Pov Белла

Проснулась я от того, что солнечный луч, проникнув в комнату сквозь неплотно задернутые шторы, скользил по моему лицу. В его легком согревающем прикосновении было столько невинной ласки и беззаботного счастья, что я улыбнулась и открыла глаза. Безжалостный свет резко ворвался в мою черепную коробку, стремясь выжечь мозг и вызывая острую боль. В сознании, как в калейдоскопе, мелькали картинки вчерашнего дня. Боже мой! Это все-таки случилось! Я схожу с ума. Я схожу с ума! Из горла вырвался хриплый смех, больше похожий на воронье карканье. Что ж, логичный итог моего бездарного существования! К этому все и шло. Меня запрут в комнате с мягкими стенами, где мне уже ничто не помешает предаваться своим страданиям и мечтам. Если повезет, я смогу быть вместе с Эдвардом хотя бы в своем иллюзорном мире. Видеть его, слышать бархатный голос, наслаждаться нежными поцелуями его идеальных губ... Глаза заволокла пелена непролитых слез, грудь сдавили стальные тиски. Я упрямо тряхнула головой, все-таки оросив подушку веером соленых брызг. Что ж, раз весь мир против меня, я, по крайней мере, смогу наслаждаться своим маленьким счастьем ВНЕ этой жестокой реальности.
Нет! Нельзя быть такой эгоисткой! Нельзя думать только о себе! Я вспомнила обеспокоенный, болезненный взгляд Чарли, полные неподдельной тревоги глаза Анжелы, добрую улыбку Джейкоба. А Рене? Она совершенно не приспособлена к жизни! Это их убьет. Я не могу так поступать с близкими людьми, не могу из-за своей слабости обрекать их на муки раскаяния. Не хочу, чтобы они видели, как медленно угасает мое сознание, как я постепенно превращаюсь в овощ. Да и прозябание в качестве пациента местной психушки – разве это то, о чем я всегда мечтала? Нет! Так жить нельзя!
«ТАК ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ!» – эта мысль засела в моей голове раскаленным гвоздем. Я вскочила и нервно заметалась по комнате.
Так жить нельзя. Как все просто! Я разом могу решить все проблемы! И Чарли больше не будет вскакивать по ночам от моих безумных криков. Ему не придется сходить с ума от беспокойства или краснеть и оправдываться за свою непутевую дочь. Рене наконец-то сможет целиком посвятить себя Филу, не оглядываясь назад и не думая о моих постоянных проблемах. Я избавлю этот мир от своего присутствия. Так всем будет легче!
А как же обещание Эдварду? Я остановилась, содрогнувшись как от удара. В висках заломило от напряжения, в груди опять образовался холодный сосущий комок. Ведь память о нем – это единственное, что удерживало меня от рокового шага на протяжении последних месяцев. Когда боль становилась невыносимой и хотелось умереть, чтобы только избавиться от нее. Когда каждый шаг, каждый вздох становились мукой. Когда хотелось выть от тоски и безысходности. Я вспоминала слова Эдварда: «Не делай глупостей», – и продолжала жить, сцепив зубы и сдерживая стон. К черту! Он обещал, что я его забуду, что смогу жить дальше. Он обещал исчезнуть из моей жизни! Но каждую ночь в своих кошмарах я вижу Его, слышу Его нежный голос, и это убивает меня. А вчера мое сознание перестало отличать иллюзию от реальности. Мне стало проще выдать желаемое за действительное, чем смириться с Его потерей. Он не сдержал своего слова – значит, и мне ни к чему держать свое!
Мной вдруг овладели холодная решимость идти до конца и какая-то сумасшедшая жажда деятельности. Я вновь хаотично закружила по комнате.
Решено! Я покончу с собой. Но как мне осуществить задуманное? Присев на краешек кровати, я начала лихорадочно перебирать в голове различные варианты, почерпнутые из фильмов и книг, по-детски загибая пальцы.
Перерезать вены? Я представила себя в ванной, заполненной горячей алой кровью, и меня передернуло. По спине пробежали мурашки, к горлу подступила тошнота, а желудок болезненно сжался. Нет. Я не смогу. Я падаю в обморок от одного вида или запаха крови, а тут... Бр-р-р...
