Стюардесса объявила о посадке, которую я ощущал уже несколько минут по изменению давления, и я неохотно потряс плечо Беллы, понимая, что тянуть больше нельзя.
- Белла… - мягко прошептал я, прижимаясь в нежном поцелуе к ее губам. – Белла, проснись, мы прилетели.
Этот момент я откладывал до последнего. Беллу будить мне не то, что не хотелось – у меня не поднималась рука. Это был сумасшедший вечер. После того, как мы приехали в аэропорт, мы неожиданно поняли, что понятия не имеем куда мы хотим улететь. Как бы соблазнительно не звучала идея с необитаемым островом, где нам не мог бы помешать никто, ее мы все-таки отмели сразу, решив искать более реалистичные и простые варианты. К тому же мы не хотели уезжать слишком далеко. Это занимало слишком много времени и было весьма утомительно, к тому же я сомневался, что мы действительно останемся там надолго. Даже если это был и не побег, это определенно была всего лишь краткая передышка – чересчур уж много не разрушенных связей нас связывало с жизнью, оставшейся в пасмурном шведском городе, чтобы верить, что мы сможем покинуть его навсегда. Как бы мне не хотелось думать сейчас об этом, я прекрасно понимал, что предстать перед лицом последствий нам еще придется, поэтому по негласному соглашению мы оба с самого начала начали рассматривать эту поездку скорее как небольшой отпуск. В конце концов, выдержка дала сбой не только у Беллы. Я и сам после тонны, как теперь мне кажется, событий, произошедших за последние полтора месяца, чувствовал себя неестественно потрепанным и вымотанным для вампира. Физическая неустанность, увы, не могла защитить меня от эмоционального истощения. Я хотел покоя не меньше Беллы.
Так что в результате мы оказались перед носом не одной проблемы. Белла призналась мне, что скучает по теплу, и было действительно непросто найти город в пределах Европы, где было бы тепло, но пасмурно в начале ноября. Спасибо Элис – без нее все наши планы с позором бы провалились во второй раз. Ей-богу, меня даже начинал пугать размер неоплачиваемого долга, в котором я был перед своей сестрой. Помимо того, что она подсказала нам подходящее место, в котором дожди и облачность продержаться в течение, по крайней мере, трех ближайших дней, она еще и заверила нас, что найдет способ разобраться с последствиями контракта Беллы, который мы нарушали своим поспешным отъездом.
Уж не знаю, что она задумала, но план у нее определенно был. Ее голос так и лучился энтузиазмом и возбужденной радостью, и если я хоть сколько-то знал свою сестру, то это боевое настроение не оставляло и шансов любому бедолаге, которому вздумается ей перечить. Я поклялся себе, что когда-нибудь найду способ стать хотя бы на половину таким же хорошим братом, какой сестрой она была для меня. Видимо я никогда не смогу понять, за что женщины, которых я недостоин, меня любят. Возможно, я просто счастливчик. По крайней мере, на сегодняшний день уж точно – ведь наши планы все-таки не сорвались, хотя я до последнего в глубине души этого опасался. Судьба решила быть благосклонной к нам ради разнообразия. Мы даже умудрились добраться без приключений.
Нашим спасительным уголком стал жаркий туристический городок Ронда на южном испанском побережье Коста дель Соль. Конечно, рискованно было ехать в город, в котором 300 дней в году светит солнце, но Элис пообещала, что по меньшей мере три дня мы сможем провести здесь без особых осложнений, да и черт возьми! Если козырные карты сами шли нам в руки, пасовать было стыдно. Может быть, этому просто суждено было случиться. Может быть, наконец-то пришло то самое время.
Я был в отличном расположении духа всю дорогу, хотя мои нервы все же были немного натянуты большую часть пути. Не знаю, сколько еще должно пройти времени, прежде чем я перестану поджидать подвох на каждом шагу, но позволять прошлому омрачать такой день я не собирался. Единственное, что меня действительно тревожило, так это состояние Беллы. Мы провели в сумме уже около пяти часов в самолете, и это еще не говоря о времени ожидания в аэропорту и пересадке в Барселоне. Она ужасно вымоталась и физически и эмоционально, после разгромной ссоры с Крисом, и я ненавидел то, что мне приходилось тревожить ее первый краткий миг покоя за всю дорогу. Белла так и не смогла толком расслабиться, пока мы не оказались в Испании, и в результате спала за всю ночь не более двух часов.
Словно в ответ на мои мысли, Белла недовольно пробормотала что-то неразборчивое, уткнувшись головой в мое плечо.
- Я знаю, Белла, знаю, - сочувственно ответил я, нежно целуя ее волосы. – Но мы не можем здесь оставаться. Обещаю, ты сможешь поспать в такси. Хочешь, я могу взять тебя на руки?
