Я пытался отдать тебе все,
У меня больше нет ничего.
Это больно.
Знаю, зачем я скрываюсь:
От страдания я разрываюсь...
Suffer – Staind

Едва выйдя из комнаты, я потеряла самообладание. Глаза заполнили слезы, жаля щеки, когда катились по ними и падали с подбородка. Попыталась взять себя в руки, пока медленно спускалась по лестнице, неся на плече сумку. Знала себя достаточно хорошо, чтобы понять: один неверный шаг, и скачусь по ступенькам.
Разве это так плохо? Я ничего не чувствовала, онемела.
Тут же отчитала себя за эти мысли. Это не конец света, еще нет. Не говоря уже о мраморном поле в фойе, который с легкостью прорвал бы онемение, оставив меня разбитой и сломанной,и опять в долгу у Джаспера.
Я вырвалась через переднюю дверь, дыхание обжигало грудь изнутри, где уже начали зарождаться всхлипы, сильно ударил холодный воздух, разжигая и без того острую боль. Несмотря на слои одежды, я поежилась и как можно глубже вздохнула.
Кислород опалял горло, заставляя меня снова чувствовать тошноту. Я не могла позволить себе этого, не могла позволить этому подталкивать к решению. Мне некуда было идти, и я снова замерзла. Воспоминания, казалось, затопили память. Могла ли я вернуться к этому?
Для начала следовало уйти из этого дома, и если я осталась бы здесь, думать уже не смогла бы.Слезы катились по щекам и замерзали. Выйдя на траву, метнулась к высоким воротам. Я знала, что они будут закрыты, но панель управления скрывалась в кустах рядом.
Я знала, где жила Элис, и понимала, что прогулка будет долгой. Могла ли я отправиться туда? Я догадывалась, что следовало сделать: оставить всех в покое, чтобы их не мучила совесть, заставляя помогать мне. Я слишком для этого эгоистична. Даже через боль, понимала, что не хотела быть вдали от Джаспера.
Сумка упала на землю, когда на меня обрушилась новая волна боли. Обняв себя, пыталась сдержаться. Как я стала настолько зависимой от практически незнакомцев? Как могла дать Джасперу такую силу, что он сломил меня? Это не их вина–моя собственная.
Воспоминание о его лице преследовало, пока я попыталась взять себя в руки. Его грустные глаза, белые губы, молившие не уезжать. Почему он делал это труднее, чем уже было? Я хотела его ненавидеть его: накричать, назвать лжецом, но не могла. Я все еще его любила.
По пустой улице дул холодный ветер, как будто двигая меня с собой, от места, где я хотела быть. Я разозлилась, но не ненавидела его! Да что же это со мной?
Со стоном подхватив сумку, осторожно побрела по скользкой улице. Что бы они ни думал и ни говорил, это моя вина, именно я сделала это с собой: любя, дала силу, способную меня сломить. Он не знал, что я предложила это ему, отдала без вопросов, не ожидая ничего взамен.
Я прошла на небольшой участок леса, пытаясь найти укрытие от холодного ветра, который, казалось, для ускорения использовал улицы в качестве воронки. Я задрожала: замерзшая, расстроенная, злая и растерянная. Мне требовалось с кем-то поговорить, я должна это сделать – избавиться от яда в теле, пока он не разъел меня заживо.
У меня было два варианта: рвануть обратно в Сиэтл или пойти к Элис.
Снова вжала голову в плечи и посмотрела на густые кроны деревьев. В них проникли маленькие серовато-белые шарики снега. Маленькое облачко, означавшее, что я все еще дышала, вырвалось в серый рассеянный свет.
На холодном воздухе мне хотелось закричать, пытаясь переложить вину на кого-нибудь, кто смог бы забрать у меня эту боль. Было адски больно, расколы в сознании раздражали, туго сковывали сердце, сжимавшее мою способность чувствовать что-то помимо боли.
Почему я? Я знала, что часто задавала этот вопрос, пока была заперта в ванной, но на сей раз за этим стояло нечто намного большее, чем ранее. Почему произошло так много всего, почему со мной? Почему именно сейчас? Почему здесь? Почему он? Почему это моя жизнь? Почему все пошло наперекосяк как раз сейчас?
