Форма входа

Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

До последней капли крови
Кровавый орден охотится на сверхъестественных существ. Изабелле Свон придется решить, на чью сторону встать – монстров или людей. А что, если в ее прошлом тоже кроется какая-то непростая тайна?
Lunar Eclipse ( Лунное затмение)
Он оставил меня так давно. От Изабеллы Мари Свон осталась только тень. Сейчас 67 лет спустя, после того как Эдвард Каллен оставил Беллу, она странствует по свету, изливая свою печаль и боль. Сейчас будучи прекрасным вампиром, она вернется туда, где все началось.
24 часа
Эдвард, стремясь предотвратить превращение Беллы в вампира, находит возможность снова стать человеком. К сожалению, всего на двадцать четыре часа. Как он потратит это время? Как отреагирует Белла? На что они смогут решиться? Чем закончится этот эксперимент?
Калейдоскоп
Армия Виктории разгромлена, Белла спасена. Но что если Каллены сумеют спасти жизнь Бри и спрятать ее от Вольтури? По какому пути тогда будет развиваться дальнейший сюжет?
Точка соприкосновения
Что общего между зубрилой Свон и лоботрясом Калленом? На первый взгляд, ничего. Но кто знает, быть может, у них есть точки соприкосновения, о которых они даже не подозревают!
Романтика, все люди, НЦ-17
Произвести впечатление
Гермиона сидела в своем кабинете, по уши погруженная в новое торговое соглашение, когда явился Малфой, чтобы «посоветоваться» с ней.
— Если… — он небрежно сформулировал гипотезу, без приглашения усаживаясь в кресло и наколдовывая изысканный чайный сервиз, — …если бы кто-то захотел попробовать сделать что-то маггловское, как бы он это сделал?
Пираты Карибского моря. В поисках счастья
Прошло пять лет с тех пор, как Уилл Тёрнер отправился переправлять на «Летучем Голландце» мертвых в другой мир. Только один раз в десятилетие он может ступить на землю, чтобы повидать свою возлюбленную и жену – Элизабет. Станет ли она ждать его так долго?
The Vampire in The Basement
Во время охоты, Каллены натыкаются на то, что сначала принимают за труп. Когда они выясняют, что это серьёзно повреждённый вампир, то относят его к себе домой, чтобы оказать посильную помощь. Но, конечно же, у судьбы есть свои планы на этого мужчину.


А вы знаете?

...что на сайте есть восемь тем оформления на любой вкус?
Достаточно нажать на кнопки смены дизайна в левом верхнем углу сайта и выбрать оформление: стиль сумерек, новолуния, затмения, рассвета, готический и другие.

...что, можете прорекламировать свой фанфик за баллы в слайдере на главной странице фанфикшена или баннером на форуме?
Заявки оставляем в этом разделе.
Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Робстен. Пиар или реальность?
1. Роб и Крис вместе
2. Это просто пиар
Всего ответов: 6719
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

QR-код PDA-версии



Хостинг изображений


[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 2
  • 1
  • 2
  • »
Модератор форума: Farfalina, Валлери  
Twilight Russia. Форум » Fanfiction » Разминка для ума » Архив марафонов » Aelitka
Aelitka
Limon_FreshДата: Среда, 01.06.2016, 00:35 | Сообщение # 1
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:




Заставь парня жениться
 
Limon_FreshДата: Среда, 01.06.2016, 00:35 | Сообщение # 2
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


- Жениться тебе пора, Иванушка, - протянул царь Златан, задумчиво глядя на неподвижный поплавок.

Из уст этого дородного бородатого мужика предпенсионного возраста уменьшительно-ласкательное “Иванушка” звучало по меньшей мере саркастически. И неудивительно - всё царство знало, что младший сын их царю-батюшке достался не ахти какой. И лицом не вышел парнишка, и ума ему не хватало, да и с удачливостью было у Ивана туго. В общем, не к чему питать тёплые чувства. А заставлять себя делать что-то через силу царь не умел, да и нужным не считал. Зачем, если всё в его государстве было и без всяких усилий Златану любо да дорого. Кроме собственного младшего сына-балбеса.

- Так не на кем, батенька, - тут же ухватился за привычный аргумент Иван. - Все красавишны заняты, лягушки в царевен превращаться не желают, а боярские дочки при виде меня нос воротят.

Златан крякнул, почёсывая пузо. Резон в словах младшенького, конечно, имелся, и немалый. Да только надоело царю натыкаться в коридорах на великовозрастного сынка, ох как надоело. Им с царицей уже давно пора пришла наедине остаться в тереме, дабы предаться страстям доселе сдерживаемым, а с Иваном под боком сие представлялось невозможным. То в светлицу ворвётся в момент самый что ни на есть неподходящий, то гоготом своим молодецким весь настрой собьёт… Терпение царя было на исходе, а посему слова, доселе срабатывавшие, на этот раз эффекта нужного не дали.

- На поиски отправишься, - решительно отрезал Златан, вытягивая из озера неосмотрительно ухватившую червячка рыбку. - Всё чин по чину, за тридевять земель, как истинный царевич. Глядишь, там подыщешь себе красу-девицу.

- Но…

- Цыц! - довольно оборвал теоретические возражения сына царь. - Завтра же поутру и отправишься. А сейчас зайди к матери, попрощайся.

Слов на ответ у бедного Ивана не нашлось. Уже двадцать лет и четыре года ему стукнуло, а подобные интонации в голосе батюшки он слышал впервые. Всегда всё разрешалось ему, убогому, приятственными качествами не наделённому, и перемены, словно гром разразившиеся над горемычной головушкой, радости не принесли.

Понуро шёл Иван ко дворцу, прощаться с маменькой. Уже рисовал себе в голове картины ужасающие: как раздерут его медведи, стоит за околицу выйти, как понесёт конь, уздечкой более не удерживаемый, как нападут разбойники, златом царским прельстившись… Под эти думы тёмные и не заметил он, как столкнулся с царицей Василисой.

- Что-то ты, сынок, не весел, - задорно произнесла она, потрепав и без того не приглаженные русые волосы Ивана. Обычно возмущавшийся, нынче он всё стерпел, только насупился ещё больше прежнего. - Неужто батюшка твой всё же решился тебя за невестой отправить?

Обидела царевича радость в матушкином голосе. Невольно надеялся он, что уговорит Василиса царя передумать, хоть и понимал в глубине души, что надежды эти не сбудутся. Но не ждал, не ждал он такого предательства от собственной матери!

- Выжить меня вздумали? - пробурчал он, от руки ласковой уворачиваясь. - Надоел я вам?

- Глупый ты, Иван, - вздохнула Василиса, очевидное озвучивая. - Посмотри на братьев. Все счастливые, живут-поживают с девами красы невиданной, растят детей послушных, свои терема обустраивают. А ты? Носишься по нашему двору целыми днями, словно дитя неразумное. Народ уже шепчется-перешёптывается, говорят, мол, сын младший у царя умом не вышел, никому он такой не нужен, кроме родителей собственных. Разве такого ты хочешь, Иванушка? Разве нет в тебе тяги к любви, о которой ты в сказках лишь слышал? Разве не хочешь в наш дом невесту привести, которой мы все гордиться будем?

Задумался Иван. Имелась в словах матушки истина, хоть признавать это и тяжело ему было. Давно косился он на братьев, зависть в зародыше пытаясь задавить. Всё у них было чинно да славно; чем же он хуже?

Приосанился царевич, засверкали его очи. “Пойду! - решил он. - И найду себе ту, что лучше всех окажется. Вот тогда посмотрим, как они запоют”...

- Вот и славненько, - пропела Василиса и повела Ивана к выходу, подхватив под локоток. - Тебе Марья поможет собраться, наставления даст и в путь проводит. А с отцом твоим нас дела ждут важные, государственные.

И удалилась, улыбкой сияя.

Не стал медлить Иван, решил - чего утра дожидаться? Гаркнул что есть мочи:

- Марья!

- Да что же вы так надрываетесь, Иван, - тут же прощебетала невесть откуда взявшаяся девушка. Манеры у неё были… странные, непривычные, и в служанки её брать никто не хотел, окромя царицы. Той Марьины странности были по нраву, любила она юродивых. - Мне батюшка ваш обо всём уже рассказал. Пойдёмте в конюшню, я сумки седельные упаковала, коня Добрыня должен был подготовить. Вы же сейчас уезжаете?

Всегда терялся Иван, глядя в серые очи Марьи. Была она хороша собой, но пугала серьёзностью своей чрезмерной. Только кивнул - уже ухватила его девица за руки и к конюшням потянула, не церемонясь.

- Вы не переживайте. Помощника себе найдёте запросто, за право царевичу помогать невесту найти у нас все мужики передерутся и бороды друг другу повыдёргивают. Вот золото, - она протянула Ивану тяжёлый кошель с такой лёгкостью, будто силы девичьи безграничны были, - его должно хватить. Направитесь на юг, к Расписным вратам, и дальше по указателю налево. Молва ходит, что в тех краях живёт дева красоты неописуемой. Золотая коса до пояса, щёки - словно яблоки наливные, шея лебединая, касания будто пух. - Представил царевич такую картину и вздрогнул. На миг показалось ему, что губы марьины в улыбке изогнулись, но тут же укорил он себя за выдумки. - Вряд ли вы её с кем-нибудь спутаете. Ах да, - добавила она, останавливаясь у входа в конюшню, - зовут её Алёной.

- Алёнушка, - протянул царевич мечтательно. Уже мнилась ему красавица в платье подвенечном, да родители, слезу от умиления пускающие.

С головой погрузившись в думы приятные, и не заметил он, как на коне вороном оказался, в походно-парадную одежду облачённый, да сумками с добром окружённый.

- Еда слева, - наставляла Марья, словно не видя неодобрительных гримас пожилого конюха. - Золото и одёжа справа. Нож у вас на поясе. Мелочи всякие - в задних сумках. - Одарила на прощание взглядом непонятным и улыбнулась - на этот раз вполне уловимо. - Удачи, царевич.