Белла тряхнула головой, с трудом заставив себя открыть глаза, и часто заморгав.
- Я в состоянии идти, – бессвязно поспорила она, сонно потирая глаза. Я не удержался, рассмеявшись, и поцеловав ее полные мягкие губы, чем заработал абсолютно очаровательное ворчание. Она была такой милой, едва проснувшись, но уже отстаивая свою независимость. Возможно, Белла была права по поводу огромного купола лжи, душащего нас в пределах города, в котором мы жили в последние месяцы. Сейчас она была просто… Беллой Свон. Необыкновенной любящей девушкой, предпочитающей одиночество всеобщему вниманию. Обычной новенькой в маленькой школе… так неожиданно и круто перевернувшей весь мой мир, устоявшийся десятилетиями, с ног на голову.
В аэропорту Белла купила кофе, виновато улыбнувшись в ответ на мой укоризненный взгляд. Кофеин плохо влиял на ее организм, и она прекрасно это знала. Хотя как я мог ее обвинять? Уже светало, а она почти не смыкала глаз за ночь. Мне только было жаль, что у меня не было здесь своей машины – я бы предпочел вести сам, чем тащиться в неспешном такси…
- Белла, нам пора ехать, – окликнул ее я, договорившись с водителем лучшего автомобиля, что я смог найти здесь. Она неторопливо допивала свой кофе, смотря на восходящее солнце, розовыми и оранжевыми полосами раскрашивающее пасмурное небо. Я невольно улыбнулся.
- Красиво, правда? – тихо спросила она, затаив дыхание. Я кивнул, хотя и стоял сзади, подходя ближе и слегка коснувшись подбородком ее волос. Белла откинула голову на мое плечо, доверчиво прижимаясь к моей груди, и с меланхоличной улыбкой смотря вдаль.
- Я так давно не видела рассвет… - отрешенно прошептала она, рассеянно теребя в руках пластиковый пустой стаканчик. – Ты знаешь, с той жизнью, которой я уже привыкла жить, никогда не радуешься утру и вечеру. Днем полно забот, ночью жизнь обычно бьет ключом, и нет даже времени остановиться и подумать, что ты что-то делаешь неправильно. А утро и вечер - грани… Вечеринка заканчивается, на пустых улицах остаются лишь мусор и грязь, и начало или конец нового дня обнажают истинные чувства… В голову начинают приходить вопросы – а ради чего? А правильно ли ты живешь, а что будет дальше, а нужна ли твоя жизнь хоть кому-то? Один мудрый человек сказал, что по-настоящему счастлив тот, кто засыпает с чистой совестью. Я уже и не помню, когда в последний раз засыпала так. Каждую ночь все эти годы я твердила себе, что поступаю правильно, убеждала себя снова и снова в том, что все будет хорошо, прокручивая свои планы в голове, как будто бы это гарантировало, что они воплотятся в реальность. Помнишь, ты сказал, что боишься, что между нами не было ничего правильного?
Белла неожиданно повернулась, и у меня перехватило дыхание, когда я увидел решительный огонь в выразительных глазах, в которых не осталось и тени былого сна.
- А я не боюсь, – страстно прошептала она, покачав головой, и сжав руку на моем плече. Ее взгляд буквально прожигал меня, пронизывая насквозь и будя в груди целое пламя волнующих чувств. – Между нами все было правильно, Эдвард. Правильно только по одной причине – мы не лгали. Мы, может быть, ошибались, часто, по глупости, по неопытности, но мы никогда не лицемерили друг другу. Одна единственная ложь, и видишь во что она превратилась? Я была в таком отчаянии, что даже не заметила, как моя жизнь превратились в сплошную фальшь. В попытках найти свой путь, я только потеряла себя, потеряла свою истинную сущность, как глубоко бы я ни пыталась ее прятать, чтобы спасти от других. Я ведь не хочу ничего этого, Эдвард, и никогда не хотела…
Белла приподнялась на цыпочки и ее губы оказались в паре сантиметров от моих. Я чувствовал сладкое дыхание, окутавшее мое лицо, соблазнительное тепло ее кожи… Мой разум помутился от желания поцеловать эти нежные бархатные губы, но я не мог пошевелиться, зачарованно смотря в ее глаза и утопая в том огромном пленительном чувстве, что плескалось в них.
