Я задумался, будет ли когда-нибудь в моей жизни ночь счастливее этой? Сомневаюсь. 

Во сне Белла снова и снова повторяла, что любит меня. И даже больше, чем сами слова, меня тронуло звучание совершенного блаженства в ее голосе - оно стало исполнением всего, что я когда-либо желал. Я сделал ее по-настоящему счастливой. Разве это не перевешивало все остальное?

Уже под утро она, в конце концов, погрузилась в глубокий сон. Я знал, что больше она не заговорит. Закончив читать ее книгу, которая стала теперь одной из моих любимых, я размышлял, в основном, о предстоящем дне, о том видении Элис, в котором Белла навещала мою семью. И хоть я ясно видел это в голове сестры, в это было трудно поверить. Захочет ли Белла? Хотел ли я сам?..

Я размышлял о довольно близкой дружбе Элис с Беллой, о которой последняя и не подозревала. Теперь, когда я был уверен в будущем, к которому стремился - и в вероятности того, что оно наступит, - казалось немного жестоким, не позволять Элис приближаться к Белле. 

Как Белла отнесется к Эммету? Я не был на сто процентов уверен, что он будет хорошо себя вести.  Он наверняка скажет что-нибудь отталкивающее или пугающее, решив, что это смешно. Может, если пообещать ему то, что он хочет… Соревнование по борьбе? Футбольный матч? Должно быть что-то, на что он согласится. 

Конечно, с Карлайлом Белла уже встречалась, но теперь все будет иначе. Я признал, что мне понравилась идея, что Белла проведет время в компании Карлайла. Он был самым лучшим из нас. Познакомившись с ним поближе,  она могла начать думать намного лучше обо всех нас. 

А Эсме и вовсе будет в восторге от встречи с Беллой. Мысль о том, чтобы доставить радость Эсме, почти убедила меня согласиться.

На самом деле проблема была лишь одна.

Розали.

Я понял, что просто обязан провести кое-какую подготовительную работу, прежде чем посмею даже думать о том, чтобы привести Беллу домой. А это означало покинуть ее.

Я долго смотрел на нее, погруженную в свои сны. Когда она начала свои ночные метания по постели, я перебрался на пол рядом с кроватью. Привалился к матрасу и, вытянув руку, намотал на палец прядь ее волос. Вздохнул и размотал. 

Я должен был это сделать. Она никогда не узнает, что я уезжал. Но сам я буду скучать по ней даже во время этой короткой паузы.

Я поспешил домой, надеясь закончить свои дела в наикратчайший срок.

Как обычно, Элис внесла свою лепту. Проделала за меня большую часть того, что я намеревался сделать сам, оставив мне лишь детали. Элис знала, что было самым важным, и, когда я подбежал к дому, Розали, разумеется, ждала на крыльце, восседая на верхней ступени лестницы.

Элис почти ничего ей не рассказала. Когда я только увидел Розали, лицо ее казалось несколько озадаченным, словно она понятия не имела, чего ждет. Но стоило ей заметить меня, ее замешательство сменилось недовольством.

- Роуз, пожалуйста, - обратился я к ней. - Мы можем поговорить?

- И себе, немного.

Розали поднялась и отряхнула джинсы.

- Пожалуйста, Роуз.

Я приглашающе взмахнул рукой. - Прогуляешься со мной?

Она поджала губы, но кивнула. Я повел ее вокруг дома, на берег черной, как ночь, реки. Поначалу мы молчали, шагая на север вдоль берега. Не было слышно ни звука, кроме плеска воды.

Я намеренно выбрал этот путь. Надеялся, что он напомнит ей о том дне, о котором я сам недавно вспоминал, о том дне, когда она принесла домой Эммета. О том, когда мы впервые нашли общий язык.

- Можем мы уже покончить с этим? - спросила она недовольно.

И хотя в голосе звучало лишь раздражение, в ее мыслях я слышал и другие эмоции. Она нервничала. Все еще боялась, что я рассержусь из-за ее ставки? Мне показалось, что ей было немного стыдно за это.

- Я хочу попросить тебя об одолжении, - сказал я. - Знаю, что тебе будет нелегко.

Это было совсем не то, чего она ожидала. Но мой мягкий тон лишь еще больше разозлил ее.