Я глянула вперед, нельзя же стоять здесь весь день и ночевать в лесу. С замешательством значительно легче справляться, чем с болью, так что я цеплялась за него, пытаясь выяснить, чего именно хотела.
Сильнее натянув шапку на лоб, подняла воротник пальто. Холодный воздух, казалось, наступал на меня даже здесь, в лесу. Небольшой ворох белых снежинок упал с верхнего яруса с большей силой, чем раньше, и закружился вокруг меня, вызывая яростную дрожь.
Что бы я ни решила, это должно случиться поскорее. Нельзя рисковать поимкой – не тогда, когда оказалась настолько неподготовленной.
Я снова побрела через заросли папоротника. Конкретного направления я не выбирала и не особо понимала, куда шла. Просто продолжала двигаться, пока пыталась прийти к твердому решению. Мой онемевший разум работал в негативном ключе: снова и снова думая об одном и том же, пока я, истощенная, бесцельно блуждала между деревьями.
Когда на горизонте облаком показался дом Мэйсенов с возвышавшимися трубами, я поняла, куда подсознательно привели ноги. Кажется, таким ответ был с самого начала – я просто отказывалась позволять себе становиться неудобством. Мои сердце и голова явно не соглашались с этим.
Дом Мэйсенов напоминал старинную усадьбу, Элис рассказывала, как ее родители настаивали, чтобы кирпичи привезли из поместья герцога Веллингтона, которое собирались сносить. Осмотрев дом,чтобы точно его повторить,купили кирпичи. Здание выглядело многовековым, но для интерьера использовались только самые лучшие материалы. Новое было хорошо замаскировано, чтобы соответствовать возрасту дома. Очень походило на то, что его вытащили прямо из английской сельской местности. Плющ прилепился по сторонам, как будто находился там вечность, делая обстановку насколько возможно естественной.
Я остановилась на границе леса, еще неуверенная насчет того, следовало походить к двери или нет. Знала, Элис приняла бы меня с распростертыми объятиями, но после рассказа про ее родителей и брата, не уверена, что должна здесь появляться. Если они когда-нибудь узнают, кто я и откуда, и где нашла Элис – можно представить, с какой радостью они сдали бы меня в полицию, обыскав вещи в поисках чего-нибудь якобы у них украденного.
Учитывая, что, по большей части, на мне одежда ее подруги – Розали – нельзя с уверенностью знать, хорошая ли идея, чтобы меня нашли в ней. Тем не менее я все еще чувствовала притяжение. Элис была хорошим другом. Что бы ни случилось, я знала, она поможет мне всем, чем сможет, даже если это просто поездка в Сиэтл. Я должна попробовать, не так ли?
Я не знала, ничего больше не знала. Все, чему верила, разрушалось, оставляя лишь пустоту и холод. Можно ли доверять моей дружбе с Элис? А своим инстинктам? Я вернулась под сень деревьев, и дом снова пропал из поля зрения.
Я не считала, что могла принять больше. Как говорил Чарли, если бы не мое невезение, никаких успехов бы мне и вовсе не видать. Вероятно, он прав: возможно, моя жизнь должна пройти в одиночестве, полном пустоты и боли. Одиночество не казалось таким уж плохим, когда день за днем я жила под мостом, но, находясь здесь и ощущая, что люди меня любят, я жаждала этого. Чувство, когда просыпаешься рядом с человеком, которого любишь, и знаешь это, оказалось намного более мощным, чем когда-либо смела мечтать.
Глубоко вдохнула: мне следовало верить, что Элис была подругой, на которую я могла положиться. Я считала, что мои инстинкты не пропали. Мне требовалось быть в чем-то правой, удача, хоть и искаженная, должна была мне сопутствовать. Может быть, это моя вера в себя, или, вероятно, внушила себе, потому что ожидала, что это произойдет.
Я отказывалась больше быть жертвой. Я отказывалась позволить себе потерпеть неудачу. Выйдя из-за дерева, двинулась через ухоженную лужайку к пугающему дому,расположенному передо мной. Быстро прошла по гравию, игнорируя хруст под ногами. Сделав два шага к двери, позвонила в звонок, казалось, обрамленный латунью.
Я молча ждала.Понадобилось некоторое время, дабы что-нибудь произошло, но могла только представить, сколько минут потребуется, чтобы добраться куда-нибудь в доме такого размера. Я стояла и ждала, пытаясь не терять самообладания, даже если внутри и разваливалась на части.