Жаль было Ивану покидать родительские хоромы, но бушевала в его груди жажда подвига на фронте любовном. Гордо кивнув Марье да конюху, поскакал он навстречу невесте своей Алёнушке, уверенный, что ждёт его красавица, кручинится, у окна со ставенками сидя.

С такими мыслями впервые выбрался он в неизведанное...
 
ღЧеширикღДата: Четверг, 02.06.2016, 00:02 | Сообщение # 3
*Безумцы всех умней*

Группа: Проверенные
Сообщений: 7513


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


Не любила судьба Ивана, ох и не любила. С измальства издевалась над ним, проклятущая, да испытания подкидывала. Не отступилась и на этот раз: стоило царевичу в поля выехать, как налетела буря неуёмная, да все потенциальные помощнички в избах попрятались. Дождь зарядил неслабый, от туч небо потемнело, и только молнии яркостью своею землю озаряли.

- Ну что за Суздаль! - выругался Иван, с детства это слово неприличным считавший.

Хотел было укрытие найти, чину своему под стать, да не успел - послышалось рычание громовое, и конь под ним, дрогнув, на землю осел беззвучно. Паника парнишку накрыла, разум затмевая, и вместо того, чтобы бегством спасаться от напасти невидимой, остался сидеть он истуканом на павшей животине, уздечку пальцами похолодевшими сжимая.

- Ой, - раздалось вдруг хриплое восклицание.

- Согласен, - отстучал зубами царевич, солидарность свою выражая.

- Ты это... извиняй, человечек. Голод, гад эдакий, замучил. Не удержался я. Крестьяне сволочные мясом делиться отказываются, одни помои отдают, а на них долго не проживёшь. Птиц не наловишься, а зайцы костлявые слишком. А тут ты, на этой... пахнет аппетитно, народу вокруг не видать. Инстинкты, знаешь ли.

- Инсикты, ведаю, как же, - величаво подтвердил Иван, мало что понимая.

И взвизгнул - конечно, совсем не по-девичьи, царевич всё же - когда из-за бедного боевого коня показалась лохматая волчья голова. Глаза даже сквозь дождь жёлтым огнём полыхают, зубы острые, как кинжалы татей ночных - страх, да и только!

- Во попал... - тем временем протянул волк, глаза округлив. - Неужто царевич? - Иван кивнул, не в силах губы задеревеневшие разлепить. Волк, словно в задумчивости, обежал его несколько раз, разглядывая пристально. Потом плюхнулся в грязь и вздохнул очень по-человечески. - Садись, - коротко бросил он.

- В лужу? - уточнил царевич.

Волк хмыкнул.

- Нет, оттуда я тебя попытаюсь вытащить. На меня залезай. Отвезу тебя, куда ты там собирался, советом помогу. Раз уж лишил тебя средства передвижения. - Окинув взглядом бедного коня, ни за что пострадавшего, волк кашлянул. - Хотя слушай, постой минутку в сторонке, а? Лучше отвернувшись. А потом поедем, помчимся.

Послушно на землю спрыгнув, Иван на пару шажочков в сторону отошёл да к полям повернулся. Стоял он под струями дождя, медленно обтекая, и думал о приключениях, чавканье волчье слушая. Почувствовал вдруг себя царевич в сказке настоящей, такой, что и детям не стыдно рассказать. Про храброго царевича и верного его помощника-волка; с любой бедой они могли справиться, любую напасть вдвоём преодолеть.

И ничего в сложившейся ситуации мудрого юношу не смущало. Философски он к жизни относился, и на этом выезжал до сей поры.

Наконец коснулась его руки лапа мохнатая.

- Готов я, царевич, - сказал волк, отдуваясь. - Пожитки твои вон лежат, хватай, что удержишь, и залезай. Куда путь-то держишь?

- К невесте своей, Алёнушке, - протянул Иван. - Воротами Расписными проедем, а там у укателя налево повернуть надобно.

Волк окинул его взглядом непонятным.

- Указателя?

- Да, - подтвердил Иван безмятежно. - Налево.

Лишь вздохнул волк в ответ да спину свою подставил. Так и нашли друг друга два наших героя горемычных.

***

- Ошибся я, серый, запомнил неправильно! Видишь, указывает стрелка: прямо невесты, пря-мо.

- Задрал ты меня, царевич. Тебе сказали - налево, значит, налево!

- А там опасности обещают, и никаких девиц. Не просто так же столб энтот сюда поставили.

Рассвирепел волк. Не каждому дано упёртость царевича вынести, для этого дар нужен особый, коим серый не обладал.

- Ты Марье своей веришь? - Иван кивнул. - Ты прямо ездил уже? - Царевич мотнул головой. - Тогда едем налево. Женщины - это всегда опасно... - загадочно добавил волк. - А впереди тебя в хряка обратят и в хлев к свинюшкам подсунут. Будешь там первым парнем на деревне, невест - хоть отбавляй!

Испугался Иванушка, поёжился.

- Уверен? - уточнил он голосом дрогнувшим.

- Я такие столбы, как этот, насквозь вижу, - с облегчением подтвердил волк. - Обманывают они люд честной, ох и обманываю-ю-ють.

Ничего не оставалось делать Ивану, пришлось согласиться.

- Но если провести меня хочешь, лохматый... - грозно пробурчал он, не зная, как фразу закончить.

- То? - невинно уточнил волк, под мокрые ветки на полной скорости ныряя.

Ничего не смог ответить Иван; ещё минут пять отплёвывался, глаза пострадавшие вытирая.

А серый только про себя посмеивался, по лужам шлёпая. Легко ему было да весело: давно уже разнообразия подобного недоставало! Всё лучше, чем курей воровать да за девками у озера подглядывать. Те, конечно, ничего, но не чета легендарной Алёнушке! Коса до пояса, щёки румяные, уста сладкие...

Бежал он вперёд и радовался, что мысли, волку неподобающие, никто прочесть не может. Сраму подобного серый бы просто-напросто не вытерпел.
 
Limon_FreshДата: Четверг, 02.06.2016, 23:54 | Сообщение # 4
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


Долго добирались они до терема красы-девицы. Иван по сторонам глядел непрерывно очами выпученными: всё ему было в новинку, всё дух захватывало. Каждая бабочка пролетающая, каждый цветочек у обочины. Никогда не выбирался царевич толком из дому и теперь навёрстывал, раз оказия такая приключилася. Ну а волк только посмеивался – он за свою жизнь много чего видывал и поля да леса родные его уже удивить были не способны. Однако не мог он не радоваться чистому воздуху и возможности лапы поразмять; с ездоком, конечно, тяжелее было, чем обычно, зато какая-никакая, а компания.

Наконец блеснула вдалеке искорка. Одна, другая, третья… Выпрямился Иван, ладонь ко лбу приложил, прищурился аки воин умелый, но минута прошла – и согнулся опять, сдаваясь.

- Ничего не вижу, - сокрушённо признался он.

- Так терем это обещанный, - снисходительно отозвался волк. – Оконца сияют, ставенки под солнцем блестят. У невестушки твоей губа не дура.

Поплевав на ладонь, Иван пригладил волосы, понял, что это не помогло, но кручиниться не стал – знал царевич, что в любом случае личиком он красавицу не покорит.

- Быстрее, - воскликнул он патетично, пятками бока волчьи пиная.

- Ишь воодушевился, - пробурчал волк, но послушался. Ему самому интересно было взглянуть уже на красавицу.

Вот показались уже из-за деревьев ворота резные, очертился узор на ставнях, да в верхнем окне мелькнуло лицо миловидное. Совсем рядом оказалась Алёнушка, рукой достать можно! Но протянул царевич руку – и ужаснулся, ибо увидел он не пальцы привычные, а зеленоватую конечность лягушачью.

- Ква? – недоумённо спросил он и тут же как заорёт: - Кваааа!

Волк, лапами в землю упершись, затормозил резко и сел у ворот разноцветных.

- Ты чего, царевич? От радости разума лишился?

Но ничего дельного не ответил ему Иван. Почувствовал волк, что ноша его полегчала, пушинкой обернувшись, и тут пропрыгала перед ним лягушка яркая, очами грустными сверкая.

- Ну дела… - протянул волк.

- Ква, - согласилась лягушка и пролетавшую мимо мошку от тоски лютой съела.

- Коли хочешь хозяину своему облик привычный вернуть, принесёшь мне тарелку волшебную, - раздался из-за ворот звонкий голос. И переливался он чудно, подобно ручейку прохладному, и ласкал уши мохнатые своим звучанием, да только волку не до того было. Уставился серый на ворота взглядом пристальным, словно просверлить их подобным образом надеялся. – Будешь продолжать пялиться – тебя тоже в жабу превращу, - насмешливо добавил голос, - будете мне тут хором квакать до скончания веков. А то скучно мне, ни одного болотца завалящего поблизости нет.

- И где мне искать блюдце это… волшебное? – спросил волк, придержав эпитеты ругательные, из груди серой рвущиеся.

- Там, где невесты водятся, - хмыкнул голос.

Делать нечего: развернулся волк и в обратную сторону побежал что есть мочи. Проклинал он тот день, когда конём аппетитным прельстился, логику отбросив, проклинал суть свою совсем не злодейскую, что не дала ему царевича в луже оставить, проклинал семью свою до седьмого колена, его-идиота породившего, но больше всего проклинал он чёртову Алёнушку, ведьмой оказавшуюся.

Однако пользы от тех проклятий не было.
 
AelitkaДата: Воскресенье, 12.02.2017, 18:37 | Сообщение # 5
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:






Это была любовь...
 