- Я хочу быть с тобой. Я за целую жизнь никогда не хотела ничего больше, никогда не хотела ничего другого… Это все миражи задурманившие мою голову… Здесь их нет, и здесь все так просто. Словно мои глаза, наконец, открылись, и я могу видеть ясно… Эдвард, ты самый удивительный, самый необыкновенный, самый лучший мужчина из всех, что я когда-либо встречала, и… и мне так повезло, что я встретилась с тобой, и что ты вообще меня заметил… - ее дыхание оборвалось, и Белла робко улыбнулась, нервно облизав губы. В ее глазах блестели слезы. – Я люблю тебя… Так сильно, что мне иногда больно дышать рядом с тобой. Я так давно… я так долго хотела сказать тебе это, но боялась… Это было так сложно смотреть на тебя, смотреть тебе в глаза и видеть то искренне восхищение, которое заставляло меня чувствовать себя лучше, чем я есть и хотеть быть лучше для тебя, но молчать об этом… Я так хотела, чтобы это было правильно, я не хотела омрачать эти слова ложью, стоящей между нами по моей вине… Эдвард, я только сейчас поняла, как я ошибалась. Ложь не между нами, ложь вокруг нас. А здесь… - ее горячие ладони коснулись моей груди, заставив все мое тело вспыхнуть в волне жаркого пламени. Мое сердце стучало под ее ладонями так же громко, как и ее, и наше дыхание переплеталось в рваных неустойчивых порывах. – Здесь между нами только чувство… И ничего кроме него не имеет значения…
Мои губы стремительно закрыли ставшее невыносимо далеким расстояние между нами. Я больше ничего не хотел услышать. Она ничего больше не хотела сказать. В следующее же мгновение Белла была в моих объятиях, неимоверно близко, и в то же время по-прежнему далеко. Этого было недостаточно… Я хотел ее целиком и полностью, я хотел, чтобы мы слились в единое целое, и никто никогда уже не смог разделить нас. Никто никогда уже и не сможет. Я не позволю. Больше никогда. Не теперь, когда я смог преодолеть последнюю мешавшую границу и продраться сквозь неприступные дебри обратно в душу моей девочки. И пусть эта медленная битва была самой трудной и болезненной во всей моей долгой жизни, она без сомнений стоила каждого шрама и каждой капли крови на моих руках.
Все, это конец. Мой разум еще не мог справиться с подавляющим значением того, что только что случилось, но разбитое вдребезги когда-то сердце, бьющееся теперь громче и чаще любого живого, могло это почувствовать. Да что сердце, каждая клеточка моего тела могла это ощутить. Словно последние цепи оков, сковывающих нас, неожиданно лопнули, и это долгожданное чувство свободы было таким мощным, что кружилась голова. Я не знал, откуда начать. Я ощущал себя подобно новорожденному, охваченный неожиданным горячим желанием начать всю эту жизнь сначала и должным образом. Как будто бы черно-белый мир неожиданно взорвался фонтаном сочных цветов, и от их многообразия перехватывало дыхание. Никогда еще жизнь не казалась мне такой красивой, а будущее – таким привлекательным. У меня было ощущение, что я парю в воздухе… У меня было убеждение, что я смогу, если захочу.
Все, это конец. Конец страхам и тайнам, конец общей боли от недомолвок, конец липкой тошнотворной лжи… Я не мог в это поверить. Я просто не мог, настолько уже приспособившись жить в темном подвале, что боялся поднять глаза, и открыто взглянуть на слепящее солнце… Хорошо, может быть я преувеличивал, и из этого подвала мы шли к выходу уже давно, но последняя дверь только сейчас распахнулась на нашем пути, открывая нам целый мир, раскинувшийся перед нашими ногами. Вот он – наш первый рассвет. Тот трепетный и долгожданный миг, поражающий своим великолепием настолько, что сердце готово выскочить из груди, а дыхание наоборот и вовсе исчезнуть… И когда я превратился в такого мальчишку? Будь все проклято, я не хочу знать. Я слишком долго этого ждал, у меня есть право познать это счастье.
Под своей ногой я услышал треск смятого пластикого стаканчика, выпавшего из рук Беллы, и неожиданно мне захотелось смеяться. Просто смеяться, так же глупо и счастливо, как смеются дети, без особого повода, хотя поводов у меня сегодня было достаточно. Достаточно, чтобы смеяться хоть целую жизнь – ведь если она хочет быть со мной, не найдется в этом мире достаточной силы, чтобы этому помешать.
Плюнув на все и на всех, в том числе и на рамки, которыми обычно я привык себя ограничивать, я просто опустил руки Белле на талию и, крепко сжав, начал кружить ее вокруг себя. Белла взвизгнула, отстранившись от моих губ, и радостно рассмеявшись, покрепче ухватилась за мои плечи. Ее сияющая улыбка, самая прекрасная улыбка, которую я когда-либо видел на ее губах за все время, что мы были вместе, сводила меня с ума и толкала в целую пучину безумия. Если на нас кто-то и косился, сегодня нам обоим не было разницы. Если бы неожиданно выглянуло солнце, раскрасив мою кожу в целый пучок разноцветных искр, я бы не обратил внимания. Ничто не могло оторвать меня от ее улыбки, никто не мог заставить добровольно от нее отказаться. Ее глаза искрились всеми оттенками счастья, и я настолько безнадежно потерялся в них, что наверняка уже давно потерял бы опору и врезался во что-нибудь, будь я человеком.
