К.

Присутствие капитана в нашем доме сковало нас всех тревожными предчувствиями. Но больше всех был озадачен Эдвард, который конечно же прочитал в моих мыслях элементы истории нашего с Алекс общения. Он смотрел на меня во все глаза, не обращая внимания на разгоревшийся спор вокруг, и наконец кивком головы дал мне знак, что хочет поговорить наедине. За то время, что моя семья покинула Форкс по моей настоятельной просьбе, произошло множество событий, настолько эмоционально окрашенных мною, что Эдвард просто захлёбывался впечатлениями.

Мы пошли в мой кабинет, поскольку там не было стеклянных стен, и мы не были бы там как на ладони для глазастого невидимого снайпера. Я нахмурился при мысли, что начинаю воспринимать мир как Алекс. С кем поведёшься…

Я замер в своём кресле, а Эдвард присел на край стола. Некоторое время он просто смотрел на меня, ловя образы и мысли, и просто не знал, что сказать.

— Ну вот, — наконец-то с трудом выдавил он, — теперь ты знаешь, что значит быть рядом с сильнейшим соблазном в твоей жизни, да ещё и притягивающим к себе неприятности.

Тут он был кругом прав. Мы все прекрасно знали о его отношении к Белле и её способности сталкиваться с немыслимыми трудностями.

— Неприятности Алекс ходят и разговаривают, что делает их весьма предсказуемыми, — задумчиво ответил я, представляя, как её особенности вынуждают держать дистанцию с потенциально опасным для неё сообществом людей.

— Ты хочешь её защитить. Мне это так знакомо.

Эдвард знал все наши самые потаённые тайны, но был надёжно запертым сундучком. Моё уважение к его деликатности и такту не знало границ.

— Да, — вздохнул я. — Она и так искалечена и телесно, и душой.

Какое-то время Эдвард следил за моими воспоминаниями о том, как Алекс делилась вкратце своим боевым прошлым.

— Но в отличие от Беллы, капитан может за себя постоять, — пробормотал Эдвард. Перед моим мысленным взглядом замер развороченный бампер пикапа. — И защитить себя.

Я вспомнил, как выглядело её колено в больнице.

— Человеческое тело очень уязвимо, — я покачал головой. — Несмотря на то, что ей досталось максимально укреплённое, её же буквально собрали из осколков.

Сын уловил визуальные образы врачебного осмотра, в которые я постарался не вкладывать слишком много личного и откровенного.

— Не понимаю, как можно воскресить мертвеца, — Эдвард даже тряхнул головой от возмущения. Наши эсхатологические споры никогда не прекращались. Он до сих пор считал своё нынешнее существование именно разновидностью посмертного бытия. — Чтобы потом, когда кончилась война, отправить её в сломанный портал? Что за бессмысленная растрата…

— Может быть, она сама согласилась, — предположил я. На самом деле, я не был уверен — она не упоминала, был ли это приказ или её собственное решение. Это упущенное обстоятельство сейчас мне казалось очень важным, почему я не спросил её?

Может быть, потому что воспоминания Алекс подобны утренней дымке. Она сама не уверена в большей части. Любые вопросы вне истории её путешествия через ретранслятор и последующей жизни здесь, заканчивались затуманенным взглядом, нерешительностью и неизбежным раздражением.

Эдвард подслушал мой внутренний разговор.

— Кажется, с ней в момент перехода что-то произошло. Что-то разрушительное.

— Или немногим раньше.

Алекс довольно чётко помнила церемонию открытия ретранслятора и запуска её миссии. Может быть, она теперь немного задержится в Форксе из-за травмы, и я смогу лучше понять природу этого разрушения? Нужно обсудить мои догадки с Эсми…

— Она не будет против, — пряча глаза, внезапно сказал Эдвард.

