, - произнес Дин спокойно. - Стентсон, бери попкорн и занимай место в партере, - как бы между делом отдал он распоряжение чудовищу.
- В вашем театре зритель становится не только свидетелем, но и главным соучастником взаправдашнего уголовно наказуемого деяния. Об этаком интерактиве никакой «Биг Бразэ» мечтать не смеет, - доктор Стентсон осклабил красивые сабельно изогнутые клыки и сверкнул кошачьими глазами. – Если эту петрушку пропихнуть в ящик… Оу, простите!
У Стентсона вот уже с четверть минуты как настойчиво жужжал в кармане мобильный телефон. Эрик вынул аппарат с длинной продольной трещиной на тач-скрине и прокомментировал:
- Супруга телефонирует… Внимаю, моя королева! – объявил он голосом наполовину любезным, наполовину злым. В нем все еще звенели отравленные стрелы сарказма, мгновение назад осыпавшие концессионеров. Впрочем, секунду спустя в голосе его один за другим потухли и сарказм и веселость. По лицу Эрика пробежала тень растерянности, сменившаяся знакомым одеревенелым выражением, которое появлялось у чудовища в моменты сильного душевного смятения. – Зачем ты так поступила? – процедил Стентсон сквозь стиснутые зубы, на что в трубке ответили каким-то резким выпадом. – Хорошо, сейчас встречу, - рыкнул Стентсон и сбросил звонок. Затем он обвел взглядом концессионеров и спросил в минутной задумчивости: - Жвачка у кого-нибудь есть?
В ответ Алан, словно робот, ощупал себя, сунул руку в карман брюк и извлек помятую упаковку «Орбита». Не отрывая взгляда от Эрикова лица, доктор Нортон протянул ее доктору Стентсону.
- Благодарю, - произнес Эрик ледяным тоном. – Только не думайте, что вы меня купили этим жестом доброй воли.
Щеки Алана снова запылали.
Не давая более никаких комментариев, Стентсон торопливо выскользнул в прихожую. Дин, Сэм и Алан прислушивались, теряясь в догадках. Входная дверь отворилась и Эрик спустился вниз по ступеням, однако дальше во двор не пошел. Зазвучал тихий, невнятный, но, без сомнения, встревоженный и настойчивый женский голос. Эрик что-то отвечал приглушенно, то и дело переходя на сиплый и яростный шепот.
Дин утомленно буркнул:
- Дайте мне пистолет… Она здесь.
- Кто? – промямлил Алан.
Дин отмахнулся.
Минуты через три, как только улеглась первая волна спора во дворе, снова отворилась входная дверь, и первый этаж уединенного особняка наполнился шумами и шорохами, которые возникают, когда в дом нагрянут гости. Особенно гулким кажется этот шум, если гости случаются непредвиденные. Легкое постукивание каблуков и характерный шелест кожаной куртки, еще, кажется, едва уловимый аромат духов достигли слуха и обоняния конспираторов. Глухой и мрачный голос Эрика сказал:
- Это будет долгий разговор.
- А я никуда не тороплюсь, - отвечали ему колко. – Вся ночь в твоем распоряжении, потому что вряд ли я теперь засну в ближайшие пару месяцев.
- Проходи… Сейчас я…
Потом зажегся свет в гостиной.
Сразу после щелчка выключателя повисла какая-то странная пауза, заставившая охотников встрепенуться и насторожиться. Вдруг женский голос в соседней комнате пролепетал: «О, боже…» Далее он же вскрикнул: «Господи!» А потом стекла в окнах зазвенели от истерического девичьего вопля, в который единовременно влилось уже знакомое Дину сипловатое и низкое утробное рычание химеры, от которого холод расходится по спине, а также неизвестный клокочущий звук, прокатившийся справа, откуда-то из угла. Дин и Сэм сорвались с места и бегом пустились из кухни. Эл – за ними. В гостиной тем временем что-то сверкнуло, грохнуло и обвалилось на пол с громовым звоном, комната погрузилась в темноту. Лопнуло и раскололось с тяжелым, натужным звуком толстое закаленное стекло кофейного столика.
- Эрик!!!– тень кинулась в угол за камином, выхватывая по дороге кочергу с подставки.