Но я им не был. И возможно впервые… меня это не волновало. Совсем, совсем не волновало, пока я кружил ее в своих объятиях, целуя каждую частичку ее тела, до которой мог дотянуться. И я был совершенно уверен, что и ее не волновало это тоже. Белла оказалась права – ложь была вокруг нас. Я чувствовал это также явственно, как и ее горячие губы, сладким атласом скользящие по моему лицу в пылких, сбивчивых, сумасшедших поцелуях. Мне хотелось зацеловать ее с головы до кончиков пальцев, мне хотелось прокричать на весь мир о своей любви, хотелось поделиться тем безумным чувством, пылающим феерическим огненным шаром в моей груди, чувством, имеющим название, но не имеющем границ. Чувством, сжигающим все незначительное, и не оставляющим ничего, кроме него самого между нами. Чувством, о котором я повторял и повторял бы непрерывно миллионы раз, если бы нашел в себе сил оторвать губы от ее пьянящей кожи.
Смешно на сколько способны были несколько маленьких слов, по сути ничего не меняющих, кроме уверенности в том, что я так долго видел, но во что так сильно боялся поверить. Счастье ослепляло, ярким светом поражая мой разум, и оставляя его абсолютно беспомощным и непригодным для всего остального. Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я неожиданно понял, что мой слух разрезает пронзительный автомобильный гудок, но судя по мыслям и крикам таксиста, ждущего нас уже добрых полчаса, видимо довольно много. Черт, я бы убил его за то, что он помешал нам… но я просто был слишком для этого счастлив. Осторожно опустив Беллу на землю, я неохотно оторвался от ее шеи, к которой успели проложить хаотичную дорожку мои губы, и кивнул головой в сторону, тихо вздохнув.
- Нам пора ехать.
- Не сейчас... – застонала Белла, вновь напав на мои губы в откровенном поцелуе, и вырывая из моего горла низкое рычание. Как я должен был мыслить трезво, когда ее влажный горячий язычок вытворял такие вещи? О Боже, мы должны остановиться… Еще немного и я овладею ей прямо на полу этого аэропорта, и никто не будет способен остановить меня… Даже Белла. Хотя она определенно и не будет пытаться…
- Белла… Белла, Белла, подожди… - отрывисто шептал я, продолжая целовать ее мягкие податливые губы между каждым словом. – Такси… мы… мы должны уехать… Белла, здесь скоро будет солнце!!
Это, кажется, оказало свое влияние, отрезвив Беллу, и недовольно проворчав, она с расстроенным вздохом отстранилась от моих губ. Я тоже не смог сдержать разочарованного стона. Мне уже не хватало сладостного жара ее поцелуев…
- Я люблю тебя… - тихо прошептала она, улыбнувшись, и проводя большим пальцем по моей нижней губе. Другая ее рука нежно прикоснулась к моей щеке, и я не смог сдержаться, прижавшись к ее теплой ладони, и буквально тая в эйфории окутавшего меня счастья. Чистейшего счастья, сверкающего солнечным пламенем на темной линии моей жизни.
- Я тоже тебя люблю… - тихо промурлыкал я, не открывая глаз, и целуя ее маленькую ладошку. – Так сильно, что мое сердце вновь начинает биться…
Нас снова прервал нетерпеливый гудок, и на этот раз я тихо выругался, начиная злиться. Белла засмеялась, взъерошив мои волосы и поцеловав меня в лоб.
- Пойдем, – нежно пробормотала она, игриво укусив меня за мочку уха, и выигрывая у меня очередную улыбку. Возбужденная дрожь чистого восторга пробежалась по моему позвоночнику от ее горячего дыхания, щекочущего мою шею. – У нас впереди еще много времени…
Много времени… От этой мысли мои глаза внезапно распахнулись, и Белла хихикнула, наверняка увидев удивление, плещущееся в них. Неожиданно я понял, почему мне не хотелось убивать таксиста, и дело было даже не в моем хорошем настроении. Просто тот волшебный миг был не украденным у судьбы по ошибке… Просто впереди у нас была еще уйма времени, целая жизнь таких же прекрасных мгновений… О, нет. Целая вечность.
- Пойдем, - согласился я, вдруг почувствовав небывалый энтузиазм и даже нетерпение поскорее начать эту новую жизнь. Начать сначала мы вроде бы решили уже около двух недель назад… Но сегодня я действительно чувствовал, как ужасно долгая темная страница нашей истории закончилась, уступив место другой. Новой. Которую ни один из нас уже не позволит испортить.