Веревка? Картинка раскачивающегося под потолком тела вызвала омерзение. А после того, как распаленное воображение нарисовало мой портрет с вывалившимся синим языком и выпученными глазами, мне стало вовсе не по себе. К тому же, я где-то читала, что если не повезет, удавленник будет мучительно задыхаться несколько часов. А при моей-то удаче, мне светит именно этот вариант. Нет, не хочу!
Таблетки? Вскочив, я метнулась в ванную, схватила аптечку и вытряхнула на кровать, с интересом и нетерпением рассматривая ее содержимое. Да... не густо. Бинты, вата, йод, перекись... даже анальгина нет! Чарли наверняка давно уже спрятал все таблетки. А других мне без рецепта не продадут. Блин! И этот вариант отпадает!
Виденные в кино способы броситься под машину или выпрыгнуть из окна для Форкса категорически не подходили. Со здешним вялым движением и малоэтажным строительством это были лишь верные способы покалечиться, добавив проблем Чарли.
Черт! Чарли! Я совсем не подумала о том, что он как шеф полиции должен присутствовать на месте всех происшествий. И если ему придется опознавать мой труп, это вряд ли добавит ему радости! Значит, делать ЭТО в Форксе нельзя, в Фениксе тоже. Как же быть?! В отчаянии я запустила руки в спутанные волосы и упала на кровать. И тут голове, словно кадры черно-белого кино, замелькали воспоминания.

Мы с Эдвардом сидим у нас в гостиной и смотрим «Ромео и Джульетта», свет приглушен, его руки нежно обнимают меня... После финальной сцены смерти влюбленных он, вспоминая события в Фениксе, сказал: «Без тебя я жить не собирался, только как и что делать, не знал… Само собой, Эмметт с Джаспером помогать бы не стали. Вот я и подумал: может, направиться в Италию и каким-то образом спровоцировать Вольтури… Вольтури раздражать не рекомендуется — если, конечно, не хочешь умереть…

А если хочешь?... Вот оно! Вольтури – правящий клан с картины в кабинете Карлайла. Я поступлю так, как поступил бы любимый! Я поеду в Италию к Вольтури! Розали как-то обмолвилась Карлайлу, что по вампирским законам я слишком много знаю, и что из-за этого у них могут быть неприятности. Что ж, значит, Вольтури обязаны будут меня убить! Я счастливо засмеялась. Мысль вновь увидеть пусть других, но таких же пугающе прекрасных созданий, как Каллены, завораживала. К тому же, вампиры с многовековым опытом отнюдь не вегетарианского питания должны хорошо уметь скрывать следы своей трапезы. Для всех я просто исчезну, а на самом деле послужу ужином какому-нибудь вампиру. Хоть какая-то польза! Я нервно хихикнула.
– Так, – шептала я, потирая ладони, – теперь надо обдумать, как все обставить, чтобы мне никто не помешал.
Включила компьютер и забила в Гугле «Италия. Вольтури». Как же долго он грузится! Захотелось схватить монитор и запустить им в стену! Спокойно, этим процесс не ускорить, надо взять себя в руки. Так, никаких Вольтури нет, что не удивительно, но есть милый итальянский городок с древней историей и мелодичным названием Вольтерра. Это сочетание звуков что-то замкнуло у меня в голове. Точно! Искать вампиров надо там. Откуда у меня появилась эта уверенность, я не знала – то ли вспомнила невзначай брошенную фразу, то ли еще что-то – но в своей правоте я ничуть не сомневалась. Что ж, посмотрим, что про него пишут. Ага! Старинный городок недалеко от Флоренции, популярное туристическое место, даже отзывы есть. Интересно, кто их писал? Счастливцы, которые не попали на обед вампирам, или сами вампиры в благодарность за сытную трапезу? Меня опять затрясло от еле сдерживаемого смеха. Сейчас, когда решение было найдено, мне стало так легко, что, казалось, я могу свернуть горы! Так, читаем дальше. Своего аэропорта нет, так что добираться либо через Флоренцию… так… можно с несколькими пересадками, но есть и прямой маршрут, либо можно долететь до Рима, а дальше своим ходом. Хм... Без пересадок, конечно же, предпочтительней, но билетов может и не оказаться, а я всегда мечтала увидеть Колизей... Ладно, посмотрим по обстоятельствам, к тому же и с деньгами напряг. Хорошо, что мне уже исполнилось восемнадцать. Смогу использовать свой банковский счет с деньгами на колледж, все равно они мне больше не понадобятся. И паспорт, к счастью, тоже есть благодаря какой-то очередной сумасбродной затее Рене. Да я практически готова!