Две другие тени, словно летучие мыши, по ошибке залетевшие в дом, метались друг за другом, сшибая и круша на пути своем Аланову коллекцию норфолкского винтажного фарфора, а также буфет со всем содержимым. После первого удара по гостиной разлетелись в разные стороны стекла, хрусталь и столовое серебро. Второе столкновение воюющих с буфетом низвергло последний на ковер с поистине апокалипсическим грохотом.
- Вашу мать!! – выдохнул Дин.
Впотьмах он и Сэм идентифицировали грязно-серый свитер Казимира Дуды и его узкоплечую сутулую фигурку. Тонкокостное личико флейтиста преобразовалось в какую-то жуткую перекошенную харю, оскаленную в акульей гримасе. Кэз был свободен и очень зол. Остроконечные зазубренные зубки вампира посверкивали в тусклом свете, проникавшем через занавески с улицы, и грозили вцепиться в горло противнику. Противник же был дик, сатанински безумен, совершенно неуправляем и мало схож с доктором Эриком Дж. Стентсоном. Чудовище кидалось в разные стороны, вслед за увертывающимся вампиром, рвало его одежду, а с ней кожу, которая словно масло расходилась под на вид коротко подпиленными ногтями разъяренной химеры. Кэз пытался защищаться, но лишь благодаря мушиной скорости ему удалось два или три раза ускользнуть от железного захвата и беспощадных ударов Эрика.
- Их надо разнимать! – проорал Сэм и бросился к Стентсону, чтобы оттолкнуть его от вампира.
Идея была хоть и неплоха, но лишь чуть менее опасна, чем идея разнимать двух не поладивших тигров. Смотря на чудовищ, Дин в полной мере убедился в правильности своей давней догадки: Эрик никогда с ним не дрался в полную силу. Впрочем, происходящее нельзя было даже назвать дракой. На глазах у охотников происходило, скорее, растерзание вампиренка, который еще, кажется, не догадался, что ему крышка, хотя кровь потоками лилась из его ран. Эрик готов был разнести кровососа в клочья. А так же любого, кто подвернется под руку.
- Дин! Бери Дуду! – прохрипел Младший, пытаясь перехватить Эрика, но сей же момент получил локтем по шее - прямо по сонной артерии, - с такой силой и точностью, что осел по стене и едва не потерял сознание. Дин подскочил, чтобы загородить Сэма, иначе ему в таком ватном состоянии переломали бы все ребра.
Два остервеневших от кровавого запаха монстра пошли на новый виток по комнате, и Казимир, чувствуя, что неумолимо проигрывает химере, вдруг резко изменил направление и кинулся в угол, куда забилась девушка. Та взвизгнула, замахиваясь кочергой. Заревев взбешенным рыком, Эрик одним ураганным прыжком смял вампира, загнал за кресло, под окно, навалился всем весом, склоняясь к самому лицу кровососа. Потом вдруг дернулся, вскрикнул от боли, отнимая правую руку от зубастой рожи Кэза, захлебывающегося визгом и злобным горловым клокотанием. Одновременно Эрик выхватил левой рукой из-за пояса что-то черное и, прежде чем Дин сообразил, что это спецназовский нож с незаметным ночью вороненым клинком, ударил флейтиста в грудь. Тот завопил, но Стентсон зажал рот вампира ладонью, и вздернул ему подбородок. В следующую долю секунды удары ножа посыпались на тонкую, с выступающим кадыком, шею поляка. Казимир Дуда, студент Королевского Музыкального колледжа, отчаянно бился и сопротивлялся вышедшему из себя чудовищу до тех пор, пока не послышался тихий, но ясно различимый хруст. Тело Кэза дернулось и вытянулось в струну, после чего обмякло. Разом все стихло.