Дверь медленно открылась, и когда глаза встретились с парой воззрившихся на меня темно-зеленых нефритов, я потеряла ход мыслей. Он был красив: высокий и худой с тонким намеком на мышцы под свитером. Его глаза округлились, когда он посмотрел на меня.
Рука поднялась к взъерошенным бронзовым волосам , он провел ладонью по прядям, заставляя их выглядеть еще растрепаннее. Один краешек его губ изогнулся вверх, когда он открыл дверь. В глазах светилось любопытство.
Как могла, я постаралась подарить ему в ответ улыбку, но мышцы словно отказались работать. Казалось, я потеряла контроль над всем, что могло бы продемонстрировать счастье, потому что все было совсем наоборот.
Он внимательно смотрел на меня, пока я продолжала внутреннюю оценку своего поведения. Во всяком случае, я описала бы его реакцию, как ошеломление. Казалось, он хотел что-то сказать, но, увидев мою гримасу, недоуменно остановился.
Видимо, он не привык к подобной реакции. Меня это не волновало, но стало любопытно, почему он ничего не говорил, и тем более не звал сестру, которая, что более вероятно, ожидала меня. Его молчание и созерцание начали раздражать, мы безмолвно стояли и глядели друг на друга.
Насколько невежливо заговорить первой? Я не была уверена: никогда не обучалась этикету светских львиц. Мое обычное образование никогда этого не требовало.
Я покачала головой, злясь на себя за грубость к тому, кто явно не заслужил моего раздражения. И вот я тут, наверное, с покрасневшими глазами и мокрая до нитки, дрожала от потрясения и разочарования, и глядела на него, будто на инопланетянина.
— Ты, должно быть, Белла, — хмыкнул он, еще немного помолчав.
— Привет, Эдвард, Элис дома?
Он выглядел удивленным из-за того, что обратилась к нему по имени, будто знала его всю жизнь. Возможно, ведь я столько о нем слышала. Не была готова к его внешности, но почти ожидала излучаемую им харизму. Я не уверена, был ли он высокомерным, или же просто довольным собой.
— Белла, — ахнула Элис, проходя мимо брата и притягивая меня в объятия. — Джаспер звонил, он волновался, думал, что ты… — она с опаской посмотрела на Эдварда до окончания предложения. — Вернулась домой, в Сиэтл. Я надеялась, что ты придешь сюда.
Я не сказала ни слова, упоминание его имени и облегчение от ее беспокойства заставило слезы снова подступить к глазам . Так много путаницы, что это оказалось хорошим отвлечением. Теперь у меня появился ответ, и боль возвращалась в грудь, извиваясь вокруг остатков сердца. Я должна стать сильнее этого.
— Ладно, милая, если решила прийти, пойдем вместе в гостиную комнату.
Я кивнула и позволила ей ввести меня в дом и проводить к витиеватой лестнице. Я даже не оглядывалась. Собственная неадекватность уже поедала меня. Не нужно напоминать, как этот мир далек от моего.
Элис повела меня вверх по лестнице в огромный зал, из которого можно было бы сделать две квартиры: ванная комната, огромная кровать с балдахином, и вся гостиная в нашем распоряжении. Даже мини-холодильник под небольшой бар в углу. Я вытаращила глаза, но не могла найти сил, чтобы достаточно восхититься. И это комната для гостей, помилуй господи.
— Знаю, она вычурная, но ближе всего к моей комнате, через коридор. Ты замерзла, Белла.
Я кивнула, но снова повалилась на пол в центре комнаты, у меня просто подкосились ноги. Я не знала, что сказать сейчас, о каких проблемах сообщить; казалось, кто-то обо мне аккуратно позаботился, чего я не ожидала. Это была Элис. Милая Элис, влюбившаяся в индейца, которого ее родители считали человеком не столь высокого положения, как она. Именно Элис создала приют, потому что моя судьба и образ жизни глубоко ее тронули. Я никогда не сомневалась в ней.
Она опустилась передо мной на колени, ее теплые ладони поглаживали меня по щекам, пока я смотрела в никуда. Я не могла заставить свое тело двигаться, застыла, казалось, мое сердце истекало кровью. Предательство жалило как пощечина.