На заднее сиденье такси я буквально рухнул, ощущая себя немного сокрушенным интенсивностью эмоций, и продолжая улыбаться, как полный идиот. Белла засмеялась, увидев выражение моего лица, и удовлетворенно растянувшись на сиденьях, устроила голову на моих коленях. Я улыбнулся ей, хотя не знаю, куда уж можно было улыбнуться еще шире, любовно играя со свободной прядкой ее волос.
- Может тебе стоит поспать? Ты почти всю ночь на ногах.
Белла мечтательно улыбнулась, покачав головой, и уткнувшись носом в мой живот. Я покрепче сжал зубы, не желая стонать на глазах у таксиста, который и так мельком поглядывал на нас в зеркало заднего вида. Ее губы были почти прижаты к чувствительной коже, отделенной от них лишь тонким слоем материи моей рубашки и совершенно не защищающей от восхитительного будоражащего жара ее дыхания, просачивающегося через ткань.
- Я никуда не денусь, когда ты проснешься, ты знаешь? – спросил я, отводя глаза кверху, и стараясь взять себя в руки. То, что я был во взвинченном состоянии всю предыдущую неделю, тоже совершенно не помогало ситуации…
Белла вновь рассмеялась, поднимаясь на кресле, и чувственно обхватив волшебными губками мою нижнюю губу. Мои глаза прикрылись от удовольствия, и тихий стон все-таки соскользнул с моих губ против моего желания. Ничто в мире не могло сравниться с ее поцелуями… Если земля может быть таким раем, то другого мне и не нужно будет никогда.
- Конечно, знаю, – прошептала она в мои губы, и ее сладкий запах заполнил все мои ощущения, заставив окружающий мир исчезнуть. – Ты теперь вообще никуда от меня не денешься… Но я знаю гораздо лучшее занятие, чем спать…
Таксист в очередной раз стрельнул в нас любопытно-настороженным взглядом, но меня не волновало его мнение – мы заплатили ему, в конце концов, и гораздо больше, чем нужно. Мы целовались всю дорогу, бесцеремонно проигнорировав все живописные пейзажи Испании, пробегающие за окном, но не думаю, что кто-то из нас хоть каплю был заинтересован в местных достопримечательностях. Только люди, на чью долю не выпало столько же испытаний, как на нашу с Беллой, могут потерять истинный смысл в обыденности быта, и считать поездку в другую страну выше собственных отношений, пусть и только на некоторое время. Да даже если бы я был без гроша в кармане, и никогда не видел в своей жизни ничего кроме серых улиц Чикаго или Вашингтона, этого бы все равно было недостаточно, чтобы что-то изменить. Ничто не могло заставить меня смотреть в другую сторону, когда она была рядом. У нас мог быть весь мир, но вовсе не из-за денег или возможностей, к которым так бесцельно и бессмысленно стремятся многие люди, только чтобы остаться с пустотой в душе на закате своей жизни. У нас мог быть весь мир, просто потому, что он уже у нас был. Просто потому, что мы понимали, в чем заключается этот самый мир для нас. Потому что мы его нашли…
Мы так и не смогли оторваться друг от друга за то время, что заказывали номер в гостинице. Люди оборачивались на нас постоянно, кто украдкой, а кто и довольно прямо бросая на нас возмущенные, удивленные, но чаще всего все же завистливые взгляды. Это даже поразило меня в какой-то момент… Мы привлекали к себе столько внимания, и всего лишь по одной причине – мы были счастливы. Просто были счастливы, не скрывая своего смеха и улыбок, не стесняясь демонстрировать свою любовь на глазах у окружающих. Нам было наплевать на них… А им не было. Им не было, они хотели оказаться на нашем месте, хотели быть такими же молодыми, красивыми и главное – счастливыми, и они даже не подозревали через сколько боли и отчаяния нам пришлось пройти, чтобы добраться до этого дня, этой гостиницы, и этих поцелуев, перемешанных с непрерывными шутками, улыбками и смехом. Они не видели и страницы в истории нашей жизни, но они и не хотели ее видеть. Для них мы были лишь той самой влюбленной парочкой с красивой обложки сказочного романа, символизирующей ту красивую и беззаботную жизнь, о которой мечтает каждый, но ни один никогда не получает. Не получает, потому что за любой самой яркой и привлекательной обложкой всегда скрывается история, в которой не обойдется без боли и страданий по пути к голливудскому счастливому концу.
Они не могли понять настолько простой истины… Счастье неразрывно связано с болью, так уж сложилось испокон веков. И это не стечение обстоятельств, не вопрос удачи и даже не игры судьбы… Это просто жизнь. Кто-то принимает ее, кто-то ей наслаждается, кто-то даже ненавидит… Но это жизнь, и в ней не бывает лишь одной стороны. Мы хорошо знали цену того счастья, которым светились сейчас наши лица, затрагивая даже души людей в радиусе пяти метров, и если бы ее знали они, они бы понимали, что нам вовсе не просто «повезло». Да, может быть, судьба и свела нас вместе, но это единственное, что она сделала, чтобы помочь нам соединить два несовместимых жизненных пути в один. Они ничего не знали о нас, вполне удовлетворенные той утопической картинкой, что они видят… Но мне и не хотелось, чтобы они знали.