Мои мысли смешались. О чём он говорит? Ах, Эсми. Я хотел спросить её, как она отнесётся, если в попытках докопаться до сути мне придётся немного перейти границы в общении с Алекс. Разумеется, если обе это разрешат. Особенно теперь, когда я так близко к тому, чтобы освободить её от болезненности прикосновений.

Так значит, Эсми не будет против.

— Но ты осуждаешь. — грустно ответил я.

Эдвард вскинул на меня удивлённый взгляд.

— Как ты мог такое подумать? Если ты захочешь пойти на это, то двигать тобой будет не вожделение, похоть или другие грехи, но только сочувствие, забота и желание помочь. Уж я-то вижу. И поверь, Эсми тоже.

Сумбур в голове не рассеивался. Эдвард понял, что смущает меня, но решил тему дожать до конца.

— У тебя в последнее время очень оживлённое и заинтересованное состояние. Твои мысли буквально кричат об этом. Ты ведь знаешь, что с тобой делается, когда выпадает шанс узнать что-то новое.

Я вопросительно изогнул бровь. Не ожидал, что это будет настолько заметно. Впрочем, от кого я пытаюсь что-то скрыть…

— Так вот Шепард действует на тебя как сборник вкуснейших загадок. И мне это очень нравится!

— Надеюсь, мои мысли не мешают тебе… больше, чем это неизбежно.

— Нет, мне тоже интересно.

Тут сын решил оставить меня разбираться в себе. Уже у двери, Эдвард обернулся и спросил:

— Ну и каково это? Быть рядом с ней?

Конечно, он знал, но хотел услышать моё заключение.

— Как расплавленный металл в глотку.

Он сочувственно улыбнулся и вышел.

***

Мой невидящий взгляд замер на раскрытой книге, но мысли были далеко от синдрома Аспергера, который мне недавно показался интересной гипотезой. Я думал о том, что сказал Эдвард. Особенно о том безграничном доверии Эсми, на которое я даже не смел рассчитывать. Конечно, я бы десять раз всё бы обсудил с ней, без утайки. Но предполагать это одно, а знать…

В её любви ко мне не было ни капли собственничества, эгоизма и присвоения. Она отдавала себя всю без остатка, ничего не рассчитывая получить взамен. Это была её особая способность еще при жизни — так любить, и в перерождении она лишь усилилась. Такая любовь не стирает твою индивидуальность, не поглощает тебя, не тает в тебе, теряя себя, как это делает созависимость. Она просто существует рядом, всегда готовая действовать и переживать вместе. В совершенстве она раскрывается только между двумя завершёнными, самодостаточными личностями, а не ущербными «половинками». Просто чтобы стать завершённым, нужны годы и опыт, а люди приходят к этому зачастую пережив уже много союзов и разлук.

Алекс была из таких. Несмотря на молодую внешность — но кто из нас готов судить по обложке? Мне навсегда двадцать три. Ей скорее всего сорок, если прикинуть психологический портрет. Выглядит если не присматриваться на тридцать. Возможно, я бы смог удалить шрамы…

Мысли плавно перетекли к недоумениям Эдварда насчет истории Алекс. Почему бесценного победителя войны за выживание галактики отправили в одиночку в полную неизвестность?
Взгляд сфокусировался, и я наконец увидел текст в книге.

…Да, Аспергер во многом совпадает, прибавив сюда посттравматический синдром после войны, но было нечто, ломающее всю картину.

Чувство юмора.

Я захлопнул книгу, так и не пролистав, и вернулся в зал.

***

Эммет кружил по комнате, размахивая руками, нисколько не волнуясь о том, что наверху его прекрасно слышно.

— …Даже не пахнет человеком. Наверно, укусить её всё равно что кусать банку консервированной тушёнки!

Я хмыкнул, давая понять разбушевавшемуся сыну, что всё слышу. И что мне это совсем не нравится. Он переключился на меня:

— Серьезно, Карлайл. Ты же её лечил. Признайся, в ней есть хоть что-то человеческое?

