Сидя подле Розали, похожей на прекрасное, но безжизненное изваяние воплощенной тоски, и беззаботной Элис, с нетерпеливым восторгом ожидавшей начала зрелища, я смотрела, как к нашей убранной цветами и флагами ложе поочередно приближаются участники турнира, приветствуя нашего лорда-отца. Восемнадцать рыцарей со всех окрестных земель, под гербами восемнадцати владык, один из которых даже не собственной кровью, а кровью своих вассалов сегодня вечером завоюет право сделать Розали своей женой. Украдкой оглянувшись, я бросила быстрый взгляд на стоявшего среди других воинов замковой стражи Эммета. За руку Розали он готов был отдать всю свою кровь до капли, но не сможет сделать этого, потому что не числит за своей спиной поколений знатных и вольных предков... Подавив тяжелый вздох, я отвернулась.

Отец милостиво кивал в ответ на привественные речи иноземцев, зрители на трибунах шумели, предвкушение зрелищ и крови, приправленной фальшивыми блестками романтизма, витало в воздухе. Я и Элис, как того требовал обычай, избрали своего Почетного рыцаря (им стал старый Уильям Блэк, отец Джейкоба), и Элис повязала на его копье свой легкий, расшитый золотом шарф, сим назначая его главою над всеми прочими рыцарями на время сегодняшних поединков. Герольдмейстер звучным голосом прочел правила турнира, завершив свою речь словами о назначенной победителю награде, и Розали нашла в себе силы подняться с кресла и улыбнуться готовым быться за ее руку воинам.
Затрубили трубы, герольды выкликнули имена рыцарей, готовых сойтись в первом поединке, волна приветственных криков, хлопков и свиста поднялась на трибунах. Я смотрела, как несутся навстречу другу другу блистательные всадники, как вьются разноцветные плюмажи над их серебряными шлемами, как пылают гербы на их щитах, и пыталась представить, что буду чувствовать, когда стану смотреть, как на ристалище решается моя собственная судьба.

Вторая пара соперников столкнулась и разъехалась, не определив победителя. Элис зашептала мне на ухо что-то об одном из лордов, которого представлял кто-то из двоих рыцарей на ристалище, и я, стараясь занять мысли хоть чем-нибудь, кроме своего безрадостного будущего, принялась оглядывать выставленные перед рыцарскими шатрами на другой стороне ристалища гербовые щиты. Белый конь на ало-голубом поле, зеленые полосы на сером, три черные птицы на белоснежном фоне, коронованный грифон, лев на поле золотых трилистников... Я едва могла вспомнить владельцев этих гербов и не умела понять, чья победа принесет Розали меньше горя, жизнь с кем покажется ей наименее нестерпимой. Я знала только, что лорд Сэмюэл стар, лорд Джозеф - пьяница, а лорд Ройс жесток.

Поединки продолжались. Проигравшие возвращались в свои шатры, оставляя своих коней и оружие победителям, победители сталкивались друг с другом, каждый новый бой был страшнее и прекраснее предыдущего. Я смотрела так невнимательно и равнодушно, что вовсе не переживала, кто выигрывает, а кто уходит проигравшим, и впервые взглянула на ристалище с интересом только тогда, когда Элис, восторженно хлопая очередной победе рыцаря под львиным гербом, бросила ему ленту, сорванную со своего рукава.

Зеленая трава ристалища давно уже цвела кровавыми цветами, от звона оружия, треска ломаемых копий, криков толпы, торжественного пения труб и речей герольдов голова моя отяжелела и заныла. Половина рыцарей уже выбыла из сотязания, и отец величавым движением руки приказал сэру Уильяму остановить турнир, дабы дать отдых измученным людям и коням и подкрепить силы на богатом пиру. Шумной многоцветной толпой гости последовали за лордом туда, где на широком поле за кольцом окаймлявшей ристалище ограды ждали уставленные яствами столы.

Жареные лебеди на веерах легких белоснежных перьев, оленина в пряном зелье, запеченые с имбирем и сливами рябчики, тетерева в шафране и меду, сахарные фрукты, пироги, полные терпких сладких ягод, вина и меды бесчисленных сортов - всего этого хватило бы для трех таких пиров, но лорд Чарльз никогда не отличался скупостью. Гости рассаживались согласно своему происхождению и титулу: сам лорд сидел во главе верхнего стола, его дочери - одесную его, далее располагались именитые гости и цвет нашего двора, затем младшие рыцари и оруженосцы, еще далее - челядь и селяне.