Они завидовали нам, а мне хотелось смеяться. Просто смеяться от того, как долго я завидовал им, желая нормальной жизни, только для того, чтобы стоять здесь, с самой прекрасной девушкой в мире в моих объятиях, и ловить восхищенные взгляды. Смеяться над собственной глупостью и над тем, что пожилая женщина, которой я был старше в два раза, смотрела на нас с умилением, и думала, какая поразительная пора молодость. Мне хотелось смеяться, потому что смеялась Белла, и от ее кристального смеха и широкой улыбки мое сердце вырывалось из груди, как у мальчишки. Если и было в этом мире что-то поразительное, то только любовь, а все остальное было лишь ее порождением. И от этих мыслей, не свойственных мне и тянущих на мыльную мелодраму, мне тоже хотелось смеяться.
И я смеялся… Смеялся так, как не смеялся никогда, по одной лишь простой причине – мне хотелось смеяться.
- Нас выгонят отсюда, – рассмеялась Белла, едва мы захлопнули дверь нашего номера за нами. – Все смотрели на нас, как на сумасшедших!
- Глупенькая, – прошептал я, бросая сумки на пол, и прижимая Беллу к ближайшей стене в очередном жадном поцелуе. – Они все нам завидовали…
Белла рассмеялась, ловко выскользнув из-под моей руки, и с раскинутыми руками рухнув на широкую кровать в центре комнаты.
- Конечно, завидовали, – игриво поддразнила она, соблазнительно смотря на меня из-под опущенных ресниц и приглашающе лаская свободное место рядом с собой. – Они все наверняка мечтают жить в люксе…
- Ну да… - фыркнул я, прикрыв глаза ладонью и со смехом качая головой. – Ты прекрасно знаешь, что они все завидуют тому, что у меня такая красивая девушка…
Белла ослепительно улыбнулась, легко вскочив с постели и медленно подходя ко мне, словно пантера. О черт… Я низко застонал, почувствовав, как эта мысль стрельнула яркой вспышкой животного возбуждения напрямую к моему паху, превращая унылое ноющее чувство, не оставляющее меня практически всю последнюю неделю в весьма чувствительную пульсирующую потребность. Потрясающе, Эдвард… Животные ассоциации это именно то, чего тебе не хватало!
- С чего ты взял? – мурлыкнула Белла, подойдя ко мне, и обвив руки вокруг моей шеи. – Может быть, они все завидуют тому, какой у меня сексуальный парень…
Уголок моих губ невольно дернулся в улыбке, и в следующее же мгновенье наши губы вновь встретились в ненасытном поцелуе, которых нам неожиданно вдруг стало ужасно недостаточно этим утром. Черт, мы пять лет были не вместе!! И пускай такой должна была быть наша первая встреча, полтора месяца не изменили моих чувств в этом отношении. Я хотел нагнать каждое мгновение, которое я упустил за эти годы, и каждый поцелуй, от которого я сам отказался. Я хотел…
Мы упали на кровать, к которой медленно пятились, стаскивая на ходу друг с друга куртки, в которых в жаркой стране все равно не было надобности, и как только спина Беллы коснулась шелковистого гостиничного покрывала под нами, я неожиданно очень четко осознал, чего именно я хотел. Я хотел девушку, которую я люблю, которая была смыслом всего моего существования, основой моего мира, хотел целиком и полностью, навсегда и без остатка… И это слегка испугало, немного отрезвив мой совсем обезумевший от счастья рассудок. За это утро я уже как-то успел подзабыть о физической разнице между нами, но не придется ли мне за это платить, если я все-таки забуду? Она была человеком, и я мог… мог ли я причинить ей боль, или Белла права, и это все действительно лишь страхи, к которым я привык настолько, что они превратились в рефлексы? Готов ли я был это проверить?
- Белла, ты… ты не хочешь спать? – все-таки пасанул я, с трудом оторвавшись от ее сладких губ. – Ты должно быть устала…
- Ты должно быть шутишь, Эдвард, – недоверчиво засмеялась она. – По-твоему я сейчас способна уснуть?!
Я пожал плечами, не зная, что можно ей ответить. Вопрос был действительно глупый, но пришел мне в голову первым, да и потом – что уместного я мог сказать в данной ситуации?