Розали смешно наморщила носик. Джаспер всё еще досадовал, что нашёлся ещё один гость, невосприимчивый к его влиянию. Но Элис и Эсми светились каким-то внутренним восторгом — мог бы поклясться, что Алекс им понравилась! Я улыбнулся им, соглашаясь. Но Эммет упорно делал вид, что я не возражаю против его воинственного воодушевления.

— Готов поспорить, калорийности в ней как в батарейке, зато язва гарантирована…

— Эммет.

Мой немного раздражённый тон, так несвойственный моей всегда спокойной ипостаси, его отрезвил. Он замолчал и пожал плечами. Как он сказал? Не пахнет человеком? Но ведь её кровь… Да, есть чужеродность и сильный металлический запах. Что он имел в виду?

Эсми с Элис уже шептались о том, согласится ли Алекс примерить что-то более симпатичное, чем просто джинсы. Эдвард рассказывал Джасперу про модель мотоцикла, на котором Алекс преодолела уже больше ста тысяч километров. Эммет только сейчас понял, что Розали ушла к себе, пока он слишком эмоционально говорил про капитана, и побежал к ней наверх мириться. Я прислушался: Алекс всё еще была на крыше, я едва угадывал её дыхание. Если бы все разом замолчали, я бы услышал, о чём она говорит наверху с Легионом…

Но послышались тихое клацанье её трости — она спускалась. Сверху крякнул Эммет — он столкнулся с Алекс на лестнице. Но ничего не произошло — несмотря на концерт, она просто проигнорировала присутствие Эммета. Была ли это выдержка? Или она вела себя сдержанно, находясь в гостях?

Она вошла в зал, и я понял сразу, что Эммета она действительно не заметила. Алекс была погружена в раздумья и чем-то расстроена. Её взгляд прошел сквозь меня, будто я мебель. Мне захотелось утешить её и узнать, что её расстроило, но она подошла к Эсми и что-то ей шепнула. Та лишь кивнула, и они вдвоём ушли снова наверх. Я слышал, как хлопнула дверца шкафа.

— Она в ванную, — обронил Эдвард, не оборачиваясь. — Всё нормально.

Наверху включили воду. Я задумался, как она с шиной на ноге справится с мытьём… Вопросительно посмотрел на Эдварда, мысленно спросив его, нужен ли я наверху.

— Справятся, — так же рассеяно ответил тот. Что-то, напоминающее сожаление, пробежало через мои чувства. А что, если в воде она прячет слёзы? Я был бы многое отдать, чтобы узнать, способна ли она на это. Это был бы очень важный индикатор силы влияния машины в ней на эмоциональную сферу, и я уже места себе не находил. Догадавшись, что я действую Эдварду на нервы, я пошел наверх, в уверенности, что Легион всё еще там.

***

Он был там. Видимый вполне, и его грозное оружие наконец было явлено во всём ужасающем величии, хотя и он опирался на него, а не держал в руках. Впрочем, на его спине, которую он мне демонстрировал сейчас, стоя на краю крыши, было еще оружие. Что-то вроде очень большого пистолета и, возможно, дробовик.

Я, наконец, понял, что так расстроило Алекс.

— Ты не отпустил её!

Его плечи приподнялись и снова опустились.

— Ты не понимаешь.

— Но я хочу понять!

Я хотел схватить его за плечо и развернуть к себе лицом, уже резко протянул руку, но мои пальцы наткнулись на невидимую преграду. Щит?

Легион, скорее всего, почувствовал прикосновение к щиту и сам повернулся. Его подвижные пластины на голове были полностью подняты, и если я правильно понял, это означало эмоциональное возбуждение.

— Нельзя объяснить.

— Почему?

— Ты эмоционально заинтересованное лицо.

Разумеется, я заинтересован! Или это очередная словесная композиция свихнувшегося на почве одиночества синтетического разума? Так, мне нужно вернуть самообладание и найти другой подход. Он тоже лицо эмоционально заинтересованное.