- Парень от лорда Ройса здорово бился, - заговорил со мною мой сосед, иноземный пожитой рыцарь с пышными седыми усами. - Не удивлюсь, коли он и получит золотой венок, да и золотую Розу впридачу.

Не найдясь с ответом, я только кивнула в ответ.

- Жаль девицу будет, не станет ей житья с Ройсом, - снова заговорил седоусый, и я, вздрогнув, стала слушать куда внимательнее. - Поговаривают, жестокий он сверх всякой меры. Особливо охоту любит, - доверительно сообщил мне рыцарь. - На людей. Преступников он отпускает в леса окрест своего замка и спускает на них собак, как на оленя али кабана, а сказывают, на одном пиру не понравились ему блюда, поваром сготовленные, так он приказал...

Я слушала его, застывшим взглядом глядя в свою тарелку, и страх и злость мешались во мне бурным кипящим зельем.

- А мне думается, что рыцарь со львом в гербе бился лучше, - глухо сказала я к собственному удивлению, грубо оборвав своего собеседника на полуслове. - Уверена, победа ему достанется!

Я вовсе не была в этом уверена и вспомнила об этом рыцаре только потому, что его отличила Элис, но молчать долее просто не могла.

- А, львиный рыцарь за лорда Западных пределов выступает, - оживился седоусый. - Как бишь кличут его?..

Но меня не волновало, за кого дерется рыцарь со львом в гербе и как именуют его лорда. Значение имело лишь то, что ходит он не под кровавыми знаменами лорда Ройса.

Раздались звуки труб, созывающих гостей обратно на трибуны, все поднялись из-за столов и проследовали назад, смотреть, как продолжится это жестокое сватовство мечом и копьем.

Теперь я следила за тем, что происходило на ристалище, с обостренным, мучительным вниманием. Черно-красный рыцарь лорда Ройса был будто неуязвим. Он одерживал победу за победой, один за другим уходили с поля спешенные им соперники, все меньше гербовых щитов оставалось на столбах - черный конь на алом поле топтал и давил всех. Бледная лазурь дня уже загорелась с западного края пламенем заката, когда осталось на столбах только два щита - рыцаря лорда Ройса и золотой лев на поле трилистников лорда Западных пределов. Трибуны затихли в ожидании решающего боя. Значительность этой минуты будто придавила толпу тяжелым предгрозовым облаком. Малодушное желание отвернуться и не смотреть охватило меня, когда противники пришпорили коней и направили в грудь друг другу длинные турнирные копья, но Розали не отврачивалась, смело смотрела, как решается ее судьба, и я, задержав дыхание, вновь посмотрела на несущихся вперед всадников. В огненном закатном жаре блестящие доспехи львиного рыцаря сияли, будто объятые пламенем, а вороненая сталь, облекавшая рыцаря лорда Ройса, чернела лоскутом непроглядного, смертного мрака. Копья грянули о щиты, разлетелись острыми щепами. Оба всадника пошатнулись в седлах, но удержались, и кони отнесли их на разные стороны ристалища. С ледяным внутренним содроганием я заметила, как клонится в седле львиный рыцарь, и, взглянув получше, увидела, как кровь бежит по его латам из-под покореженного шлема - обломок копья черного рыцаря вонзился в щель под краем его забрала. Оруженосцы подали своим господам новые копья, и я с мучительной надежой смотрела, как львиный рыцарь тяжело выпрмляется в седле, поднимая свое копье вверх в знак того, что готов продолжать поединок.

Вновь соперники поскакали к центру окровавленного ристалища, стрелами света и мрака навстречу смертельному столкновению. Тупая боль в пальцах на секунду отвлекла меня от этого зрелища, и я поняла, что стиснула кулаки так крепко, что сводило руки.

Еще два раза раздавался треск дерева и звон металла о металл, и вновь оба рыцаря удержались в седлах. Я едва не застонала от отчаяния, когда львиный рыцарь склонился к шее своего коня, неумоливо заваливаясь на бок, готовый вот-вот упасть с седла. Чудом ему удалось выпрямиться, и его конь отнес его на левый край ристалища. Исход поединка должна была решить последняя, пятая схватка.