AelitkaДата: Воскресенье, 12.02.2017, 18:38 | Сообщение # 6
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




Слухи ходили уже давно.
Сначала – неуверенные, едва слышные. Ты натыкался на них в глубинах европейских форумов, ловил краем уха шепотки, что стихали, стоило повернуться к ним лицом. После они выросли и, окрепнув, стали настойчивее, стали подлавливать тебя в метро и на радио, в разговорах людей за соседними столиками и в письмах старых знакомых, лица которых уже было сложно припомнить (ты убеждал себя в этом, но знал, что дело лишь в нежелании). Ты отмахивался, как мог, занимал себя музыкой и работой, но слухи оказались сильнее. Если быть до конца честным, ты был уверен, что этим всё закончится, ещё когда впервые услышал далёкие отголоски грохота, с которым мистика прорвалась в ваш мир.
Дело времени, Изэнэджи. Всего лишь дело времени.
Сидишь, вертя в руках кисточку. Впервые медлишь, прежде чем окунуть её в тушь. Тишина давит – жалеешь, что на этот раз отказался от музыки, но включать её теперь – нет, плохая идея. Знаешь, что стоит отложить кисть, и остатки решимости пропадут, а тебе…
Нужно. Да, нужно сделать это.
Вздохнув, оглядываешься. В квартире уже давно стёрлись следы твоей жизни, оставив после себя только картины. Их монохромность заполняет всё пространство; иногда ты с трудом напоминаешь себе о существовании ярких цветов. Здесь, в бело-чёрном царстве, нет места их брызжущему хаосу. Раньше – из-за неё – всё было иначе.
Теперь – так, только так.
Неправильно думать о ней, наконец делая первый мазок, но ты позволяешь себе это маленькое преступление. Так странно вспоминать об Аямэ, выписывая на бумаге силуэт другой женщины. Аямэ была мягкой, налитой, словно плод сливы – ты обводишь кончиком кисти тень от косточки на запястье, двумя взмахами обозначаешь выступающие ключицы. Волосы Аямэ были короткими и жёсткими, словно иголки вечнозелёных сосен, – и ты меняешь сэмбё-фудэ (кисть для тонких линий – прим.) на рэмпицу (кисть для широких мазков – прим.), вырисовывая длинные прямые пряди. Как и всегда, не ты ведёшь кисть, а она тебя, и ты теряешься в процессе, забывая про давящую тишину и сомнения в собственном здравомыслии.
Тебе кажется, она возникла на гасэнси (специальная бумага для туши – прим.) сама по себе, проступила сквозь белизну волокон уверенными чёрными линиями, чтобы теперь смотреть тебе прямо в душу своими огромными бездонными глазами. Таких не бывает, - думаешь ты, откидываясь на спинку жёсткого стула и потирая онемевшее лицо основанием ладоней.
Как глупо, - думаешь ты, поднимаясь на ноги и идя в ванную, чтобы смыть запачкавшую кончики пальцев тень своего творения.
Мне кажется, - думаешь ты, когда, вернувшись, видишь нетронуто-белую гладь листа. Спотыкаясь, доходишь до матраса, кинутого посреди комнаты, и падаешь на него, запрещая себе думать.
И до самого утра – ни одной мысли, только едва уловимая рябь далёких сновидений, что боятся подойти ближе.
 
AelitkaДата: Понедельник, 13.02.2017, 22:35 | Сообщение # 7
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




Рассвет будит тебя шелестом задвигаемых штор. Один слой, второй, третий – мир, поджидающий за закрытыми веками, становится всё темнее; словно не наигравшаяся с тобой рокуро-куби спеленала за ноги своей шеей и затягивает обратно, в подвластную ей ночь, не позволяя сбежать в зарождающийся день. Ты и правда чувствуешь её прикосновения. Подобно змее, она скользит по бёдрам, груди, и пряди волос, мягкие, будто тончайшие шёлковые нити, находят пристанище на твоём плече.
Не открываешь глаз, наивно считая, что она не станет настоящей, пока ты защищён тонкой преградой подрагивающих век. Поднимаешь руку – та тоже дрожит, но ты этого не видишь, а значит – не считается. Детская наивная считалочка, которую ты повторяешь про себя, упрямо жмурясь.
Кончики пальцев находят прохладную кожу – совсем не похожую на человеческую, чуть шершавую, чуть скользкую, неохотно поддающуюся лёгкому давлению твоих рук. Ощущения заставляют судорожно вдохнуть, бьют тебя под дых несоответствием ожиданиям, и ворвавшийся в твоё тело запах ещё больше сбивает с толку. Он солёный, мятный, пряный, чуть затхлый, и такой плотный, что ты готов поклясться: его можно положить в рот, и он будет хрустеть на зубах, и они будут отдавать лёгкой болью от его ледяной остроты.
Ты продолжаешь изучать её прикосновениями, хотя глаза уже горят, требуя выпустить их из тёмного плена. Отказываешь, воображаешь себя слепым, который впервые знакомится с чертами лица любимой. Сложно соотносить знакомые формы с человеческими, когда все органы чувств настаивают на обратном. Но ты упрям, ты находишь губы – пухлые, потрескавшиеся, сухие, словно отломленная ветвь, прожжённая беспощадным солнцем до самого своего существа. Потом – глаза, и ты вздрагиваешь всем телом, осознав, что они – в отличие от твоих – широко распахнуты. Они огромны, как ты и задумывал, и тело, послушно принимающее твои касания, никак не реагирует, когда ты проводишь прямо по яблоку. Только ресницы, чуть дрогнув, касаются твоих пальцев – сверху и снизу, оставляя после себя чуть липкий след.
- Посмотри, - раздаётся шёпот; одновременно снаружи и внутри тебя, он маленькими гусеничками расползается по венам, щекочет каждый нерв, пробегая мимо.
Не этого ты ждал, прижимая кисть к гасэнси; не этого боялся, читая взбудораженные сообщения художников со всего мира. «Моё полотно ожило», «Вчера писал девчушку, а с утра она сидит у меня под боком», «Он живой!», «Чёрт! Двадцать тысяч раз чёрт! Это правда, чуваки, с ума сойти, она выкурила все запасы сигар, но оно того стоит». Разве было в них хоть слово о сводящей с ума чуждости их творений? Или ты сам вложил это в неё своими сомнениями?
- Посмотри, - снова щекочет тебя шёпот, и ты подчиняешься – не потому что готов, а потому что не хочешь больше ощущать, как расползаются по тебе нотки голоса оживших мазков туши.
Она красива – как ты и задумывал. Худа до болезненности, в глазах плещется тьма, губы поделены пополам тонкой чёрной полоской. Смотрит на тебя, не моргая, и ты, опомнившись, отдёргиваешь руку, что до сих пор прижималась к её радужке. Она слишком близко, сбивает с толку своим запахом, не даёт сосредоточиться, прижимаясь к тебе всем телом. Опускаешь взгляд, прячась от её лица, наивно пытаясь стереть его из памяти, хотя знаешь наверняка: оно останется в тебе навечно.
Её платье – чёрная тушь. Словно татуировка, облегает, ничего не скрывая, но когда твоя ладонь ложится на покрытую краской грудь, чернила ратворяются, открывая белоснежную кожу. Завороженный, сдвигаешь руку, и твоё творение отодвигается, чтобы тебе было удобнее; ты едва замечаешь это, не в силах оторвать взгляд от монохромных переливов, что следуют за твоими прикосновениями. Приходишь в себя только почувствовав выпуклость соска – ты не хотел выходить за рамки, но нездешность этого существа мешает понять, а применимы ли к ней твои – человеческие – границы?
- Ещё, - говорит она на этот раз громче, требовательно, без малейших сомнений в твоём послушании. – Дальше.
- Я создавал тебя не для этого, - споришь ты, хотя рука словно по собственной воле послушно продолжает своё путешествие. Внутри затягивается тугой, сводящий с ума узелок, и запущенные ею гусеницы проникают в него, и щекотка их лапок омерзительна, но вместе с тем – по-болезненному приятна. Чувствуешь себя фетишистом, извращенцем, сумасшедшим, проводя ладонью по низу её живота и чувствуя, как тело наливается знакомой тягучей тяжестью.
- Создавал? – выдыхает она, и её дыхание – ментол на твоей коже, путанность в твоих мыслях. – Не глупи. Ты меня впустил. Доставил сюда, если хочешь. Моя личная служба доставки; кажется, у вас это так называется?
- Да, - стонешь ты чуть слышно, не понимая ненужного смысла её слов, наслаждаясь тем, как они закутывают тебя в смоляную паутину.
- Ты хотел меня. Я – твоя.
Её губы царапают кожу, а ресницы оставляют на ней липкий чёрный след, вырисовывают тонкие трещинки там, где лопается твоя выдержка. Нет сил возразить, да и что ты ей скажешь, как сможешь объяснить то, что с трудом мог доказать самому себе? Сейчас ты уверен, что позвал её, выписав тушью нужное заклятие, только потому, что и правда – хотел. Обманывал себя, говоря обратное, лгал, сделав одиночество – аргументом. Не любопытство чертило тонкие линии, не попытка создать нечто живое в твоём мёртвом мире размашисто накладывала тушь на бумагу.
То была жажда обладания.
- Моя, - тихо шипишь ты, запуская руки в шелковистые волосы. Сжимаешь их, тянешь, направляешь туда, где свернулся клубком её шёпот и давит, давит, невозможно давит, настаивая на освобождении.
Раньше ты закрывал глаза, но не с ней. Боишься упустить что-то важное, не поймать самого главного и вздрагиваешь от тёмного, запретного, сладкого как мёд диких пчёл наслаждения, которое окутывает тебя каждый раз, стоит ей поднять на тебя свой бездонный взгляд. Ты мог бы увидеть в нём равнодушие, но отказываешься ошибаться, приписывая ей человеческие эмоции. Только одну, во влажность которой ты погружаешься, притягивая к себе это идеально-шероховатое создание.
Её стоны горячими волнами накатывают на низ живота, и это не метафора, ты боишься обжечься об них, но при этом жаждешь большего. Ещё, ещё – как остановиться, когда каждая её линия ведёт к твоему наслаждению?
Ещё, ещё – пульсирует в висках, всё громче и громче, заставляя прибавлять темп, потому что иначе всё пропало. Что – всё – ты не знаешь, ведь не существует ничего, кроме неё, и остроты её запаха, и мягкости её волос, и пульсирующих мышц, и толчков, толчков, толчков.
Ещё, ещё, ещё – ты одержим, ты покорён, ты жил ради этого момента и будешь жить ради его повторения. Быстрее, сильнее – в неё, потому что этого хочет она, потому что ты умрёшь, если не выполнишь хоть одно её желание.
На мгновение тебя накрывает паника осознания, но она прижимается ещё ближе, и её сухой чёрный язык оказывается у тебя во рту, и это всё, чего тебе не хватало. Судорожно прижимая её к себе, ты вздрагиваешь снова и снова, выплёскиваясь в неё – целиком.
- Мой, - говорит она без тени сомнения.
И ты даже не пытаешься возражать.