Что бы сделала на моём месте Эсми? Она обратилась бы к мотивам. Уже намного спокойнее, я сказал утвердительно:

— Ты о ней заботишься. И хочешь защитить.

— Возможно.

Какой ловкий способ одновременно согласиться и поставить это согласие под сомнение. Но я терпеливо продолжал:

— Так действуют по отношению к объекту любви.

Гет издал стрекочущий звук. Я счёл это за согласие.

— Одно из свойств любви — способность поступиться своими интересами ради интересов объекта любви.

Гет промолчал. Я решил его обвинить.

— Ты украл её касания для себя.

— Нет.

— Всё же очевидно. Тебя лишили стаи и единственным способом взаимодействовать с миром помимо голоса оставалось похитить её сенсоры!

— Нет, это не так.

Через секунду, Легион наклонил голову и добавил:

— Не совсем так.

Я воодушевился. Осталось лишь провести параллели…

— Если ты её любишь, ты оставишь ей право самой решать, что ей нужно, а что нет. Каждый должен выбирать сам.

Теперь нужно ждать, пока в этой одноглазой голове сопоставятся предложенные факты. И, если повезёт, выйдет логическое выходное решение. Гет молчал, и я решил немного придавить его эмоциональным прессом.

— Она там внизу, в ванной. Может быть, она плачет. Ты ведь не сказал ей, что сделал.
Вот сейчас Легион заметно занервничал. Метко посланное чувство вины попало в цель. Что бы сказала Эсми сейчас, чтобы поставить решающую точку?.. Ну, конечно.

— Ты можешь сказать ей, что найдёшь решение проблемы. И ты его найдёшь. И преподнесёшь ей. Станешь её героем-освободителем, а не тюремщиком. Она это оценит.

Только Эсми умеет так повернуть разговор, чтобы объект действовал как ей нужно и при этом считал, что поступает по-геройски и великодушно. Ведь это так хорошо работает с толпой подростков, которыми — навсегда — остаются наши дети. Как многому Эсми меня научила! Я должен поблагодарить её.

Я был совершенно уверен, что всё получится. Так оно и было, судя по тому, как Легион качал головой. Но что-то в его поведении меня насторожило — я всё ещё не знал, что именно Алекс не должна о себе знать. А он знал. И словно в подтверждение, безлико произнёс:

— Это приведёт к трагедии.

— Почему?

— Шепард-капитану лучше держаться подальше от людей.

— Потому что они для неё опасны?

Гет прочирикал что-то, видимо, удивившись моей наблюдательности. Но этого ему показалось недостаточно:

— Она видит себя в других и замечает.

Чувствуя, что я как никогда близок к разгадке, я подался вперёд:

— Замечает что?

— Разницу. Когда всё случиться, ты будешь рядом?

Опешив от такого перехода на меня, я растерял свой напор. Разумеется, она другая, о чём он говорит?

— Случится что?

Он же что-то говорил про трагедию… Гет кивнул:

— Ты должен быть рядом.

Повисла пауза, пока я ощущал, как по спине ползёт липкая рука ужаса. Неизвестная опасность, как часовая бомба с таймером, который ты не видишь. Но неизбежность катастрофы становится намного более пугающей, когда о ней знаешь. Теперь я понял, что знаю очень немного о природе трудностей нашего капитана. Легион знал намного больше, имея доступ к её программному обеспечению. Он там что-то нашёл, что-то, представляющее опасность, и отключил ей доступ к подступам, чтобы выиграть время. А я только что убедил его снять эту блокировку, будучи уверенным, что спасаю её от тактильной тюрьмы.

А что, если я ошибаюсь? И Легион просто не желает отдавать то, что ему самому так нужно и ценно? А я себе воображаю некую опасность, которой на самом деле нет. Его ведь поймали за руку на воровстве. Мотив доказан, признания получены. Казалось бы, вор пойман и вот-вот вернёт украденное, ура — Шепард снова радуется прикосновениям и не шипит при любой попытке позаботиться о её травмах.