Минуты шли, противники скрылись в своих шатрах - прикрыть раны и собраться с силами. Толпа шумела, исходила напряженными предвкушениями, азартом и ликованием. Розали слепо смотрела то на помост под своими ногами, то на огненное небо над головой, словно не зная, молиться или проклинать богов. Даже неугомонная Элис притихла. Вновь соперники изникли из своих шатров, поднялись в седла и выехали на ристалище. Я с трудом заставила себя взглянуть на львиного рыцаря, этого единственного человека, способного спасти Розали от ожидавшей ее в замке лорда Ройса чудовищной участи. Блестящая сталь его доспехов туманилась алыми кровавыми разводами, но он прямо сидел в седле и готов был к битве. В последний раз герольды провозгласили имена и девизы их лордов, последний раз запели трубы, вовзещая начало схватки, и слитный стук копыт громовым валом понесся над кровавой турнирной землей. Я не выдержала и закрыла лицо ладонью.

Железный звон, шумливый треск разлетающихся фонтаном щепок копий, а затем буря криков, свиста, и хлопков накрыла ристалище, заглушив даже зычные голоса труб. Бой был кончен. Я медленно опустила руки и взглянула вниз.

Рыцарь лорда Западных пределов вскинул в воздух руку, обвязанную изумрудной лентой Элис, салютуя восхищенной толпе, а черный рыцарь лорда Ройса неподвижно лежал на земле - поверженный. От облегчения у меня перехватило дух. Розали спокойно и даже почти весело приветствовала победителя, как и все, Элис ликовала, Эммет казался печальным, но спокойным, наш отец - сдержанно довольным.

Львиный рыцарь направил взмыленного коня к убранному цветами и флагами возвышению и сорвал с головы помятый шлем, приветсвуя лорда. Судорожный вздох вырвался у меня, тело будто загорелось, а затем обмерло. В огненном вечернем сиянии его волосы казались золотыми, но я узнала это лицо, гордое, насмешливо печальное и красивое, узнала эти черно-серые, полные мрака и света глаза. Это был он, мой лесной рыцарь, которого я и не чаяла еще хоть раз повстречать! Мгновение слепой радости минуло, и новое чувство заставило меня похолодеть от волнения, изумления и страха: он был тяжело ранен в бою, кровью измазаны были его доспехи, но ни следа раны не видно было на его лице, ни малейшей царапины и ни капли крови. Как, как может такое быть?

Отец поднялся с кресла и поднял руку, призывая собравшихся на трибунах к тишине.

- Ты славно бился, рыцарь, - обратился он к победителю, - и заслужил свою победу. Я горд отдать дочь правителю, которому служат такие воины. Назови же свое имя, победитель!

Рыцарь не склонился в подобающем поклоне, даже не наклонил головы - он рассмеялся.

- Меня называют Джаспером, лорд Свон. И я никому не служу, - дерзко воскликнул он. - Никому, кроме свободы.

Ропот изумления шелестящим шепотом разнесся по трибунам, но отец ничуть не проявил удивления.

- Ты носишь герб лорда Каллена из Западных пределов. Как можешь ты думать, будто не служишь ему?

Львиный рыцарь вновь засмеялся.

- Я не служу ему, лорд, - сказал он громко. - Я не вассал его - я его сын. Внебрачный сын, и герб я ношу перечеркнутый, как и положено бастарду.

Гул на трибунах усилился, гнев зазвенел в голосе отца, вскипел темным пламенем в его глазах.

- Как смел ты участвовать в святом бою, где скрещивают оружие лишь благороднейшие из благороднейших? - вскричал он. - Как смел явиться сюда, не имея права ни на герб, ни на рыцарское звание?

- Я явился сюда вместе со своим братом, у котрого есть права и на герб, и на титул, ибо он законный сын и наследник нашего лорда-отца, - последовал спокойный ответ. - В его крови эта броня, его руки держали копье во всех схватках этого дня, кроме той последней, что решила дело. Говорят, мы с ним схожи, будто человек и его отражение, а значит, нет большого отличия, человек ли выиграл турнир, или отражение его!

Гомон изумленных и взбудораженных голосов на трибунах рос и ширился, но стальной голос рыцаря легко заглушал его. А я едва слушала его слова, пораженная пониманием. Стрелы из невидимого лука, исчезающие без следа раны, дерзкое веселье и печальная вежливость - все это вовсе не уживалось в одном человеке, их было двое тогда, когда мы встретились, и с самого начала они играли со мной в эту игру, заставляя меня бояться, теряться, недоумевать... И судя по всему тому, что произошло на турнире, я отлично знала, кто именно получал от этой игры несомненное удовольствие!