Рокуро-куби — ёкаи (демоны) из японского фольклора. В легендах говорилось, что они выглядят как нормальные люди днём, но ночью получают способность вытягивать свои шеи на огромную длину, а также могут менять свои лица, чтобы лучше пугать смертных.
 
Limon_FreshДата: Вторник, 14.02.2017, 21:09 | Сообщение # 8
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


Ты не сразу приходишь в себя; выныриваешь из омута наслаждения как из жесточайшего опьянения, постепенно начинаешь различать в полутьме комнаты силуэты и формы. Они кажутся лишним фоном для неё… но ты усилием воли отметаешь эту мысль. Неправильную, пугающую, совсем не твою. Ты вырисовывал на гасэнси силуэт, пытаясь им заполнить пустоту, что оставила за собой Аямэ; это создание должно было стать отвлечением, но не заполнить твой мир до краёв.
Ты можешь пообещать себе отныне быть осторожнее, но что толку с невыполнимых клятв?
До одурения хочется пить. Кажется, ты отдал ей всю жидкость, что была в твоём теле. Кожа покрыта пятнами и капельками пота – ты почти такой же скользкий, как она, и язык твой почти настолько же сух. Одна мысль об её языке – и что-то внутри снова сладко сжимается.
Как же ты слаб.
- Не стоит так переживать, Изэнэджи.
Слова – ускользающая тень в темноте. Благодарен ей за напоминание о том, кем ты должен являться; сбит с толку незнакомыми оттенками, которыми её шуршащий голос исказил твоё имя. Словно побывав у неё во рту, оно перестало принадлежать тебе.
С трудом приподнимаешься на локтях, сосредоточенно всматриваешься туда, откуда доносится её голос. Твоё создание (так ли это?) выбрало самый тёмный угол, закуталось в тени, как в одеяло, и огромные глаза почему-то отчётливо видны, несмотря на недостаток света. Она сидит прямо на полу, похожа на брошенную куклу, пугает тебя нечеловеческими изгибами своего тела. Пугает и притягивает, хотя сил на страсть у тебя не осталось.
Она высосала, выпила их до последней капли.
- Как тебя зовут? – спрашиваешь ты и чувствуешь себя идиотом. Какая разница? К чему эти попытки прикрыть сущность ёкай человеческим именем?
Она смотрит прямо тебе в глаза, но видит – больше. Не раздевает взглядом – снимать с тебя всё равно нечего – а кислотой прожигает плоть, дожидается, когда та разъест кожу и мышцы, когда справится с костями, обнажив дрожащую суть. Ты хотел бы никогда больше не оказаться жертвой её взгляда и не понимаешь, как жил без него до этого дня.
- Суми, конечно. Не бойся, Изэнэджи, тебе будет проще простого ко мне привыкнуть.
- Я не боюсь. – Губы едва двигаются, формируя эту явную ложь, и ты ждёшь, что она посмеётся над твоей неловкостью, но губы Суми не предназначены для улыбок.
- Скоро ты поймёшь, что я права. – Глаза блестят, блестят в темноте, и ты заворожён этим блеском, готов отправиться за ним куда угодно, словно змея за заклинателем. – У тебя не будет выбора. Тебе повезло, Изэнэджи. Я совсем не похожа на других приглашённых.
Ты спросил бы, что она имеет в виду, но во рту слишком сухо, и ты не решаешься попытаться. Вместо этого откидываешься на подушки, закрываешь глаза.
И cпасительный сон обрушивается на тебя липко-чёрным облаком, в котором далёким эхом всё ещё звучат отголоски твоего имени.

Суми – тушь (яп.)
 
AelitkaДата: Среда, 15.02.2017, 22:24 | Сообщение # 9
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




На этот раз тебе снится Аямэ. Говорит что-то неразборчиво, укоризненно качает головой, ходит по квартире, рассматривая картины и время от времени морщась. Она тобой недовольна, и ты рад бы оправдаться, рассказать ей, каким мёртвым всё стало после её ухода, но не можешь даже пошевелиться. С трудом повернув голову, видишь, что это Суми, чья шея теперь длиннее питона, обвила тебя ею, сковала руки и ноги, привязала к себе и улыбается, размеренно покачиваясь и не обращая внимания на Аямэ. Улыбка делает её ещё меньше похожей на человека: люди просто не способны изгибать губы в таком равнодушном оскале. Между зубов то и дело высовывается чёрный язык и с неприятным скрежетом скользит по губам – если к его выжженой сухости применим этот глагол.
Хочешь отвернуться, посмотреть на Аямэ, заново впитать уже подёрнутый дымкой образ, но Суми не пускает. Снова завораживает тебя, подчиняет, и ты сдаёшься ей на милость, почему-то чувствуя лишь облегчение. Ты пойдёшь за ней, и не будет больше нерешительности, и пусть она заполняет тебя целиком – всё равно в тебе уже давно не осталось ничего, достойного спасения. Если только картины…
- Нет, - вдруг раздаётся решительный голос Аямэ.
Вздрогнув, просыпаешься.
Суми рядом нет. Что-то внутри настойчиво твердит, что сейчас её нет нигде – ты словно получил в пользование радар, настроенный исключительно на её близость. И рад был бы обмануться, решив, что произошедшее было только дурным сном, но ты слишком не похож на себя-вчерашнего, чтобы эта ложь стала возможной.
В тебе не осталось былой апатии, всё внутри дрожит и рвётся на части, собирается в новые узоры, чтобы после снова погибнуть в разрушительном биении твоего сердца. Ты вновь живёшь, и ночной воздух сладок на твоём языке, и звёзды шепчут что-то доверительно в открытые окна. Шторы раздвинуты, одна, вторая, третья, и ночные огни режут глаза, что так привыкли к темноте за несколько часов, проведённых с Суми.
Эта темнота внутри тебя, заполняет оставленные Аямэ пустоты и просачивается ещё дальше. Ей этого мало; подозреваешь, что ей будет мало всего тебя, и когда внутри захватывать больше будет нечего, она выплеснется наружу сквозь поры, и ноздри, и рот, и распахнутые невидящие глаза. Ты всегда боялся ночи, лампами и свечами защищая себя от подступающих со всех сторон теней, и ничуть не стыдился этого, но теперь темнота притягивает, где-то там, в ней, скрывается Суми, и это стоит того, чтобы вовсе отказаться от света.
Пытаешься найти прежнего Изэнэджи, но всё, что тебе приносят поиски – это кипу глупых привычек и старых привязанностей. Даже воспоминания обёрнуты мутной плёнкой. Суми поглотила то, что, кажется, и делает человека самим собой, а в качестве оплаты за утерянное вернула что-то новое и, как она сама, не совсем человеческое. Эта сущность – теперь твоя сущность – превратила полумёртвого Изэнэджи в нечто, достойное изучения, принятия, понимания. Достойное жизни. Кажется, в итоге ты всё-таки получил то, что хотел, когда выводил на гасэнси женский силуэт.
Кажется, ты получил даже больше.
- Нет, - отчётливо раздаётся в голове голос Аямэ, совсем как во сне.
Но ты делаешь вид, что не услышал.
 
AelitkaДата: Четверг, 16.02.2017, 22:57 | Сообщение # 10
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