"Ты хочешь, чтобы я была добра со смертной", - догадалась она.

- Да. Ты не обязана любить ее, если не хочешь. Но она - часть моей жизни, что делает ее частью и твоей жизни тоже. Я знаю, что ты не просила об этом, и не хочешь, чтобы так было.

"Нет, не хочу", - согласилась она.

- Ты не спрашивала моего разрешения принести домой Эммета, - напомнил я ей.

Она презрительно фыркнула. "Это совсем другое".

- Безусловно, более постоянное.

Розали остановилась и я замер рядом с ней. Она уставилась на меня с удивлением и подозрением во взгляде.

Ее мысли были так поглощены этими вопросами, что я удивился, когда она заговорила о другом.

- Ты был обижен тем, что я выбрала Эммета? Тебя это как-то задело?

- Конечно, нет. Ты сделала очень удачный выбор.

Она снова фыркнула, не впечатленная моим подхалимством.

- Дашь мне шанс доказать, что я тоже?

Розали отвернулась от меня и снова зашагала на север, теперь прокладывая себе путь через непроходимые заросли леса.

Я почувствовал, как во мне - вопреки намерениям - закипает гнев. Я подавил рычание и попытался взять себя в руки. Розали оглянулась через плечо и увидела, как изменилось выражение моего лица. Снова остановившись, она повернулась ко мне. Черты ее лица смягчились.

- Она имеет шанс получить все, Эдвард, - прошептала Розали, напрягшись всем телом. - У нее впереди целая жизнь, полная возможностей, а она собирается все это спустить. Все, что я потеряла. Я не могу спокойно на это смотреть.

Потрясенный услышанным, я вытаращил глаза.

Меня раздражала странная ревность Розали, корни которой в действительности росли из того, что я предпочел ей Беллу. Эта часть была такой мелочной, жалкой. Но было в ее ревности и нечто иное, гораздо более глубокое. Я почувствовал, что, наконец, понял ее, впервые с тех пор, как спас Белле жизнь.

Я осторожно протянул руку и положил на плечо Роуз, ожидая, что она стряхнет ее. Но она просто стояла, неподвижная и тихая.

- Я не позволю этому случиться, - пообещал я, став таким же напряженным, как и она.

Она очень долго  изучала мое лицо. Потом представила Беллу у себя в голове. Изображение не было таким же идеальным, как в видениях Элис, по правде говоря, скорее карикатурным. Но было понятно, что она имела в виду. Кожа Беллы была бледной, а глаза - ярко-красными. Этот мысленный образ был с налетом сильнейшего отвращения.

Я с таким же отвращением покачал головой. - Нет. Нет, я хочу, чтобы у нее было абсолютно все. Я ничего у нее не отниму, Роуз. Ты понимаешь? Я не причиню ей такую боль.

Теперь она тоже чувствовала себя неуютно. "Но… как, по-твоему, это… сработает?"

Я пожал плечами, изображая безразличие, которого не испытывал. 

- Как скоро ей наскучит семнадцатилетний парень? Думаешь, я буду интересен ей в её двадцать три? Или, может, в двадцать пять? В конце концов… она оставит меня в прошлом. - Я старался контролировать свое лицо, скрыть, чего стоили мне эти слова, но она видела меня насквозь.

- Я найду способ выжить. После того как она уйдет… - Я вздрогнул, и моя рука упала с ее плеча.

- Я не это имела в виду, - сказала она. "Послушай, хоть ты и не дотягиваешь до моих личных стандартов, но не существует ни одного из живущих смертных, кто мог бы соперничать с тобой, и ты это знаешь".

Я отрицательно покачал головой. - Когда-нибудь она захочет больше, чем я могу ей дать.

Было столько всего, чего я не мог дать ей.

- Ведь ты захотела бы большего, не так ли? Если бы была на ее месте, а Эммет на моем?

Розали серьезно отнеслась к моему вопросу, задумавшись над ним. Она представила себе Эммета каким он был сейчас, его легкую улыбку, его руки, протянутые к ней. Снова увидела себя человеком, все еще прекрасной, но уже не столь впечатляющей. Она тоже тянулась к нему. Затем представила, как ее человеческое "я" отворачивается от него. Ни один из образов, казалось, ее не устроил.