Эрик будто издали слышал свое тяжелое, неровное дыхание. Сердце в груди билось о ребра, словно певчий дрозд в клетке, которого забыли посреди горящей комнаты. Рассудок возвращался к Эрику, ratio тонкой ряской затягивал зыбкую рябь на груди взбурлившего болота без края и дна, в трясине которого обитал его монстр. Эрик посмотрел на бескровное, отталкивающее лицо мальчишки, вперявшее в него остановившийся взгляд. От его глаз Эрик не мог оторваться, хотя озноб бежал по коже, а к горлу подкатил сильнейший рвотный позыв. Что-то шевелилось, ворочалось, скручивалось кольцами в самом аду его разума, у корня, возле первоклетки или же внутри нее, в ее митохондриях и хромосомах…
…Неверно, митохондрии передаются от матери…
Огромным усилием заставив себя сдвинуться, Эрик протянул руку и повернул голову вампира набок. Глаза в последний раз блекло сверкнули красным, перерезанная шея, соединяемая с туловищем лишь полосой мускулов, подалась с тошнотворной легкостью, тихо хлюпнув. И вновь эта бессмысленная манипуляция отозвалась во всем теле неведомой смертной тоской и ужасом перед небытием, в котором растворялись дух и тело уничтоженного существа. Эрик будто знал, что ждет на пороге. Впрочем, знал не Эрик, но тот, кто существовал внутри него, Эрик лишь подслушивал его несвязные, рваные мысли.
Совладав, наконец, с собой, Стентсон отстранился от мертвого и поспешил подняться на ноги. Колени подкашивались. Он обернулся, заметил фигуру Дина, стоявшего в прямоугольнике света у дверей, потом отыскал взглядом Кэтрин, вжавшуюся в каминную кладку. Лицо ее мраморно белело, а в руках Кэт продолжала по инерции сжимать кочергу.
- Ты в порядке? Тебя не задели? – спросил Стентсон, приближаясь к Кэт и стараясь встать так, чтобы загородить от нее изувеченное тело, темневшее на полу в растекающейся кровавой луже. Кэт покивала, но было ясно, что она вовсе не в порядке. Эрик желал бы обнять ее, прижать к себе, но пальцы слипались от крови, и он не смел прикасаться к жене. – Пойдем… пойдем на кухню. Не смотри туда, отвернись… - Эрик забрал у нее кочергу и откинул в камин, Кэт нервически вздрогнула от звона чугунной решетки.
Осколки стекла скрипели и похрустывали под ногами, пока он помогал Кэтрин пробраться через руины Алановой обстановки. Прокушенная правая ладонь кровоточила, и за Стентсоном на полу протянулась пунктирная дорожка красных пятен. Боли Эрик почти не чувствовал, но знал, что скоро анестезирующий свинцовый кайф от адреналина улетучится.
- Присядь, - велел он, когда они вошли в кухню, и выдвинул стул для Кэтрин.
Затем он сгреб со стола бутылку, близоруко щурясь, пробежал глазами этикетку и одним ударом о край мойки отбил горлышко вместе с куском белой эмали. Схватил чашку, заглянул в нее на предмет чистоты и плеснул коньяку.
- Выпей!
- Не могу… - бесцветным голосом отказалась Кэт.
- Надо! Надо приходить в себя! Всякое случается… – резко отвечал Эрик, чувствуя, что теперь его уже натурально начинает колотить нервная дрожь. Он избегал смотреть Кэтрин в глаза, потому как боялся, что глаза ее скажут: «Да, я все видела». Видела этого холодного моллюска с душой машины для выживания, на которого Эрик сам взирал с ужасом и омерзением из своего угла клетки.
- Эй! Живы, голуби? – Дин появился на пороге кухни, оценивающим взглядом обвел двоих, побарабанил пальцами по косяку. – Эрик Кровавая Секира, тебя зашивать надо!
- Справлюсь как-нибудь, - еле сдерживая клокочущую злость, огрызнулся Стентсон. – Эти твари… р-рабидную инфекцию не переносят?
- Если сам кровищу его не глотал, то не переносят, - ответил Винчестер, сразу уловив, о какой «рабидной инфекции» идет речь. – Помочь перебинтовать?
- Не трогай меня, иначе я за себя не отвечаю! – зарычал Стентсон.
Дин холодно поджал губы, подошел к кухонному шкафчику и, открыв дверцы, стянул с полки большую пластиковую сумку с красным крестом и надписью «Набор для экстренной медицинской помощи». Сумку он грохнул на разделочный столик перед Эриком.
- Справляйся, только на поворотах не забывай притормаживать, - сказал Дин. – Кэт, если что, кричи, - прибавил охотник с плохо прикрытым намеком и ушел.
Снизу, откуда-то уз недр дома – видимо, из подвала – долетали голоса Сэма и Доктора Нортона:
- …ума сошли?...откуда здесь иголка…от шприца?...