После смерти Аямэ ты почти перестал выходить из дома. Спал и ел, строя настоящие горы из упаковок доставляемой еды; когда те достигали совсем уж неприличных размеров, неохотно выбирался на улицу, чтобы избавиться от мусора. Переехал из трёхкомнатной шикарной квартиры в маленькую студию – внешняя пустота лишь усугубляла внутреннюю, и если бы мог, ты бы и вовсе забился в нору, как раненое животное, и там доживал бы остаток своих дней.
Аямэ всегда восхищалась твоими картинами, поэтому ты отдал всего себя творчеству, не до конца понимая, зачем продолжаешь это бессмысленное существование. Покончил бы с ним, но останавливало одно – она бы не одобрила.
Теперь ты и вовсе не выходишь наружу. Что тебе делать в мире, который слишком ярок для Суми?
Не только это – всё в твоей нынешней жизни подчинено её желаниям. Когда-то давно ты больше всего ценил независимость, но на кой ёкай тебе сдалась эта свобода выбора, если всё, что она принесла тебе, это боль потери и ни капельки счастья? Прекрасно осознаёшь, в какое жалкое существо превратился, но именно таким ты нужен Суми, а всё, что удовлетворяет её, приносит тебе сказочное, ни с чем не сравнимое счастье. Остальное меркнет по сравнению с ним: всё, что предлагало тебе прошлое и всё, что могло бы преподнести будущее. Здесь, в вашем чёрно-белом безвременье, ты готов находиться сколь угодно долго.
Суми обещает, что пока ты не противишься ей – оно не закончится. Хорошо, ведь нет ничего, в чём бы ты мог ей отказать.
Ты уверен в этом, когда она рядом, когда каждый вдох заполнен её острой горечью.
И отчаянно убеждаешь себя, когда она оставляет тебя наедине с сосущей темнотой, которая продолжает разрастаться – без боя отдаёшь ей орган за органом, клетку за клеткой. Может быть, когда всё пропитается ею, ты будешь чувствовать, что Суми рядом, даже когда это не будет правдой.
Если она исчезает, ты спишь или долго-долго всматриваешься в зеркало, находишь отличие за отличием. Сам не знаешь, зачем тебе это – никаких аргументов нет, только смутное ощущение необходимости подгоняет тебя к гладкой поверхности. Из тебя потихоньку утекают краски, и глаза – какого они были цвета, твои глаза? – точно не этого безгранично-чёрного, точно не казались провалами на худом лице. И да, ты никогда не отличался полнотой, но никогда ещё кожа так сильно не обтягивала скулы.
Эти перемены тебя совсем не волнуют, подмечаешь их безучастно, автоматически. Ведёшь мысленный реестр изменений, чтобы закинуть его на дальнюю полку в подсознании сразу по возвращении Суми.
Всё равно в её отсутствие ты больше ничем не способен заниматься.
А когда она рядом, вы вместе едите. Ты – мясо и рыбу, привычные салаты и иногда сладости. Суми же пьёт. Ей всё равно, что, она с одинаковым отсутствием аппетита поглощает воду и молоко, сакэ и соки. Ты не знаешь, куда девается вся эта влага, ведь язык её остаётся всё так же сух даже сразу после выпитого стакана воды.
Впрочем, ты научился не удивляться её особенностям. Глупо сравнивать её с теми, кем она не является.
Ты восхищён ею. Заворожен ещё сильнее, чем раньше. Кажется, ничего более красивого ты не видел; никто и никогда не привлекал тебя так, как она. Довольно самодовольное заявление, учитывая, что именно ты создавал её образ, но в случае с ней ты не боишься самодовольства. Мало-помалу ты привык говорить и думать только правду, потому что необходимости в лжи больше нет: Суми читает тебя лучше любых психологов, продолжает разъедать чернотой своего взгляда, и его кислоте ты поддаёшься с радостью.
Весь ты принадлежишь Суми; и с нетерпением ждёшь, когда от тебя самого останется лишь скорлупа, заполненная её тёмной сутью.
Ты без тени сомнения знаешь: ничто не сможет этому помешать.
Ты не позволишь.
 
Limon_FreshДата: Пятница, 17.02.2017, 22:43 | Сообщение # 11
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


С каждым днём она становится сильнее.
Это никак не проявляется внешне; скулы Суми очерчены всё так же резко, и ты всё так же ощущаешь каждую её косточку кончиками пальцев, когда она оказывается достаточно близко для прикосновений. Но воздух вокруг неё словно сгустился, и она каждым движением чуточку меняет мир, постепенно делая его своим. Кажется, ещё немного – и дни станут короче, а ночи будут длиться бесконечно, в соответствии с её желаниями. Ты ничего не имеешь против, но невольно беспокоишься, что скоро Суми перестанет довольствоваться твоей крошечной квартиркой - и тобой.
Ты уверен: если бы могла, она бы посмеялась над твоими страхами. Но вместо этого, почувствовав твои сомнения, она становится ближе, и глаза её блестят ярче, и аромат делается ещё острее, и вскоре в твоей голове вовсе не остаётся мыслей, кроме одной: Ещё.
Тебе всегда будет её мало, и всегда – слишком много для твоих недостаточных объятий.
Сказочная рутина вашей жизни поглотила тебя настолько глубоко, что сложно поверить, будто её что-то может разрушить. Потом, через год (то есть целую вечность) – возможно, но не в ближайшие пять, десять минут. Эта стабильность безмерно радует тебя.
И тем сильнее твой испуг, когда её рушит один-единственный звонок в дверь.
Суми всегда скрывается от глаз людей, которые время от времени наведываются в вашу квартиру. Доставщики и уборщики – всем им она не считала нужным показываться. До этого дня.
Ты понимаешь, что произошло, сразу, как видишь испуганное восхищение в глазах курьера. Вяло улыбнувшись, тот берёт деньги, не глядя, протягивает тебе пакеты – всё его внимание устремлено на Суми. Спиной чувствуешь, как она приближается; мурашки бегут по коже, когда шеи касается её ледяное дыхание.
- Пригласи его, - шепчет она, и на этот раз ножки гусеничек её голоса не приносят тебе удовольствия. Ты не видишь повода для отказа, но больше всего хочется закричать, что она твоя, и захлопнуть дверь. Как и всегда, зная в точности все твои мысли, она продолжает: - Глупый. Он мне нужен для другого.
Тебе даже не приходится ничего говорить: стоит сделать шаг в сторону, и мужчина входит внутрь, спотыкается о порог, но даже не замечает этого. Широко распахнутые глаза – пусты, и в них танцует силуэт Суми. Неужели ты сам выглядишь так же, когда идёшь на зов её желаний? Неужели и ты каждый раз похож на марионетку в руках неумелого кукловода?..
Впрочем, тебе плевать, как ты выглядишь (или нет?). Главное чтобы она была довольна (но так ли это?).
- Закрой дверь, Изэнэджи, - приказным тоном произносит Суми. Ты видишь язык, которым она вновь и вновь проводит по губам. Движение то же, что и обычно, но всё твоё тело (всё то, что она не успела захватить) кричит об обратном. Она выглядит хищной, плотоядной; настолько сосредоточена на курьере, что ты впервые получаешь возможность рассмотреть её, не будучи ослеплённым притяжением её внимания.
Всегда знал, что она не человек, но теперь, когда курьер маленькими шажками приближается к ней, ты видишь, что на человека она даже не похожа. Хищный набросок тушью, нашедший пристанище в твоей жизни. Ты ещё не знаешь, что именно ей нужно от захваченного ею мужчины, но не можешь не подозревать (на самом деле ты знаешь, Изэнэджи).
- Что ты будешь с ним делать? – произносишь голосом, ничуть не похожим на свой: слишком хриплым, слишком дрожащим.
- Попробую, - невозмутимо отвечает Суми. Чернота вырывается из плена зубов и скользит по губам, чтобы секунду спустя вновь скрыться за их потрескавшейся сухостью. – Мне нужно.
«Нет», - кричит в твоей голове голос Аямэ.
- Нет, - вторишь ей ты практически беззвучно.
Этот краткий протест болью взрывается в сердце. В глазах мутнеет, но даже через этот туман ты видишь, как сужаются всегда огромные, немигающие глаза Суми. Она медленно переводит взгляд на тебя, и тебе страшно, так страшно, как никогда в жизни.
Там, в глубине её отсутствующих зрачков, ты видишь свою гибель.
- Не стоит перечить мне, Изэнэджи, - как всегда сухо говорит она, но на этот раз тебе чудится в её тоне угроза. – Поверь, тебе не понравится результат.
- Но ты не можешь, - с трудом выдавливаешь ты, сглатывая ржаво-медный привкус, заполнивший рот. Сердце то замирает на мгновение, то пытается сильными, мощными толчками протолкнуть внезапно загустевшую кровь по венам. В ушах шумит, руки будто опускаются в ледяную воду, которая постепенно, градус за градусом, крадёт твоё тепло. Знаешь, что не стоит, но всё равно говоришь, едва слыша свой голос за шипением и потрескиванием, что становится всё громче: - Он же человек.
- А я нет.
Кажется, ты и без того знал, но эти три слова лишают тебя остатков выдержки. Отступаешь на шаг, второй, медленно скользишь по стене, цепляясь за неё слабыми пальцами.
Испуг берёт своё, и темнота внутри тебя злорадно шевелится, чувствуя, какой простой ты оказался добычей. Стоит перестать даже думать о том, чтобы помешать Суми, и сердце твоё успокаивается, а туман расступается, открывая картину, которую ты предпочёл бы не видеть.
Закрываешь лицо руками, но всё равно слышишь, как шелестят её губы, скользя по коже курьера, и как он судорожно, взахлёб вскрикивает, после чего – умолкает окончательно. Тьма внутри тебя бушует, она отталкивает твои ладони, поднимает лицо, заставляет смотреть и запоминать. Пальцы, входящие в плоть, будто в тесто. Язык, слизывающий кожу, будто подтаявшее мороженое. Ноги, которые оплетают безвольное мужское тело, ломая кости, подстраивая его под себя. Она поглощает его целиком, не размениваясь на ненужные составные части, и когда эта безумная оргия подходит к концу, в комнате ничто не напоминает о произошедшем.
Ты хотел бы надеяться, что она даст тебе передышку, но Суми подплывает ближе, опускается на пол рядом, и ты чувствуешь, как вибрирует, кричит и стонет воздух под напором её новоприобретённой силы. Она может сделать что угодно, прямо сейчас, может смести тебя, словно щепку со стола – не заметив. Даже темнота внутри тебя не сильнее ужаса перед Суми, но вместо того, чтобы уничтожить за протест, она одним движением перетекает на твои колени и обхватывает ногами – совсем как курьера. И шепчет:
- Вкусно.
И добавляет:
- Ещё.
 