"Но я знаю, что потеряла", - подумала она приглушенным голосом. "Не думаю, что она посмотрит на это в таком же свете".

- Теперь буду говорить как восьмидесятилетняя, - продолжила она вслух, и в ее голосе неожиданно прозвучали легкомысленные нотки. - Но… ты же знаешь современных детей. - Она слабо улыбнулась. - Для них существует только здесь и сейчас, они не думают даже на пять лет вперед, не говоря уже о пятидесяти. Что ты будешь делать, когда она попросит тебя обратить ее?

- Я расскажу ей, почему это неправильно. Я расскажу ей обо всем, что она потеряет.

Я колебался, помня о скорбящей Белле в видении Элис, о ее впалых щеках, ее теле, корчившемся в агонии. Что, если причиной такого ее состояния было мое присутствие, а не отсутствие? Я представил, что она испытывает ту же горечь, что и Розали.

- Я откажу.

Роуз услышала железные нотки в моем голосе, и я увидел, что она, наконец, поверила в мою решимость. Она кивнула сама себе.

Она отвернулась и медленно направилась к дому. Я не отставал от нее.

- Твоя жизнь сложилась не так, как ты хотела, - тихо начал я. - Но за последние примерно семьдесят лет, могла бы ты сказать, что у тебя были хотя бы пять лет абсолютного счастья?

В ее голове замелькали вспышки лучших моментов ее жизни - все они были связаны с Эмметом, - и хоть я их тоже видел, она, как всегда, упрямилась и не хотела соглашаться со мной.

Я нерешительно улыбнулся. - Целых десять лет?

Она мне не ответила.

- Дай мне мои пять лет, Розали, - прошептал я. - Я знаю, что это не продлится дольше. Позволь мне быть счастливым, пока счастье возможно. Раздели со мной это счастье. Будь моей сестрой, и если ты не можешь полюбить мой выбор так же, как я люблю твой, можешь хотя бы притвориться, что смирилась с ней?

Мои слова, мягкие и тихие, казалось, привели ее в состояние оцепенения. Она нервно напрягла плечи. 

Я знал, что для нее это будет мучительно. Но также знал, что ее горечь и тоска не сравнятся и с ничтожной долей тех страданий, что ждали меня. Жизнь Розали вернется в прежнее русло. Эммет всегда будет рядом, чтобы утешить ее. А я… я потеряю все.

- Ты попробуешь? - спросил я тоном, ставшим более суровым.

На несколько секунд ее шаг замедлился, и она посмотрела себе под ноги. Наконец ее плечи опустились, и она кивнула. "Могу попробовать".

- Есть вероятность… Элис видела, как Белла входит в наш дом этим утром.

Ее глаза снова вспыхнули яростью. "Мне нужно больше времени".

Я поднял руки в примирительном жесте. - Столько, сколько нужно.

Другие мои распоряжения не заняли так много времени, да и трудными не были. Джаспер легко откликнулся на мою просьбу. Моя мать светилась от радостного предвкушения. То, чего я хотел от Эммета, стало неактуальным - было ясно, что он будет с Розали, а она будет где-то далеко отсюда.

Что ж, начало положено. По крайней мере, я добился от Роуз обещания попробовать.

Я задержался на секунду, чтобы переодеться в свежую одежду. Хоть подаренная Элис много лет назад рубашка без рукавов не принесла мне тех несчастий, которых я боялся – а напротив, подарила удовольствия, которых я не ожидал, - я все еще считал ее необъяснимо неприятной. В своей обычной одежде я чувствовал себя комфортнее.

Уходя, я прошел мимо Элис, которая стояла, прислонившись к столбу на краю крыльца, рядом с местом, где совсем недавно меня ждала Розали. Ее улыбка была самодовольной. "Все просто идеально для визита Беллы. В точности как я и предвидела".

Мне хотелось подчеркнуть, что то, что она видела сейчас, по-прежнему было лишь видением, таким же изменчивым, как и то первое, но зачем?

- Ты не учитываешь желания Беллы, - напомнил я ей.

Она закатила глаза. "Белла хоть раз отказала тебе?"

Это была интересная точка зрения.

— Элис, я…

Она оборвала меня на полуслове, уже зная мой вопрос.