- Да ладно тебе, Эдвард… - низко прошептала она, инстинктивно облизав губы, и забираясь горячими пальчиками под мою рубашку. Одновременно с этим она обернула ногу вокруг моего бедра, ступней поглаживая внутреннюю часть моего колена, и заставив меня шумно выдохнуть. Да что же она делает? – Мы же взрослые люди… Я уверена, что ты можешь придумать занятие поинтереснее, чем спать…
- Белла, ты играешь с огнем, – с шипением предупредил я, но Белла только развеселилась, поглаживая абсолютно затвердевшие мышцы моего брюшного пресса. – Серьезно, у меня крепкая выдержка, но если она лопнет…
Я покачал головой, и Белла замерла, хотя судя по вспыхнувшему огоньку в ее глазах, я мог с уверенностью сказать, что страх здесь был не причем.
- Это угроза? – затаив дыхание спросила она, не сводя с меня горящего азартом и желанием взгляда.
- Обещание, – съязвил я. Белла рассмеялась, просунув руки дальше, и прикоснувшись ладонями к моей холодной обычно груди, пылающей целым пожаром чувств внутри, только разгорающихся от ее прикосновений.
- Вот это я люблю в тебе больше всего, Эдвард, – прошептала она, отрывисто целуя мои губы, словно просто не могла удержаться. – С первого взгляда ты кажешься совершенным, но таким же холодным и неприступным, как статуя идеального скульптора… Но это только маска… Потому что я знаю, что в твоей груди горячее и живое сердце, и то, что ты можешь ошибаться, только доказывает это. Я не знаю, веришь ли ты до сих пор в эту глупость, что у тебя нет души, но если так, то тебе придется забыть об этом. Потому что как бы хорошо ты не выглядел, я люблю твою душу, Эдвард.
Все мысли об осторожности вылетели из моей головы, и с протяжным стоном, я вновь припал к ее губам с поцелуем, просто не зная другого способа передать всю силу той неимоверной любви, что я испытывал. Словам это было неподвластно. Слова были пусты сами себе – да и ее слова были бы пусты сейчас, если бы я не видел подтверждения каждому из них, искрящегося в теплых глазах огромным и прекрасным чувством. Оно было похоже на солнце, только искриться и сиять всеми цветами радуги оно заставляло не мою кожу, а мою… душу. Да, душу… Как я мог отрицать это? Я ее чувствовал. Я в нее верил… Но что самое важное – в нее верила она. А этого уже было достаточно, чтобы быть достойным ее иметь.
На этот раз меня остановила Белла, слабо упираясь руками в мою грудь, и пытаясь совладать с тяжелым рваным дыханием.
- Подожди… Эдвард…. А как же… южное побережье и жемчужина Испании? Мы даже… не посмотрим город?
Разочарованно застонав сквозь плотно стиснутые зубы, я нехотя откатился от нее, смотря в потолок и медленно глубоко дыша, чтобы взять себя в руки. Я вовсе не шутил про выдержку…
- Ты так мне мстишь?
- Не говори ерунды, – засмеялась Белла, облокотившись на кровати, и ласково погладив мою щеку. В ее взгляде плескалось столько любви и трепетной нежности, что у меня в очередной раз за утро перехватило дыхание. – Я никогда бы не стала мстить тебе. Ну хорошо, признаю, мне нравится тебя немножко дразнить…
Я недовольно сгримасничал, в ответ на что Белла снова очаровательно хихикнула, легко поцеловав меня.
- Не обижайся, – примирительно улыбнулась она, кончиками пальцев гладя мои волосы. – Это не моя вина, что ты такой милый, когда злишься. Ну, не по-настоящему злишься, конечно, тогда ты вовсе не милый… - я невольно улыбнулся, перехватив ее ладошку и нежно целуя суставы изящных пальчиков. Да даже когда я сердился на Беллу, это не имело ничего общего с моей настоящей злостью. Я никогда не умел на нее злиться, никогда и не научусь. – В любом случае… Я просто не хочу никуда торопиться. Не хочу, чтобы у тебя оставалось ощущение, что мы от кого-то и куда-то бежим, особенно учитывая то, как мы уезжали. Нам не нужно никуда спешить, Эдвард, и я хочу, чтобы ты знал это. У нас есть время. Сколько угодно времени…
- А если я больше не хочу ждать? – с тихим вызовом прошептал я, запустив руку в ее волосы, и притянув ее лицо к себе, пока наши губы не оказались в паре сантиметров друг от друга. Ее теплое дыхание сладко окутало мое лицо, и взгляд Беллы слегка помутнился в томящей дымке желания. Пару долгих секунд мы просто заворожено смотрели друг на друга, может, ожидая первого шага от другого, а может и просто наслаждаясь моментом, но в результате Белла словно очнулась, тряхнув головой, и мягко, но настойчиво вырываясь из моих объятий.
- Тебе придется. Я хочу посмотреть город… И потом, Эдвард… Самое интересное… всегда случается по ночам…
Ее голос вновь опустился до соблазнительного мурлыкания, и я невольно усмехнулся, вопросительно изогнув бровь.
