Анджелина Уизли горестно всплеснула руками и повернулась к своей свекрови. Молли одной рукой мешала что-то очень вкусно пахнущее на плите, в другой держала палочку, легко взмахивая ею, тем самым заставляя всю утварь на кухне двигаться в нужном ей ритме: ложки помешивали, тарелки собирались аккуратными стопками, чтобы неторопливо выплыть из кухни и опуститься на праздничный стол в центре гостиной.

Можно было бы решить, что миссис Уизли находится в добром расположении духа, однако ее сведенные на переносице брови и очки, съехавшие на самый кончик носа, свидетельствовали об обратном. Десять минут назад Гермиона прислала Патронуса, который сообщил, что детей она встретила, все хорошо, вот только Альбуса с ними нет. Несносный мальчишка остался в Хогвартсе. Без разрешения! Нет, ну что за слизеринские повадки! В кого только такой уродился!..

— Идут, — тихо сказала Анджелина и покачала головой.

Жена Джорджа была очень тихой, редко высказывая свои мысли вслух. Когда-то яркая и сильная, капитан команды Гриффиндора по квиддичу, ослепленная горем девушка, устав оплакивать погибшего Фреда, приняла предложение Джорджа и стала миссис Уизли. Они не любили друг друга, но у них было нечто общее, что связало их гораздо сильнее: память и любовь к Фреду Уизли. Джордж терпел, когда она поначалу, забывшись ночью, звала Фреда по имени, а она мирилась с его истериками и пьянством. Ей казалось, что она сходит с ума, когда ночью она тайком обводила пальцем любимые черты лица и шептала: «Фредди…». Понимая, что уже никогда не будет так, как хотелось. Так они и жили и вполне могли сойти за счастливую семью. Однако пристрастие Джорджа к огневиски привело к тому, что Анджелина все больше погружалась в раковину своего мира, становясь более нелюдимой.

— Ба, привет! — крикнул из маленькой прихожей Джеймс, протиснулся внутрь и, на ходу снимая куртку, с удовольствием провел носом, вдыхая запахи бабушкиной еды. Мамина пахла точно так же.

— Привет, мой хороший! — запричитала Молли Уизли, с любовью оглядывая всех своих внуков.

— Бабушка! — Хьюго, ее любимец, так удивительно похожий на Рона в детстве, прижался к ней, согревая замерзший нос в сгибе теплой мягкой руки.

— Быстро за стол, — строго сказала Молли, — я буду вас кормить! — заявила она грозно, и Лили весело рассмеялась.

Когда дети шумной стайкой забежали в просторную гостиную, Молли с грустью и тревогой посмотрела на Гермиону. Та только развела руками:

— Сейчас поеду обратно – выяснять, в чем дело. Но сначала, наверное, поинтересуюсь у Гарри. Может, он дал ему разрешение.

— Не думаю, — покачала Молли головой, — Альбус странный мальчик, — сказала она чуть слышно, заботясь о том, чтобы ребята ее не услышали.

— Почему же? Обычный ребенок. Что-то случилось, вот он и остался. Самостоятельный, — Гермиона улыбнулась.

Молли чуть поджала губы и отвернулась. Она не могла понять Альбуса. В детстве он был обычным ребенком, а теперь стал погруженным в себя подростком в темно-зеленой мантии, что так чуждо смотрелась в их доме. Он показался ей тогда, сразу после похорон Джинни, чужим и даже… опасным? И вот теперь он отказался приехать в их дом. Неужели у него нашлись дела важнее общения с собственной семьей?



В этой комнате было тихо и прохладно. В шкафу лежали аккуратно разложенные вещи, на массивном дубовом столе – сложенные ровной стопкой пергаменты. Казалось, что хозяин комнаты вот-вот появится и займется своими делами.

Скорпиус тихонько прошел вовнутрь, чувствуя сдержанное сопение за спиной: Альбус Северус шел за ним по пятам, держа над ними свою уникальную мантию.

— Можешь снять, — прошептал Скорпиус, — здесь нет никого.

— Уф! — с облегчением выдохнул Альбус: идти, вдвоем пригибаясь под мантией, оказалось ужасно неудобно. И он, разогнувшись, сразу же наткнулся на острый неприязненный взгляд.

— Так-так… Снова Поттер и Малфой. Опять вместе. И явно в том месте, где студентам находиться вовсе не следует.

— П-п-профессор… — И почему, Альбус сразу же начинал заикаться в его присутствии?..