AelitkaДата: Суббота, 18.02.2017, 22:26 | Сообщение # 12
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




Ты не носишь с собой ничего, кроме ключей от квартиры и наклейки службы доставки еды. Когда Суми не было рядом, аккуратно оторвал её от забытого у входа пакета, спрятал в куртку и постарался замаскировать следы своего «преступления». Знаешь, что это бесполезно, но поступить по-другому не мог.
Теперь ходишь по городу, сжимая гладкую поверхность влажными и холодными пальцами. Толку от этого никакого, только взвинчиваешь себя ещё сильнее – что, казалось бы, невозможно. Последние несколько дней ты и без того на грани, не чувствуешь вкусов, не ощущаешь запахов, смиренно наблюдаешь за тем, как расползается внутри тебя пропасть, заполненная гусеницами и змеями. Ты скинул в эту пропасть уже пятерых – и кто знает, сколько их понадобится, чтобы она наконец остановилась?
Чтобы наконец остановился ты?
Риторические вопросы. Глупые вопросы. Ты знаешь ответы на них, но упрямо отказываешься в этом признаваться. И куда делась только что обретённая способность быть честным с самим собой…
Ты стал завсегдатаем самых непривлекательных районов, и замечаешь, что с каждым обречённым на объятия Суми твой запах становится всё сильнее похож на её. Но если у неё он чист, обжигает своим острым холодом, то твой попросту противен. Ты уверен, что всё портит налёт человечности, которую ты раз за разом предаёшь.
Найдя очередного бездомного, тащишь его за угол, в тёмный тупик, даже не пытаясь оправдаться. Сначала всё было по-другому, ты дрожал и безостановочно просил прощения, но больше не видишь смысла в этом лицемерии.
Стоит оказаться в темноте, и из неё выходит Суми. Нет, не так – тьма сгущается в знакомый силуэт, нитками вытканный на полотне воздуха твоего мира. Интересно, она пришла к тебе потому что знала, какой ты трус, боящийся смерти? Или была уверена, что любой потеряет от неё голову?
Она поглощает, пьёт, слизывает, ломает, не давая бедняга даже возможности закричать, и ты вдруг с ужасом осознаёшь, что это зрелище больше не вызывает в тебе ни страха, ни отвращения. Тьма внутри тебя довольно посмеивается, прекрасно зная, что ты ощущаешь: тёплый узел внизу живота. В голове бьётся мысль, что никакая человеческая жизнь не стоит того, чтобы потерять Суми. Голос Аямэ не слышен; понимаешь, что именно в это мгновение ты всё же потерял её навсегда.
И наклейка в кармане рассыпается пылью под кончиками твоих онемевших пальцев.
 
AelitkaДата: Понедельник, 20.02.2017, 00:20 | Сообщение # 13
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




Ты пропадаешь, с каждым днём от тебя остаётся всё меньше и меньше. Суми поумерила аппетит – или научилась добывать пропитание без твоей помощи, что намного больше похоже на правду. Тебе всё равно.
Снова начинаешь рисовать. Кисточка кажется чужой в твоих отвыкших от неё пальцах, но ты как-то справляешься с забытым приступом неуверенности в собственных силах. Первые суми-э и правда кажутся первыми; ты пишешь классических сомов и ветви сакуры, постепенно переходишь от них к пейзажам, втискивая полный курс обучения новичков в пару недель. Боишься только одного: лиц. Даже человеческие силуэты даются тебе с трудом, приходится стискивать зубы, медленно-медленно передвигать кончик кисти, стараясь не дрожать от ужаса. После, закончив, ты долго сидишь, глядя на своё творение, силой воли пытаешься удержать его на листе бумаги, не дать вырваться в твой мир.
Того, что ты уже впустил, более чем достаточно.
Суми же всё равно. Она знает, что тебе от неё никуда не деться – чем бы дитя не тешилось… Ты не идёшь против её желаний, готов выполнить каждое из них, и все твои капилляры пропитаны её сутью. Кроме суми-э у тебя не осталось ничего, кроме неё; ты – всего лишь чёрно-белый скунс, чьи железы сработали от ужаса при виде того, что ты натворил. Кто же знал, что вскоре всё, что от тебя останется – это едкий запах на её одежде?
Ты больше не чувствуешь себя человеком. Даже рисуя, двигаешь механически, не вкладываешь в свои картины ничего, кроме усилий, гасэнси и туши. Так лучше, ведь это – вершина того, чего тебе хотелось. Стать частью Суми, дышать вместе с ней (хотя ты не уверен, что ей вообще необходимо дыхание), дрожать от её близости, пылать от удовлетворения, осознавая, что ты выполнил очередное её желание. Больше всего тебе нравится осознавать, что она привязана к тебе так же сильно, как ты привязан к ней. Твой едкий запах прилип к чёрным полотнам её неосязаемой одежды, и как бы она ни старалась, его не стряхнуть. Ты с ней – навечно.
Иногда только это позволяет тебе ощущать внутри хотя бы маленькую частичку, которая всё ещё осталась тобой. Она теплится в окружающей тьме, дрожит и вот-вот погаснет, но она там.
Проблема в том, что чаще всего она кажется тебе неуместной преградой на пути к финишной прямой.
 
AelitkaДата: Понедельник, 20.02.2017, 00:21 | Сообщение # 14
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




Суми всё чаще пропадает. В такие моменты ты не становишься независим: то, что казалось тебе просто захватившей тебя темнотой, это часть Суми, неотъемлемая и жизненно для неё необходимая (если то, что ею движет, вообще можно назвать жизнью). Уверенность в том, что без тебя она угаснет, растёт с каждым днём, и когда она уходит ощущение её присутствие становится только сильнее, перемещаясь вглубь тебя, расплываясь по мышцам чернильным пятном.
Чтобы выпустить наружу хотя бы часть его, ты, конечно, берёшь в руки кисть.
В этот день ты просыпаешься с острым чувством потери. Такого не было уже давно – ты вообще забыл, каковы нормальные человеческие эмоции; всё, что тебе знакомо, вызвано Суми, и больше похоже на одержимость. Да, ты одержим демоном, и отчётливо понимаешь это, и не собираешься бороться, и готов наслаждаться каждым днём. Но сегодня тебе интересно, вспомнишь ли ты хоть что-то из прошлого? Сможешь ли хотя бы на мгновение стать прежним Изэнэджи?
Пытаешься уцепиться за один из тех обломков, что остались от твоей памяти. Родители… не то. Картины… нет. Перебираешь их один за другим, но ничто не подходит, отрасываешь их за ненужностью, и они послушно исчезают навсегда. Когда осколки прошлого подходят к концу, ты не испытываешь разочарования; как ты и думал, оно тебе недоступно.
Механически идёшь к столу, опускаешься на жёсткую табуретку, берёшь кисть. Не то чтобы тебе хотелось прибегать к туши; просто у тела, привыкшего к рутине, своё мнение о том, что правильно.
Не обращаешь особого внимания на то, что пишешь, автоматически водишь кончиком кисти по гасэнси. В голове удивительно пусто, нет ни мыслей о том, как скоро вернётся Суми, ни сумбурных размышлений, ни сумбурных мутных видений, которые просто не могут быть твоими воспоминаниями. Было ли в твоём прошлом хоть что-то? Или ты родился вместе с Суми, вышел с ней в этот мир рука об руку, как послушный слуга?
Но сейчас даже это не привлекает твоего внимания. Ты словно в трансе, и когда наконец приходишь в себя, за окном темно, и ты с трудом можешь различить контуры изображённого тобою.
Захватив гасэнси, подходишь к окну. В последнее время ты привык жить в полумраке, не включая ламп, довольствуясь тусклым светом окружающего мира. Там всё чаще царит тьма, тёмные, плотные тучи нависают над городом, воронкой сходясь над вашим с Суми домом. Это всё из-за неё, нет ни малейших сомнений, но разве отсутствие света – это плохо?
Странно, что в ответ на эти мысли темнота внутри тебя молчит вместо того, чтобы заполнять твоё тело щекочущим смехом. Суми не может смеяться, но к источаемой ею чёрной сути это ни капли не относится…
Однако теперь она молчит, словно притаилась, насторожившись. Пожимаешь плечами и переводишь взгляд на лист, о котором уже успел забыть.
В последнее время ты вообще многое стал забывать.
И именно поэтому долго-долго смотришь на суми-э, не мигая, пытаясь ухватить нотку узнавания, что трепещет где-то на границе твоего сознания, но не даётся в руки.
Ты впервые за последнее время написал человека. Женщину. Глаза у неё раза в три меньше, чем бездонные очи Суми, волосы – короткий, торчащий во все стороны ёжик, руки – русла полноводной реки, фигура – силуэт японской вазы. Не можешь оторваться от неё, стискиваешь бумагу до боли в пальцах, и темнота внутри тебя беспокойно шевелится, усиливая свою хватку.
Издалека, словно из другой вселенной, слышишь тонкий, пропитанный отчаянием голос. Невольно тянешься к нему всей своей сутью, и он постепенно приближается, приобретает знакомые интонации, привязывает тебя к себе и рисунку, который оказывается самой важной загадкой в твоей жизни.
Ты не пытаешься анализировать свои мысли, весь отдаёшься на волю этого голоса, и просто чувствуешь.
А он зовёт:
- Изэнэджи.
А он просит:
- Впусти.
В твоём подчинении ему нет горечи, что оттеняет твои отношения с Суми. На этот раз ты всё делаешь правильно.
Ты шепчешь:
- Аямэ.
Ты умоляешь:
- Помоги мне!
И пропитанная болью нежность, что заполняла твоё существование до Суми, затапливает тебя с головой.
 