Она показала мне переплетенные ленты будущего Беллы. Некоторые из них были четкими, другие — иллюзорными, а некоторые — почти растворились в воздухе. Но теперь они были более упорядочены и не путались в узел. Для меня стало облегчением, что самые кошмарные варианты будущего исчезли без следа. Однако на одной из самых крепких нитей Белла с кроваво-красными глазами и алмазной кожей по-прежнему занимала самое видное место. Видение, что я искал, было лишь частью более туманных линий, лент на периферии. Белла в двадцать, Белла в двадцать пять. Шаткие видения, размытые по краям.

Элис крепко обхватила колени руками. Ей не нужно было читать мысли или будущее, чтобы разглядеть разочарование в моих глазах.

— Этого никогда не случится.

Я хмуро посмотрел на нее, спускаясь по лестнице, и перешел на бег.

Спустя пару мгновений я уже был в комнате Беллы. Выкинул Элис из головы и позволил спокойствию тихого сна Беллы окутать меня. Казалось, за время моего отсутствия, пусть даже недолгого, она ни разу не пошевелилась. И все же что-то изменилось. Я снова почувствовал… неуверенность. Вместо того, чтобы сидеть у ее кровати, как перед этим,  я снова очутился в старом кресле-качалке. Я не хотел быть самонадеянным.

Чарли встал вскоре после моего возвращения, задолго до того, как первые лучи рассвета успели озарить небо. Судя по его обычным ритуалам, а также угрюмым, но неясным мыслям, я был уверен, что он снова собирается на рыбалку. Осторожно заглянув в спальню Беллы и обнаружив, что она крепко спит (надо сказать, более убедительно, чем накануне), он, в подтверждение моей догадки, на цыпочках спустился вниз и начал рыться в своих рыболовных снастях под лестницей. Он вышел из дома, когда облака за окном едва окрасились в сизый цвет. Я снова услышал ржавый скрип капота пикапа Беллы и бросился к окну, чтобы посмотреть.

Чарли подпер крышку капота на стойке и вернул на место кабели аккумулятора, которые отсоединил вечером. Задача не из сложных, но вероятно он думал, что в темноте Белла даже не станет пытаться что-то чинить. Мне стало любопытно, куда, по его мнению, она могла поехать.

Быстро погрузив удочки и снасти на заднее сидение полицейской машины, Чарли уехал. Я вернулся на свое место и стал ждать, когда проснется Белла.

Спустя час, когда солнце окончательно встало за плотным покровом облаков, Белла, наконец, пошевелилась. Она закинула руку на лицо, будто пытаясь спрятаться от света, затем тихонько застонала и перекатилась на бок, натягивая подушку на голову.

Внезапно она ахнула и,  пошатываясь, села в кровати. Пытаясь сфокусировать взгляд, она что-то искала глазами.

Прежде я никогда ее такой не видел – только что проснувшейся. Интересно, ее волосы всегда так выглядят или в этом запутанном беспорядке есть доля моей вины?

— Твои волосы похожи на стог сена, но мне нравится, — прокомментировал я, приковывая к себе ее взгляд. Она выдохнула с облегчением.

— Эдвард! Ты остался!

Скованными от долгого лежания движениями она попыталась подняться на ноги и проковыляла через комнату прямиком в мои объятия. Внезапно все мои опасения по поводу самонадеянности показались неразумными. 

Я легко подхватил ее и усадил на колени. Она казалась пораженной собственной импульсивностью, и я рассмеялся над ее извиняющимся выражением лица.

— Конечно, остался.

Ее сердце забилось в смятении, неготовое так резко после сна переходить к физической активности. Я погладил ее по спине, в надежде успокоить.

Она опустила голову мне на плечо.

— Я думала, это сон, — прошептала она.

— Тебе бы фантазии не хватило, — поддразнил я ее. Своих человеческих сновидений я не помнил, но судя по тому, что  слышал в головах других людей, я заключил, что сны весьма смутны и неразборчивы. 

Внезапно Белла выпрямилась. Я разомкнул руки, и она вскочила на ноги.

— Чарли! – воскликнула она.

— Он уехал час назад – к слову, перед этим он обратно подсоединил кабели в твоем пикапе. Признаться, я был разочарован. Неужели тебя так легко остановить, если бы ты и впрямь решила уехать?