— Добрый день, профессор Снейп, — поприветствовал бывшего зельевара Скорпиус, учтиво склонив голову.

— Не сказал бы, что он добрый, — откликнулся Снейп, разглядывая непрошеных посетителей с любопытством и без улыбки.

— Согласен, профессор, — кивнул Скорпиус. В его глазах показались слезы, но мальчик быстро взял себя в руки и через пару секунд снова превратился в невозмутимого Малфоя. Лишь бледное лицо и темные тени под глазами красноречиво свидетельствовали о том, что жизнь слизеринца вряд ли была спокойной.

— Скорпи, — дернул его Альбус, — это всего лишь портрет, пойдем, возьмем то, за чем пришли.

— Всего лишь портрет… Как тонко подмечено, Поттер, — язвительно сказал Снейп. — А всего лишь портрету можно полюбопытствовать, что вам понадобилось в вещах мистера Малфоя?

— Можно, — вдруг осмелев, сказал Альбус, — можно, профессор. Нам нужны некоторые ингредиенты для поискового зелья. Мы ищем осколок зеркала Еиналеж, так как именно он является основной составляющей Зеркала Истины, потерянного или уничтоженного еще во время Первой Магической.

— Вот как, — Снейп усмехнулся уголком тонких губ. И пусть он был лишь нарисованной копией бывшего декана Слизерина, однако память, знания, опыт… Чем черт не шутит – вдруг поможет. Сегодня суд над Драко Малфоем, поэтому Скорпиус всю ночь не спал. В обед совы наверняка принесут экстренный выпуск «Пророка», а они еще не проделали и половины пути к своей цели. Поэтому сейчас все средства хороши.

— И зачем вам Зеркало Истины? Мальчишки… бездари! Вы хотя бы представляете, что это за артефакт? Вы вообще знаете, что это очень опасная вещь? — Скорпиус с удивлением уставился на картину: он явно не ожидал от нарисованного Снейпа таких эмоций.

— Я знаю, сэр, что оно поможет мне оправдать отца. Я уверен. Или я хотя бы увижу, как добиться его освобождения или избежать заключения. Ведь так?

— Нда-а… Вырастил крестник сыночка. Поможет-поможет, мистер Малфой, кто бы сомневался. А... ладно! Ищите! Я уверен, что Драко не оправдают. Может, вы и правы. Ищите, глупые дети, но я не верю, что вы что-то найдете.

— Не верьте,— легко согласился Альбус, — а мы все равно найдём.

— И в кого ты такой нахальный? — спросил бывший директор, мрачно наблюдая за Альбусом.

— В честь того, чьим именем меня назвали, конечно же! — широко улыбнулся Альбус, и Северус Снейп зашелся тяжелым каркающим смехом.

— Наглец! Вот учился бы у меня, я бы из тебя всю дурь выбил, — прошипел Снейп, усаживаясь на свой стул. — Мистер Малфой, — позвал он, — третья полка сверху. Да, именно. Берите, берите, что уж теперь…



— Драко Люциус Малфой, вы подтверждаете свою вину?

— Нет, — в тишине мрачного зала суда был отчетливо слышен звук хрустнувших суставов. Драко до боли сцепил пальцы рук.

— Образец зелья смерти найден у вас, так? Модификация напитка живой смерти. Лицензия, мистер Малфой?

— Ее нет, — глухо и безнадежно. А лицензии и правда нет. Ведь зелье не закончено. Он только должен был протестировать его на пикси. Для этого и приехал в Хогвартс тем вечером.

— Вы были у Горация Слагхорна пятого ноября?

— Был, — Драко на мгновение опускает голову, чтобы волосы упали на лицо и дали хотя бы минутную передышку. Передышку, чтобы он мог собрать волю в кулак и снова выглядеть, как и положено наследнику чистокровного магического рода.

— Подтверждаете, что мистер Слагхорн умер после вашего визита?

А что отпираться? Слагхорн действительно умер той ночью. Вот только Драко нелегально находился на территории Хогвартса, а значит, шансов на то, что Визенгамот даст ему право на сыворотку становится все меньше.

— Подтверждаю, — пальцы внезапно расслабились, расцепились.

— Это вы подлили модифицированное зелье профессору?

— Нет. Не я.

— Вы согласитесь принять Веритасерум?

— Да. Я готов, — голос Драко спокоен, но все же чувствуется скрытое напряжение. Если сейчас все проголосуют «против», то, вполне вероятно, его посадят в Азкабан до выяснения обстоятельств. Ему нужно это разрешение. Просто необходимо.