Но Чарли обещал отослать меня в Феникс! Оттуда сбежать будет гораздо сложнее… Значит, надо постараться остаться здесь. Все! С завтрашнего дня, нет, уже с сегодняшнего, начинаю вести себя как можно нормальнее. Буду ходить в школу, общаться с ребятами, разговаривать с Чарли.
Точно! Мне ведь еще надо как-то мотивировать свое исчезновение, чтобы отец не искал и не беспокоился. Чем нам может помочь вездесущий Интернет? О! Вот интересная статья об общине молодых художников на юге Франции. Они исповедуют независимость и свободное творчество. Наверняка там полно всяких странных людей – как теперь говорят, с альтернативным взглядом на мир. Так что и мне там самое место!
Ну что ж… План вчерне готов, остальное подкорректирую при реализации. А теперь пора спускаться вниз и готовить ужин для Чарли. Первый акт пьесы одного актера начинается!

До прихода Чарли я успела приготовить ужин, принять душ и привести себя в порядок. Ну, насколько это было возможно в моем нынешнем состоянии.
Открылась входная дверь. Чарли, немного потоптавшись в холле, нерешительно зашел на кухню и застыл в дверях. На его лице легко читалось изумление: казалось, он не может поверить своим глазам. Мало того, что в доме впервые за последние месяцы витал аппетитный запах лазаньи, так, вдобавок к этому, его дочь, вместо того чтобы унылой тенью бродить по дому или сжиматься в комочек в своей комнате, чинно сидела за столом и дружелюбно улыбалась.
Эту улыбку я тренировала перед зеркалом в течение часа. Сначала получались жуткие гримасы, при одном взгляде на которые меня без вопросов следовало бы упечь куда подальше, а потом вроде что-то приличное вышло. Во всяком случае, Чарли поверил… или сделал вид.
Отец осторожно присел на стул и стал с удивлением наблюдать, как я мечусь по кухне, накрывая стол к ужину. Лишь когда перед ним появилась тарелка с лазаньей, он немного отошел от первого шока и смог приступить к еде. Ужин прошел в молчании. Чарли с аппетитом уплетал уже вторую порцию, а мне кусок в горло не лез, но я старательно изображала удовольствие, с трудом запихивая в себя пищу. Когда тарелки опустели, мы переместились в гостиную, и Чарли вместо просмотра очередного матча решил все-таки поговорить со мной.
– Вижу, тебе сегодня лучше, – неуверенно проговорил он.
– Да! Те таблетки, что ты вчера дал, очень помогли. Я прекрасно выспалась и встала буквально другим человеком! – бодрым голосом ответила я.
– Чем сегодня занималась?
– О! Я целый день просидела в интернете! Случайно зашла на какой-то форум и познакомилась с замечательной девушкой! Она англичанка, но живет во Франции, в общине художников…
Чарли с видимым облегчением слушал всю ту чушь, что я несла со счастливым выражением лица. И про художников, и про свободу, и про свежий взгляд на мир, и про то, что я хочу начать новую жизнь и обязательно пойти завтра в школу… Последнее он с радостью разрешил, даже не вспомнив о вчерашнем запрете. Вот уж не думала, что у меня такой дар убеждения. Хотя, скорее всего, ему просто очень хотелось поверить в то, что я пошла на поправку. Если бы он знал! В груди зашевелилась боль, запуская в сердце ледяные когти вины и отчаяния.
«Ладно. Не время распускать сопли! Пожелай отцу спокойной ночи и марш в свою комнату!» - жестко сказала я себе.
Ночью, после того как Чарли, подоткнув мне одеяло и убедившись, что я крепко сплю, ушел к себе, я еще долго сидела за компьютером, выверяя маршрут и составляя подробный план своего побега. Основательно себя вымотав, рухнула в постель. Но это не помогло – мне опять приснился кошмар.