Она в нерешительности покачивалась с пятки на носок и обратно, глаза при этом беспокойно метались между дверью и моим лицом. Прошло несколько секунд, а она по-прежнему не могла определиться с каким-то решением.

— Обычно ты менее растерянная по утрам, — заметил я вслух, хотя понятия не имел, так ли это. Я ни разу не видел ее так рано, пока она не успела совсем отойти  после сна. Но я надеялся, что, по своему обыкновению, она возразит мне и поделится вставшей перед ней дилеммой. Я раскрыл объятия, давая понять, что ей рады – бесконечно рады – у меня на коленях.

Она уже было шагнула в мою сторону, но вдруг нахмурилась.

— Мне нужна еще одна человеческая минутка.

Уверен, со временем я перестану об этом забывать.

— Я подожду, — пообещал я. Она просила меня остаться, и я буду ждать до тех пор, пока она не скажет мне уходить. 

В этот раз она отсутствовала недолго. Я слышал, как она стучит шкафчиками и хлопает дверьми. Сильно торопится. Слышал, как расческа продирается сквозь ее волосы, и даже поморщился. 

Спустя пару мгновений она вернулась. Щеки горели румянцем,  а глаза светились нетерпением. И все же в этот раз, подходя ко мне, она двигалась осторожно и неуверенно замерла на месте буквально в дюйме от меня. Казалось, она не замечает, что тихонько заламывает себе руки. 

Я мог только догадываться, что она снова стесняется, что после разлуки чувствует тоже беспокойство, что и я, возвращаясь в ее комнату сегодня утром. И, как и в моем случае (теперь я в этом уверен), все эти тревоги абсолютно беспочвенны. 

Я заботливо обнял ее. Она охотно свернулась калачиком у меня на груди, свесив ноги вдоль моих.

— С возвращением, — пробормотал я.

Она довольно вздохнула. Ее пальцы неторопливо пробежались вниз по моей правой руки, исследуя и изучая, затем обратно вверх, пока я тихонько раскачивался взад и вперед в ритме ее дыхания.

Ее пальцы пробежались вдоль моего плеча, а затем остановились у воротника. Она отпрянула, встревоженно вглядываясь мне в лицо.

— Так ты уходил?

— Ну, не мог же я уйти в той же одежде, что и приходил, — заулыбался я, — что подумают соседи?

Недовольство Беллы только усилилось. Мне не хотелось вдаваться в подробности  дел, из-за которых  мне пришлось отлучиться, поэтому я сказал единственное, что, по моему мнению, должно было отвлечь ее. 

— Ты очень крепко спала – я ничего не пропустил. Бормотание к тому моменту уже закончилось.

Как и ожидалось, Белла тяжело вздохнула.

— Что же ты слышал? – требовательно спросила она. 

Я не мог сдержать шутливый настрой. Мне казалось, что внутри меня плавится радость и растекается по жилам.

— Ты сказала, что любишь меня.

Она опустила глаза и спрятала лицо в изгибе моей шеи.

— Ты это и так уже знал, — прошептала она. Тепло ее дыхания просачивалось сквозь хлопок рубашки.

— Все равно было приятно услышать, — пробормотал я ей в волосы.

— Я люблю тебя.

Слова по-прежнему вызывали во мне трепет. И теперь они имели еще больше власти. Ведь то, что она решилась произнести их, зная, что я слушаю, очень много значило для меня.

Я желал найти еще более сильные слова, которые смогли бы в точности описать, чем она стала для меня. Каждая клеточка меня теперь жила ради нее. Я вспомнил наш первый разговор, вспомнил, как думал, что у меня нет жизни, как таковой. Теперь все иначе.

— Отныне ты моя жизнь, — прошептал я.

Хотя небо все еще было затянуто густыми облаками, в толще которых зарылось солнце, комната странным образом наполнилась золотистым светом. Воздух стал чище, прозрачнее. А мы медленно раскачивались, и я обнимал ее, смакуя совершенство. 

За последние сутки я часто размышлял о том, что был бы доволен каждой частью вселенной, если бы мне не пришлось больше никогда шевелиться. Мне казалось, она чувствует то же самое, судя по тому, как ее тело льнет к моему. 

