Капли дождя с негромким стуком опускались на лобовое стекло мчащегося по автостраде автомобиля. Яркие вспышки молний, разрывающих небесную гладь на части, освещали темный непроглядный путь в неизвестность, по которому давно текла его жизнь.

Воспоминания о минувшем годе причиняли невыносимую боль. За все это время он так и не научился жить с истязающей его растерзанное сердце виной, не сумел простить себе свои ошибки, исправить которые ему уже никто не позволит, не нашел сил подарить себе шанс на новую жизнь без нее. Скользящие по гладкой глади стекла капли напоминали не пролитые слезы по его потерянной жизни, жизни в которой не осталось смысла.

Первые месяцы после фатального для него разговора были самыми тяжелыми. Желание найти ее, вернуть в свою жизнь человека, забравшего все его сердце без остатка и забывшего вернуть назад, сжигало его разум. Бесконечные телефонные звонки без ответа, пустые вопросы, безустанно задаваемые знакомым и близким, собственные не дающие результата поиски – все это медленно превращало крупицы его жизни в пыль, медленно исчезающую среди тысяч влюбленных и счастливых лиц. Не было ни одного дня, когда бы сознание не рисовало образ кареглазой красавицы, во взоре которой он видел ту любовь и нежность, которые он так жестоко предал и которые навек потерял. Неизвестность рушила и без того сломленную волю, заставляя живого человека гореть изнутри, пожирающим душу пламенем. Лишь призрачная надежда на то, что она счастлива пусть не с ним и не в его объятиях согревала его сердце.

К сожалению, жизнь сыграла с ним злую шутку, заставляя мучиться от осознания своей причастности к краху еще одной жизни. Он с силой сжимал руль, вспоминая мгновение, когда известие о безумии когда-то близкого ему человека настигло новой волной вины своего получателя. Наполненные страданиями глаза родителей, слезы еще совсем юной девушки, чья сестра навсегда оказалась заточена в сетях собственного сумасшествия, преследовали его в мыслях и беспокойных снах. Он помнил бросившегося на него еще совсем ребенка, юную девятнадцатилетнюю девушку, кричащую ему в лицо проклятия, пытающуюся выплеснуть всю накопившуюся боль и злобу, нанося отчаянные удары по его груди. Лишь когда сил уже не оставалось, а на смену слезам пришли негромкие всхлипы, она обессилено опустила руки, позволив человеку, разрушившего покой ее семьи, обнять себя в попытке хоть немного успокоить страдающее сердце. Он с болью в глазах смотрел на ее родителей, понимая, что ничто уже не вернет им их дочь. В то мгновение он желал, чтобы кто-нибудь ударил его, причинил такую же боль, какую привнес в их счастливую жизнь он, высказал все то, за что он презирал себя каждую секунду своего бессмысленного существования, в надежде, что физическая боль сумеет пусть и ненадолго затмить душевную. Но его желаниям не суждено было сбыться. Единственное, что он услышал от родных женщины - это было желание никогда более не видеть его в их жизни, которому он не мог не подчиниться.

Усиливающийся дождь, грозил перейти в ливень, из-за которого и без того плохая видимость, становилось и вовсе непроглядной, вынуждая свернуть на обочину рядом с небольшим баром, с примыкавшему к ней мотелю.

Запах табака и дешевой выпивки резко окутал его, стоило открыть тяжелую дверь в неуютное заведение. Посетителей не было, за исключением немолодой женщины с огненно-красными волосами, мирно потягивающей какой-то напиток. Мужчина средних лет, насухо вытирающий прозрачные бокалы для напитков, исполнял роль бармена и владельца сего заведения одновременно. Бросив на стул насквозь промокшую куртку, он медленно сел на соседний, одновременно делая заказ на двойную порцию сухого виски.

- Безо льда? – внимательно осматривая гостя, произнес мужчина, раздумывая над тем, как столь состоятельного по внешнему виду человека могло занести в такую глушь.

Ответом на вопрос послужил лишь слабый кивок, а затем серо-зеленые глаза вновь с безжизненным безразличием продолжили осматривать небольшое заведение.

- Тяжелый день? – раздавшийся слегка хрипловатый голос заставил его обернуться и встретиться с пронзительными зелеными с углубляющимися в уголках морщинами глазами женщины.

Слабая ухмылка тронула его уголки губ.

- Скорее тяжелая жизнь.

- Расскажешь? – он внимательно смотрел в зеленые глаза, надеясь найти в них хоть какие-то признаки любопытства, но встретил лишь полный сочувствия взгляд, заставивший его доверить все свои душевные терзания совсем незнакомому человеку. Женщина внимательно слушала наполненную страданиями речь темноволосого мужчины, с ужасом замечая, что внешние молодость и красота, совсем не соответствовали уставшему взгляду холодных глаз, в которых, казалось, отражалась самая глубокая пропасть из вины, боли и тревог, которые порой не встретишь и у старца.

Он ждал вопросов, возможно обвинений в собственной глупости или наставлений, но ничего из вышеперечисленного не последовало. Лишь в конце истории женщина позволила себе один вопрос, давно звенящий в его сердце тяжелой правдой.

- Ты ее еще любишь?

Мужчина впервые отвел глаза, не выдерживая пронзительного взгляда. Воспоминания вновь терзали душу, а сердце рвалось из груди. Чья-то рука несильно сжала его плечо в ободряющем жесте, заставляя с благодарностью посмотреть на глубоко сопереживающую ему женщину.

- Ты не простишь себя?

- Это имеет значение? – устало спросил он.

- Зависит от того, каким будет твой ответ, - ответила женщина.

Жизнь вновь пронеслась перед глазами, останавливаясь на самых тяжелых моментах, самым страшным из которых оказались наполненные слезами глаза его когда-то жены, оставляя после себя односложный и непоколебимый ответ.

- Нет.

- Тогда не возвращайся к ней, не мучай себя и ее. Позволь ей жить своей жизнью, надеясь, что она будет счастливее той, которую она прожила рядом с тобой.

Слова нещадно терзали его, заставляя душу страдать от их невыносимой справедливости. Медленно поднявшись и бросив на стол пару деньги за выпивку, он благодарно кивнул все еще смотрящей на него женщине. Направляясь к тяжелой дубовой двери, он уже точно знал, что последует совету незнакомки, раз и навсегда лишая себя надежды на спасение и чувствуя, как рассыпается кричащая от бессилия душа на тысячи мелких осколков, молящихся лишь об одном – о счастье человека, который никогда уже не появиться в его жизни.