Темный зловещий лес обступал меня со всех сторон. По земле стелился плотный серый туман, в глубине которого что-то хищно шевелилось, то и дело касаясь моих ног липкими холодными щупальцами. Деревья тянули свои когтистые сучья, стремясь схватить меня за одежду и растерзать на куски. Единственный, кто мог спасти меня, на чью помощь я надеялась, безразлично стоял в стороне. Когда же я бросилась к нему, моля о защите, в надежде укрыться на его широкой груди, Эдвард брезгливо отшвырнул меня прочь. «Ты мне не пара», – звучал в ушах любимый голос. «Не делай глупости», – приговаривал он, хладнокровно наблюдая, как меня разрывает на части подступившая тьма.

Проснувшись в холодном поту, я долго не могла отдышаться. Сердце выпрыгивало из груди, глаза шарили по комнате в поисках угрозы. Вдруг я заметила в кресле-качалке знакомый силуэт. «Опять глюк», – устало подумала я, закрыла глаза и сосчитала до десяти. Он никуда не делся. Я чувствительно ущипнула себя за руку. Эдвард остался сидеть на своем месте, с иронией наблюдая за моими нелепыми попытками избавиться от него.
– Почему ты хочешь умереть? – всколыхнул сумрак комнаты нежный баритон.
– Я не могу жить без тебя, – глухо ответила я.
– Но ведь я с тобой! – в голосе Эдварда было столько удивления и обиды, что захотелось заплакать.
– Ты плод моего воображения, – прошептала я, сдерживая слезы.
– Но так даже удобнее. Мы всегда будем вместе, – вкрадчиво произнес мужчина всей моей жизни.
– Вместе… – мечтательно повторила я. – Вместе… Нет! – вскрикнула и резко рванулась к креслу, стремясь схватить своего искусителя. Рука прошла сквозь пустоту, и я ощутимо ударилась коленом о спинку кровати. Слезы все-таки брызнули из глаз. Поскуливая от резкой боли, обиды и безнадежности, я забралась в кресло с ногами, прижала колени к груди и стала тихонько раскачиваться.
– Так жить нельзя. Скоро это закончится, – твердила я в темноту в такт монотонным движениям кресла. Так и заснула.
А с утра начался мой личный ад. После недавней выходки школа очень неоднозначно отнеслась к моему внезапному возвращению. Навязчивые ухаживания Майка, злобное шипение Джессики, молчаливое презрение Лорен, повышенное и настороженное внимание других учеников угнетали и выводили из себя. Даже сочувствие и забота Анжелы не спасали, а лишь усугубляли ситуацию. По школе гуляли самые разнообразные слухи, один другого нелепее. Не проходило и урока, чтобы кто-то из более или менее знакомых ребят не подходил ко мне с глупыми, а порой и откровенно издевательскими, вопросами о моем самочувствии и посещавших меня видениях
Но самое ужасное начиналось, когда приходил Эдвард. На всех уроках я старалась сесть хоть с кем-нибудь, присутствие под боком соседа отвлекало и не давало расслабиться. Но ребята, как сговорившись, садились парами. Тогда мне приходилось устраиваться за последней партой и обреченно ждать своей участи. Эдвард входил в класс практически сразу, как только я успевала разложить учебники. Устраивался на соседнем стуле и устремлял на меня свои волшебные топазовые глаза. Сначала он просто сидел, потом начинал легонько поглаживать меня по руке или по спине, от чего кожа покрывалась сладкими мурашками и хотелось мурлыкать от удовольствия, и говорил. Его бархатный голос звенел в ушах чарующей музыкой, увещевая, настаивая, уговаривая одуматься. Мне приходилось прикладывать титанические усилия, чтобы не начать отвечать, спорить, доказывать. Или чтобы не растечься как масло на раскаленном ноже, погрузившись в негу его прикосновений. Чтобы не остаться навек во власти его прохладных рук, золотых глаз, завораживающего голоса…
Мне необходимо было казаться нормальной. И, как ни странно, мне это удавалось. Во всяком случае, доктор Джексон, которому я долго и вдохновенно врала про интернет-подругу, художников, свободу и новую жизнь, кажется, мне поверил. Сквозь приоткрытую дверь кабинета я слышала, как он говорил Чарли, что я, несомненно, пережила нервный срыв, но все уже позади. Что наметились явные положительные тенденции. Что необходимо поощрять мои новые увлечения и позволять мне проводить больше времени с друзьями...
А рядом со мной стоял мой личный дьявол-искуситель и ухмылялся, глядя на меня желтыми тигриными глазами.