Увы, но я должен быть ответственным. Нужно научиться сдерживать свою необузданную радость и быть практичным. 

На секунду я сжал ее покрепче, а затем отпустил.

— Пора завтракать? – предложил я.

Белла заколебалась, возможно, так же, как и я не желая разлучаться. Затем отстранилась так, чтобы я мог видеть ее лицо.

Ее глаза округлились от ужаса. Она распахнула рот в немом крике и прикрыла руками горло. 

Я был так напуган ее красноречивым страданием, что не мог понять, что случилось. Все мои чувства обострились и метались вокруг нас, словно щупальца, выискивая малейшую опасность. 

А затем, когда я уже был готов выпрыгнуть в окно с ней на руках и бежать в безопасное место, на ее лице расплылась лукавая ухмылка. И тут до меня наконец дошло — связь между моими словами и ее реакцией.

— Шучу! — хихикнула она. — А ты говорил, я плохая актриса.

Мне потребовалось полсекунды, чтобы успокоиться. От облегчения я почувствовал слабость, но от шока начал раздражаться.

– Это не смешно.

– Это очень смешно, - подчеркнула она, – и ты это знаешь.

Я не смог сдержать улыбку. Я, пожалуй, все же выдержу, если вампирские шутки станут частью наших отношений. Ради нее.

– Может, мне перефразировать? Время завтрака для человека.

Она беззаботно улыбнулась.

– А, ну ладно.

Хотя я был готов смириться с будущим, полным плохих шуток, именно эту я все же не хотел спускать ей с рук.

Я двигался необычайно осторожно, но все же быстро. Надеясь, что она будет потрясена так же, как я, – хоть и не так же напугана, – я поднял ее и закинул на плечо, чтобы умчаться из комнаты.

– Эй! – возмутилась она,  ее голос подскакивал в такт моим движениям, поэтому я немного замедлился на лестнице.

– Ого, – она выдохнула, когда я, наконец, снял ее с плеча и мягко посадил на кухонный стул.

Она посмотрела на меня с улыбкой, явно ничуть не потрясенная.

– Что на завтрак?

Я нахмурился. У меня не было времени сообразить насчет человеческой еды. Ну, я знал азы того, как это должно было выглядеть, потому, наверное, мог бы сымпровизировать…

– Ээ… – замешкался я, – не уверен. А чего бы тебе хотелось? – надеюсь, чего-то простого.

Белла засмеялась от моей растерянности, встала и потянулась.

– Ничего страшного, - уверила она меня. – Я могу позаботиться о себе. – Она вскинула бровь и добавила, ухмыльнувшись:

– Смотри, как я охочусь.

Наблюдать за ней в ее родной стихии казалось чем-то познавательным и манящим. Я еще не видел ее такой уверенной и расслабленной. Было заметно, что даже с завязанными глазами  она смогла бы найти все, что нужно. Сначала миска, затем – ей пришлось встать на носочки – коробка с хлопьями «Чериос» с верхней полки. Поворот, чтобы открыть тяжелую дверь холодильника и одновременно достать ложку из ящика, затем легкий толчок бедром, чтобы ее закрыть. И только после того, как всё оказалось на столе, она задумалась.

– Может… ты хочешь чего-нибудь?

Я закатил глаза.

– Просто ешь, Белла.

Она взяла немного неаппетитной смеси и быстро ее пережевала, взглянув на меня. Как только с первой ложкой было покончено, она спросила:

– Какой план  на сегодня?

– Хм… – я собирался подготовить ее к этому разговору, но не мог соврать, что у меня нет идей. – Что бы ты сказала на предложение познакомиться с моей семьей?

Ее лицо побледнело. Ну, если ответ нет, на том и решим. Интересно только, как Элис могла ошибиться.

– Что, теперь тебе страшно? – мой вопрос прозвучал так, как будто я хотел услышать от нее «да». Пожалуй, я все же ждал хоть чего-то, что оказалось бы для нее слишком.

Ответ читался в ее глазах, но она сказала «да» таким тихим, дрожащим голосом, которого я не ожидал. Она никогда не признавалась в своем страхе. Или, как минимум, не признавалась, что боится меня.