AelitkaДата: Понедельник, 20.02.2017, 00:21 | Сообщение # 15
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




В твоей голове мечется боль, разрывая тебя в клочья. Перед глазамим – лицо Суми, её язык касается твоей кожи, оставляя за собой кровоточащие полосы. Красный расписывает твой мир, разбавляя его монохромность, и ты рад этому.
Огонёк внутри тебя, почти погасший и тусклый, разрастается, превращаясь в бушующее пламя. Белое пламя, раскалённое пламя, которое обрушивается на тьму, ставшую твоей частью, с сокрушительной яростью. Ты сам не смог бы так бороться за себя, и отступаешь, трусливо скрываешься где-то в уголке, позволяя своей умершей любимой воевать с твоей нынешней одержимостью.
Ты слаб и сокрушён, все твои силы уходят на то, чтобы не поддаться ревущей силе, ставшей сутью твоей жизни. По губам течёт вязкая жидкость, но ты умудряешься сопротивляться её липкости, чтобы раз за разом шептать: Аямэ.
Не совсем помнишь, что значит это имя (да и имя ли это?), но чувствуешь, что именно оно удерживает тебя на плаву. Твой разум – смесь чёрного и белого, которые закручиваются в воронку, разрывают друг друга на куски, чтобы после вновь возродиться и вновь вступить в бой. Чем ты заслужил такую яростную привязанность?
Пытаешься помочь свету – но отступаешь, вспомнив о чёрном языке, о всеобъемлющем желании, о тонких руках и бездонных глазах, в которых ты готов тонуть вечно. Бросаешься к тьме – и тебя обжигает совсем другой образ, прямо противоположный, переполненный тихой грустью и разрывающей душу нежностью.
Слышишь, как за окном зарождается буря, и твоё лицо горит под напором солнечных лучей, чтобы после утонуть в мерзкой тягучести ночи, похожей на слой дёгтя.
Это больно, каждое их движение, каждый удар обрушиваются на тебя многотонной тяжестью, ломая кости, разрывая мышцы и сухожилия. Кажется, ты кричишь, но барабанным перепонкам давно конец, поэтому крик твой беззвучен; ты уверен, что в творящемся вокруг безумии его не слышишь не только ты. Твой крик – жалок, невесом, словно писк комара, он ничего не решает в развернувшейся схватке. Как и ты сам, ничтожный человечек, впустивший в свой мир тех, кто должен был всегда оставаться за его границами.
- Я не хочу! – кричишь ты.
- Я люблю вас! – стонешь, схватившись за уши, окуная пальцы в кровь, которая уже не имеет значения.
- Оставьте меня в покое!
- Но ты мой, - звучит внутри тебя шёпот Суми, он громче грома, перебивает грохот и треск твоего разваливающегося на части тела своей щекочущей липкостью.
- Ты мой, любимый, Изэнэджи. Навсегда, - твёрдо говорит Аямэ, ослепляя твои невидящие глаза яркостью своего чистого чувства.
- Нет! – ты больше не можешь, ты просто человек, а разве человек способен выдержать такое? Ты недостоин ни одной из них, и теперь боишься обеих, и не уверен, что сможешь вместить себя столько света и столько тьмы одновременно. Суми и без того почти до конца опустошила тебя, и теперь Аямэ закончила её работу, и ты не чувствуешь ничего, кроме двух противоположных, раздирающих на куски одержимостей. Это Аямэ: нежная и сладкая, как вишня в лучах закатного солнца, которая обтекает тебя патокой, мягко закутывает в свою тончайшую паутину, из которой тебе не хочется выбираться. Это Суми: острая и ледяная, как отражённое от снега солнце высоко в горах, где ты задыхаешься от недостатка воздуха и готов отдать всего себя открывшимся с вершины видам.
И одна из них – слишком сильное потрясение для тебя, а вдвоём они убивают, и ты наконец поддаёшься им, разлетаешься на клочки, потому что не способен предать ни одну из них.
И мир взрывается в белоснежно-чёрной вспышке.

Кисточка скользит по гасэнси, оставляя за собой чёрный след. Чёрная тушь – белая бумага, в вечной борьбе, и ни одна из них не может отступить.
Тёмное завихрение – чистое пятно, и так раз за разом, изводя казавшиеся бесконечными запасы материалов. Ты не остановишься, пока не добьёшься своего, пока не поймёшь, что означают эти образы.
Сидишь спиной к окну, потому что разворачивающаяся за ним буря сбивает тебя с толку, окончательно сводит с ума. Хотя вряд ли то, что тебе осталось, можно с полной уверенностью назвать умом. Ты знаешь, что должен продолжать рисовать, одно и то же, одно и то же, и тогда в конце концов мир обретёт равновесие, а ты поймёшь, кем являешься.
Пока же ты – полотно, тщательно залитое отбеливателем. Он уничтожил составлявшие тебя цвета, разъел личность, оставив одержимость одним рисунком. На нём чёрное и белое сражаются, снова и снова, снова и снова.
Ты будешь повторять это, пока всё не встанет на свои места.
Чёрное и белое.
Вновь и вновь.
Вновь и вновь.
 
AelitkaДата: Понедельник, 03.07.2017, 22:40 | Сообщение # 16
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:






Противостояние
 
AelitkaДата: Понедельник, 03.07.2017, 22:40 | Сообщение # 17
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




- Ты мой тюльпанчик.
- С чего такие нежности? – усмехнулась она, нюхая чай.
Тот почему-то пах маслом и космосом.
- Ты не поняла. Тюльпан – это спутник-мишень, весь такой из себя непробиваемый и бронированный.
- А ты тогда розочка. Вся такая острая и только что из бутылки.
Он хотел нахмуриться, но вылезшая из подполья улыбка помешала.
- Я – Циклон. Или как минимум Полёт. Лечу к тебе ракетой, чтобы в конце концов пробить.
- Безжалостно? – Она пододвинула ему блюдечко с конфетами.
- Беспощадно, - невнятно ответил он, шурша фантиком «Коровки».
- И зачем оно тебе? Сидишь тут, споришь уже целую вечность. Лучше бы делом занялся. Вон шкафчик криво висит, мог бы и починить.
Он медленно поднялся со скрипнувшей табуретки и навис над ней.
- Это за желание не считается!
- Отмазывайся, - махнула она рукой, пряча улыбку в уголках губ. – Если лень – так и скажи. И чай пей, а то совсем остынет.
 
AelitkaДата: Понедельник, 03.07.2017, 22:41 | Сообщение # 18
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




Она натягивала ботинки. Он нервно наворачивал по прихожей круги.
- Неправильно это всё-таки. Может, передумаешь?
- Слушай, ну мы с тобой и так вместе уже неделю шатаемся, сколько можно-то? Скоро привыкну к тебе, как к нелепому наросту на теле, от которого хрен отмажешься, и никакие крема от него не помогут и заговоры.
- Ты знаешь, как от меня отмазаться, - буркнул он обиженно, плюхаясь на пуфик у двери. – Три желания – и адьос!
- Три желания, три желания… что ты заладил? Считай, я слоупок. Думаю медленнее некуда. Наслаждайся пока свободой, что тебе мешает?
- Эй, стой! – он прихлопнул ладонью замочную скважину. – Что ты там не видела, а? У тебя отпуск, а погода отвратительная…
Сдув прядь волос со лба, она посмотрела на него долгим взглядом.
- Боишься один оставаться?
- Ну… Я… Столько лет… Не знаю…
- Ладно, - вздохнув, расстегнула пальто. – Тащи шашки. Но завтра – пойду гулять одна, так и знай.
 
AelitkaДата: Понедельник, 03.07.2017, 22:41 | Сообщение # 19
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




- А-а-а-а!
- Чего орёшь? – пробормотала она сонно, нащупывая выключатель торшера.
Щёлк – и спальня озарилась светом.
- У нормальных людей в домах тараканы разводятся, а у тебя хомяки, - сквозь зубы процедил он, пунцовея щеками.
- Это Васёк, - зевнула она. – Вечно за шкафами тихарится, пока есть не захочет.
- Эта тварь раз в две недели ест? – недоверчиво спросил он, двумя пальцами снимая Васька с груди и перенося на пол.
- Во-первых, не тварь, а милый пухляш. И во-вторых, он обычно сам еду находит, но иногда жаждет общения.
- Нда? Ну ладно. Привет, Васёк. Ещё раз ткнёшься мне в рот ночью, точно нос откушу.
- Я бы не советовала, - снова зевнула она, выключая свет. – Васёк господин злопамятный, маленький и юркий. Забраться может не только на грудь, сам понимаешь. А там уж в зависимости от настроения…
Минуту было тихо.
- А давай его в клетку посадим?
- Страшно?
- Очень.
 
AelitkaДата: Четверг, 06.07.2017, 22:38 | Сообщение # 20
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




- Ты пойми, за нами же наблюдают. Контроль качества, все дела.
Она перевернула блинчик, и тот зашипел на неё со сковородки.
- Вот! Наша зверюга точно так же шипит. С ней лучше не связываться.
- Какая зверюга? – устало уточнила она, перекидывая блинчик на тарелку.
- Контролирующая. Стоит с очередным желающим разобраться – она тут как тут, ждёт сразу за лампой.
- Слушай, хватит идиотом прикидываться. – Она рухнула на стул и потёрла лицо ладонями. – Если не терпится свалить – окей. Я хочу кило конфет, которые ты подъел, новые простыни, вместо тех, на которых ты спал, и забыть, что ты вообще здесь был. Доволен? Адьос.
В пропахшей вкусным завтраком кухне воцарилась тишина. Васёк, пользуясь случаем, ткнулся носом в тарелку с блинами и недовольно зафырчал, обжёгшись.
- Ради этого ты меня тут три месяца держала? – проворчал он, извиняясь. Погладил её по голове. Улыбнулся осторожно. – Чёрт с ним, со зверем. Переживёт как-нибудь.
И она тихо заплакала.
 
AelitkaДата: Пятница, 07.07.2017, 23:14 | Сообщение # 21
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




- Что значит – ни разу не пробовал? Это же самый вкусный фрукт в мире!
- По виду не скажешь, - проворчал он, с опаской принюхиваясь.
Подозрительный объект пах магазином и пылью, призывно желтея.
- Как подумаю о нём – слюнки текут, - мечтательно пропела она, споласкивая ножик. Рассмеялась, сглотнула: - Вот, видишь? Полный рот слюны.
Она продолжала петь дифирамбы; он сомневался.
- Слушай, я сейчас желание-таки потрачу, лишь бы ты попробовал.
- Ты такими фразами из меня уже сотню хотелок вытянула абсолютно бесплатно, змейка ты хитропопая.
- Но работает же?
- Работает, - со вздохом согласился он. Чтобы не передумать, схватил лимон и откусил сразу половину.
- Дурень! – завопила она. Расхохоталась. Глубоко вдохнула. Успокоилась. – С сахаром же, кружочками! – И снова – взахлёб, держась за живот, радостно, беспечно.
Всё как он хотел – хотя, конечно, лучше бы не такой ценой. Просипел что-то надсадно, отчаянно кривясь, но она победила.
Так и хохотали в два голоса.
 