- Это обещание?
- Угроза! – засмеялась Белла, за руку стаскивая меня с кровати и разглаживая мою помятую рубашку. – Ну правда, Эдвард, пойдем! Я была в стольких городах за последние пять лет, но все что я там видела это контракты, гримерки, вспышки фотоаппаратов и счастливые парочки, покупающие сувениры, которым я всегда завидовала! Я хочу… не знаю, просто хотя бы один день просто наслаждаться жизнью!
- Я не могу обещать тебе нормальной жизни, Белла – с маленькой улыбкой вздохнул я, поправляя ее взъерошенные волосы. – Но я могу пообещать тебе кое-что другое… С этих пор другие будут завидовать нам… и никак иначе.
Белла расплылась в широкой улыбке, потянув меня за рубашку и привстав на цыпочки, словно собиралась рассказать мне какую-то тайну.
- Ну так пойдем и покорим этот город… - томно прошептала она, слегка касаясь губами моего уха. – Пусть завидуют…
И они завидовали. Не потому, что нам нужна была их зависть – да мы оба были бы более чем счастливы просто стать невидимками, чтобы никто больше не мешал нам жить своей жизнью. Но мы не могли ими стать… И они нам завидовали.
Да что там они, в какой-то момент я даже завидовал себе сам, как бы ни абсурдно это звучало. Я так долго мечтал о времени, когда между нами не будет ни Криса, ни назойливых журналистов и лжи, ни чего-либо другого, что поверить в то, что оно наступило вот так внезапно, было сложно. Весь этот день напоминал волшебный сон, имеющий обыкновение заканчиваться сокрушающим разочарованием пробуждения, но сегодня я готов был рискнуть еще один раз. Ведь если любовь, освещающая все ее лицо, и заставляющая ее глаза пылать так горячо и искренне, что это даже замечали проходящие мимо люди, не стоила риска, то что стоило? К черту будущее и прошлое – пусть завтра небо упадет нам на голову, но опасения не испортят сегодняшний день.
Я часто думал об этом дне. Часто представлял момент, когда я смогу достучаться до Беллы, и она наконец-то наберется смелости сказать нет той жизни, которую сама ненавидела. Возможно, даже слишком часто. Сценарии рождались, отчаивались в моей голове, и ни один из них, разумеется, не был даже близок к истине, только наоборот – чем больше их проносилось в моей голове, тем больше и отметалось в ту же секунду, подчиняясь какому-то немому правилу, никогда не позволяющему твоему видению будущего совпадать с реальностью.
Я ожидал чего-то… особенного. Значимого лишь для нас места или события, откровенных разговоров, вскрывающих личину правды, или какого-нибудь решительного и возможно окончательного шага на пути развития наших отношений… Не совпав ни с одним пунктом из этого списка, сегодняшний день умудрился превзойти все мои ожидания. В нем не было ничего особенного в частности – мы просто бродили по незнакомому городу, как и любая другая парочка туристов, смеясь и покупая сувениры, но в то же время… каждое мгновение этого дня было необыкновенным.
Чувство между нами было необыкновенным. Непостижимое, огромное чувство, горящее так ярко, что даже хмурое пасмурное утро казалось самым ясным и красочным полднем. Оно пронизывало все. Я и раньше видел любовь в глазах Беллы, но я старался не думать об этом слишком много, боясь ошибиться и взять на веру то, чего на самом деле не существовало. Сердце знало, но разум защищался, боясь очередного удара, который бы это самое сердце просто не выдержало. Но теперь же, когда она перестала скрывать и отрицать, когда даже не пыталась погасить огонек, освещавший открытые шоколадные глаза… я видел это чувство. Везде его видел.
Казалось, им было пропитано все вокруг. Я видел его, когда Белла в шутку пыталась засунуть мне в рот какую-нибудь еду, пока мы сидели в кафе, но стоило мне все-таки решиться откусить кусочек от приторного карамельного пудинга, как она поспешно сунула его себе в рот, и ее сладкие губки заменили неприятно, по крайней мере, для меня, выглядящее лакомство. Я видел его, когда мы вместе смеялись около лавки с сувенирчиками, рассматривая разные предметы и подразнивая друг друга, и когда Белла собственнически обернула руки вокруг моей талии, стоило двум проходящим мимо девушкам обернуться мне вслед. Я видел его в каждом взгляде и улыбке, в каждом незначительном и наоборот значимом жесте, в естественной мимолетной ласке и вполне осознанном поцелуе… Она было везде, оно словно раскрасило целый город в один краткий миг, и помощники в этом ему были отнюдь не нужны. Это чувство было самодостаточным. Это чувство имело несоизмеримую силу. Если этот город, эта страна и этот день ничего и не значили для нас прежде, то теперь они наверняка будут.

Продолжение: