2024-4-28

17

0

0

Шли дни. Они складывались в недели, месяцы. Рана в груди зарубцевалась, но не зажила. Она никогда не заживет. Я научилась бороться с болью от потери Эдварда. В этом мне помог мой ребенок. Первый толчок я почувствовала в Лондоне, в доме, где осталось столько воспоминаний.
Я разделила свою беременность с Эсми и Розали. Для них это была как ожившая мечта. Они так желали бы иметь возможность самим родить ребенка, но для них это было невозможно.
Моя жизнь стала размеренной. Утром я преподавала в школе. С еще большим рвением и желанием я обучала детей. Я хотела, чтобы они научились мыслить самостоятельно. Научились ценить жизнь, каждое ее мгновение, получать радость от самых простых вещей – солнечного утра, легкого бриза, шороха песка под ногами, шепота ветра в кронах деревьев. Я хотела поделиться с ними своим опытом о том, что даже шесть дней могут изменить всю твою жизнь, саму тебя. Что именно эти быстротечные моменты и есть истинное счастье.
Вечера я проводила в доме у Калленов. Эсми заменила мне мать. Она всегда была рядом, готовила для меня ужин, что я считала уж слишком. Эсми готовила очень много всего и только для меня одной. Розали не отходила от меня ни на шаг, исполняя любое желание. Но больше всего ей нравилось держать руку на моем уже округлом животе и слушать толчки ребенка. Эммет назвал мою девочку будущей футболисткой, поскольку она весь день вертелась и толкалась и только вечером под тихие звуки колыбельной, которую пела ее тетушка Розали, наконец-то успокаивалась и засыпала.
Ночь была самым страшным временем для меня. Если днем я еще могла думать о чем-то другом, то ночью над моим разумом безраздельно властвовали воспоминания. Сначала я вертелась в кровати, будучи не в силах уснуть. Но затем я начала садиться в кресло-качалку, укутываться в плед и смотреть в открытое окно, нежно лаская свой живот. Я могла сидеть так часами, рассказывая своему ребенку о ее отце, о нашей истории любви, о нашей сказке наяву. Просыпалась после таких ночей я всегда в кровати, одеяло было подоткнуто со всех сторон. А вечером, когда я приходила к Калленам, мне приходилось выслушивать их нотации о том, что нельзя беременным женщинам сидеть возле открытого окна и засыпать в кресле. Что это плохо для ребенка.
Элис постоянно смотрела в будущее, чтобы убедится, что с нами с малышкой ничего не случится. В конце концов, когда я была уже на седьмом месяце, Элис появилась в моем доме и принялась собирать вещи. Я озадачено смотрела на нее, но она игнорировали мои взгляды, и продолжала сборы. Через несколько минут в комнату вошла Розали и принялась помогать Элис. Поняв, что от этих двух ничего не добьюсь, я спустила вниз. Возле дома стояла машина (!), из которой вышли Эммет и Джаспер.
- Привет, Белла, - вместе проговорили они.
- Привет, ребята. А что с девушками? – спросила я, указывая взглядом на лестницу.
- Элис сегодня увидела, что ты переезжаешь к нам. Так что они пришли собрать твои вещи, - я взволновано посмотрела сначала наверх, где была Элис, а затем на Джаспера, обхватив рукой свой живот. – Что-то случится? – я переживала за свою малышку.
- Не волнуйся, Белла. Все будет хорошо, - молвил Эммет, пока Джаспер пытался меня успокоить.
- Просто девушки решили, а вместе с ними и Эсми, что до окончания беременности тебе лучше пожить в нас. Они почему-то боятся, когда ты остаешься одна, - произнес Джаспер, а затем быстро добавил, когда я опять начала беспокоится. – Не из-за ребенка. Просто не хотят расставаться с малышкой.
В это время по лестнице спустились девушки с двумя чемоданами в каждой руке.
- Эммет, захвати того ужасного жирафа. Вижу, Белла ни за что не хочет оставить его здесь. А ты, Джаспер, можешь захватить Беллу. Ей не стоит ходить самой, пока она не видит ног.
Эммет взлетел по лестнице и через мгновение уже возвращался с моим жирафом. Джаспер медленно подошел ко мне с извиняющейся улыбкой.
- Да что там уже, - улыбнулась я и обняла его за шею, когда он подхватил меня на руки.
- Спасибо, что не стала возражать. Элис все равно бы заставила тебя отнести, - прошептал он.
- Знаю. Поэтому и не возражала. Мне же нельзя беспокоиться, помните? – чуть громче пробормотала я последнее предложение, чтобы меня услышали все вампиры. – А то приходят тут всякие и начинают волновать беременную женщину. Собирают ее вещи и ничего не говорят.
Элис только фыркнула, продолжая укладывать чемоданы в багажник джипа Эммета.
- Эммет, куда ты пихаешь это чудовище? Видишь, оно не влезает в багажник, - прокричала Розали, когда Эм попытался запихнуть жирафа к чемоданам.
- А куда его? – озадачено посмотрел Эммет сначала на машину, а потом на жирафа. – Он же никуда не влезает.
- Дай его сюда, - сказала я, сидя в машине. Эммет так и сделал. Впихнув туловище возле себя, я попросила Эммета закрыть дверь, что он и сделал, но продолжал с интересом смотреть на меня. Я же открыла окно и, выпрямив шею жирафа, высунула его голову в окно.
- Белла, нет. Я не поеду так через весь город, - говорил он, когда увидел, что из этого получилось.
- Либо это, либо морда жирафа будет припечатана к лобовому стеклу, - добавила Элис, забираясь на заднее сиденье на колени к Джасперу. Розали уже проверила все двери-окна в доме и тоже села в машину спереди.
Эммет еще долго ругался, но все же сел за руль. Выбирались мы из города обходными путями, чтобы никто не увидел, как голова жирафа торчит из навороченного джипа Эммета Каллена.
В июле, как раз тогда, когда я переехала к Калленам, закончился и мой контракт со школой. Я поговорила с Майком Ньютоном и сказала, что ближайшее три-пять лет хочу провести со своим ребенком. Он согласился и принялся искать мне замену. Что удивило меня, так это то, что он предложил мне место учителя, если я захочу вернуться. Я поблагодарила его, но ничего не ответила. Ведь еще сама не знала, что буду делать через несколько лет.
Мне пришлось силой удерживать Элис, чтобы она ничего не покупала ребенку. Однажды я уже проигнорировала примету, которая обернулась катастрофой для меня. Я показалась в своем подвенечном платье перед Эдвардом, и наш брак был недолговечен. Больше такой ошибки я не сделаю. Никогда отныне я не проигнорирую приметы. Я не хотела рисковать жизнью своей малышки. Не могла. Потому что ее потери я бы не пережила.
В сентябре ребята отправились обратно в школу, они заканчивали выпускной класс. Когда вернулись после первого дня, сказали, что новая учительница не такая классная, как я. На что я только улыбнулась, ведь и я когда-то была серой и неприметной. До того, как один мужчина перевернул мою жизнь.
Последний месяц беременность я провела в лежачем положении. Ног своих я уже давно не видела и забыла, как они вообще выглядят. Лиза продолжала пихаться и ворочаться, все время попадая своими ручками и ножками по моим внутренним органам и ребрам. Я только и успевала, что ахать и охать. Девушки бегали вокруг меня, принося то то, то это, и все время щебетали с Лизой.
Естественно, что родила я дома, мою малышку принимал Карлайл. Мы не стали отправляться в больницу. Зачем? У нас дома есть свой доктор с многовековой практикой. К тому же, судьба опять сыграла со мной шутку, избрав особенный день для того, чтобы моя девочка появилась на свет.
Это было тридцать первое октября, День Всех Святых. Судьба не могла еще сильнее посмеяться надо мной. Моей дочери и так суждено было прожить свою жизнь в окружении мифических существ, так она еще и родилась на Хэллоуин.
Мы украшали дом тыквами с вырезанными глазами, искусственной паутиной, размалевывали окна страшными рожицами. В общем, веселились, как могли. Все, кроме меня. Я по-прежнему лежала на диване, и все, что мне поручили, это нарисовать привидений и вырезать их. Они должны были украшать камин. Но мне не суждено было это закончить. Мой живот свела судорога, по ногам потекла вода. Я поняла, что моя малышка решила выбраться на этот свет.
В полночь на Хэллоуин родилась самая красивая девочка на свете – Элизабет Энн Мейсен.
Бежали годы, моя девочка росла. Весь первый год моей малышки мы прожили вместе с Калленами. Девушки не могли нарадоваться ей, они каждую секунду проводили рядом с моей дочкой. Я же смотрела на это с улыбкой, радуясь, что смогла привнести в их жизнь это счастье.
Когда Каллены окончили школу, мы решили, что нам нужно переехать, чтобы не вызывать подозрений. Ведь если бы младшие Каллены остались в Форксе и не пошли учиться, горожане бы что-то заподозрили. Этот вопрос встал ребром, потому что Каллены не хотели оставлять меня и Лизу. Поэтому когда ребята поступили в Дартмут, мы все переехали в Ганновер. Солнечного света там было немного, так что Каллены могли жить, как обычные люди. Карлайл устроился в новую больницу, Эсми занялась дизайном, ребята посещали занятия. Мне пришлось приложить много усилий, чтобы заставить их посещать уроки, поскольку они хотели быть все время рядом со мной, точнее рядом с Лизой.