Эрик стянул с себя пиджак, закатал рукава водолазки и, взяв с подставки круглобокий электрочайник, принялся кипяченой водой промывать прокусы на руке. Потом вынул из Алановой аптечки вату, пластиковый пузырек с перекисью водорода и клыками разорвал упаковку марли, не найдя поблизости ножниц.
- Что здесь происходит? – глухо произнесла Кэт у него за спиной.
Стентсон стиснул зубы, потом ответил, не оборачиваясь:
- Ничего хорошего. Кэт, я хотел бы напомнить, что мой Джи-Пи-Эс включен не для того, чтобы ты отыскивала меня и подставлялась под удары, предназначенные мне. Тебе не стоило приезжать.
Молчание в ответ. Эрик прижал едва слушающимися пальцами конец бинта к ладони и стал накладывать повязку.
- Помочь?
- Не надо!
- Твой крайний дискомфорт вызван моим присутствием?
Эрик скрипнул зубами так громко, что даже Кэтрин услышала.
- Кэт, не заставляй меня озвучивать очевидности.
- Очевидности я и сама в состоянии озвучить. Не очевидно то, почему ты пытаешься отстранить меня от участия в судьбе единственного в моей жизни человека.
- Я не хочу, чтобы тебе, извини за прямоту, одним тычком сломали шею.
- А я не хочу, чтобы новость о том, что шею сломали тебе, застала меня за питьем чая с долбаными пирожными! - прорычала Кэтрин изменившимся голосом, со стуком отставляя чашку в сторону. – Тебе сказать, чем я после этой новости займусь, а? – в ее темных зрачках мелькала какая-то зловещая фаталистическая решимость.
- Ты сама не знаешь, что ты сейчас говоришь! – вскричал Эрик и шумно, с треском перекусил и разорвал надвое конец повязки. – И уж, наверное, я покрепче тебя буду, чтобы лезть в пекло!
- Физически! Не забывай уточнять, – коротко рявкнула Кэтрин. Затем она поднялась, подошла к Стентсону, помогла связать вместе концы марлевой ленты. Губы поджаты, пальцы трясутся. У Эрика волосы дыбом поднялись на затылке, когда эта женщина взяла его за запястье, чуть задевая плечиком и острым локотком. Бросить бы все к чертовой матери… Да только дело шло уже не об одной лишь его личной истории. – Я вижу, что с тобой делается, когда ты сталкиваешься с ними, - Кэт покосилась в сторону комнаты. – С тобой это не впервые: ты мне лгал в воскресенье, теперь я понимаю, почему, и принимаю твои резоны. Но сейчас-то объясни, что это, и каковы твои дальнейшие намерения?
- Кэт, со мной ни-че-го не делается! – с нажимом процедил Эрик, словно вдавливая каждый слог в землю. – Я их панически боюсь. А теперь еще и исхожу з-злобой… из-за Пола. Мне крышу снесло, когда эта тварь выросла прямо перед тобой, - произнес он, то касаясь ее плеча, то со смущением отстраняя руку.
Эрик не лгал. В первую секунду в его сознании искрой пронеслось: он вовсе лишится чувств от захватившего его водоворота ярости. Сердце его ныло при мысли, что юноша, которого он надеялся увидеть через полтора года в зале университетского сената, рядом с лилейной хористкой из Тринити, пошел на корм такой же нелепой твари, как и белобрысый задрыга, материализовавшийся из темноты. Рассудок его от страха провалился в какую-то яму, когда Кэт оказалась между ним и сверкавшей красными глазками крысомордой бестией. Но только ли? Откуда ведал он, на кого накинулся? Знал, и все тут! Бомбардируемый какими-то интуитивными сигналами из подсознания, он еще при разговоре с охотниками, определил, что в доме кто-то прячется, только сам себе не решился поверить. А когда одолел монстра, то едва удержался, чтобы не разорвать ему горло.
«Зубами, мать его!» - Эрик судорожно сглотнул, невольно посмотрел на шелковую, трепещущую жилку вдоль шеи Кэтрин.
- Допустим, - произнесла Кэт. - Хотя я знаю, что ты умеешь сохранять аристократичность, когда тебе в физию указуют пистолетом…
- Кэт! Помилуй, это совершенно иной контекст! Даже ср-равнивать нечего!
- Йорис, возлюбленный, скажи честно, ты полагаешь, у меня кишка тонка узнать что-то новое о твоей душевной организации?
Она глядела на Эрика пронзительно и с болью.