– Не волнуйся, я буду защищать тебя, – сказал я с нерешительной улыбкой. Я не пытался ее переубедить. Существовало миллион других занятий, которым мы могли посвятить сегодняшний день, чтобы она при этом не чувствовала угрозу своей жизни. Но я все же хотел, чтобы она знала: я всегда встану между ней и любой опасностью, будь то метеорит или монстр.

Она покачала головой.

– Я не их боюсь. Я боюсь, что … не понравлюсь им. Неужели они не удивятся, что ты решил привести кого-то, – она нахмурилась, – вроде меня, домой знакомиться? Они знают, что я знаю о них?

На меня нахлынул неожиданный приступ гнева. Возможно, потому, что она была права, как минимум, насчет Розали. Я ненавидел то, что Белла говорила о себе в таком смысле, как будто это с ней что-то было не так, а не с нами.

– О, они уже все знают, – сказал я, с трудом скрывая гнев в своем голосе. Я пытался улыбнуться, но это не смягчило мой тон. – Они делали ставки вчера, ну, на то, верну ли я тебя… хотя как можно делать ставки против Элис – понятия не имею. – Я понял, что настраиваю ее против них, но в то же время считал, что она должна знать. Я попытался сдержать свою ярость. – В любом случае, у нас в семье нет секретов. Это не очень возможно, с моей телепатией и умением Элис видеть будущее.

Она слегка улыбнулась.

– И с умением Джаспера внушать тебе чувство уюта, пока ты откровенничаешь, это важно упомянуть.

– Ты обратила внимание.

– Да, как известно,  время от времени  я это делаю. – Она нахмурилась, словно собираясь с мыслями, а потом кивнула. Почти как если она принимала приглашение.

– Так Элис видела, что я приду?

Белла говорила таким голосом, будто констатировала факт, и как будто тема нашего разговора была самой обычной. Именно я, тем не менее, удивился, потому что казалось, что она соглашается встретиться с моей семьей. Как если бы видение Элис означало отсутствие выбора.

Она принимала слова Элис как закон, и это осознание прошлось по мне как по оголенному нерву. Вероятность того, что даже в эту минуту я, возможно, разрушаю жизнь Беллы, была мне ненавистна.

– Что-то в этом роде, – признался я, отвернувшись и сделав вид, что смотрю в окно на задний двор. Не хотел, чтобы она видела, как я расстроен. Я чувствовал ее взгляд на себе, и сомневался, что смог обмануть ее.

Стараясь исправить атмосферу, которую создал, я посмотрел на нее  и выдавил из себя самую естественную улыбку.

– И что, вкусно? – спросил я, показывая на хлопья. – Честно говоря, выглядит не очень аппетитно.

– Ну, это, конечно, не раздраженный гризли… – бросила она, наблюдая за моей реакцией, а потом вернулась к еде и ускорилась. 

Она о чем-то напряженно размышляла, пристально вглядываясь в пустоту и пережевывая завтрак, но сомневаюсь, что наши мысли были в одном ключе.

Я снова посмотрел в окно, чтобы она спокойно могла доесть. Я смотрел на маленький двор, вспоминая тот солнечный день, когда наблюдал за ней здесь. Вспоминая, как ее поглощали черные тучи. Вернуться в то состояние отчаяния было слишком легко, пересмотрев свои добрые намерения как проявление эгоизма.

Я повернулся к ней в смятении, и обнаружил на себе ее бесстрашный взгляд. Она доверяла мне, как и всегда. Я глубоко вдохнул.

Я стану достойным ее доверия. Знаю, что смогу. Когда она так на меня смотрела, для меня в  мире не было ничего невозможного.

Итак, Элис окажется права в этом небольшом, простом предсказании. Что неудивительно. Интересно, какая часть принятия всего Беллой была только для того, чтобы угодить мне? Наверное, большая часть. Было еще нечто, немного схожее, чего я очень хотел, но на что Белла, скорее всего, согласится только ради меня. Ну, я могу хотя бы поделиться своими мыслями, и посмотреть на ее реакцию.

– А ты должна представить меня своему отцу, как мне кажется, – обыденно сказал я.

Она была ошеломлена.

– Он же уже знаком  с тобой.

– Я имею в виду, как своего парня.

Она прищурилась.

– Зачем?