Моя девочка росла, мы с ней становились все ближе друг с другом и Калленами. Лизу не пугали странные глаза и холодные прикосновения. Когда она подросла, ее не удивляло то, что ее дяди и тети никогда не спят, что всегда рядом с ней. Лиза любила их. Но меня она любила больше. Каждую ночь она пробиралась ко мне в спальню и засыпала в моих объятьях, прося рассказать ей сказку. Сначала я рассказывала ей обычные детские истории, но очень скоро ее интерес к ним пропал. Она не хотела два раза слушать одну и ту же историю. В конце концов, однажды я рассказала ей сказку о девушке, которая приехала в снежный Лондон. Это стало любимой историей Лизы. Каждый раз, когда она не могла уснуть, то просила рассказать ей именно эту сказку.
Когда Лизе исполнилось два года, мы впервые полетели в Лондон. Лиза и я хотели приехать на Рождество вместе с Калленами, но погода была не летная, поэтому мы приехали только после Нового года. Когда я открыла дверь нашего дома, была так же поражена, как и в первый раз. Казалось, что я и не уезжала никуда. И если бы я сама не накрывала мебель чехлами, то подумала бы, что в этом доме кто-то жил. Причем совсем недавно.
Я показала Лизе город, которым увидела его рядом с Эдвардом. Познакомила ее с Молли и Генри, которые не могли нарадоваться. Они играли вместе почти весь день, показывая Лизе больницу отца. А вечером пригласили меня на ужин и расспрашивали о моей жизни. О том, не встретила ли я другого мужчину. О семье, с которой жила.
На следующее утро я отвезла Лизу к Молли. Они очень подружились и хотели провести еще один день вместе. Сама же я взяла такси и поехала к Эдварду. Я очень долго сидела возле его могилы, проводя рукой по черной плите. Рассказывала ему как прожила эти два года. Рассказывала о дочери, о ее первой улыбке, первом слове, первом шаге. О том, какая она, как живет и что любит. Я плакала и улыбалась. Плакала потому, что мне было больно. Моя рана так и не зажила. И никогда не заживет, без Эдварда. А улыбалась, потому что говорить о моей дочери и не улыбаться невозможно. Эта девочка могла соперничать с Элис по части неуемной энергии, а с Эмметом по части шалостей. Я просидела возле Эдварда три часа, рассказав ему каждую мелочь о своей жизни.
Я люблю тебя, услышала я, когда закрыла глаза. Лучик солнца прикоснулся к моему лицу, будто нежные пальцы Эдварда погладили меня по щеке. Я улыбнулась. Я больше не пугалась этого голоса. Он был со мной всегда, шепча слова любви и ободрения. Эдвард исполнил свое обещание. Никогда после той ночи в Чикаго я не чувствовала себя одинокой. Я знала, что он любит меня, где бы он ни был сейчас.
Через пять лет мы вернулись в Форкс. Я переехала от Калленов и снова зажила в своем доме. Правда после того, как Эсми и Элис все там переделали. Они полностью изменили внутреннюю обстановку. Для Лизы они сделали потрясающую комнату, действительно детскую.
Моя дочь пошла в первый класс, я вернулась на должность учителя литературы. Карлайл снова возглавил отделение в больнице. Эсми и Элис открыли дизайнерское агентство в Форксе, Розали помогала им. Джаспер решил трудоустроиться по специальности (той, которую получил в Дартмуте) и стал работать вместе со мной в школе. Только он преподавал историю. Эммет же открыл автомастерскую. Мы понимали, что через пять лет снова должны будем переехать. Мы с Лизой даже не думали о том, чтобы остаться в Форксе. Каллены являлись нашей семьей, так что решение было естественным: мы последуем за ними.
Наша жизнь текла медленно и размерено, десять лет прошло с тех пор, как я встретила и полюбила Эдварда Мейсена. Как попрощалась с мечтой о прекрасной жизни, которая разбилась об известие о его смерти. Моя дочь спасла меня тогда и продолжала спасать эти десять лет. И я не жалею, что встретила тогда Эдварда. Ни о чем не жалею. Потому что у меня была моя дочь. Ребенок, мой и Эдварда. Поэтому он всегда был со мной, всегда рядом.
Но однажды случай опять свел нас вместе. Судьба еще раз решила посмеяться над нами. Будучи в смертельной опасности я опять увидела своего мужа. Моего Эдварда.