— Прошу Визенгамот проголосовать, — произнес судья голосом, преисполненным собственной важности.

— Кто за то, чтобы предоставить мистеру Драко Малфою возможность ответить на вопросы под действием Веритасерума?

Три руки. На двадцать присутствующих. Включая Главного аврора.

— Понятно. Кто против?

Сразу десять рук взметнулись в воздух. Десять человек против трех. Его судьба решена. И явно не в его пользу. Драко устало прикрыл глаза и вдруг улыбнулся. Улыбкой, что больше всего напоминала звериный оскал. Абсолютная и беспросветная безнадежность. Серые глаза встретили взгляд непроницаемых зеленых и уловили то, что в принципе было невозможным в подобной ситуации.

Главный аврор, обводя всех чуть насмешливым взглядом, сказал тихо и угрожающе:

— У нас нет причин препятствовать допросу с Веритасерумом.

— Мистер Поттер, это вне ваших полномочий. Такие решения принимает совет присяжных, и он вынес свой вердикт. Вы прекрасно знаете, что все… гм… волшебники, носящие темную метку, обладают повышенной сопротивляемостью к Веритасеруму. Суд считает, что решение подозреваемого было основано именно на этих знаниях.

— Эта теория не доказана.

— Мистер Поттер, — судья смерил аврора уставшим взглядом, в котором, однако, читалось ничем неприкрытое любопытство, — скажите, что вас связывает с подсудимым? Почему вы защищаете бывшего Пожирателя смерти?

— Нельзя жить прошлым, мистер Фэйр. Я не защищаю никого в этом зале. Я просто хочу справедливости. И я ее добьюсь, как всегда добивался правды, когда, казалось, что ее вовсе нет.

Высказавшись, Главный аврор вышел из зала суда, четко чеканя шаг, и в наступившей тишине его шаги гулко отдавались в ушах всех присутствующих.



Сова ворвалась в окно предвестником беды. Так показалось Скорпиусу, потому что ничего хорошего он уже не ждал. Когда он развернул газету, то сидящий рядом Альбус увидел, как подрагивают края желтого газетного листа в руках его друга.

— Скорпи? — нерешительно спросил он, уже понимая, что там написано.

— Отказали, — побледневшими губами прошептал Скорпиус, — они ему отказали.

— Как? — спросил Альбус и тут же понял, что это самый глупый вопрос из всех, которое он когда-либо задавал. — Пойдем, — уверено сказал он, беря неподвижного, словно застывшего приятеля за руку.

В коридоре они наткнулись на директора.

— Мистер Поттер, — строго произнесла Макгоногалл, — разве вы предъявляли мне свое разрешение на то, чтобы находиться в Хогвартсе во время каникул? Я не припомню каких-либо непредвиденных ситуаций, которые могли задержать вас в школе. Боюсь, мне придется связаться с вашим отцом. Следуйте за мной, — Помолчав, она окинула сочувственным взглядом притихшего Малфоя-младшего.

Конечно, Минерва понимала, что мальчик захотел остаться с другом, и в душе была полностью с ним согласна, но правила есть правила. И за многие года, проведенные в этой школе, профессор Макгоногалл строго усвоила одну истину – правила должны неукоснительно соблюдаться, а не то жди беды.

Альбус как-то сразу потух, сгорбился и промямлил:

— Конечно, госпожа директор, как скажете.

Скорпиус посмотрел на него: на мгновение Альбусу показалось, что в глазах приятеля мелькнула обида и даже слезы, но потом это ощущение прошло, Малфой снова смотрел равнодушно и даже насмешливо.

— Конечно, Поттер, пора к папочке, ты же у нас послушный мальчик, — разволновавшись, Скорпиус и не заметил, что начал копировать своего отца.

— Заткнись, Скорп, — прошипел Альбус, послушно идя следом за директором и оставляя Малфоя в полутемном коридоре. Он стоял там совершенно один, склонив белобрысую голову на бок, и Альбуса вдруг накрыло странное, неизвестное раньше чувство. Захотелось защитить, уберечь, успокоить. Ведь Скорпиус ничуть не старше его, хоть и всегда такой рассудительный. Можно только надеяться, что он правильно поймет Ала, что догадается о том, что это просто уловка. Альбусу нужно как можно быстрее переговорить с отцом и получить это чертово разрешение до того, как в Хогвартс ворвется разгневанная Гермиона и силой утащит его к бабушке, откуда вырваться обратно будет просто невозможно. Ни один из Уизли не сочтет желание поддержать Скорпиуса Малфоя в трудную минуту стоящей причиной для того, чтобы не встречать Рождество со своей семьей.

— Мистер Малфой, — добавила Макгонагалл, оглянувшись, — пройдите, пожалуйста, в свою комнату, скоро отбой.

Скорпиус помолчал, усмехнулся и, резко развернувшись, быстрым шагом пошел в противоположную сторону.

В кабинете директора, как обычно, было прохладно. Большой полированный стол содержался в идеальном порядке: зачарованные от ветра пергаменты лежали листок к листку, не смея шелохнуться; большая пузатая чернильница была аккуратно закрыта, и на крышечке не было ни единого пятнышка (не в пример принадлежностям Альбуса, которые часто были заляпаны в самых неожиданных местах).

Альбус безропотно подошел к камину, опустив голову, чтобы не выдать торжествующих эмоций и избежать лишних вопросов со стороны строгого профессора.

— Мистер Поттер. — В камине показалась голова отца, и Альбус вдруг понял, как сильно по нему соскучился.

— Да, профессор, что случилось? — Главный аврор весь подобрался, в голосе сквозило плохо скрытое напряжение.

— Все нормально, за исключением того, что ваш сын отказался ехать вместе с миссис Уизли. Я должна отправить его домой. Как нам быть?

— Должны – отправляйте. Я уверен, что у него были причины так поступить. В любом случае, Альбус Северус, ты дождешься меня и будем решать.

— Да, папа, — пискнул Альбус, уже слыша в голосе отца те властные нотки, которым никто не мог перечить: ни подчиненные, ни члены семьи.

Главный аврор исчез, видимо, сочтя разговор оконченным, а Макгонагалл сделала приглашающий жест в сторону камина. Альбус шагнул туда, не забыв прихватить щепотку дымолетного порошка из аккуратной жестяной баночки на столике рядом.

— Гриммаулд плейс, 12, — звонко произнес Альбус и тут же почувствовал резкий рывок каминной сети.

Фамильный особняк Блэков встретил бунтаря Поттера абсолютной тишиной. Альбус постоял немного, словно привыкая, возвращаясь к той неповторимой атмосфере, какая свойственна каждому дому.

— Люмос, — произнес он негромко и вытянул руку с палочкой вперед. Не хотелось включать свет, поэтому Альбус забрался с ногами на любимый диван в полной темноте. Пушистый плед лежал рядом: мальчик нащупал его сразу же, как только протянул руку. Завернувшись, Альбус сразу понял, что отец проводит здесь много времени – от пледа шел чуть уловимый запах отцовских сигарет. Для мальчика, калачиком свернувшегося на старом диване, этот запах был лучшим из всех на свете. Вскоре Альбус уснул, пригревшись.

— Альбус, зачем? Зачем, мальчик мой? — Джинни сидела на своей постели, ее пальцы судорожно вцепились в небольшое округлое зеркало.

— Мама, — прошептал Альбус, остро почувствовав, что это лишь сон.

Мама смотрела вроде прямо на него, но в то же время сквозь него.

— Ты поймешь, — вдруг улыбнулась она, — твоя судьба здесь.

Она задумчиво отложила зеркало в сторону, что-то прошептала, и оно вдруг распалось на три части: неровный, с острыми краями, осколок; камень, исписанный рунами, и небольшие аккуратные часы. Самым невероятным было то, что все предметы были Альбусу знакомы. Он точно видел их все. Видел и этот осколок, именно этот! И руны эти видел, и часы.

Из сна Альбуса выдернул голос отца, который вывалился из камина, громко чертыхаясь. Заметив Альбуса, он мгновенно умолк, и с минуту отец и сын молча изучали друг друга.

— Ал? Ты что… Ты же к Молли должен был отправиться!

— Ты сказал – домой, — весело сообщил Альбус, нехотя выползая из-под теплого одеяла, — я и отправился домой.

— А, ну да… — улыбнулся Гарри, — точно, я же сам сказал... Ладно. Я так рад, — сказал он и развел руки в стороны. Альбус весело взвизгнул и кинулся к отцу, не таясь. Здесь ему не мешали любопытные взгляды или вездесущая Лили, которая всегда первая оказывалась на отцовской шее. Гарри сдавленно охнул и с картинным вскриком повалился на пол.

— Папа! — радостно завопил Альбус и весело рассмеялся, чувствуя, что ему хорошо, бесконечно хорошо дома с отцом.

— Кричер! — громко закричал Гарри, — Кричер, где ужин?

— Здесь, хозяин, здесь. Кричер, как увидел молодого хозяина, так сразу и готовить отправился. Да. Кричер рад, что не только…

— Ужин, Кричер, — мягко и вместе с тем очень властно сказал Гарри, обрывая бесконечную тираду домовика.

— Как скажете, — откликнулся ворчливый эльф, скрываясь на кухне.

— Ну, Ал, давай, рассказывай, — отец взъерошил его волосы, сел прямо на пушистый бежевый ковер, по-мальчишески подтянув колени к подбородку, и приготовился слушать.

— Пап, дай мне разрешение на то, чтобы остаться в Хогвартсе, — на одном дыхании выпалил Альбус.

— Хорошо, — спокойно ответил Гарри, словно только и ждал такой своеобразной просьбы.

— Ты не удивлен? — спросил Альбус.

— Нет, конечно. Я слишком хорошо тебя знаю. И знаешь, мне будет гораздо спокойней, если ты будешь в школе. Боюсь, что с твоим характером бабушке уже не справиться, — серьезно добавил Поттер-старший. — У меня одно условие – сегодня ты останешься дома. Свое разрешение получишь завтра.

— Ладно, — кивнул Альбус. В конце концов, Скорпиус не маленький ребенок, нуждающийся в его опеке, за один день с ним ничего не случится. А ему так хочется побыть с отцом. Вдвоем.

С отцом было так уютно молчать за ужином. После он неторопливо закурил, пристально рассматривая Альбуса.

— Что? — встрепенулся Ал, слишком уж пронизывающий взгляд был у Гарри Поттера.

— Ничего, — улыбнулся отец, — соскучился.

— И я! — в момент просиял Альбус, улыбаясь во все тридцать два зуба.

— В шахматы? — как бы между прочим спросил Гарри.

— Да! Да! — запрыгал по комнате Альбус. Он так любил играть в шахматы с отцом, но у того всегда не хватало времени. А теперь такая возможность. Расставляя красивые резные фигурки, Альбус украдкой бросал быстрые взгляды на строгого родителя. От проницательного сына не укрылось скрытое напряжение. Отец сильно нервничал, хоть и старался этого не показывать.

— Папа, — спустя пятнадцать минут спросил Альбус, поняв, что эту партию он безнадежно проигрывает, а значит, уже можно не стараться и пустить все на самотек, — скажи, ты был на суде?

На каком именно суде уточнять не было нужды, Альбус уже понял, что отец прекрасно осведомлен о дружбе между ним и Скорпиусом. И его молчаливая поддержка была лучше любых слов.

— Был, — спокойно ответил Главный аврор и передвинул ферзя, не прикасаясь к фигуре. — Шах, Ал.

Но Альбус, казалось, забыл о шахматах вовсе. Он сидел и смотрел на Гарри внимательными глазами, и было видно, что ему не терпится задать еще вопросы.

— Пап, а почему разрешение не дали? Ведь это так просто… Веритасерум, и все сразу узнают правду.

— Не дали, потому что считают, что…

Как? Как объяснить сыну всю эту систему? Как объяснить ему, что волшебный мир уже никогда не будет доверять Малфоям, будь их наследник трижды правильным и хорошим другом. Как рассказать про темную метку, что так изменяла и калечила судьбы? И продолжает до сих пор?

— Понимаешь, Альбус, достаточно сильный маг и опытный зельевар может приостановить действие Веритасерума. Это стало известно не так давно. Именно поэтому суд присяжных сначала выясняет степень вины подозреваемого и только потом голосует за то, принимать ему Веритасерум или же нет.

— Это неправильно, — сухо сказал Альбус и двинул свою ладью, не глядя, — теперь мистер Драко никогда не выйдет оттуда? — Альбус и не заметил, как его голос задрожал от волнения. Гарри встрепенулся, услышав это наивное детское «мистер Драко» и задумчиво посмотрел в темный проем окна. Ему вспомнилась тонкая фигура, свесившаяся по пояс из окна. «Все закончилось, герой…» — тихий вкрадчивый голос. Как наяву. Гарри повернулся к сыну: тот моментально уловил в его глазах решимость и самую настоящую злобу.

— Выйдет. И быстрее, чем ты думаешь. Чем все думают. Мат. Иди-ка ты спать, Альбус Северус.

— Я лягу в маминой комнате, — быстро сказал Альбус. Излишне быстро, но Гарри, погруженный в свои мысли, этого не заметил.

ФОРУМ