– Разве так не принято? – Мой тон казался легким, но ее отпор взволновал меня. 

– Не знаю, – отметила она. Ее голос стал тише, менее уверенным, когда она продолжила. – Это ведь не обязательно. Я не ожидаю, что ты… ну то есть, ты не должен притворяться ради меня.

Неужели она думала, что это было неприятной частью, которую я пытался выполнить только ради нее?

– Я не притворяюсь, – заверил я.

Она посмотрела на свой завтрак, вяло помешивая остатки хлопьев.

Возможно, было бы лучше просто услышать ее «нет».

– Так ты скажешь Чарли, что я твой парень, или нет?

Все еще опустив глаза, она мягко спросила:

– А ты мой парень?

Это не было похоже на отказ, которого я боялся. Видимо, я чего-то не понимал. Было ли это нежелание представить меня Чарли связано с моей нечеловеческой природой? Или с чем-то другим?

– Признаю, что это действительно вольное толкование слова парень.

– Мне вообще-то казалось, что ты – намного больше, – прошептала она, все еще не поднимая глаз, как будто она обращалась к столу.

Ее выражение снова напомнило мне о том разговоре за обедом, когда она думала, что наши чувства неравны, что мои не такие сильные. Я не мог понять, как просьба представить меня ее отцу вернула ее к тем мыслям. Если только… это не было связано с мимолетностью понятия "парень"? Это ведь очень человеческая, недолговечная концепция. По правде говоря, слово не охватывало даже малейшей частицы того, чем я хотел быть для нее, но именно это слово будет понятно Чарли.

– Ну, не думаю, что нам нужно посвящать его во все чудовищные детали, – мягко ответил я. Одним пальцем я прикоснулся к ее лицу, чтобы приподнять его и увидеть ее глаза. – Но ему понадобится какое-то объяснение того, почему я провожу здесь столько времени. Не хочу, чтобы шеф Свон наложил  запрет на контакт со мной.

– А ты, правда, будешь? – нервно спросила она, игнорируя мою легкую шутку. – Ты, правда, будешь рядом со мной?

– До тех пор, пока ты будешь желать меня. – Пока она не попросит меня уйти, я весь её.

Она почти сверкала глазами, таким настойчивым был ее взгляд.

– Я всегда буду желать тебя. Вечно.

И вопросы Розали: «Что ты сделаешь, когда она попросит обратить ее? А когда станет умолять?»

Розали все же была права насчет одного. Когда Белла сказала "вечно", для нее это означало совсем другое. Для нее это значило определенный, довольно долгий период времени. Просто она пока не видела ему конца. И как мог кто-либо, кто пока прожил всего лишь семнадцать лет, осознать, что такое пятьдесят лет, не говоря уже о вечности? Она была человеком, а не замершим бессмертным. За несколько лет она изменится много раз. Ее приоритеты сдвинутся, когда ее мир станет больше. То, чего она хочет сейчас, будет сильно отличаться от ее желаний в будущем.

Я медленно подошел к ней, зная, что мое время на исходе. Я прикоснулся к ее лицу кончиками пальцев.

Она пристально посмотрела на меня, пытаясь понять.

– Это огорчает тебя? – спросила она.

Я не знал, как ей ответить. Просто всматривался в ее лицо, ощущая, как могу видеть бесконечные изменения в нем с каждым ударом ее сердца.

Она так и не отвернулась. Интересно, что она увидела в моем лице? Думала ли она, что оно никогда не изменится?

Чувство песка, что неумолимо ускользал в наших песочных часах, только усилилось. Я вздохнул. Нельзя терять время.

Я взглянул на ее почти пустую миску.

– Ты закончила?

Она встала.

– Да.

– Одевайся,  я подожду здесь.

Не сказав ни слова, она подчинилась.

Мне нужна была эта минута наедине с собой. Я не понимал, почему тонул в пучине жутких мыслей. Нужно было взять себя в руки. Нужно было хвататься за каждую счастливую секунду, которая мне отпущена, ведь каждая из них была на счету. Я знал, что прекрасно умею рушить даже самые лучшие моменты своими проклятыми сомнениями и постоянными излишними размышлениями. Какая пустая трата – если у меня есть всего пару лет – использовать время на упадническое настроение! 

Редактор:    Bellissima