- Мой отец давно и счастливо женат, - продолжил между тем Джаспер, - брат мой сам сыщет себе супругу, а мне нет стати жениться на королевне. Но я выиграл ваш турнир, и значит, вы должны отдать свою дочь моему господину. Вы сами сказали об этом сегодня, и все эти добрые господа, - он окинул взглядом трибуны, - тому свидетели.

Одобрительный гомон стал ему ответом. Несколько секунд отец не отвечал, и я чувствовала, как он тщится отыскать лазейку в собственном замысле, в им самим назначенных правилах турнира. Но возразить было нечего.

- Да, я так сказал, - медленно ответил он. - Но и ты сказал, что над тобою нет господина.

- Я сказал, что служу свободе, - возразил рыцарь и вдруг обратился к Розали. - Пусть это будет ваша свобода. Скажите, моя леди, кому вы сами отдали бы сердце и руку, будь вы вольны выбирать?

Я слышала эти слова, видела, как Розали поднимается со своего места, как оборачивается, протягивает руку, как Эммет медленно, будто во сне, падает перед нею на колени... В затопившей трибуны тишине прозвучали его слова:

- Позволь назвать тебя моей женой.

Мгновение счастливого молчание показалось мне вечностью. А затем грянул голос отца:

- Этого не будет! Моя дочь не станет женой плебею, и нет такого закона, что заставил бы меня дать на подобное согласие.

Эммет наверняка и не ожидал от лорда иных слов, но секунды короткой и свободной надежды показались ему слишком драгоценными, чтобы потратить их на бесполезный спор, и он молчал, только смотрел Розали в глаза, и их соединенные взгляды переливались печальной и прекрасной радугой их недозволенной любви.

- Ваша дочь станет женой того, за кого бился победитель, - вновь раздался над ристалищем голос Джаспера. - А победитель, - тут он выхватил из ножен меч и отсалютовал им трибунам, - бился за него.

И с этими словами он бросил свой меч к ногам Эммета.

Я не стала смотреть и слушать, что случится дальше. Предчувствие, куда более сильное, чем разум, сказало мне, что отцу придется уступить: ведь несмотря на все свои дерзкие слова и поступки сэр Джаспер не нарушил ни одного турнирного правила, пусть и истолковал их на свой лад. Элис смотрела на нахального иноземца с нескрываемым восхищением - как знать, может быть именно так дерзки и хороши были герои ее любимых песен?.. Мне некогда было спросить ее - я должна была увидеть своего героя.

Я торопливо поднялась на ноги, собираясь бежать через турнирное поле туда, где в густом закатном воздухе вились знамена над рыцарскими шатрами, но голос Джаспера меня остановил:

- Раз я победитель, то мне принадлежит честь избрать прекраснейшую из здешних дам! - воскликнул он весело, и народ поддержал его слова радостным гомоном и свистом. Кто-то с трибун бросил ему венок - скромный, крестьянский, буйное переплетение колосьев, лозы и полевых цветов. Поймав его концом копья, Джаспер взглянул прямо на меня и сказал: - Леди Белла, я выбираю вас. Ведь я своими глазами видел, что ни один ваш дивный наряд не так хорош, как то, что под собою прячет!

Он поднял копье и положил венок Королевы любви и красоты к моим ногам.

Что было дальше, не могу рассказать, слишком запуталось и смешалось все в моих чувствах. Помню только, как бежала через неохватное ристалищное поле, как цветы и листья моей драгоценной короны щекотали кожу и падали на глаза, как хлопали на ветру алые полотнища шатра, осененного львиным знаменем Западного предела, и как обернулся мне навстречу герой, которого я искала так долго.

Жестокая рана багрила кровью его лицо, искажала и ломала некогда совершенные черты, еще луну назад незнакомые, но любимые уже столько лет, но он улыбнулся мне несмотря на боль.

- Более нас с братом не спутаешь, - шутливо и горько сказал он. - Побоишься теперь повстречать меня на ночной тропинке в черном лесу?

Я схватила его руку и прижала к груди.

- Побоялась бы, что не встречу.
_________________________________
И жили они долго и счастливо! Вот и финал этой истории. Большое спасибо, дорогие читатели, что оставались со мной до самого конца!