AelitkaДата: Пятница, 07.07.2017, 23:14 | Сообщение # 22
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




- Серьёзно? Барабулька? Не могла что-нибудь правдоподобнее выдумать?
Она фыркнула – совсем как Васёк, и носом повела точно так же.
- Честное пионерское, есть такая. Маленькая и красненькая.
- Если так – то вы, люди, чокнутые. Рыбу барабулькой назвать. Барабулька – это что-то прыгающее, нелепое, разноцветное. Может, сладкое. С пупырышками.
- А без пупырышков уже не прокатит?
- Нет. Без пупырышков – это максимум барабуля, - серьёзно ответил он.
На рынке пахло рыбой, но он чувствовал запах цветов. Она – пряностей, восточных, тонких, манящих.
- Останешься? – спросила неожиданно тихо, пряча взгляд, судорожно сжимая его призрачную ладонь в своей – настоящей, холодной, чуть влажной.
- А как же наше противостояние? Помнишь, ты – отказываешься желать, я – настаиваю…
- Битва века, - хмыкнула она. – Исход скрыт завесой тьмы.
- Вот именно. У тебя тут Васёк, конфеты, лимоны и барабульки. Я к ним уже привык, знаешь ли. Обратной дороги нет.
- Барабулька – это аргумент. Теперь верю.
И вздохнула, наконец-то счастливая.
 
Limon_FreshДата: Воскресенье, 09.07.2017, 12:10 | Сообщение # 23
Sugar Daddies

Группа: Проверенные
Сообщений: 23908


Статус:
Смайл настроения:

Клубы:


- Почему ты в зеркала не смотришь?
Он ощупал подбородок.
- Опять клочки оставил? Ох уж эта растительность…
- Не увиливай. – Она прижала ладони к его гладким щекам, заглянула в глаза, приподнявшись на цыпочки.
Там её ждали далёкие пустыни и звёзды, звёзды…
- Я же не совсем настоящий. - Его зрачки запульсировали, и в глубине их вспыхнуло пламя. – Мы появляемся здесь ненадолго, и не в таком… прощупываевом виде. Так, дымка на границе зрения. Зеркала весь этот камуфляж снимают на раз-два. Вот и шугаюсь…
- По-моему, ты изначально был крайне осязаем.
Он хитро усмехнулся.
- Просто ты мне сразу понравилась, тюльпанчик.
- Ладно. – Хлопнула его по плечам, сощурилась, сосредотачиваясь. – Желание первое: остаёшься со мной, пока не надоем. Второе: без усилий держишь нынешнюю форму. Третье: плюёшь на вашего зверя с высокой колокольни. Выполнять!
Миг – и он уже в ванной. Кричит:
- А я ничего!
- Открытие года. Иди сюда, чудушко. Целовать буду.
 
AelitkaДата: Понедельник, 30.10.2017, 22:58 | Сообщение # 24
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:






Старый дом в захолустье
 
AelitkaДата: Понедельник, 30.10.2017, 22:58 | Сообщение # 25
• Work in progress •

Группа: Проверенные
Сообщений: 8412


Статус:




- Не будете смотреть? Но…
- Меня всё устраивает, - прервала агента Мив.
Она нетерпеливо постукивала по столу пластиковой картой, мечтая о стакане морса. Выпитый чуть раньше кофе до сих пор мучил её мерзкой горечью, оставшейся на языке. В висках пульсировала привычная боль, и каждый вдох давался нелегко – приходилось подготавливать себя к новой порции душного, спёртого, пропитанного бумажной пылью воздуха. Мив не понимала, как миссис Кей удавалось проводить здесь день за днём. Впрочем, возможно, именно поэтому женщина так медленно соображала, когда переговоры сходили с проторенной дорожки.
- Поймите меня правильно – я хочу, чтобы сделка состоялась, но ещё больше мне хочется, чтобы с потом вы или ваши родные не пришли ко мне с претензиями…
- Какими претензиями? – вновь оборвала её на полуслове Мив. Этот разговор успел ей надоесть ещё до своего начала; она вообще старалась избегать контакта с людьми, лелея свою социофобию, считая её скорее логичной чертой, чем проблемой. Но сегодня так хотелось всё провернуть быстро, отдать деньги и сбежать наконец из этого города. Её уже начинала бесить миссис Кей, упорно препятствовавшая этому вместо того, чтобы радоваться своей сделке века. – Я подписываю договор, в котором указано, что я довольна состоянием дома и претензий не имею. Вы получаете деньги. Документами займутся юристы. Мы расходимся, довольные друг другом. Ферштейн?
- Это старый дом, мисс Заболски. Рядом никого нет, до ближайшего поселения ехать несколько часов. Там не лучшие замки, да и вообще пробраться в дом не доставит труда. Внутри – разруха. Вы, насколько я поняла, собираетесь жить там в одиночестве. Всякое может случиться…
Мив громко фыркнула, искренне позабавленная.
- Что, насильники нагрянут? Серьёзно, миссис Кей? – Игнорируя смущённый взгляд агента, она подтолкнула к ней карточку и откинулась в кресле. – Вы продаёте мне дом, остальное – не ваша забота. Я хочу провести сделку сейчас же.
- Мисс Заболски…
- Миссис Кей, - медленно проговорила Мив, – вы мне не мать и даже не подруга, так хватит переживать о вещах, которые не имеют к вам ни малейшего отношения, и делайте свою работу! Я хочу этот дом, мне плевать на условия, стоимость, его состояние и потенциальных психов-маньяков, которые попрутся в такую глушь, только чтобы ворваться ночью в моё ветхое жилище и умереть от ужаса, увидев меня в ночнушке. Это ясно?
- Ясно. - Миссис Кей поджала губы, что тут же состарило её лет на десять. Отвернувшись, она зашуршала бумагами, и Мив вздохнула с облегчением. Она знала, что обидела женщину, которая, судя по всему, искренне хотела помочь, но что с того? Ей не нужна была ничья жалость, а другой причины для проявления человечности по отношению к себе она не знала. Даже не так – той просто не существовало.
Это Мив поняла уже давно.

***

Дом был жутким. Свет фар выхватывал лишь отдельные фрагменты, и те будто напрыгивали на машину из темноты, отказывались складываться в единое целое. Толпа леших, собравшаяся, чтобы слопать беззащитную Мив – вот чем казалось купленное жилище.
Она была чертовски довольна приобретением.
Заглушив двигатель, выбралась из машины и тихо прикрыла дверь – не хотелось нарушать вяжущую тишину этого места. Ночь была безветренной, луну закрывали тучи – а жаль, Мив хотелось бы посмотреть на этот дом в лунном свете. Незабываемое, должно быть, зрелище.
Воздух здесь пах волшебно. Прикрыв глаза, она глубоко дышала, пропитываясь его сладостью. А как вкусна была пыльная нотка, отчётливо слышный аромат ветхости и запустения. Заключить бы его в бутылёк, чтобы ежедневно брызгать на запястья и шею и потом ощущать целый день…
Мив дёрнула плечами и достала телефон – старый, кнопочный, подаренный ей ещё в школе. Она умела бережно относиться к вещам. Не открывая глаз и продолжая глубоко дышать, зажала клавишу быстрого набора – единственную.
- Да, мисс Заболски. – Стояла глубокая ночь, но ему потребовался всего десяток секунд, чтобы ответить.
- Закажи для меня аромат старого дома, Шон.
- Полагаю, вам понравилась покупка?
- Внутри ещё не была, но снаружи он идеален.
- Что-нибудь ещё, мисс?
Она услышала далёкий женский голос – неудивительно, что Шон, гордо именуемый её личным помощником, торопился закончить разговор. Впрочем, она не чувствовала себя виноватой. Ему неплохо оплачивали все неудобства.
- Не тревожь меня без необходимости.
- Не волнуйтесь, мисс. Дом должны были подготовить к вашему приезду, продукты будут доставлять раз в неделю. Аромат привезут вам на следующих выходных.
- На этих, - лениво исправила Мив.
- На этих, - покорно согласился Шон после секундного промедления.
- Хорошего отдыха, - насмешливо бросила она и повесила трубку.
Открыла глаза, которым теперь темнота не была помехой. Дом почти сливался с небом и деревьями, стоплившимися у заднего крыльца – но только почти. Мив чётко видела контуры его силуэта, словно сотканного из мрака.
- Ну привет, - сказала она нежно, удивилась, что её голос до сих пор способен звучать так мягко, и кончиками пальцев, едва касаясь, погладила шершавые перила.
Стоило шагнуть на первую ступень – и та скрипнула, приветствуя Мив в ответ.
Дом ждал её.
 
Twilight Russia. Форум » Fanfiction » Разминка для ума » Архив марафонов » Aelitka
  • Страница 1 из 2
  • 1
  • 2
  • »
Поиск:


Bonne Foi



Яндекс цитирования
www.TwilightRussia.ru (www.Твайлайтраша.рф)
Twilight Russia - официальный, первый и крупнейший сайт в России, посвященный книгам Стефани Майер и их экранизациям.
Сайт является некоммерческим проектом. При использовании материалов сайта гиперссылка на сайт обязательна.
Мобильная версия (pda)
Установка РИПов дизайна и любое копирование элементов охраняется авторским правом и преследуется Гражданским Кодексом РФ

Copyright Twilight Russia © 2007-2024
Design by WebTarget, Elgnis, yeah_nocuus, IrKos, lar_kin, Goldy-fishes, Shantanel, OlyaTwin and Tamita_92