Я снова жаждала своих проблем, потому что они помогали не думать о том единственном, что осталось в моем разуме. Они отвлекали. Отвлекали холод и бездомность? Я засмеялась над этой нелепостью, и Элис отшатнулась, удивленная моей реакцией.
Не потребовалось много времени, чтобы снова полились слезы, мое тело задрожало, когда маленькие руки подруги обвились вокруг меня,принося комфорт. Я была так потеряна, так смущена, а теперь началась истерика. Непреодолимая боль, казалось, пронизывала мои внутренности, что делало почти невозможным восстановить самообладание. Мне требовалось спросить, хотя и приходилось бороться с болью, просачивающейся через поры, выяснить то, что я действительно желала знать.
— Почему, Элис, почему он поступил со мной так? — плакала я, вцепившись в ее свитер, как будто это остановило бы разрывавшие меня на части эмоции.
— Не знаю, милая, — вздохнула она, притягивая меня ближе. — Парни – дураки.
— Нет, — всхлипнула я, отстраняясь и яростно вытирая слезы из-под глаз. Мои шершавые пальцы вызывали жгучее ощущение. — Дура – я, позволила себе влюбиться в него, дала ему возможность сделать это со мной. Я, я идиотка.
— Ох, Белла, — воскликнула Элис, убирая волосы с моего лица. — Я не знала, что ты в него влюблена.
Она подтянула меня к себе и приобняла, пока я плакала. Мы долго сидели посреди пола. Вся скопившаяся во мне боль, казалось, выходила слезами. Тело болело от сильной дрожи, горло саднило от жгучих слез.
Элис не шевелилась, не жаловалась. Она просто гладила по голове, позволяя боли отступать. Я думала, плакала, вспоминала, что испытывала большую боль, когда бродила по улицам, но признаться, стала настолько эмоционально привязанной к нему, что это страдание казалась в разы сильнее. До того, как слезы утихли, всхлипы успокоились, она вообще ничего не говорила. Я не знала, как поблагодарить ее за то, что была здесь, за то последнее, что у меня осталось.
— Давай ты примешь душ, переоденешься во что-нибудь комфортное и заберешься в кровать? Пойду, принесу нам что-нибудь поесть, мы посмотрим фильмы и на некоторое время забудем о мире.
Я протерла воспаленные глаза и убрала голову с ее плеча. Кивнула, понимая, что нуждалась в ее присутствии, даже если компания из меня сейчас никакая. Она легко поднялась с пола и протянула мне руку. Я приняла ее без слов и позволила поднять себя на ноги.
— Я скоро вернусь, ванная — там, все необходимое — в шкафу для полотенец.
Я кивнула и пожелала, чтобы мое тело двигалось в указанном направлении. Руки и ноги болели. Хотелось забыть весь этот день. Я просто надеялась, что душа справится.
Это не сработало.
Я сидела под струей горячей воды, прижав ноги к груди, сил не было. Внутри ничего не осталось, слезы ушли, я была сломлена. Даже пьянящий пар не вызывал эмоций.
Я опустила голову на колени, заставляя мысленно избавиться от него. Его идеальное лицо будто преследовало меня, как только я ступила в каменный душ. Последние пару месяцев мы были вместе, казалось, эти времена снова и снова прокручивались в голове, пока я искала какой-нибудь знак, который пропустила. Что-то, что показало бы, насколько я ошибалась, когда хотела поверить в испытываемые им взаимные чувства.
Но не было ничего, в уме проигрывалось каждое прикосновение, отчего кожу покалывало так, словно он сейчас находился здесь, обнимал меня, его руки двигались по моему телу. Слова повторялись снова и снова. Его полные эмоций пронзительные голубые глаза. Как я могла так ошибаться?
Я автоматически двинулась, наклонилась вперед, чтобы выключить воду, которая равномерно на меня обрушивалась. Встала на колени у стены, чтобы с ее помощью подняться на ноги. Сидение здесь не помогало, как и воспоминания о нем. Мне требовалось уйти, перестать чувствовать.
— Белла?
— Иду, Элис, — прохрипела, мой голос осип от пролитых слез.
— Я достала твои тренировочные штаны, надеюсь, ты не возражаешь, что и я их распаковала.
— Спасибо, Элис, — сказала я, заматываясь в полотенце и желая согреть замерзшее тело. На самом деле мне не должно быть холодно. Заполнившее комнату тепло делало ее похожей на сауну. — Ты можешь войти.