Почему тогда я вместо победной радости чувствую эту ползучую тревогу?

— Я отключусь, когда Шепард-капитан заснёт.

Легион подвёл черту моим сомнениям как раз тогда, когда я потерял уверенность, что действую в интересах капитана, а не своих собственных представлениях о них. Придётся разобраться с тревогами до того, как случится эта таинственная «трагедия». Выяснить как можно больше о том, что случилось с капитаном. Попробовать окрасить её существование, освобождённое от проблемы касаний, в позитивные цвета, возможно, подтолкнуть к поиску своего места в нашем мире. Посвятить как можно больше времени изучению её крови. И выяснить, наконец, почему она ничего не помнит?

А.

Разговор с Легионом кончился ссорой. Чёртов гет что-то тщательно скрывал, и даже мой прямой приказ не мог его расколоть. Когда в его гетскую башку попадает какая-то безумная мысль, его уже ничто с пути не свернёт, как было раньше с его проказами в сети. Но хуже всего было то, что я понимала связь между моими неприятностями и способностью гета к взлому. Он, конечно, никогда не навредил бы мне, но как понять его мотивы, если он опять завис на какой-то бредовой идее?

И вообще, сам ты батарейка, Эммет. Такой здоровый, а в котелке пусто. Батарейка это же у нас Легион! От него даже смартфон можно заряжать!

Одно хорошо: мне тоже застрявшая идея позволяет отрешиться от сомнений и сделать какую-нибудь глупость. Например, пойти принять душ в гостях у вампиров-вегетариянцев. К чёрту условности и этикет.

А вот душ меня успокоил и привёл в порядок не только мысли. Данные по Калленам я гету слила, теперь он не перестреляет их, случись у них встреча. А то было бы жаль… симпатичные ребята. С ними легко. Жаль, что им со мной не очень.

Моя цель визита была завершена и теперь ничто меня тут не держало. А вот разборки в отделении полиции по части аварии ждали меня сегодня безотлагательно. Деньги Легион перевёл на разные карточки, оставалось только подписать всё это дело и заканчивать свои дела в Форксе. Зима уже недвусмысленно намекала на своё приближение. Вычеркнув тайну вампиров из списка загадок, я быстро потеряла интерес к особенностям их жизни.

Я выбралась из душа и нашла оставленные мне вещи и пушистое полотенце. С котиками. Милота какая. Через несколько минут я уже была в полной готовности немедленно отбыть из этого гостеприимного дома, причём уже в куда более хорошем настроении. Осталось найти желающего прокатиться со мной — Карлайл же только недавно приехал домой, а теперь куда-то подевался. Поэтому я просто вернулась в гостиную и спросила сразу у всех присутствующих, кому по пути в город. Рядом с прихожей я увидела пакет с моей экипировкой. Мне почудился запах средства для чистки кожаной одежды… неужели опять Эсми?

— Мне надо в город, — отозвался Эдвард. Эммет выскочил на лестницу, как чёртик из табакерки:

— Соскучился по своей Белле?

Брат ему не ответил, просто взял куртку из шкафа. Неожиданно он замер и задрал голову, будто прислушиваясь. Медленно посмотрел на меня, но его взгляд был расфокусирован, будто он думал о чем-то другом. Тряхнул головой, будто прогоняя навязчивое воспоминание, и открыл дверь. С улицы хлынул холодный воздух. Я подняла воротник куртки, обернулась и помахала рукой Калленам, потом похромала за Эдвардом в гараж. На мой не заданный вопрос Эдвард ответил почти сразу:

— Карлайл занят сейчас. Ему в больницу только вечером. А Эсми будет ждать тебя снова, когда захочешь.

Мне показалось, или он бросил короткий взгляд на крышу?

Примечания:
Кстати, Алекс путешествует на Honda ST1300 Pan European.