- Гос-споди… Что за слова!…
- Если тебе другие люди нужны не только для декорирования прилегающего ландшафта, – почти срываясь сказала Кэтрин, - то прекрати все время доказывать, что ты можешь справиться в одиночку! Никто этого не может, понимаешь? Никто не способен! Нас всех до единого осаждают скотские демоны, не лишь тебя одного! Ты в этой части настолько не уникален!.. – она схватилась за голову и отошла в сторону, не закончив. Потом, собравшись, воскликнула с жаром: - И сжирают-то они как раз тех, кто жаждет принадлежать, но обрекает себя на одиночество – твой брат являет тому красочный и переливающийся всеми оттенками цинизма пример. Противостояние, как таковое, имеет смысл исключительно в том случае, если ты борешься не за себя одного, а за всех, кто с тобой повязан... Да вообще за всех в перспективе-то! В вакууме можно быть и скотиной, и демоном, и чудовищем! Если ты погрузишься в вакуум, ты непременно соблазнишься. Вот тут-то тебе и подсунут коварный вопрос, мол, нахрена себя за волосы куда-то непрестанно тащить? И дело твое будет так хитро обставлено, что культивируя в пустоте монстров и дьяволов, ты станешь искренне верить, что держа их при себе, оберегаешь близких. А близкие будут тем временем сохнуть и обращаться в бестелесные призраки! Равно как и все, до чего ты дотронешься! Твои собственные солипсические прогулки по крышам и центробежные порывы в черную минуту – это ядовитые цветочки! Наперстянки! Изящные и необычные, с леопардовым принтом! Их не воспрещается выращивать у себя в саду, но не забывай, что ими можно травануться! Как ты не понимаешь, что я лучше разделю с тобой твои потрясения и взойду на твой костер, если потребуется! Ты меня сам заставил прочувствовать, как трудно оставаться человеком в безвоздушном пространстве! И не смей на меня так смотреть!
…Все, сорвалась… Слезы…
У Эрика прокололо нерв слева между ребрами, так что пришлось задержать дыхание. То ли от шока начал отходить, то ли все дело в глазах ее огромных, зеленых, темных…
-Дай сигареты и не ходи за мной, я не могу с тобой разговаривать!
- Кэт, только курить не начинай, я тебя прошу! – сквозь зубы процедил Стентсон.
- Да иди ты! – еле слышно огрызнулась она.
Эрик промолчал. Он быстро протянул Кэт пачку и зажигалку. Она схватила и вылетела в прихожую. Хлопнула входная дверь. Кэт пошла по саду. Стентсон несколько минут стоял, боясь двинуться, и словно со стороны наблюдал, как внутри него все вновь вспенивается совершенно невыносимым гневом, отчаянием и страхом. Он почти до безумия боялся когда-нибудь остаться без этой женщины.
Обвел взглядом пространство вокруг себя в поисках жертвы. На глаза попалась Аланова толстостенная керамическая банка с эксклюзивным итальянским кофе. Несколько секунд Эрик напряженно вглядывался в маску бога-ягуара на крышке. Потом молниеносным кошачьим движением подцепил банку и швырнул в шкафчик с венецианскими подмигивающими рубиновыми стеклышками.
- Что б вам пусто на том свете было! – бессильно и опустошенно прохрипел Эрик.
Стеклышки брызнули во все стороны, словно кровавые слезы. Зерна кофе полились вниз и запрыгали по фламандской плитке, как коричневые жуки.
Тут же откуда-то явился доктор Нортон. Взгляд его был едва ли не полоумным. Он ничего не говорил, только смотрел испугано и странно.
- Я заплачу… - буркнул Стентсон. – А впрочем, идите вы н-нахрен! – он сорвался с места и отправился за Кэтрин.