Она открыла дверь и вошла, ища меня сквозь пар. Я заметила мою печаль, отражавшуюся в ее глазах. Она видела мой срыв, то, как я разваливалась, и утешала меня. Тем не менее я чувствовала себя виноватой. Джаспер был ее лучшим другом, мне не стоило впутывать ее во все это, не желала этого.
— Прости, Элис. Я не хотела навязываться.
— Не сходи с ума, Белла. Мои родители знают, что ты здесь, а брата— не волнует. Так что устраивайся поудобнее. Можешь оставаться так долго, как захочешь.
— Спасибо.
— Ты — одна из моих ближайших друзей, чего от меня ждала? — улыбнулась она.
— А еще ты — друг Джаспера. Была им задолго до того, как стала и моим.
— Джаспер — осёл.
— Спасибо.
— Нет проблем, сейчас переодевайся и прыгай в кровать, у меня есть галлон мятного эскимо и свежеприготовленный попкорн. А еще я нашла твой любимый фильм, он вообще-то не мой, но…
— Нет, все нормально. Я не в том настроении, чтобы смотреть. — Это тоже все было испорчено воспоминаниями. — Думаю, мне подойдет что-нибудь смешное.
Элис усмехнулась, кивнула и вышла из комнаты, оставив меня переодеваться. Когда я вернулась, она уже валялась на животе на огромной кровати, телевизор был повернут к ней экраном, рядом лежало четыре пульта.
Я забралась на постель и до плеч натянула одеяло, заворачиваясь в него. Свернуться в клубок, казалось, было единственным способом уменьшить внутреннюю боль. Я почувствовала небольшое движение, когда Элис откатилась, оказавшись рядом со мной. Она свернулась калачиком на другой стороне несуразно большой кровати и улыбнулась мне, а я в ответ — лишь на краткий миг.
Если бы я пыталась сказать хоть слово, даже улыбнуться, знала:созданные мною слабые стены стоического мира рухнули бы. Я не хотела больше плакать. Не желала боли, хотелось, чтобы все ушло и оставило меня в моем горе.
Я даже не пыталась смотреть фильм, лежала с открытыми глазами, глядя на двигавшиеся по экрану картинки. Веки опухли, но я заставляла себя держать их открытыми, слишком боялась того, что произойдет, если позволю им закрыться.
Элис иногда наклонялась, чтобы проверить меня, чувствовала ее неуловимые движения и закрывала глаза. Я не желала говорить, спать, вообще ничего. Я просто хотела лежать здесь, онемевшей, бесчувственной и равнодушной.
— Элис? — тихо сказал Эдвард. Его голос был мягким и теплым, я проигнорировала и его.
— М-м-м?
— Как твоя подруга?
— По-моему, спит, — прошептала Элис.
— Что случилось? Она очень расстроена.
— Длинная история.
— Звонил Джаспер, — сказал он, его голос стал более низким.
Я старалась не дернуться от этого имени, когда оно пронзило грудь, залезая в трещины, созданные тремя худшими днями моей жизни. Я ненавидела сегодня добавлять это к смерти Джулии и Чарли,Именно так оно и ощущалось. Казалось, кто-то умер и опять оставил меня одну.
— Я велела ему сейчас держаться подальше, он сказал, что понял. Что он хотел?
— Убедиться, что с твоей подругой все в порядке. Это сделал он? — спросил Эдвард, его голос стал чуть громче от обвинения.
— Эдвард, у меня все под контролем. Все нормально.
— Мама с папой знают? — поинтересовался он, достаточно умно меняя тему.
Мое тело напряглось, и, надеюсь, что это не предупредило Элис о том, что я не спала.
— Да, я им сказала. А что?
— Просто не хочу, чтобы они ее беспокоили. Ты же их знаешь.
— Спасибо, Эдвард.
— Нет проблем, я ухожу с Эмметом.
— Хорошо, — прошептала она, и я почувствовала, как она откатилась к телевизору.
Я закрыла глаза и расслабилась: осознание, что родители Элис в курсе моего присутствия, казалось, немного прояснило мысли. Я вновь позволила боли поглотить меня, пока лежала с закрытыми глазами, и наконец тьма завладела моим разумом.
-------------------
Сопереводчик: Lelishna
Форум.