В саду по земле плоскостями растекался сырой туман. Посвежело. Кэт стояла на полянке, посреди отросшей, седой травы. Замшевые туфли у нее уже промокли от обильной росы, лицо побледнело еще сильнее после нескольких затяжек, глаза казались совсем черными, а щеки чуть-чуть запали. Сейчас она, вроде, не плакала – Эрик щурился, но не мог понять. Кусая губы, он подождал немного, поглядел на Кэт, пристально и хищно оценил обстановку вокруг. В соседском дворе горели режущим светом фонари, от них через плотную стену хвойных деревьев в сад доктора Нортона упали яркие белые полосы. Кэт стояла как раз между двумя полосами в островке темноты. Эрик по-звериному чуть склонил голову на бок, наблюдая за ней. Глаза чудовища жутковато блеснули зеленым лабрадоритом. К чему-то вспомнилось, как они в детстве с Брайаном однажды ночью напугали Сэмми до самой натуральной икоты, которая не прекращалась часа два и возобновилась на утро. Два дурака… Сколько им было? Эрику лет двенадцать… Не соображали, конечно, ничего…
Эрик осторожно потянул чистый ночной воздух и к невольному удовольствию убедился, что более не чувствует запаха, который раздражал и преследовал его внутри дома. Затем он сделал несколько глубоких вздохов, как перед заплывом, и двинулся к Кэтрин. Подошел, положил ладони на ее талию, привлек крепко к себе.
- Прости… прости за то, что со мной так беспокойно, - зашептал он ей на ухо, касаясь губами взъерошенных, словно совиные перья, волос. Слезы опять невольно потекли из глаз Кэтрин, она подавилась сигаретным дымом, закашлялась, провела рукавом по щеке, как ребенок.
- Беспокойно… как же, как же!… - хрипловато процедила она, но прильнула боком к твердому, как две деревянные доски, животу чудовища.
Эрик осторожно потянул сигарету из ее пальцев. Кэт сначала не отдавала, потом выпустила, сердито отмахнулась.
- У меня есть шанс узнать точно, какого черта я делаю на этой планете, - прошептал Эрик.
- А твое собственное мнение на сей счет коза съела? – Кэт говорила так тихо, что он с трудом разобрал ее слова.
Чудовище, наконец, смогло улыбнуться.
- Да нет, не коза… - задумчиво проговорил Стентсон, обнажая клыки и осторожно задевая лезвийными кончиками раковину ее уха. - Требует верификации.
- Выбор метода довольно трафаретный, но если через него надо пройти, то пошли.

***
- Док, пора бы дерьмо из дома сгрести куда-то в одну кучу.
Дин отошел от окна, где из-за шторы наблюдал за чудовищем. Эрик сегодня разошелся так, как никогда еще не расходился, и Дин в глубине души чуть-чуть опасался даже за Кэтрин. Черт его знает…
- Да…да… Я сейчас сделаю… - пробормотал Алан потерянно. Выглядел он так кисло, что Дину даже захотелось поинтересоваться, все ли с ним в порядке, и не нужно ли ему чего-нибудь съесть или выпить. – Я все сам приберу… - и куда-то ушел.
- Правда, что ли? – удивился Дин. – Победитовый Алан, вы только поглядите…
Дин решил пойти на кухню и посмотреть, нет ли в холодильнике пива. В горле пересохло, да и вообще как-то не по себе делалось от всего этого.
- Сэм! Пиво будешь?
- Погоди… - прилетело из осиротевших без своего пленника стерильных казематов. Слава богу, полицию, кажется, никто не вызвал. Однако откладывать дезинфекцию не стоило.
Дин открыл дверцу стильного хромированного холодильника, без потерь пережившего погром. Сзади кто-то завозился, зазвенели сметаемые с пола осколки. Старший Винчестер сделал большие глаза и обернулся. Алан молчаливо подбирал стекло, черепки и кофе, скидывая мусор в черный полиэтиленовый пакет. Лицо полуобморочное, едва ли не зеленого цвета.
«Вашу мать…» - подумал Винчестер. Хотел повторить это для дока вслух, но потом махнул на генетика рукой.
- Еще такие же пакеты есть?
- В третьем сверху ящике.
Дин отставил бутылку, вытянул ящик, порылся среди ни разу не использованных крахмальных прихваток и блестящих рулонов фольги, извлек пачку пакетов для мусора. И пошел с ними в гостиную.
Отодвинув немного кресло, он сел на корточки перед трупом. Достал нож, морщась, положил ладонь на жидкие волосишки Кэза и с силой махнул по коже. Окончательно отделив голову от тела, он сунул ее в пакет, стараясь не смотреть в лицо. Откуда-то всплыл увиденный однажды в интернете афоризм чудо-девочки аута, которая писала, что «голова – это просто костяная коробка, со вселенной внутри».
«Если там еще что-то живо, не позавидуешь…»

--------------------------------------------------------------------------------